Опубликовано в журнале Урал, номер 10, 2022
Антон Кизим — родился в Москве. В 2004 г. окончил Московский институт электроники и математики, а в 2013-м — исторический факультет Православного Свято-Тихоновского государственного университета. Работает учителем истории в Филипповской школе. Публиковался в электронных изданиях и в журнале «Урал».
Вступление
Российский историк Лев Николаевич Гумилев, кроме всего прочего, известен тем, что не поддерживал общепринятый взгляд на тему влияния татаро-монголов на историю русского государства. У него была своя оригинальная концепция, согласно которой отношения между Русью и Ордой следует обозначать не словом «иго», а словом «симбиоз». Его концепция подвергалась критике. В частности, оппоненты его обвиняли в игнорировании источников. Но есть, по крайней мере, один источник, который Гумилев в своих трудах цитировал, а его оппоненты в полемике игнорировали. Это «Слово о погибели русской земли». В работе мы постараемся разобраться, почему так получалось.
Вопрос интересный, потому что данный источник цитируют сторонники разных точек зрения. С одной стороны, «Слово» упоминается многими, кто хочет рассказать об ужасах если не всей эпохи ига, то, по крайней мере, его начала. Ведь уже название показывает, какое впечатление произвело на русских людей Батыево нашествие. С другой стороны, и Гумилев считал, что данный источник хорошо ложится в его концепцию.
Так какова его концепция? Давайте посмотрим.
Все познается в сравнении. Чтобы понять концепцию Гумилева, надо хотя бы вкратце вспомнить, какие еще концепции есть.
Концепции русско-монгольских отношений
Можно выделить четыре основных концепции.
Первую сформулировал Карамзин. Он оценивал влияние монголо-татар неоднозначно. С одной стороны, монголы принесли много вреда и стали причиной отставания России от западных государств. «Сень варварства, омрачив горизонт России, сокрыла от нас Европу в то самое время, когда благодетельные сведения и навыки более и более в ней размножались, народ освобождался от рабства, города входили в тесную связь между собою для взаимной защиты в утеснениях… В сие же время Россия, терзаемая Моголами, напрягала силы свои единственно для того, чтобы не исчезнуть: нам было не до просвещения!…» С другой стороны, монголо-татарское иго принесло благо: прекратились междоусобия, было восстановлено самодержавие. «Нашествие Батыево, куча пепла и трупов, неволя, рабство толь долговременное составляют, конечно, одно из величайших бедствий, известных нам по летописям Государств; однако ж и благотворные следствия оного несомнительны… Москва обязана своим величием ханам». В общем, влияние монголов было значительным, причем у него были как отрицательные, так и положительные стороны.
Вторую известную концепцию сформулировал Соловьев. Его оценку можно назвать нейтральной. Он считал, что влияние монголов на развитие нашего государства было незначительным. А те процессы, которые происходили в период зависимости от ханов, уже начались до нашествия. Он считал, что формирование самодержавия можно увидеть уже до татар. «Мы замечаем, что влияние татар не было здесь главным и решительным. Татары остались жить вдалеке, заботились только о сборе дани, нисколько не вмешиваясь во внутренние отношения, оставляя все как было, следовательно, оставляя в полной свободе действовать те новые отношения, какие начались на севере прежде них».
В целом концепцию С.М. Соловьева поддерживали В.О. Ключевский, С.Ф. Платонов.
Третья концепция — негативная. Ее сторонники говорили об однозначно отрицательном влиянии монголов на русскую историю. Одним из ее сторонников был Костомаров. Как и Карамзин, он считал, что монголы повлияли на появление самодержавия. «Итак, в дотатарский период не выработалось никаких основ для будущего единодержавия России… С татарским завоеванием произошел быстрый и крутой поворот». Но в отличие от Карамзина, Костомаров к самодержавию относился скорее отрицательно. И, повторяя и развивая многие негативные карамзиновские наблюдения («исчезло чувство свободы, чести, сознания личного достоинства; раболепство пред высшими, деспотизм над низшими стали качествами русской души»), Костомаров игнорирует те моменты, в которых Карамзин видел позитив.
Именно негативную концепцию поддерживала советская историография. Она не в последнюю очередь формировалась под влиянием классиков, которые относились к влиянию монголо-татар отрицательно. Так, Маркс говорил, что монгольское иго «не только давило, оно оскорбляло и иссушало самую душу народа, ставшего его жертвой». Соответственно, советские историки, цитируя классиков, также давали однозначно негативную оценку влиянию монголо-татарского ига. По замечанию В.В. Каргалова, советская историография 30-х — начала 40-х годов выработала «единый научно обоснованный взгляд на последствия монголо-татарского нашествия как на страшное бедствие для русского народа, надолго задержавшее экономическое, политическое и культурное развитие Руси». А Л.В. Черепнин писал: «монгольское нашествие на Русь — это не единичный факт, а непрерывный длительный процесс, приводивший страну к истощению, обусловивший ее отставание от ряда других европейских стран, развивавшихся в более благоприятных условиях».
