Саша Николаенко. Жили люди как всегда
Опубликовано в журнале Урал, номер 1, 2022
Саша Николаенко. Жили люди как всегда. — М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2021.
Особой чертой прозы Саши Николаенко является интертекстуальность. Рецензенты творчества писательницы отмечают в ее произведениях («Убить Бобрыкина. История одного убийства», «Небесный почтальон Федя Булкин») отсылки к текстам Чехова, Хармса, Гоголя, Достоевского1. В перечень писателей, с которыми просматриваются связи у Николаенко, хочется добавить Леонида Андреева. Им обоим свойственен патетический настрой произведений с подчеркнутым символизмом. Как и у Андреева, важное место в прозе Саши Николаенко занимает исследование мотивов рока, судьбы, поэтики души.
Саша Николаенко развивает созданные предшественниками жанровые формы, но при этом не столько следует их художественным принципам, сколько вполне осознанно вводит в свою новеллистику хорошо известный читателям интертекст. Причудливый, ярко декоративный, самобытный стиль Николаенко вбирает в себя стилистику русских житий, сказаний, в том числе и лубочных, а также черты массовой (демократической) литературы.
Сборник рассказов «Жили люди как всегда», опираясь в том числе на активную повестку дня (соцсети, пандемия, ношение масок), развивает традиционную для отечественной и мировой литературы тему маленького человека. Маленького не в смысле неглубокого, неинтересного, а в смысле человека, чей поток энергии слабо воздействует на микрокосм окружающих.
Критик Ольга Аникина назвала этот сборник «Современной большой книгой мертвых или новой человеческой инфернальной комедией»2. К похожему выводу приходишь, когда понимаешь, что большинство рассказов заканчивается смертью или строится вокруг нее. При этом в книге остается место для шутки, иронии и, главное, жизни. Критик Татьяна Веретенова, приводя цитату «человек нуждается в утешении перед фактом собственной смерти», основную идею нового сборника Николаенко обозначает как «идею утешительную».
Все рассказы предварены эпиграфами, автор которых — Федор Михайлович Булкин. Это тот самый Федя Булкин, знакомый читателю по предыдущей книге Николаенко. Мечтательный мальчик вырос в малозаметного человека, что, похоже, и роднит его с остальными персонажами. Он сохранил детское восприятие мира и стал не самым успешным литератором. Саша Николаенко, отвечая на вопрос, «как рождаются ее герои», утверждает, что «не придумывает людей». Более того, они приходят к ней «сразу с именами». О похожем состоянии — строки Дмитрия Кленовского (1893–1976):
…Песня не моя,
Она не здесь пропета
И мне на то дана,
Чтоб почерком поэта
Была закреплена.
Лидия Гинзбург отмечала: «У каждого литературного героя есть прототип в широком смысле слова. Иногда это реальная личность, иногда это тот опыт жизни, который преломляется в любом, даже самом трансформированном произведении искусства. Опыт жизни художник преобразует в целостное единство персонажа — структуру, включающую авторское познание, отношение, оценку. Но единичность — это один только пласт в сложении литературного героя. На этом он не кончается. Литературный герой представляет. Если он тип — он представляет свою среду и себе подобных». Соглашаясь с этой мыслью, отметим, что портреты героев Саши Николаенко максимально приближены к графическому исполнению. Авторская установка, как почти всегда у Николаенко, состоит в том, чтобы при натуроподобии отдельных элементов создать максимально обобщенный (синтетический) портрет и сделать так, чтобы читатель узнал себя в героях.
В рассказе «Живые и мертвые», намекающем на хрестоматийный «Толстый и тонкий» Чехова, обстоятельства приводят отдельного человека к открытию в себе метафизического измерения. Метафизическое — значит, сверхъестественное, то есть не имеющее физических причин. «Сто лет не виделись Николай Васильевич с Иваном Петровичем. Время сами знаете как — то растянет на вечность минуту, то жизнь не подождет, пролетит». Два старинных друга долго ищут общие темы для разговора, пока не выяснят, что один из них, Иван Петрович, умер. «Уж пять лет тому назад… Очень странно, что ты не знал. Я и сам бы тебе не сказал, но, видишь ли, дело в том, что… ты первый, кто меня с тех пор видит». Иван Петрович делится с другом различными наблюдениями, основным из которых представляется теория: «Если не знать о человеке, что умер он, жив он будет…» За откровенной беседой о важном и сиюминутном друзья доходят до стен Донского погоста, где Иван Петрович вдруг исчезает. Читателю, как и Николаю Васильевичу, остается предположить, что Иван Петрович на самом деле умер, и все это время общение велось с его «проекцией», а может, душой, которая теперь продолжила путешествие за пределами текста.
