Рассказ
Опубликовано в журнале Урал, номер 11, 2022
Сергей Главатских (1962) — родился в Удмуртии. По окончании Свердловского театрального училища работал актером в театрах Пскова и Костромы. В 1993 году окончил Литературный институт им. А.М. Горького (семинар драматургии). Пьесы ставились в театрах России и Казахстана. Лауреат всесоюзного конкурса радиопьес. Публиковался в журналах «Современная драматургия», «Сюжеты» и «Урал». Автор книги «Радио Луны» (2012). Член Союза писателей России с 1995 года. Живёт в Екатеринбурге.
1
Ноябрь — самый адский месяц в году. Мало того, каждый следующий неизменно хуже прежнего! Так и ждёшь его со страхом, невольно считаешь дни — особенно последние дни октября. Всё меньше и меньше времени до того момента, когда со скрежетом падёт дверной засов и тебя по длинному узкому коридору поведут на казнь! А ещё хорошо бы представить себе нечто закрывающееся. Когда створки сходятся — методично и неотвратимо, проём сужается и ничто на свете — ни-что! — не может этому процессу помешать! Сон это или что-то другое, неважно, но ты торопишься протиснуться в сужающееся остаточное пространство и в самый последний момент успеваешь понять, что опоздал!
Откинувшись на спинку расшатанного стула, Титов тупо пялился то в экран потухшего монитора, то на откидной календарь, где под пружинным переплётом тосковала по лучшим временам таинственная незнакомка в длинном чёрном плаще, и капли дождя, переходящего в снег, стекали на её зонт прямо с букв, обозначающих название текущего месяца. Девушка сидела на скамейке посреди пустынного сквера — промокшая, одинокая и при этом абсолютно неприступная. Уж кого-кого, а её-то вряд ли можно было вот так запросто отправить в лес за подснежниками!
О подснежниках. Дело в том, что тревожное предчувствие Ноября впервые появилось у Титова в раннем детстве, когда он вместе с героиней сказки Маршака выбрался на лесную поляну, обогретую братским костром до неба! Вышло так, что как раз в это же самое время родители купили мальчику детскую Библию, и оба этих сюжета тесно переплелись в его неокрепшем сознании. Начать с того, что число главных действующих лиц и там и там было одинаковым — двенадцать, и если ученики Христа путались между собою похожестью мыслей и покровов, то с месяцами всё было куда проще, так как каждый из них решал исключительно свои, отличные от других задачи. Задачи, прямо исходящие из неумолимых правил земного бытия. Всё было хоть и неприятно, но понятно с Январём, Декабрём и Февралём, зима есть зима — чего от них ожидать? Стылые поручни, скользкие ступеньки и отмороженный нос! Весенние месяцы — те ребята повеселее и посговорчивее! Могут и кораблики попускать, и в лапту сыграть. Летние пуще того — красавцы как на подбор! Душистые земляничные луга, звенящие звёздные ночи, мамин отпуск и дорога к морю! Этих уж точно ни с кем не перепутаешь! А там Сентябрь с Октябрём — плаксы, конечно, но в целом парни, понимающие толк в солнечном тепле и спелых фруктах из бабушкиного сада. К каждому из них можно было приблизиться на опасное расстояние и даже поручкаться. И только один оставался в стороне, держался наособицу. Всё, что он мог предложить, — это гаснущий на глазах день, оглохшие, опустошённые леса и засыпанные снегом, всё ещё хранящие ароматы лета неубранные капустные поля!
С самого утра любое движение или мысль казались Титову лишёнными всякой перспективы, и не хотелось ни двигаться, ни думать. А ведь если посмотреть на вещи непредвзято, то ничего и не нужно. Ничего дополнительного к тому, что уже есть. Хорошая работа, налаженный быт с высоким индексом комфорта, надёжные собутыльники и здоровый сон. Просто как-то пережить это очередное сужение пространства и угасание света!
Пережить этот Ноябрь. Страшно подумать — сороковой по счёту!
2
На кухне работало радио. До Титова долетали обрывки весёлой речи, то и дело прерываемой песнями из далёкого счастливого прошлого. С песнями гармонично сочетался традиционный в это время суток водительский мат, доносящийся из-за окна. Пытаясь всунуться в узкий промежуток между будкой подстанции и другой машиной, владелец запоздавшего авто то и дело приоткрывал дверь и, не стесняясь, высказывался на тему умственных способностей части населения, проживающего на прилегающих территориях. Титов постучал в стекло и наказал возмутителя спокойствия средним пальцем руки. Водитель наказания, разумеется, не почувствовал, ибо всё его внимание было направленно на процесс парковки. Оно и понятно — ведь не реши он проблему здесь и сейчас, чувак безвозвратно утратит не только машиноместо, но и своё собственное место в жизни!
Титов надел пуловер — несмотря на то что в доме наглухо были задраены все люки, в воздухе ощущались слабые потоки мокрых, остро покалывающих молекул, вызывающих раздражение и насморк. Пуловеру лет двадцать, наверное, если его постирать, от него останется только таз грязной воды да шёлковый ярлычок с правилами стирки и хранения. Он включил компьютер, сколько-то бесцельно пошарашился по ютюбу и, не найдя ничего интересного, отключил машину.
Радио достало окончательно, грустная баллада о шумящем клёне и не сбережённой любви была безжалостно прервана на самом интересном месте. Титов зажёг газ и принялся готовить кофе. Это вышло как-то само собой, было уже в районе семи часов вечера — довольно поздно для кофейной церемонии.