А тем временем в русской эмиграции сложилось течение, вошедшее в историю как евразийство. Такие евразийцы, как П.Н. Савицкий, Н.С. Трубецкой и Г.В. Вернадский, в своих трудах уделяли немало внимания теме русско-монгольских отношений. И евразийская концепция в целом была положительная.
Во-первых, делался акцент на том, что монголы были веротерпимыми и этим были лучше западных агрессоров, которые насаждали католичество. Г.В. Вернадский писал: «Монгольство несло рабство телу, но не душе. Латинство грозило исказить самое душу». При этом подчеркивалось, что самостоятельно с западными агрессорами русские не справились бы. Как считал П.Н. Савицкий, «…в бытии дотатарской Руси был элемент неустойчивости, склонность к деградации, которая ни к чему иному, как к чужеземному игу, привести не могла… Велико счастье Руси, что в момент, когда в силу внутреннего разложения она должна была пасть, она досталась татарам, и никому другому».
Во-вторых, евразийцы продолжили «карамзинскую» традицию оценивать положительно ряд изменений, произошедших в период зависимости. «Действием ли примера, привитием ли крови правящим, они дали России свойство организовываться военно, создавать государственно-принудительный центр, достигать устойчивости». Также они выдвинули ряд гипотез о позитивных заимствованиях (система приказов и др.).
Таким образом, можно выделить четыре оценки влияния монголов: противоречивую, нейтральную, отрицательную и положительную.
Как уже говорилось, Лев Гумилев известен тем, что давал оценку положительную, то есть евразийскую. Вообще его мнение нередко совпадало с мнением евразийцев (например, вслед за Г.В. Вернадским он противопоставлял Александра Невского и «западника» Даниила Галицкого). С П.Н. Савицким и Г.В. Вернадским он переписывался, и, возможно, они на него повлияли. Позже некоторые публицисты будут называть Гумилева «последним евразийцем». Однако он не только повторял некоторые тезисы евразийцев, но и привносил в их концепцию что-то свое. В частности, повторяя положение о деградации домонгольской Руси в XIII веке, но излагал его в свете своей оригинальной теории.
Пассионарная теория этногенеза
Здесь важно отметить, что Гумилев знаменит как создатель пассионарной теории этногенеза (далее ПТЭ). И он эту теорию применял при изучении нашей темы, так что на ней придется остановиться более подробно.
Согласно этой теории, люди делятся на три типа: пассионарии, субпассионарии и гармоничные люди.
Гармоничные люди — это те, кто работает достаточно хорошо, чтобы выжить в нормальных условиях (не экстремальных). Они работают на сохранение этнической системы. Делают то, что нужно, и не более. По крайней мере, если их не заставляют.
Пассионарии же работают не только на сохранение, но и на развитие (усложнение) этнической системы. Они энергичны, инициативны и, как говорится, «выкладываются на 100%». Такие люди неплохо действуют в экстремальных условиях. Кроме того, пассионарии обладают способностью заражать своей активностью окружение (т.н. пассионарная индукция). Рядом с таким активным человеком начинают активно работать и те, кто в обычных условиях более спокоен. Ресурсы пассионарии, по возможности, накапливают, ареал обитания стремятся расширить.
А субпассионарии — это те, кто работает недостаточно, чтобы прокормить себя и свои семьи. Они все время недорабатывают, живут за счет паразитирования и накопленных ресурсов (если они есть). Впрочем, тоже могут становиться активней, если оказываются под влиянием пассионариев (из-за пассионарной индукции).
Активность этнической системы зависит от соотношения перечисленных типов людей. Если пассионариев относительно много, этническая система активна, осваиваются новые территории, строятся новые города, старые — модернизируются и т.д. Если пассионариев мало, этническая система малоактивна. А если в системе доминируют субпассионарии, то она испытывает кризис: «Крокодил не ловится. Не растет кокос». Численность населения падает, войны проигрываются, территории теряются, города пустеют.
Соотношение этих типов людей все время меняется, и меняется поведение этнической системы. В связи с этим Гумилев выделял несколько фаз этногенеза, через которые проходят все народы. Поэтому говорить о «пассионарных и непассионарных народах» можно только в конкретный момент времени. А так все народы бывают и активны, и пассивны.
А теперь посмотрим, как, согласно мнению Гумилева, обстояли дела с пассионарностью народов в XIII веке.
ПТЭ и концепция русско-монгольских отношений.
Как, возможно, уже кто-то из читателей догадался, у монголов, согласно Гумилеву, с пассионарностью дела обстояли хорошо. Монголы в этот период были энергичны и успешны. Их армия была дисциплинированна, солдаты самоотверженны, и поэтому они побеждали. Побеждали китайцев, побеждали хорезмийцев, побеждали почти всех. И благодаря победам Чингиз-хан и его наследники создали империю, которая охватила всю Великую степь, а также многие прилегающее к ней территории.
