Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 1, 2022
Андрей Бауман (1976) — родился в Ленинграде. Окончил философский факультет Санкт-Петербургского государственного университета и Санкт-Петербургский государственный институт кино и телевидения (по кафедре операторского искусства). Литературный редактор издательского отдела Мариинского театра, журналов «Проект Балтия» и «Эрмитаж». Cтихи публиковались в журналах «Урал», «Новый мир», «Нева», «Дружба народов», «Интерпоэзия», «Гвидеон», «Новый берег», «Плавучий мост», «Зинзивер», были переведены на итальянский, французский и литовский. Автор книги стихов «Тысячелетник» (2012). Живёт в Петербурге.
Гамельнмашина
земляное лицо пóлдня
светится язвами сломанных весточек
хроникер исходя по нужде пишет кровью
вычерчивает
дымовую флейту припадка
перебирает отверстия пальцами
вдувает ртом воздух
обоняя память коры, бетонное зрение стен
горящий подкорковый голос ландшафта
истление набегает волнами
замкнутое
молчание
процарапанное на стене камеры
кашель
чумовые граффити на заляпанных стенах
в перевернутом дыхании клумб
чума августейшего лета Господня
пляшет на лицах
грифельная фуга
задыхаемся между и порознь
втягивая в подвздошное пламя кишок знание-сердце:
никто
не сойдет невинным
из этих почв
разъеденного тела истории
***
переходя неприступную нить лабиринта
разрезающую словесное горло
кто-то погасит свет в своей голове
и тьмы забудут кем они стали
вороненой ржавчиной тел
перестающих
сходящихся
в единую точку экстаз всеприсутствия
я
без единой границы
бесшовное
вяжущее
зазеркальная осень под кожей
кто ты
кто мы
голоса залитые солнцем и кровью
серповидный зрачок
сотворенные этими руками
время гонит песок по венам и переулкам
отслаивая брусчатку от зеницы шока
гаснущей радужки городов
***
человек человеку черный ящик
тело доказательной тени
собачий полдень и пир королей
земля закрашивает седину мертвых
размеренной черной скорописью
земля земле воздух и человек
***
бомжи и старые кошки
проваливаются в стеклянный бег времени
в съестное густеющее забытье
пьют распадающийся воздух
колеблясь
ощупывают волоконную пыль света
неумолимо отпуская себя
в подвальную зияющую невесомость
сучью зыбь
где андалузский пес
ощенился смертью
выхаркав бурый воздух
в ошейник сумерек
прохожую тишину человеческого
Зерно
зерно сегодня умрет
близ дороги
в опознавательной точности карт
навсегда
птицы выклевывают землю из пазов и орбит
вычеркни вытрави
житийные клейма с кожи Образа
когда расслоится время между глазницами
выкрикнутыми в ослепленный воздух
в нем
нам не будет ничто
обведенным вокруг зрачков солнц
разничтожающей протуберанцевой пади
навсегда
выпади тело
ходя по околосолнечным водам
близ босиком забвения
***
повсюду сквозь ясность
гимнотканая кровь-одигитрия
белый день
високосного нимба земли́
изрезанного тишиной
объятого ритурнелем земли́ и вод›
в котором
длиннофокусный объект памяти
ищет вдоль шероховатой дымки
угол осязания светотени
делит
струящийся коготь ностальгии
перешивает карту боли
на контурной изнанке дыхания
где площади и реки
оделись в кожаные ризы
и мицелий дождя стал умом
птичьим сиянием камня
в свете ладони
сукровицей
вездесущего ликвора воли
который зорче
всё зорче
местность
пересеченная
молнией чьего-то молчания
***
перепиши молчание насветло
в голубиную книгу Иова
коснись не отвеченной воли
исподволья
слышишь
тисовый шепот
мгновенно и терпко
ореховая густота времени
в кровеносном оттиске речи
вглубь-окрест светового подворья
расточаем себя
возделаны словные жатвы
колосники сквозь которые общее море
впадают в обратные реки
повернувшиеся внутрь слов
***
время свивается
в бесследный след
в мозаичный шепот нистагма
замедленной молнией постигая
как мыслит листва
движением ветра
из рук в руки
переходит воздух
в слова
сгущаемые жестом
на поверхности светови́дения
обжигающего
зубчатый слог памяти
в немоделируемом скольжении сквозь
хитиновую речь предметов
касающихся сквозь
прозрачную поэтику расхождения
кровь цезуры
***
простор осязать и бражничать
вымалвливать
бессчетное тело дыма
в бесследных руках зрения
проступает корневой белизной
парусным светом шага
в слоговом силуэте дня
расплетенном на соты и сети имен
между которыми
наедине
неуловленный
дым — миро всех вещей
отстоящих от себя
на расстояние речи
***
первое что ты сейчас
белый лес знаков
доречевой тьмы
циркулирующей по слогам
сквозь электрические арки предчувств
нейронные пульсирующие трансепты
красного дуновенья ресниц
выждать пока проступит
высоковольтная карта ночного свода
мгновение
и каждый наотрез войдет во все реки
совершенство никто человеческое животное
божество
познающее
кожу — этот лагранжиан тела,
совместную его невесомость
***
памяти Васи Бородина
сердце сбоит от выбоин
воздух промыт и вымолен
словом выточен постриг
время выболит после
после сиянье
золотистый ветер
на вершине псалма
танцующее дитя
набело светел
голос ума
к небу летя
выжглось мерцанье
из бóльных тенёт
из-под спуда
и смерти нет
ниоткуда