Наполнив чашку, он занял любимое место и уставился в смартфон. Несмотря на то что его пищеблок, в отличие от многих современных комбинированных кухонь, был именно что «пищеблоком» и мало годился для комфортного пребывания, Титов тем не менее любил «повечерять» подольше. В какой-то момент даже притащил сюда из комнаты кресло и, с трудом высвободив необходимую площадь, инсталлировал его в чуждую среду. Кресло использовалось в качестве приятного придатка к третьему блюду — к чаю или кофе. Часто ужин заканчивался сладким непорочным сном. В случае, если вместо традиционных напитков употреблялся алкоголь, то — сном до утра. Титов искренне полагал, что это привет из детства, когда частенько, чтобы не потревожить сон пьяного папаши, они с матерью устраивались на кухне: приготовить уроки, почитать книжку, полакомиться мамиными крендельками. В последние годы жизни отец сильно подружился с зелёным змием и, вернувшись домой с очередного green-party, частенько устраивал домочадцам шумные разборки. Временами приходилось спасаться бегством на улицу или, если повезёт, к соседям. Понятно, что хуже всего для этого подходил предатель Ноябрь, когда днём ещё ничего, а к вечеру — мрак, тоска и морок! Скромная эпитафия по его детству:
В ноябре, в ноябре,
Все деревья в серебре,
Очень холодно и страшно
Под грибочком во дворе.
Поэтому кухня была лучшим вариантом.
Кто-то позвонил. Незнакомый номер.
— Аллё, это Анюта?
— Хотелось бы, но — увы…
— Ой, мамочки, я, наверное, ошиблась…
— Похоже на то…
«Интересный какой голос, — подумал Титов. — Вообще не по погоде! Мамочки! С такой интонацией пели пионеры из Большого детского хора!»
3
С женщинами у него по-серьёзному не получалось. Бывали, конечно, короткие знакомства и встречи на чужой территории, но только — на чужой. За всё это время порог его «райских чертогов» не переступала ни одна женская нога. Титов не считал себя сексистом, просто ему трудно было представить, что его вещами мог пользоваться кто-то, кроме него. Типа есть из его тарелки, смотреть его телевизор, ходить по его ковру! Короче — находиться рядом, в его энергетическом поле, а значит, жить его жизнью!
Кофе заметно взбодрил, хотя, казалось, Титов привык к нему настолько, что запросто мог употреблять его в качестве успокоительного.
Снова позвонили — тот же голос, на этот раз более осторожный.
— Аллё…
— Аллё, но это опять не Анюта! Представляете?
— Не Анюта?
— Зуб даю — не она!
— Зуб? — совсем стушевалась девушка. — А какой хоть у вас номер?
Титов назвал. Сам того не желая.
— То есть предпоследняя восемь, а последняя три?
— Именно. — Титову на мгновенье показалось, что перед ним промелькнуло её лицо, а под ним всё тот же пионерский галстук. — Так и никак иначе!
— И никак иначе… — повторила девушка. — Извините тогда… Всё время я что-то путаю…
И прежде, чем Титов успел открыть рот, она отключилась.
На мгновение ему показалось, что в кухне перегорела лампочка.
Перед звонком он что-то искал на ютюбе, но теперь решительно не мог вспомнить — что именно! А ведь что-то искал. И искал намеренно. Целенаправленно. И тут позвонили. И он всё забыл. Выходит, этот случайный звонок оказался для него важнее? Так надо понимать? Кто-то ошибся номером, и это напрочь вышибло его из колеи! Чушь какая-то! Ноябрь — и этим всё сказано!
И снова ему привиделось лицо звонившей — там, за стеклом, в холодном, мёртвом мраке заоконья!
Титов, не выпуская телефона, поднялся с кресла и вышел на лоджию. Был приличный минус, а на нём только лёгкие пижамные брюки и тоскующий по стирке пуловер. Он откатил створку балконного окна и попробовал осень на ощупь. Шёл мелкий снежок, злой и колючий настолько, что грозил превратить ладонь в дуршлаг! А вот на маминой кухне не было ни лоджии, ни балкона. Было тесно и зябко — сквозь проклеенные на зиму окна вовнутрь всё равно проникал холодный воздух, и для того, чтобы не замёрзнуть окончательно, мама зажигала газ.
Потому что за окном стоял Ноябрь.
Как было бы хорошо, если бы мама была теперь здесь, рядом с ним. На его лоджии. В его энергетическом поле.
В его жизни.
Освободив проём полностью, Титов посмотрел вниз — туда, где когда-то размещалась огромная клумба, с любовью сотворённая, а потом тщательно оберегаемая двумя старушками-близнецами с первого этажа. Клумба имела форму правильного прямоугольника, засеянного всеми сортами цветов, какие только могли произрастать в данном климате. Каким именно способом старушкам удавалось содержать клумбу в надлежащем виде, не понятно, но она сохраняла свой цвет и аромат гораздо дольше сроков, предписанных ей матушкой-природой, — вплоть до первого снега. То есть до Ноября.
4
Ещё более необъяснимым выглядел тот факт, что за всё время его существования целостность этого необычного арт-объекта ни разу не пострадала — не был сорван ни один цветок, не помята ни одна травка. Цветник не трогали даже бомжи и дети. Более того, было отмечено, что клумба помимо своей природной натуральной красоты обладала ещё и некоторыми чудесными свойствами, не имеющими естественных объяснений. Так, к примеру, многие жители дома, выйдя ночью на балкон, отмечали странное свечение, исходящее от цветов, и будто бы даже слышали музыку, по утверждению одних, напоминающую «Лунную сонату» Бетховена, других — «Улетай, туча» Пугачёвой. Как бы там ни было, но усилиями старушек клумба мало-помалу стала набирать популярность, и как-то незаметно народная молва стала называть их дом «Букет Вселенной», что, безусловно, сделало типовое строение самым популярным жилищем не только в околотке, но и во всём городе. Единственным в своём роде строением, создающим настроение!
Потом, в один прекрасный день, старушки умерли. Обе. С разницею в несколько минут. И как раз это обстоятельство заставляло думать, что день был именно прекрасным. Следить за чудо-цветником стало некому, и в самом скором времени чудо превратилось в обычную несанкционированную автостоянку. Стоит ли удивляться, что первыми парковщиками оказались жильцы, поселившиеся в квартире умерших бабушек-близняшек, — таким образом была прямо реализована правопреемственность как основа развития общества. Иногда, когда преемники задерживались на работе, их место занимали другие, и тогда дело неизменно заканчивалось шумными прениями и даже порчей личного имущества и лиц имущих. Хуже всего дела обстояли в Ноябре, когда первые снегопады заметно сужали парковочные возможности автовладельцев.