Правда, говоря о победах монголов, Гумилев стал еще и оправдывать их агрессию. Так, иногда война начиналась после убийства монгольских послов. Убивать послов, конечно, нехорошо, но зачем вообще делать на этом акцент? Ведь, согласно ПТЭ, агрессия монголов была практически неизбежна. Энергичные люди, как правило, проявляли себя в войнах, и монголы здесь не хуже и не лучше других народов. ПТЭ вполне достаточно, чтобы спорить с мнением об «особой агрессивности» степняков-кочевников, но личные симпатии побуждали Гумилева по-разному описывать агрессию разных народов.
В отличие от монголов, агрессию католиков он отнюдь не оправдывает, а всячески осуждает. Да, у европейцев в это время тоже было достаточно пассионариев. Их даже было с избытком. И в данный период европейцы приноровились посылать этот избыток в крестовые походы, что уменьшало количество конфликтов в Европе и способствовало расширению влияния католической западной цивилизации. И если вначале противником крестоносцев были мусульмане, то в XIII веке крестоносцы стали воевать также против православных.
А вот у православных народов в XIII веке с пассионарностью, по мнению Гумилева, было плохо. Это касалось и византийцев, и русских. У греков началась фаза обскурации, когда начинают доминировать субпассионарии, что привело к катастрофе 1204 года, когда крестоносцы захватили Константинополь. Показательно, что в это время у византийцев пришел в упадок их знаменитый флот, так как деньги на постройку новых и починку старых кораблей разворовывались. И к началу XIII века византийцам на море приходилось прибегать к помощи итальянцев. Кроме того, итальянцы давали немалые суммы императорам в долг, и последние не могли этот долг вернуть, что тоже стало одной из причин захвата Константинополя, чему поспособствовали венецианцы.
На Руси Гумилев тоже видел признаки кризиса пассионарности. По его мнению, это была основная причина, по которой Русь не могла сама справиться с католической агрессией. И только после того, как русские князья стали ездить в Орду, на западной границе установилась какая-то стабильность, которая будет сохраняться до смерти хана Узбека. Этот хан сделал ислам государственной религией, что Гумилев считал ошибкой, которая привела к кризису Орды и успехам западных соседей. Но, к счастью, на северо-востоке Руси уже начался подъем пассионарности, и вскоре русские могли за себя постоять. Однако это уже период за рамками нашей темы.
Интересно, что Гумилев ссылался на сторонников нейтральной оценки: Соловьева, Ключевского и др. Он с ними соглашался в том, что на основные процессы монголы не влияли. Этногенез шел своим чередом, и как до монголов был кризис, так продолжился и при них. А в XIV веке также независимо от монголов начался уже подъем пассионарности. Заслуга монголов в том, что они сами не мешали этому процессу и западным соседям не давали. Что интересно, когда Гумилев говорит о странах, которые монголы полностью оккупировали, вроде Китая, то он использует термин «химера», который обозначает негативный межуэтнический контакт, когда один этнос паразитирует за счет другого. Так что в целом к монгольской империи Гумилев относился скептически. Но чингизиды Золотой Орды поступали не Руси не так, как другие чингизиды поступали в Китае.
Итак, Гумилев называл «симбиозом» отношения между Русью и Ордой, которые начались после окончания западного поход Батыя и закончились принятием ислама ханом Узбеком. «Кто не хочет кормить свою армию — будет кормить чужую». Русские платили татарам, а те их защищали от католических агрессоров. При этом Гумилев сравнивает татар с пастухами, которые охраняют стада от волков, чтобы можно было их доить и стричь.
Вот такая концепция Гумилева. Какие моменты наиболее спорные. Можно выделить следующие вопросы.
1) Какие тенденции были до Батыева нашествия и установления ига? Кризис, который привел к культурному упадку, начался до нашествия или после? Были ли тенденции к объедению (которому монголы помешали)?
2) Как повлияли монголы на положение на западной границе? Могли ли русские противостоять западным агрессорам без посторонней помощи? Помогли ли монголы здесь? Или, наоборот, их деятельность привела к падению боеспособности русских княжеств? Несут ли ханы ответственность за то, что часть русских земель оказалась под властью Литвы, а Галиция — под властью Польши?
3) Есть еще вопрос, были ли западные агрессоры хуже или лучше монголов? Но он не совсем научный, и ответ зависит от убеждений того, кто вопрос задает.
А как же на эти вопросы может помочь ответить «Слово о погибели русской земли»? Посмотрим.
«Слово о погибели русской земли» и история Руси
У одного публициста можно прочитать следующий текст: «…Что бы ни писали прошлые и нынешние евразийцы о прелестях совместного русско-монгольского сожительства и «побратимства», Русь пережила чудовищный разгром, масштабы которого неведомы Европе. Память о нем неслучайно запечатлена в литературных памятниках под такими названиями, как «Слово о погибели Земли русской»…»
Что тут можно сказать? Проблема в том, что в «Слове о погибели русской земли» ничего не говорится о монгольском разгроме. В нем даже не упоминаются монголы. И самое интересное тут то, что в имеющемся тексте «Слова о погибели…» ничего не говорится о «погибели».