Похожим образом, т.е. несогласно с традициями, ведет себя душа Николая Васильевича Прутикова. Выйдя на пенсию, он некоторое время ходил как «в воду опущенный», затем «попривык и взбодрился» и освободившееся время посвящал культурному досугу: читал, писал мемуары, ходил на выставки и концерты. «У него есть даже одна знакомая, с перспективами», с ним здороваются кассирши, сверстники, знакомые, прохожие. Словом, здороваются те, «кто не знает, что умер Прутиков по уходу на пенсию, в третий день».
Скрыть свою смерть решает герой рассказа «Кот Опушкина» — Алексей Алексеевич Опушкин. Причина такого решения — домашний питомец. «Кота девать было некуда, некому… Пропадет». С помощью души Опушкин избавляется от собственного тела и возвращается домой, где вскоре понимает: «не жить тоже можно». Рассказ завершается рассуждением о бессмертии, необходимость которого автор видит в том, чтобы «здешних не покидать, пока им мы нужные…».
Диалектика души — область парадоксов. Подгонять ее под единую теоретическую базу — дело неблаговидное. Каждый случай уникальный, мы пробуем выявить эту уникальность. В рассказе «По налогам» Константин Михайлович Тапочкин, оскорбляя инспектора, требует сократить ему налог. «Я не живу — заявил пришедший. — Это многие так говорят, — согласился инспектор. — А на самом деле живут, еще как. Еще лучше нас живут, между прочим». Вскоре спорщики выясняют, что посетитель переехал, его метраж теперь составляет всего метр восемьдесят. Требования сделать перерасчет обоснованы. Инспектор обещает разобраться. Благодарный посетитель оставляет в книге отзывов автограф: «Константин Михайлович Тапочкин. Москва. Улица Донская. 544 участок». Как видно, не всегда приключения души носят идиллический или философский характер. Ей порой вполне по силам вернуться и устроить скандал.
Что объединяет приведенные примеры, кроме того, что смерть делает указанных персонажей интересней? Для перечисленных героев смерть трактуется не как точка, а как двоеточие, за пределами которого свой перечень вариантов. Экзистенциальные проблемы присущи исключительно человеку, и они не имеют окончательного решения. Эрих Фромм писал: «Человек — единственное живое существо, которое ощущает собственное бытие как проблему, которую он должен разрешить и от которой он не может избавиться». Остается добавить: ни при жизни, ни после смерти.
«Жили люди как всегда» — сложный художественный мир. Здесь все сферы поэтики: образная структура, хронотоп, вещный мир, мир природы — соединены системой связей, содержащих взаимодействие и взаимопроникновение уровней: эмпирического (конкретно бытового, конкретно социального), поэтико-исторического, мифологического (в рассказе «Спасибо!» обыгрывается миф о хождении среди людей падших ангелов; интерпретируется миф о тени в рассказе «Страшная спутница»).
Эпиграфом к книге Николаенко поставила цитату из Библии. Полностью псалом звучит так: «Вот, Ты дал мне дни, как пяди, и век мой как ничто пред Тобою. Подлинно, совершенная суета — всякий человек живущий» (Пс.38:6). Цитата выбрана как приглашение к полемике, как стремление доказать обратное. Подчеркивая несовершенство человека, его предрасположенность ко греху, Николаенко парадоксальным образом из всех сомнений и неверий приводит читателя к нравственным началам понимания, любви и веры в бесконечное развитие души каждого человека.
Саша Николаенко обращается к читателю, готовому на чтение сосредоточенное. Во всевозрастающем ритме жизни подобное условие требует смелости от автора. Но в отдельных случаях без смелости никуда.
Когда споры о наличии или отсутствии в человеке души разгорятся вновь, сборник «Жили люди как всегда», без сомнения, станет преимуществом в руках тех, для кого душа и человек — явления неразделимые.
1 Громов Д.В., Громова А.В. Понять Бобрыкина. Конструирование образов в романе Александры Николаенко «Убить Бобрыкина» // Пушкинские чтения —2018. Художественные стратегии классической и новой словесности: жанр, автор, текст: материалы XXIII международной научной конференции. СПб.: ЛГУ им. А.С. Пушкина, 2018. С. 287–298.
2 Аникина О. Люди умирали, как всегда // Литературная газета. 2021. № 23 (6789). 16.06.2021.