Спрашивается, а что же с «Букетом Вселенной»? Да ничего особенного. Всё та же преемственность. Так теперь называется цветочно-сувенирная лавка, открытая на пожертвования жителей дома. Её владельцем является некий патриотически настроенный господин N, бывший в прежние времена старшим по подъезду, где жили знаменитые цветоводы.
Местная достопримечательность, обретшая статус легенды, при низкой себестоимости имеет высокий покупательский спрос.
Старательно накопив слюну, Титов плюнул вниз. Древний тополь, укутанный знаменитым ноябрьским серебром, издал тонкий хрустальный перезвон, плавно перетекающий в телефонный звонок.
— Аллё! — моментально, прежде, чем разобрал номер, откликнулся Титов.
— Здравствуйте. Вас беспокоит агентство ритуальных услуг «Адрес Бога». Предлагаем вам товары и услуги по ноябрьским скидкам.
«Блин, это не просто адрес бога, но и его голос, — подумал растроганный до слёз Титов. — Даже грех отказываться!»
— Аллё, меня хорошо слышно? Вам удобно говорить?
— Честно говоря, не совсем… — с неподдельной горечью признался Титов. — У меня к вам встречное предложение — давайте отложим этот разговор как минимум до следующего Ноября.
— Увы… — сочувственно сказал бог. — Неизвестно, как поведёт себя рынок через год!
После чего господь вернулся на небо, а Титов — в кухню. Можно по-разному относиться к столь навязчивому сервису, но одно можно было сказать точно: рынок окончательно одолел бога!
5
Что теперь? Спать рано. Вернуться к потухшему монитору? Сбегать за бутылкой? Обычно выпивка закупалась впрок и хранилась месяцами. Но только не в Ноябре.
В подъезде залаяла соседская собаченция. Каждый раз в предчувствие скорой прогулки она делалась совершенно бешеная. В такие моменты Титова нестерпимо манило оторвать голову не столько суке на поводке, сколько суке с поводком. А нечего лишний раз соседей беспокоить! Каждый скажет — в такую погоду хозяин собаку на улицу не выпустит. Тем более девочку. Хозяйка собаки жила с мужем-тихоней и маленькой внучкой. Это была славная тихая девочка, чертами лица и поведением сильно напоминавшая Титову падчерицу с корзинкой.
Как только лай стих, Титов без стеснения высказался на животрепещущую тему и, отыскав в телефоне список входящих, не раздумывая, вызвал нужного абонента.
— Да! — услышал он в трубке заинтересованный голос.
Рука его неожиданно дрогнула, и к горлу подкатил комок.
— Простите, это ведь вы Анюту спрашивали?
Боже мой, он не узнал свой голос!
— Точно! Анюта — это моя старая знакомая. В смысле, молодая… Она живёт в вашем городе.
Титов поймал себя на мысли, что, слушая её, он испытывает не только физическое наслаждение, — это бы ладно, — но и что-то ещё, какое-то удивительное, ни с чем не сравнимое чувство, будто он в последнюю минуту вскочил в самолёт, покидающий жерло вулкана.
— Вы её нашли?
— Нет, — не сразу ответила девушка. — Не нашла. Наверное, я неправильно записала её телефон…
— Мой заканчивается на восемьдесят три. Попробуйте, может, тридцать восемь?
— Я пробовала…
— Ну?
— Послали…
— За подснежниками?
— Ну что вы, — девушка тяжело вздохнула. — Гораздо дальше!
Она сказала это так искренне, что Титов с трудом удержался от того, чтобы не расхохотаться.
Возникла пауза, обещавшая завершиться короткими гудками. Мысль о том, что он больше её не услышит, заставила Титова прибавить звука.
— Аллё! Вы ещё там?
— Ну конечно! Так кричите! Где же мне ещё быть?
— Как-то неудобно получается…
Титов по инерции продолжал орать, и потребовалось немалого труда, чтобы как-то «сбавить обороты».
— Ой, я вас поняла! Меня зовут Катя. Вы ведь на это намекаете?
— Типа.
— Ура, я догадалась! Ой, извините, веду себя как дура! Вы ещё там?
— Ну конечно! Где же мне ещё быть?
— Так кричите, прям не могу!
— Пардон, бью и стегаю себя по губам!
6
Титов упёрся разгорячённым лбом в холодный дверной косяк. Пронеслась мысль: накосячил! И это в такой-то момент!
— А вас случайно не Петя зовут?
— Почему — Петя?
— Моё любимое мужское имя. Я подумала — а вдруг? Нравится угадывать. Вам разве нет?
— Меня зовут Бонд. Джеймс Бонд.
— Тогда точно ошиблась… В моей телефонной книжке таких не значится…
Титову показалось, что он слышит голос информатора, объявляющего то ли об отправлении, то ли о прибытии поезда.
— Вы что, на вокзале?
— На улице так холодно…
— Послушайте, Кира, может, я смогу вам чем-то помочь?
— Я — Катя!
— Ну да, я именно так и сказал! Связь не очень…
— Ой, простите… Тут женщине плохо… Я… это… Я вам перезвоню…
Минут пять он стоял посреди комнаты, прижимая к уху замолчавший телефон. Пока снова не залаяла собака.
Тогда Титов открыл входную дверь и мягко обратился к владелице животного, находившейся от него на расстоянии лестничного пролёта. В подъезде, как всегда, было темно, очередная лампочка, вкрученная им два часа назад, благополучно сгорела на пятой минуте своей стремительно промелькнувшей жизни. Ни в каком другом месяце электрические приборы не сгорали так быстро, как в Ноябре.
— Я, конечно, всё понимаю… — Титов сдерживался, как мог. — Мы в ответе за тех, кого приручаем, и всё такое… Но и вы поймите… Каждый раз мы вынуждены терпеть этот сучий лай! Не только я — весь подъезд! Может, перевяжете ей пасть изолентой?