Да, вот такой парадокс. В первой части говорится, какая прекрасная Русь. Обозначаются ее границы. Во второй части говорится о ее прекрасном прошлом. Но в последнем предложении говорится, что даже в этом прекрасном прошлом была какая-то проблема. И тут «Слово о погибели русской земли» (далее «Слово») заканчивается. Или обрывается, так как многие исследователи считают, что третья часть, где и рассказывается про «погибель», не сохранилась. Согласно этой версии, текст «Слова» обрывается на самом интересном месте.
Вот, собственно, текст.
СЛОВО О ПОГИБЕЛИ РУСКЫЯ ЗЕМЛИ И ПО СМЕРТИ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ЯРОСЛАВА
О, свѣтло свѣтлая и украсно украшена, земля Руськая! И многыми красотами удивлена еси: озеры многыми удивлена еси, рѣками и кладязьми мѣсточестьными, горами, крутыми холми, высокыми дубравоми, чистыми польми, дивными звѣрьми, различными птицами, бе-щислеными городы великыми, селы дивными, винограды обителными, домы церковьными и князьми грозными, бояры честными, вельможами многами. Всего еси испольнена земля Руская, о прававѣрьная вѣра хрестияньская!
Отселѣ до угоръ и до ляховъ, до чаховъ, от чахов до ятвязи и от ятвязи до литвы, до немець, от нѣмець до корѣлы, от корѣлы до Устьюга, гдѣ тамо бяху тоймици погании, и за Дышючимъ моремъ; от моря до болгаръ, от болгарь до буртасъ, от буртасъ до чермисъ, от чермисъ до моръдви,— то все покорено было Богомъ крестияньскому языку, поганьскыя страны, великому князю Всеволоду, отцю его Юрью, князю кыевьскому, дѣду его Володимеру и Манамаху, которымъ то половоци дѣти своя полошаху в колыбѣли. А литва из болота на свѣтъ не выникываху, а угры твердяху каменые городы желѣзными вороты, абы на них великый Володимеръ тамо не вьѣхалъ, а нѣмци радовахуся, далече будуче за Синимъ моремъ. Буртаси, черемиси, вяда и моръдва бортьничаху на князя великого Володимера. И жюръ Мануилъ цесарегородскый опасъ имѣя, поне и великыя дары посылаша к нему, абы под нимъ великый князь Володимеръ Цесарягорода не взял.
А в ты дни болѣзнь крестияном от великаго Ярослава и до Володимера, и до ныняшняго Ярослава, и до брата его Юрья, князя володимерьскаго…
СЛОВО О ПОГИБЕЛИ РУССКОЙ ЗЕМЛИ ПОСЛЕ СМЕРТИ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ЯРОСЛАВА
О, светло светлая и прекрасно украшенная земля Русская! Многими красотами прославлена ты: озерами многими славишься, реками и источниками местночтимыми, горами, крутыми холмами, высокими дубравами, чистыми полями, дивными зверями, разнообразными птицами, бесчисленными городами великими, селениями славными, садами монастырскими, храмами Божьими и князьями грозными, боярами честными, вельможами многими. Всем ты преисполнена, земля Русская, о, правоверная вера христианская!
Отсюда до угров и до ляхов, до чехов, от чехов до ятвягов, от ятвягов до литовцев, до немцев, от немцев до карелов, от карелов до Устюга, где обитают поганые тоймичи, и за Дышащее море; от моря до болгар, от болгар до буртасов, от буртасов до черемисов, от черемисов до мордвы — то все с помощью Божьею покорено было христианскому народу, поганые эти страны повиновались великому князю Всеволоду, отцу его Юрию, князю киевскому, деду его Владимиру Мономаху, которым половцы своих малых детей в колыбели пугали. А литовцы из болот своих на свет не показывались, а угры укрепляли каменные стены своих городов железными воротами, чтобы их великий Владимир не покорил, а немцы радовались, что они далеко — за Синим морем. Буртасы, черемисы, вяда и мордва бортничали на великого князя Владимира. А император царьградский Мануил от страха великие дары посылал к нему, чтобы великий князь Владимир Царьград у него не взял.
И в те дни,— от великого Ярослава, и до Владимира, и до нынешнего Ярослава, и до брата его Юрия, князя владимирского,— обрушилась беда на христиан…
Что же подразумевается под «погибелью»? Что вдохновило автора на написание этого текста? На этот вопрос ответы давались разные. Рыбаков считал, что это битва между русскими на реке Липице в 1216 году. Была версия, что поводом послужило вторжение немцев. Ряд исследователей считал, что «Слово» было написано после битвы на реке Калке, когда русские князья впервые встретились с монголами и потерпели сокрушительное поражение. Но доминирует точка зрения, что написано оно было после Батыева нашествия во времена Ярослава Всеволодовича. Из слов про «нынешнего Ярослава» многие делают вывод, что текст был написан при Ярославе Всеволодовиче, который стал Владимирским князем после того, как его брат Юрий погиб в бою с монголами на реке Сити.