Собака, это была крохотная кроличья такса, как-то подозрительно стихла, похоже, она растерялась не меньше, чем хозяйка — благообразная женщина с внешностью учительницы на пенсии.
— Извините, — сказала женщина так, словно только что проехала по Титову на асфальтоукладчике. — Всё бесполезно — порода такая! Она здесь, пока внучку не забрали. Но я вас поняла, молодой человек, через неделю внучку заберут, а вместе с нею уедет в деревню и Сабрина Георгиевна.
— Кто? — не сдержался Титов.
— Собака. У моего сына дом в сельской местности, так что… Через неделю заберут… Обещаю…
Видно, в подтверждение сказанного Сабрина Георгиевна снова залаяла, в связи с чем была незамедлительно отбуксирована восвояси.
Титов вернулся в квартиру, и в голову ему тут же пришла крамольная мысль, что, обнаружь он сейчас в доме любое, самое диковинное и нелепое существо, он воспримет это с тихой радостью и скорее всего даже угостит непрошенного гостя сарделькой или чем-то ещё из того, что месяцами портилось в холодильнике. Ужас, конечно, но это могла бы быть даже сама Кроличья Такса, мать её, Георгиевна!
И ещё одна мысль — совсем уже запредельная и фантастическая. А что, если учительница гуляет с собакой не по своей воле? Что, если таким образом она выражает заботу о своём пьяном муже-тихоне, которому хоть и кроличья, но такая крокодилья такса не даёт заснуть?
7
Он засёк — прошло уже пятнадцать минут, а она так и не перезвонила. Он назвал её Кирой. Но почему? Она же ясно сказала — Катя! Она вообще выражается ясно, в отличие от некоторых! Сказала, что женщине плохо. Какой женщине? Да любой, мало ли на вокзале женщин? А почему она должна пройти мимо какой-то женщины, если не прошла мимо него? Тем более женщина живая, в натуральную величину. И ей плохо. А он кто такой? Какой-то случайный неведомый чувак, именуемый себя агентом 007! Да нет, он не чувак, он мудак — вот он кто такой! И Катя, похоже, это поняла!
Ещё утром планировал помыться. Включил воду и какое-то время сидел на краешке ванны, не выпуская телефона. Позвонил приятель по работе, звонок сначала оглушил, потом раздосадовал. Титов, конечно, ответит, но только вдруг она позвонит во время их разговора?
— Митя?
— Ваня?
Так у них было заведено.
— Митя, твою ж мать!
— Ваня, мать твою! Дрочишь, Ванёк?
— Оголтело, Митёк. Что у тебя? Только давай мухой, я звонка жду!
— Завтра на барбекю. Не забыл?
Титов не думал, что голос, который он слышал миллион раз, может быть таким противным!
— И что?
— Хорошо, что не забыл. Она там будет — сто процентов! Подтверждено разведкой!
— Кто?
— Марья Искусница.
— Да плевать!
— Кончай выкобениваться, чувак! Поменяй руку!
— Ну, вот и поговорили!
— Да ну тебя на хер, Ванёк!
— И тебя туда же, Митёк! Всё! Серьёзно, у меня трафик! Завтра побазарим! Бзды-ынь!
И Титов отключился. Новость о Маше Исаковой из отдела маркетинга, конечно, требовала большего отклика, но только не сегодня. Ноябрь — самое время подумать о Снегурочке.
Она!
Забыв про воду, Титов спешно переместился на кухню.
— Катя!
— Точно! А вы, наверное, думали, я ушла за подснежниками?
Глаза у Титова разбухли, и во рту возникла предательская сухость. Может, всё-таки зря не сгонял в лавку?
— Что там у вас случилось?
— Да всё уже хорошо… Стою вот на крыльце — воздухом дышу. А вы как, Джеймс Бонд? Какой-то голос у вас странный, будто мороженого наелись! Вам какое больше нравится — крем-брюле или «Лакомка»?
— Не знаю… Всё равно… Что делать собираетесь?
— Наверное, домой поеду… Я ведь проездом у вас… Время было, думала Анюту навестить… Такой случай!
— Кто такая Анюта? Кто она вам?
8
— Анюта? Да никто, собственно… В Москве вместе поезда ждали. Год назад. Она — свой, я — свой. Болтали о том о сём… Целых два часа, представляете!
— Два часа? Офи-игеть! Вы помогли ей чем-то?
— Да ну что вы!
Пауза, как тоннель в бесконечность!
— Катя!
— Опять вы кричите! Просто… она билет потеряла… Вижу, сидит — бледная вся… И слёзы на глазах… Ну вот… Купила ей новый, слава богу, были билеты… На другой поезд, правда… Который через два часа…
— Понятно… А ваш поезд когда? Скоро?
— Да нет. Утром. В семь тридцать четыре. Смешно, правда? Именно что — в тридцать четыре!
Однажды Митя, тот самый, позвонил ему из другого города. Из отеля. Ездил к «дочерникам» в командировку. Вечером, как положено, пьянка, девочки, адюльтер… Позвонил, естественно, с места событий. Называется «горячий репортаж». Нёс какую-то чушь о прелестях буржуазной жизни, пока Титов не попросил спецкора-новатора перейти в режим «видео».
— А-а, — завыл спецкор, — хочется кусочка пирога? То-то же!
Митя сидел в номере отеля в окружении двух очаровательных особ. Где-то позади смутно маячили фигуры прочих пирующих, но для Мити, разумеется, центром композиции служил он сам и его обнажённые нимфы. Слабую голову сластолюбца украшала подушка в виде треуголки Наполеона, кроме майки и трусов, на императоре ничего не было. Не считая туго затянутого на шее галстука. Одна из смежниц игриво тянула галстук на себя, вызывая у сластолюбца корчи и судороги. Митя был пьян в хлам и не оставлял проказницам ни единого шанса на продолжение банкета.
Что до Титова, то он здорово пожалел тогда, что казённая гостиничная подушка украшает не его голову, и прежде, чем угасающий на глазах развратник отключился, Титов успел осуществить полномасштабный акт рукоблудства.
На секунду Титов представил себе, как он просит Катю подключить видео и как девушка, не смея ему отказать, выполняет просьбу. В этом нет ничего постыдного, он просто хочет её увидеть! Он хочет увидеть, во что она одета. Как выглядит. Хочет увидеть её причёску. Её руки. Ноги. Глаза. Ощутить запах её духов. Посмотреть в глаза, чёрт побери! И, может быть, если его представления о девушке верны…
Титов услышал, как кто-то бешено колотит в трубу и кто-то другой ломится в его дверь!
— Эй, мать вашу! Вы что там, лыка не вяжете?
Титов переместился в прихожую, не осознавая, что под ногами его плещется вода. И только, услышав шум работающего в ванной крана, сообразил наконец, в чём дело.
— Открывайте! — кричали за дверью. — Открывайте, или вызовем ментов! Слышите?
— Слышу, — откликнулся Титов. — Я сейчас… Минуточку…
Он закрутил краны и, погрузив в воду свободную руку, вытащил пробку со сливного отверстия.
— Извините, анафилактический шок! — Открывать не стал, говорил через дверь. — Только что пришёл в себя, сейчас всё исправим!
— Всё, да не всё! Завтра поговорим!
9
Титов прислушался — вроде ушли.
Он вернулся в ванную мокрый по пояс, включил громкую связь.
— Аллё, мистер Громкоговоритель, вы меня слышите?
— Но только слышу, но и ощущаю! Честное пионерское!
— У вас ванна, что ли, протекла?
— И вместе с нею все мои надежды!
— Эх вы, а ещё Джеймс Бонд! Соседи, небось, наорали?
— Наорали, обоср… Извините!
— Выходит, вам ещё хуже, чем мне!
— Спасайте, Катя, кроме вас, некому!
— Ну вот, сначала предлагаете помощь, а потом сами её просите! И где тут правда?
— Как всегда, где-то посередине…
Он отчётливо услышал, как объявили отправление поезда. Голос информатора звучал настолько чётко и ясно, как будто Титов сам находился на вокзале. «Вот ведь беда какая, — подумал он вполне трезво. — Поезд уходит, а у меня ванна протекла!»
— Ладно, короче, мне пора… То есть не мне, а Светлане Викторовне, ну, женщине этой — с давлением. Она сама не дойдет, я её до поезда доведу. Далеко — пятый путь… Доведу, а потом перезвоню вам. Вы пока время не теряйте, берите тряпки, какие есть, собирайте воду и отжимайте в ванную. Сильно затопило-то?
— По горло!
— Ну, это нормально. Жить можно…
— Катя!
— Да не кричите вы так — манера какая! Говорю же — жить можно. Вот и живите. Вы живите, а я перезвоню…
— Нет-нет, Катя! Я вас прошу, не отключайтесь! Жить нельзя, слышите? Как жить, когда я весь мокрый, а на дворе Ноябрь!
Бзды-ынь!
Что-то исчезло с её голосом. Что-то мимолётное, но такое важное для него, для всей его жизни. Для жизни вообще! Оно исчезло, и Ноябрь стал ещё ненавистнее. Сразу представилось раннее зябкое утро, дорога на работу, пробки с участием одних и тех же вечно опаздывающих автомобилей, докучный охранник с серым лицом, бессмысленный, унылый долгострой за окном. Конец недели. Вот это словосочетание «конец недели» Титов научился ощущать физически. Как гвоздь в ботинке. Конец недели — это почти всегда коллективная сауна в фитнес-центре «Ева +» или тупое вурдалачье барбекю на Митиной даче. Известно, что все штатные вурдалаки плохо переносят осеннюю хмарь и до первых тёплых ночей поголовно сваливают в неоплачиваемый отпуск. И вот тогда за дело принимаются их человекообразные родственники — гораздо более хилые, надменные и злые.
Конец недели!
В другое время коммунальная авария типа этой вызвала бы напряжение нервов, головную боль и уж точно — поспешный визит в алкомаркет, но теперь, сидя по уши в воде, Титов думал только об одном, что же ему нравится больше — крем-брюле или «Лакомка»?
— Сазан или щука?
Они с Митей рыбачат на берегу тихой лесной речушки — уютной и предсказуемой, как дым от дедовой махорки. У Мити всюду информаторы, поэтому он ни шага не делает в неизвестном направлении — раз уж оказались чуваки на берегу именно вот этой самой речки, значит, всё будет по кайфу.
10
— Так сазан или щука? — продолжает донимать Митя.
— Да пофиг, — лениво отвечает Титов. — Важно предвкушение!
— Уверен?
С Митей хорошо, но он слишком любит задавать вопросы, при этом совершенно не рассчитывая хоть на какие-то, пусть самые маломальские ответы. Ему кажется, точно сформулированный вопрос самодостаточен, как мантра.
То была их первая совместная рыбалка — ни тот ни другой особой страсти к рыбной ловле не испытывал.
— Хорошо, крупная или мелкая?
— Блин, — отмахивается Титов. — Какая разница! Она клюёт, ты тянешь! Подцепил и тянешь. Главное, подцепить!
Ответ Митю явно не устраивает.
— Фигня! Подцепить можно и трипак. Поэтому главное — кого! И какого весу!
Они ничего не поймали тогда, то ли агентура дала маху, то ли набрались слишком быстро. И вот они едут обратно — пьяные и без рыбы, и единственная мысль у Титова: хорошо, что не клюнуло! Кто его знает, какие экземпляры водятся в этой речке? Прицепится такая зараза — тяни её потом! Ещё непонятно — кто кого!
Почему он сейчас об этом вспомнил? Может, потому, что клюнуло? И не то чтобы он этого желал и как-то особенно к этому готовился, просто клюнуло, и всё. Случайно. На пустой крючок. Что за чудесная рыбина скрывается там, под ровной гладью воды, золотая рыбка или дикая прожорливая акула, он в точности не знает. Знает только, что это настоящая поклёвка, ждать которую истинный рыбак может всю свою жизнь. И нету никакой иной возможности узнать правду, кроме как потянуть удилище на себя, сделав при этом всё возможное для того, чтобы тайное стало явным?