Интересно, что, когда читаешь эти версии, невольно вспоминаешь название главы из книги Гумилева «Древняя Русь и Великая степь». Глава была посвящена XIII веку и называлась «Вереница бед». Батыево нашествие там было в параграфе «Беда девятая» (то есть это было девятая беда по счету).
Есть еще вопрос, что подразумевается под бедой или «болезнью христиан». Но тут у исследователей практически не было споров. Это княжеские междоусобицы, которые неоднократно осуждались летописцами. Именно против них предостерегал Ярослав Мудрый детей, говоря, что усобицы могут погубить русскую землю. И потом неоднократно в летописях об этом говорилось.
Поэтому автор «Слова» и берет за образец время Владимира Мономаха, одного из последних правителей, при котором Русь была относительно едина. А так как она едина, она сильна и занимает высокое положение. Все вокруг ее боятся.
При этом, описывая времена Мономаха, автор допускает ряд неточностей. Великие дары от византийского императора, конечно, — преувеличение. Но, кроме того, автор называет не то имя, так как Мануил Комнин не мог бояться Владимира Мономаха хотя бы потому, что начал править, когда знаменитый князь уже скончался. Но в том, что Мономах угрожал Константинополю, автор прав. Владимир Всеволодович был последним князем, который воевал против греков. Тогдашний император Алексей Комнин когда-то помог Олегу Святославичу выгнать Мономаха из Чернигова. По этой причине у Мономаха были прохладные отношения с византийским императором, а в 1116 году, будучи Киевским князем, он начал войну с Византией за города на реке Дунай. Война закончилась после смерти Алексея Комнина, когда был заключен мир и русские оставили грекам Дунай.
Не совсем точно говорится и про венгров, которые якобы только укрепляли свои города. Нет, венгры вторгались на Русь и поддерживали противника Мономаха в борьбе за Волынское княжество. К счастью для Мономаха, его противник был убит во время осады Владимира-Волынского, и венгры были вынуждены уйти.
После этого вторжения в XII веке серьезной угрозы русским землям не было. Знаменитые половцы только грабили некоторые южные княжества, а на территории не претендовали, как и волжские булгары. А западные соседи тем временем были заняты либо своими усобицами, либо крестовыми походами.
И вот это спокойствие было одной из причин феодальной раздробленности, так как не было причин объединяться против внешнего врага (по крайней мере, с целью защиты и территориальной целостности). И благодаря этому спокойствию князья могли себе позволить междоусобные войны.
Гумилев называет еще одну причину «болезни христиан», то есть раздробленности. Это, как нетрудно догадаться, снижение пассионарности. Князья ставят все менее амбициозные цели. Расширение территории остановилось при Владимире, который ходил походом на волжских булгар. По легенде, тогда его дядя Добрыня, взглянув на пленных булгар, сказал, что они в сапогах, так что обкладывать их данью не следует. «Поищем лапотников». Так Волга стала рубежом, которые русские возьмут только в XVI веке. Как уже сказано, последняя война с греками была у Мономаха. После него объединяться ради далеких походов на Царьград желания ни у кого не видно. Цели князья ставили более простые.
Были еще причины раздробленности на Руси. Это в первую очередь лествичный принцип наследования. Согласно лествичному принципу, если у правителя есть младшие братья, то после его смерти власть должна переходить к следующему по старшинству брату. А за ним следующий брат по старшинству и так далее. После смерти всех братьев власть оказывается у сыновей старшего брата, после них — у сыновей следующего брата и так далее. Этот принцип сказывался и на завещаниях, в которых отцы раздавали младшим сыновьям хоть и меньшие доли, но сопоставимые с тем, что получал старший. Поэтому у старшего в роду не было такой власти, чтобы заставить всех родственников «ходить строем». Почти беспрекословным авторитетом пользовался только отец. Поэтому какое-то единство на Руси было при Владимире Мономахе, который вместе с сыновьями контролировал большую часть княжеств. Но у старшего брата власть была уже не такая. Он был обязан делиться с братьями властью и землями.
В эпоху «славного единства» эта проблема решалась вследствие гибели братьев. Вот Святослав поделил Русь между тремя сыновьями. Но началась усобица, и двое братьев погибли. Русь снова стала едина под властью братоубийцы Владимира. После смерти Владимира тоже началась усобица. Борис и Глеб были убиты, их убийца Святополк бежал. А после смерти Мстислава Храброго Русь вновь становится «едина» под властью Ярослава Мудрого (впрочем, уже не вся, так как в Полоцке княжил племянник Ярослава).
А вот после Ярослава Мудрого многое изменилось. Вполне возможно, что это связано с культом убитых Бориса и Глеба. Ведь в их житиях сурово осуждался братоубийца Святополк Окаянный. И после Ярослава Мудрого вплоть до монголо-татарского нашествия летописи (за одним исключением) не дают сведений, будто кто-то из Рюриковичей был убит Рюриковичем. Сейчас бы сказали, что это стало немодно. Рюриковичи погибают в бою, погибают при невыясненных обстоятельствах. Но о причастности к убийству можно только гадать, а прямых доказательств нет.