Так что же в результате: крем-брюле или «Лакомка»?
Он ей перезвонит. Когда захочет. И, главное, если захочет. Перезвонит и ответит. Ничего страшного. А сейчас надо прибраться. И оценить ущерб.
Титов впервые внимательно осмотрел последствия наводнения и бодро поколотил себя по ляжкам. Нет тела — есть дело! Понятно, что пока он тут всё не приберёт, не уснёт. Всё должно быть на своих местах. Как прежде. Как было. Надо всему вернуть своё прежнее состояние и значение.
И лучше — радостным шагом, с песней весёлой!
Титов переоделся во всё сухое, забросил в машину пуловер и принялся за дело. Уборка на какое-то время отвлекла от неприятных мыслей и помогла ему окончательно прийти в себя. Телефон, поставленный на зарядку, молчал, и Титова это вполне устраивало. Телефон — это такое концентрированное устройство, которое может аккумулировать в себе самые мощные человеческие чувства. Всё зависит от того, что ты от него ожидаешь, — какую новость должен он сообщить тебе в самое ближайшее время: хорошую или плохую. В первом случае ты боготворишь его, ходишь вокруг него кругами, молишься на него, как на икону, поглаживаешь и целуешь, будто самое дорогое существо на свете. А если, не дай бог, ты знаешь, что «за тобой пришли» и осталось только получить уведомление об этом, тогда телефон лучше засунуть куда-нибудь подальше. Но даже если ты его надёжно спрятал, а лучше — выбросил в окошко, ты всё равно под каким-нибудь надуманным предлогом спустишься во двор и краем уха, как бы невзначай, будешь с замирание сердца вылавливать во множестве звуков хорошо знакомый тебе звонок, на который, как этого ни избегай, придётся дать ответ!
11
А ещё есть хороший способ избавиться от ненужных мыслей — это впустить в голову что-то привычное и понятное. Например, Марью Искусницу из отдела маркетинга. Поговаривали, будто у девушки есть высокий покровитель и её независимость весьма условна. И в это охотно верилось. Учитывая Машину внешность, манеры и неустанное стремление к совершенству, можно было предположить, что в качестве её спонсора мог выступать хоть сам далай-лама. У многих из тех, кто её видел, возникало дикое желание потрогать девушку руками. Кто-то совершенно справедливо называет это «причаститься».
Но желание желанием, на деле же местная «ребятня» носом чуяла, что в этой лавке им ничего не светит и вход за дефицитом только по спецпропускам. Митя, например, с порога оценив свои шансы, обходил Марью Искусницу за тридевять земель.
Неделю назад, будучи на корпоративе в честь юбилея фирмы, они оказались вдвоём не террасе, в месте, отведённом для курения. О чём-то поболтали. Выпили же! Даже, помнится, посмеялись над чем-то. Скорее всего, над юбилеем фирмы и посмеялись.
Это было очень красиво! Ноябрь обычно не дарил Титову столько положительных эмоций одновременно. Город, погружённый в ранние сумерки, светился внизу, как звёздное небо, перевёрнутое вверх ногами. Банкетный зал и терраса располагались на крыше двадцатиэтажного билдинга, отчего у человека неизменно возникало ощущение полёта, особенно если человек этот, невзирая на пол и возраст, хорошенько выпил.
Она приблизилась к самому краю террасы и встала там, крепко сжав ладонями перила ограждения. От пропасти Машу отделяли каких-нибудь десять сантиметров, кажется, девушка и сама не ожидала, что бездна, внезапно разверзшаяся перед ней, может иметь такую гипнотическую силу. Титов хорошо почувствовал этот её внутренний трепет, ему оставалось лишь обхватить девушку руками, предлагая всецело довериться крепости его объятий.
Картинка, достойная кульминационного кадра из «Титаника»!
Редко, когда желаемое и действительное имели возможность приблизиться друг к другу на такое опасное расстояние. Подойдя к девушке, Титов откровенно взял её под руку, и Маша скорее инстинктивно, чем осмысленно, слегка склонила голову к его плечу. Главное, не надо было ничего придумывать — в их положении подобные вещи выглядели вполне естественно. Она стояла настолько близко к нему, насколько это вообще возможно. У Титова ослабли ноги и мир поплыл в глазах. Он ощущал её дыхание и её пульс! Ну, вот и всё, это главное, дальше — дело техники! А ты гигант, чувак! Всего за секунду тебе с лёгкостью удалось преодолеть огромный путь длиною в миллион световых лет! Что ты теперь скажешь, мрачный брат Ноябрь? Выдержишь ты эту подачу?
И тут, нарушая божественную гармонию, на горизонте возникли фальшивые нотки разочарования, грозящие превратить гимн солнцу в похоронный марш. Сколько раз случалось в его жизни такое, когда вот так просто и незатратно, одним лишь «выстрелом из пальца», удавалось ему сбить с небосклона очередную звезду! Ещё в те времена, когда они с мамой, покончив с делами, играли на кухне в «Морской бой», при минимальном количестве холостых выстрелов каждый раз выигрывал Ваня. Так же легко он получал хорошие отметки, больше всех читал, был неизменным участником, а иногда и победителем самых различных конкурсов и олимпиад. Многое из того, что случалось с ним впоследствии, Титов планировал заранее. Чётко представлял себе, как это будет. Иногда сомневался в точности «исполнения желаний», но только в деталях. Жизнь не казалась ему чем-то вроде клубка ниток, который надо постоянно и усердно распутывать, — ухватившись за кончик нитки, просто держи его покрепче, и тогда многое из того, что принято считать недостижимым, получится само собой.
В какой-то момент, раздираемый неуместными сомнениями, он всего лишь на миг взглянул в её лицо и вдруг со всею очевидностью понял, что львиную долю её непостижимой привлекательности составляет правильно подобранный макияж! К примеру, несколько родимых пятен над верхней губой были тщательно закамуфлированы тональным кремом, а восхитительная ямочка на подбородке имеет не столько естественное, сколько искусственное происхождение. Воистину: хочешь решить проблему — посмотри ей в лицо! Надо отдать девушке должное, Маша чутко уловила перемену в его настроении — тут же высвободила руку и отвернулась.
Помощь пришла внезапно! Волною перегара из пивных погребов на палубу выбросило весёлую шоблу гуляк. Они принесли с собою догорающие свечи бенгальских огней, обезьяньи забавы и ненавязчивый народный фольклор. Было предложено вернуться в помещение под звон колокольчиков. Быстро отыскался коренник в лице всё того же Мити и пара пристяжных фито-няшек. Запрягали недолго — не успели допить бокал и докурить сигарету, как праздничная телега, скрипя, свистя и улюлюкая, покатилась по прежней траектории — «вдоль над пропастью, к обрыву!».
Больше в тот вечер они не общались. На следующий день Титов встретился с Машей в приёмной шефа, буквально нос к носу. Прошли, не поздоровавшись. Титову показалось, что по его инициативе. Он бы, может, и не вспомнил об этой встрече, если б не Митя. Этот, разумеется, был в курсе проблемы.
— Слишком стремительно наехал, — авторитетно заявил он во время обеденных «опохмелок» в баре. — Полёты во сне и наяву, это, конечно, пластично и энергично! Но лично я бы попридержал. С такими надо поаккуратней.
— С какими — с такими? — отмахнулся Титов.
— Сам знаешь, с какими. — Митя, по обыкновению, не стал ничего усложнять, полагая, что подыгрывать приятелю в его закидонах — плохая манера. — Но ты не горюй, чувак. Была б точка опоры, а она у тебя, кажется, появилась. Говорю тебе: небольшая артподготовка, и враг будет разбит!
12
Титов уже заканчивал уборку, когда услышал сигнал извещения c Whats App.
Иногда такие вот вещи, как выстрел в тишине. В смысле, реальная жизнь — это тишина, а виртуальная — выстрел. Выжимаешь тряпку, чистишь картошку, убаюкиваешь ребёнка — всё это реальная жизнь, любая другая форма существования — это вымысел твоего воображения, стало быть, нечто эфемерное субъективное и не существующее по определению. То есть как бы жизнь. При том что одно совершенно несопоставимо с другим, ты всё равно, услышав выстрел, сначала нервно вздрагиваешь, как это делает испуганное животное, потом бросаешь тряпку, картошку и ребёнка и хватаешься за мобильник мёртвой хваткой!
Это было фото Маши Исаковой в довольно привлекательном ракурсе и имело чисто субъективную, оценочную окраску. Девушка была запечатлена в момент, когда, нагнувшись над столом, что-то быстро искала в компьютере. Поскольку снимок был сделан в позиции «вид сзади», то практически ничего, кроме этого самого зада, на нём и не было. Примечательно, что центральный элемент композиции просматривался через перекрестие оптического прицела, что чётко указывало на имя автора. Ввиду чрезмерной информативности картинки Митя на этот раз решил сэкономить на буквах.
У Мити не бывает плохих месяцев, для него каждая погода — благодать!
Ночью был сильный буран — прямой предвестник скорой зимы.
13
Буран разбудил Сабрину Георгиевну, она — подъезд. Сбоку хлопнули балконной дверью, сверху — обратились к божьей матери, снизу — отчаянно постучали по трубам!
Титову приснилась огромная задница, жадно поедающая крем-брюле. Зрелище это было тем ужаснее, что, ввиду своих исполинских размеров, причинное место абсолютно перекрывало доступ ко всему прочему, что на равных условиях могло существовать в мире.
Он больше по привычке, чем по необходимости, разблокировал экран и, не обнаружив ни одного пропущенного звонка, с облегчением отложил трубку и укрыл голову подушкой.
Однако уснуть Титову так и не удалось. Порывы ветра усилились до такой степени, что, казалось, зашатался дом. Может, это сон во сне, подумал Титов и, дабы окончательно развеять все сомнения, поднялся с кровати и подошёл к окну.
Мело и в самом деле прилично. Как говорится, во все пределы! На этот раз Ноябрь превзошёл сам себя. Без преувеличения, Титову показалось, что он оказался на борту корабля, угодившего в самое «сердце шторма», и это было даже страшнее, чем недавняя «задница мира»! Ветры, дующие во встречных направлениях, сталкивались «лоб в лоб» аккурат посередине двора, и тогда в точке их столкновения возникало огромное грибовидное облако, своими очертаниями напоминавшее то ли тело смерча, то ли ядерный взрыв! Облако шумно дышало, шевеля свинцовыми боками, и издавало мелодию, представлявшую гибридную смесь из «Лунной сонаты» и «Улетай, туча!». Но пугало даже не это, а то, что ни в их доме, ни в доме напротив не обнаруживалось ни единого светящегося окна, что лишний раз свидетельствовало в пользу версии о шторме и одиночестве! Лист железа, сорванный с крыши трансформаторной будки, с грохотом носился по пустынному двору, грозя не только детским грибочкам и старым, сгорбленным тополям, но и автомобилям, припаркованным на месте бывшего цветника. Ни один автовладелец при этом абсолютно не обеспокоился столь ужасающим положением дел, из чего можно было смело заключить, что речь шла уже не столько о спасении жизни своего «железного коня», сколько — о сохранении своей собственной!
Вариант «сна во сне» вполне бы устроил Титова, и последним подтверждением того, что происходящее — исключительно плод его воображения, мог бы стать всё тот же телефон. «Вы живите, а я перезвоню!»
И она перезвонила!
Это был её номер.
Подобно ветрам за окном, столкнулись в сознании мысли противоположных курсов. Куда, в какую систему координат поместить ему всю эту историю с недавним звонком незнакомки, вызвавшим в нём такую бурю эмоций? А что, если это очередная, на этот раз куда более изощрённая уловка Ноября и всё произошедшее с ним этим вечером только малая часть хорошо продуманного плана? И если это так, то что мешает Титову просто отложить трубку и спокойно сфокусироваться на привычной картинке, предложенной ему приятелем на сон грядущий?