К чему это привело? Братья перестали убивать друг друга и стали делить власть и земли согласно лествичному принципу наследования.
Кроме того, Рюриковичей становилось все больше. И чем больше их становилось, тем меньше каждому доставалось земли. Все это вело к раздробленности.
Прекратит лествичный принцип действовать уже в эпоху подъема Московского княжества. Знаковым событием многими считается завещание Ивана Калиты, согласно которому старший сын получал гораздо больше, чем его братья. Другие обращают внимание на момент смерти Дмитрия Донского, когда ему наследовал сын, а не двоюродный брат Владимир Храбрый. А до монгольского нашествия лествичный принцип вел к тому, что Русь все более дробилась на разные уделы. И владельцы этих уделов друг с другом постоянно конфликтовали, что автор «Слова», скорее всего, и подразумевал под «болезнью христиан».
Оппоненты Гумилева говорят о монгольском иге с пафосом: «Было хорошо — стало плохо». И этот пафос есть также в «Слове». Но в «Слове» в основном все хорошее было давно, еще при Владимире Мономахе.
Впрочем, что-то сохранялось весь XII век. А именно — относительное спокойствие на западных границах. Давайте посмотрим, когда эта ситуация изменилась.
Начнем с немцев. «А немцы радовались, что они далеко — за Синим морем».
В связи с темой немцев стоит обратить внимание на Запад в целом. Там ведь тоже существовала раздробленность. Но там еще были крестовые походы. Поразительно, что многие государи шли воевать с государствами, с которыми их родные страны не граничили. Правда, походы в Святую землю в конце концов оказались неудачны (не все решает пассионарность). После потери Иерусалима и скромных достижений Третьего крестового похода многие разочаровались в идее борьбы за Гроб Господень. И тут некоторые немцы обратили внимание, что для борьбы против «нехристей» вовсе не обязательно направляться в далекую Палестину. Ведь совсем недалеко, на востоке Балтийского моря, есть языческие народы, которые обязательно надо обратить в христианство. Туда организовывать крестовые походы было гораздо удобней и перспективней. В связи с этим интересна судьба Тевтонского ордена, который был создан в Палестине, но в 1190-х годах переехал на Балтику, где стал бороться с языческими племенами пруссов.
Кроме того, в начале XIII века в Ливонии была основана Рига, и появился орден меченосцев. Действовали крестоносцы на землях ливов и латгалов, которые входили в зону влияния полоцких князей. Однако тогдашний полоцкий князь отнесся к потенциальным конкурентам спокойно, явно недооценивая их. Также интересна разница между политикой в отношении языческих племен, которую заметил западный летописец. По его наблюдению, немцы-католики стремились не только покорить язычников, но и обратить в христианство, в то время как русские только собирали дань. Можно, конечно, видеть веротерпимость, но, с другой стороны, это может быть еще одним примером того, что у Запада пассионарности было больше. У католиков было много энергичных людей, готовых заниматься миссией среди нехристиан, в то время как русские (за редким исключением) относились к этой теме скорее равнодушно.
Полоцкий князь, как уже было сказано, отнесся к католикам в Прибалтике равнодушно и дал им закрепиться на этой земле. Когда же он попытался их изгнать, выяснилось, что это непросто, так как русские не могли брать немецкие крепости. Как бы мало ни было немцев, в замках они были недосягаемы. И вообще у них техника была лучше. Например, впечатляют трехконечные гвозди, которые немцы оставляли на полях и которые делали русских лошадей инвалидами (аналог «противотанковых мин»).
В результате война была проиграна, несмотря на численное превосходство русских. А со временем немцев стало так много, что полоцкий князь уже боялся с ними вступать в открытый бой.
А тем временем в 1204 году произошла следующая беда — пал Константинополь. Главный центр православного мир был захвачен католиками. Патриарх переехал в Никею, но католики его не признавали, поставив своего константинопольского патриарха. И в 1207 году папа Иннокентий III предложил русским князьям принять католичество. Князья не согласились, и в том же году крестоносцы в Прибалтике захватили русский город Кукейнос.
Борьба за Прибалтику перешла в новую стадию. Кроме Кукейноса был захвачен еще город Герсик. Потому крестоносцы пришли на территорию эстов, где начали борьбу с Новгородом. В 1224-м русские потеряли Юрьев, который стал называться Дерпт. Но в случае с Юрьевым мы, по крайней мере, знаем русское название. А города Кукейнос и Герсик мы вообще знаем только по западным хроникам. Как их называли в Полоцке, можно только догадываться.
Гумилев при этом особенно обращает внимание на то, что и в Полоцке, и в Новгороде были как сторонники борьбы с западными агрессорами, так и сторонники мира. Из-за этого данные княжества воевали не все время, а когда воевали, воевали вяло.
В 1230-х наступление крестоносцев было приостановлено. Ярослав Всеволодович смог победить в битве на реке Эмбах, заманив рыцарей на лед, который проломился под ними. Также Ярослав организовал крещение карел. Одержали над немцами победу и литовцы. Орден меченосцев был вынужден подчиниться Тевтонскому ордену, но прекращать наступать крестоносцы не планировали.