Секунда, другая, и всё будет кончено!
И Титов принял вызов.
14
— Здравствуйте, — раздался в трубке приятный мужской голос. — Вы Джеймс Бонд?
— Простите?
— Под этим именем вы значитесь в списке контактов. Всё правильно?
— Чьих контактов?
Снизу раздался зубодробительный скрежет — похоже, железный лист добрался-таки до одного из автомобилей. А может, и не до одного. Привет от старушек-близнецов? Что ж, будете знать, как посягать на святыню, уроды!
— Вы это кому? — удивились в трубке.
— Нет-нет… — Титов ещё раз сверил номер. — Это я не вам…
— Понятно… Извините, что так поздно, но получается, вы последний, с кем она общалась в этой жизни…
— Кто? О ком вы говорите?
— О пострадавшей, о ком же ещё?
— Я это… Тут ветер у нас сильный… Плохо слышно…
Титову срочно захотелось в туалет.
— Извините, забыл представиться — капитан Макаров. Моя обязанность — довести до вашего сведения, что гражданка Максимова Е.Л., 2001 года рождения, скончалась в результате несчастного случая. Смерть была констатирована бригадой врачей скорой помощи, прибывшей на место происшествия в 21.00. по местному времени. У меня к вам вопрос, господин, э-э-э… Бонд, как хорошо вы знали покойную?
— Никак… — промямлил Титов, пытаясь как-то осмыслить происходящее. — Она позвонила сюда случайно… По ошибке…
— По ошибке?
— Ну да… Перепутала телефон… Искала какую-то Алёну… Скажите, я похож на Алёну?
— Признаться честно, вы и на Бонда-то мало смахиваете…
— Ну, вот видите?
— Пока не очень, — не унимался блюститель порядка. — Хронометраж звонка указывает на то, что разговор ваш длился несколько минут. Потом вы говорили ещё раз. И ещё. Как будто хотели сказать друг другу что-то важное. Хотели и не успели. Верно? Может быть, вы боитесь, что мы вас в чём-то заподозрим, господин Бонд? Ладно, можете не отвечать. Просто интересно было бы услышать что-нибудь о человеке… Скажем просто — не пожалевшем себя ради другого. Впрочем, у меня такое ощущение, что я тоже ошибся телефоном…
Вдруг Титов услышал звуки проходящего вдалеке поезда и сильно этому удивился, ибо ничего подобного за всё время проживания в «Букете вселенной», он не слышал!
Метель стихла. Ветер заметно ослаб, уступив место густому, плотному снегопаду.
— Подождите! — попросил Титов. — Подождите. Не отключайтесь! Я придумал про Алёну… Просто растерялся… Всё это так неожиданно… Да… Да, мы говорили с ней… Она была здесь проездом и хотела забежать в гости…
— Выходит, вы всё-таки были знакомы?
В голосе капитана появилась весёлая надежда.
— Совсем немного… Когда-то мы оказались на одном вокзале. В другом городе.
— Каком?
— Не помню… Неважно… Я потерял билет на поезд, а она мне помогла… Дала денег на новый… Я видел её тогда в первый и в последний раз в жизни. Понимаете? Просто проходила мимо и как-то поняла, что у меня проблемы…
— Просто проходила мимо? — не поверил капитан Макаров.
— Просто проходила мимо. Именно. Я дал ей телефон, попросил, когда она будет в нашем городе, — перезвонить… Так и получилось… Я понимаю — вы мне не верите…
— Ну почему же. Звучит вполне правдоподобно.
— Она говорила о какой-то Светлане Викторовне…
— Ну да, Светлана Викторовна Яшина. Жительница нашего города шестидесяти семи лет. Собиралась в гости к сыну-нефтянику. Говорит, у них там катастрофа какая-то на вышке, что он в плохом состоянии и она может не успеть! До того их видели вместе в зале ожидания… Ваша знакомая бегала в аптеку за лекарством. Как выяснилось, гражданка Яшина страдает стенокардией. Плюс повышенное давление. Они уже почти добрались до места посадки, когда по соседнему пути проходил маневровый… Женщине стало плохо, и она едва не свалилась прямо под колёса электровоза… Если бы не ваша знакомая… По свидетельствам очевидцев, в последний момент девушка успела оттолкнуть больную от края, но сама… Странно, правда? Ведь она ей никто! Как вы говорите: просто проходила мимо! Ну, собственно, вы и сами всё прекрасно знаете… Будут вопросы, обращайтесь в линейный отдел полиции.
— Хорошо… И… Спасибо, что позвонили…
— Вы уверены?
Титов не ответил.
— Тогда прощайте… как вас там… Джеймс Бонд! Как говорится, новых вам подвигов во благо её величества! И… спокойной ночи.
15
Ну, вот и всё, осталось только удалить номер за полной его ненадобностью. Номер, по которому он больше никогда в жизни не позвонит. Как никто и никогда не позвонит с этого номера ему!
— Предпоследняя — восемь, а последняя — три?
Она коснулась его жизни едва-едва. Словно лёгкий прохладный ветерок, прилетевший в холодный Ноябрь откуда-то из далёкого июня, когда всё в природе цветёт и наполняется новой, зарождающейся прямо на твоих глазах жизнью. Её вторжение в его энергетическое поле не нанесло урона его жизни, и его тарелки, его ковёр и его телевизор сохранили свою полную неприкосновенность.
Скоро утро, и можно будет поспать подольше. Потому что завтра суббота. А вечером — барбекю на Митиной даче и Марья Искусница с закрашенными родинками над верхней губой…
А уже совсем скоро закончится последний месяц осени, и начнутся дни, наполненные ожиданием Нового года, и старое, потрёпанное счастье, вынутое из пыльного сундука с игрушками и ёлочной мишурой, будет бледной тенью плестись за ним по знакомому исхоженному маршруту.
До тех пор, пока снова не наступит Ноябрь.