Как видим, проблема немцев началась задолго до Батыева нашествия, причем были потеряны три русских города.
Теперь посмотрим на ситуацию с венграми: «…а угры укрепляли каменные стены своих городов железными воротами, чтобы их великий Владимир не покорил».
Интересно, что на школьных картах, описывающих времена раздробленности, практически нет стрелок между Русью и Венгрией. Между половцами и Русью есть. А вот на западных границах вы стрелок не найдете. Получается, там было спокойно. Однако, если задуматься, до Батыева нашествия венгры были самыми опасными соседями. Все остальные на русские территории не претендовали. А вот венгры в начале XIII века реально могли захватить Галицкое княжество.
В 1205 году погиб Роман Галицко-Волынский. Его сыновья Даниил и Василько были еще очень маленькие. И тогда началась борьба за Галич, которая продлилась 40 лет, причем активное участие в этой борьбе приняли венгры и поляки. А усугубляло положение то, что в Галиче были сильны западнические настроения, и зачастую венгры там оказывались по приглашению местных бояр.
Галич неоднократно переходил из рук в руки. Только в 1238 году, накануне Батыева нашествия, Даниил его отвоевал последний раз. И тогда еще не было ясно, что Галич уже не сменит владельца.
В общем, и венгерская проблема появилась явно до Батыева нашествия.
Перейдем к третьему упоминаемому народу: «А литовцы из болот своих на свет не показывались».
Литовцы действительно весь XII век были не особо заметны. Лишь к концу все чаще становится слышно об их набегах. А в начале XIII века они оказываются на пути немцев-крестоносцев и… побеждают. Крестоносцы, которые до этого шли от победы к победе, натыкаются на народ, который вполне может за себя постоять.
Но литовцы успешно воевали не только с немцами. Они стали побеждать и русских. Подъем Литвы — это одна из загадок истории. Как этот никому не известный народ вдруг смог себя так показать в XIII веке, а потом — в XIV? Неясно.
О многих литовских набегах начала XIII века мы не знаем, так как полоцкие и смоленские летописи не сохранились (как летописные своды всех княжеств, попавших в подчинение Литве). Но в 1225 году литовцы грабят Торопецкую область, и в 1226 году брат Юрия Владимирского Ярослав Всеволодович наносит им поражение в битве под Усвятом. Этот набег был отражен, но мы видим, что русские занимают оборонительную позицию (как и на всей западной границе).
Особенно успешно наступление литовцев становится во время Батыева нашествия. Сначала им удается оккупировать Смоленск, но Ярослав Всеволодович их быстро выбивает оттуда. Позже, в 1240-х годах, они берут под контроль Полоцк. В целом тут можно предполагать роль Батыева нашествия. Но можно заметить, что беспомощны перед ними оказываются княжества, которые от нашествия практически не пострадали (Полоцкое и Смоленское).
Итак, про литовцев, «сидящих в болоте», действительно с ностальгией могли говорить после Батыева нашествия, когда литовцы особенно успешно наступали. Но, с другой стороны, активность литовцев началась явно раньше, и как минимум в году 1225-м они уже в болотах не сидели.
Для Гумилева было принципиально, что монгольское нашествие «не сильно ослабило военный потенциал Руси». Он обращал внимание на то, что пострадавшие от монголов Владимиро-Суздальское и Галицко-Волынское княжества сохранили достаточную боеспособность, чтобы отразить западную агрессию. Как уже говорилось, Ярослав Владимирский смог выгнать литовцев из Смоленска. Он же послал помощь своему сыну Александру Невскому, который смог выгнать немцев из Пскова и одержал победу в знаменитой битве 1242 года на Чудском озере (после этой победы граница между католиками и православными стабилизировалась). А Даниил Галицкий смог победить венгров и поляков в битве при Ярославле (1245 год).
Таким образом, мы видим, что политическое могущество, которое в «Слове» прославляется, закончилось еще до Батыева нашествия. И внешнеполитические проблемы, на которые намекает «Слово», начались раньше. Все это вполне согласуется с концепцией Гумилева.
Напоследок посмотрим, какие основания полагать, что Орда помогла Руси в борьбе с западной агрессией.
Главное, на что обращал внимание Гумилев, это то, что западные соседи стали довольно «миролюбивы» после того, как русские князья поехали на поклон в Орду. Как говорилось выше, венгры 40 лет боролись за Галицкое княжество. Но после того как Даниил Галицкий съездил к Батыю, венгерский король тут же попросил мира и согласился выдать свою дочь за сына Даниила Льва. Во второй половине XIII века Венгрия беспокоить Русь уже не будет.
Также миролюбивой стала Польша. Впрочем, в 1281 году Польша организовала поход-набег на русские земли, но это был ответ на прошлогодний поход Льва Даниловича. Остальные русские и русско-монгольские походы остались безответны. И если до появления Орды стоял вопрос о русских землях, то при Орде Лев Данилович даже смог захватить небольшую польскую землю (Люблин).
Также стали выступать в роли обороняющихся немецкие крестоносцы в Прибалтике. Но русские по-прежнему не умели брать немецкие крепости, и их походы заканчивались ничем. В 1268 году, после очередного русского похода, немцы решили нанести ответный удар. Ими был сожжен Изборск и осажден Псков. На помощь псковичам пошло русское войско, в котором был отряд татарского баскака. Тут немцы вспомнили, кто покровительствует русским, и, «испугавшись имени татарского», сразу поспешили заключить мир «на всей воле новгородской», отдав все, что успели захватить. Установленный мир продлится 30 лет, то есть до конца XIII века.
Но самая большая угроза исходила от Литвы, которая, как мы помним, захватила Полоцкое княжество. Впрочем, ее политика была, как бы сейчас сказали, «многовекторной». Литовцы совершали походы по разным направлениям. Но вскоре литовский князь Миндовг принял католичество, а во второй половине 1250-х годов он стал нападать на русских соседей, причем на всех (от него пострадали волынская, смоленская и новгородская земли). И тогда в 1259 году был организован первый русско-монгольский поход. Монгольскими войсками руководил темник Бурундай, а со стороны Руси был волынский князь Василько Романович. В материальном отношении поход был не очень успешен, и Василько Романович отдал свою часть добычи Бурундаю. Но, судя по всему, поход имел психологическое значение, так как после него князь Миндовг вдруг разочаровался в католицизме и прекратили походы на Русь. Более того, он заключил союзный договор, по результатам которого был совершен совместный русско-литовский поход на Дерпт-Юрьев. Литва из врага стала союзником.
В следующий раз Литве пришлось иметь дело с русско-монгольским войском при князе Тройдене. Вначале он воевал с немцами, а с галицким князем дружил. Но в 1273 году неожиданно напал на русский город Дрохичин и разграбил его, а защитников перебил. Тогда Галицкий князь Лев Данилович обратился за помощью к монголам и вместе с ними организовал два похода на Литву. Второй поход, возможно, был лишним, так как уже после первого Тройден решил, что лучше воевать с западными соседями, и до конца своего правления он будет ходить походами только на западных соседей. Литва вновь перестала угрожать русским территориям.
Когда же в XIV веке Орда ослабла в результате внутренней борьбы (названной «великой замятней»), Литва перешла в наступление и захватила большую часть русских княжеств, которые оказались беспомощны перед литовской агрессией.
Стоит отметить, что в так называемой Тверской летописи Лев Данилович осуждается за организацию русско-монгольского похода на Литву. Там есть призыв отказаться от такой практики, так как от монгольской армии страдало русское население. Поэтому мы можем выбирать, кому из тех времен верить: тем, кто считал такие походы целесообразными (как Лев Данилович), или тем, кто считал, что от них больше вреда, чем пользы (как автор данной летописи). При этом, с одной стороны, ущерб от походов для русских оценить сложно (летопись расплывчато говорит про «много вреда христианам»), а с другой — и психологический эффект остается гипотезой, так как изменение политики литовских князей могло быть простым совпадением.
Интересно, что сам Гумилев русско-монгольские походы с участием Галицко-Волынского княжества не упоминает. Возможно, потому что их организовывали близкие родственники Даниила Галицкого, которого Гумилев (вслед за Г.В. Вернадским) обвиняет в «западничестве», которое проявлялось в любви к католикам и борьбе против Орды. В эту схему не укладывалось бы то, что брат Даниила Василько и сын Лев ходили с монголами против Польши и Литвы. Вероятно, тут Гумилева подвело желание «публицистически упрощать». Несмотря на некоторые колебания, Даниил Галицкий остался верен православию, а в сотрудничестве с монголами он порой шел дальше, чем любимый Гумилевым Александр Невский.
А вот пример, когда немцы «испугались татар» и отошли от Пскова, Гумилев приводит. Что ж, это, пожалуй, наилучший пример помощи монголов. Потому что лучшие защитники это те, кому и драться не нужно, а одного вида достаточно, чтобы потенциальный агрессор потерял всякое желание драться. К тому же большая армия — это в любом случае большие проблемы, а там отряд был небольшой.
Заключение
Итак, Гумилев не спорит с тем, что в XIII веке «Русская земля погибала». Просто он считает, что кризис начался до Батыева нашествия. Он не спорил с тем, что Батыево нашествие было бедой. Просто оно было не первой бедой в этом нелегком веке. Так, еще до монголов русские территории стали захватывать западные агрессоры. И, согласно, концепции Гумилева, у русских было слишком мало энергичных людей, чтобы остановить эту агрессию без посторонней помощи. Поэтому агрессия была остановлена только после того, как Русь оказалась в сфере влияния монгольских ханов. Концепция Гумилева спорная. Но она не противоречит «Слову». И то, что автор «Слова» называл «болезнью христиан», Гумилев называл угасанием пассионарности. Но в следующем веке Гумилев видел подъем пассионарности, который стал причиной собирания русских земель вокруг Москвы.