Опубликовано в журнале Урал, номер 9, 2021
Марина Кудимова
- В каком возрасте вы начали сочинять стихи? Почему это произошло? Как вы относитесь к своим ранним опытам?
Сочинять — когда научилась словам. А записала впервые в 9 лет. Очень тяжело пережила смерть деда — главного человека и мужчину моей жизни. Что-то, видимо, сдвинулось в сознании и скомпенсировалось таким вот способом. Как можно относиться к детским пробам? С нежной иронией.
- Назовите имена поэтов, русских и зарубежных, оказавших на вас наибольшее и благотворное влияние?
Псалтирь. Песни, собранные П.В. Киреевским. Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым. Державин, Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Случевский, Блок, Гумилев, Пастернак, Цветаева, П. Васильев, С. Марков, В. Леонович, А. Ивантер. Человеку моего поколения было бы постыдно умолчать о шестидесятниках. Еще как влияли, хотя факторы влияния были во многом рекламные. Из зарубежных — Байрон (потому что его любили и многое от него взяли два русских базовых поэта), Мицкевич (потому что его переводил Пушкин), Блейк, Рильке, Рембо, Галчинский, японские трехстишия в переводах В. Марковой.
- Различаете ли вы поэзию и литературное (иное) стихотворчество? Какие факторы влияют в большей степени на появление из-под вашего пера поэтических/стихотворных текстов — онтологические и социальные или какие-либо иные?
Конечно, различаю. В поэзии, как писал Верлен рукой Брюсова, «точность с зыбкостью слиты». В стихосложении отсутствует либо бесхмельная точность, либо дионисийская «зыбкость». Поэзия не предназначена никому конкретно — или предназначена Богу, стихосложение всегда имеет адресата. Мне кажется, онтологическое в стихах не существует в отрыве от социального, бытийное — без событийного. Поэтические взаимосвязи сложны и не линейны. Случаются периоды — и длительные — преобладания социального — эпического (Некрасов, Маяковский) или онтологического — лирического (Ломоносов, Тютчев), но в большом поэте одно без другого не живет — и Ломоносов пишет «Письмо о пользе стекла», а Тютчев — политические сатиры. Признак большого поэта — органическая сочетаемость всех элементов.
- Как вы относитесь к верлибру? Как бы вы определили прозопоэтический текст? Назовите имена поэтов, создающих верлибры, которые определялись бы как поэтические тексты. Пишете ли вы верлибры? Если да, то почему? Если нет, то почему?
К верлибру я отношусь равнодушно — он не задевает моих эмоциональных струн. Но писать об этом промежуточном явлении русской поэзии по разным поводам приходилось много. Промежуточном, поскольку, как выражался Вл. Соколов: «Поэзия — вершина прозы». Русский верлибр застрял в расщелине между поэзией и прозой, так и не став ни тем, ни другим. Нобелевский лауреат, физиолог Ш. Рише, утверждал: «Рифма вызывает стихотворение. Ум работает каламбурами». Если сегодня в России верлибр становится массовым явлением, каковым не был никогда, это говорит об упадке общей и литературной культуры — и ни о чем более и громче. У Блока и Цветаевой были верлибры, на которые кивают адепты этой формы, поскольку и тот и другая были отменными знатоками европейской поэзии и решили попробовать себя вне рифмы. Никакой погоды в наследии обоих эти опыты не делают. Я не пишу верлибров, потому что для себя считаю свободный стих путем наименьшего сопротивления, а поэтический сопромат пытаюсь выучить, сдать и пересдать пожизненно.
- Категория «предназначение поэта» сегодня забывается и наукой, и читателем, и издателем. Каково, на ваш взгляд, предназначение поэта? Попытайтесь дать определение таким забывающимся феноменам поэтического творчества, как вдохновение, пророчество, невыразимое, путь, предназначение (поэта), поэтическая гармония, тайная свобода, поэтическая свобода, энигматичность, эвристичность, экспериментальность, поэтическая энергия, духовность и др.
Поэзия, как я уже сказала, не предназначена никому и поэтому предназначена всем — или Всему. Что касается поэта, то мне ближе концепция поручения. Об этом со средневековым пафосом сказала Ахматова: «Иди один и исцеляй слепых…». Но и в ее время подобный пафос уже запоздал. Сейчас к слепым следует добавить глухих — и, следовательно, немых, причем все недуги обращены вовнутрь страты, и анамнез относится прежде всего к самим поэтам. Я бы назвала нынешнее состояние слепоглухонемоты кризисом миссии. В нее не верит никто — ни поэт, ни скукожившийся шагреневый читатель. Впрочем, конечно, «И в наши дни творятся чудеса, И в наши дни рождаются пророки» (В. Бенедиктов).
Вдохновение — состояние сознания, измененное «не своими силами», без волевого акта и внешнего специфического воздействия. По словам А. Майкова, «дуновенье Духа Божья!..». «Говорить и писать даже и не хотящего меня заставляет Тот, Кто воссиял ныне в моем мрачном сердце» (прп Симеон Новый Богослов, Гимн 27).
Пророчество — фигура речи, приписывание поэту профетических свойств. Будущего не знает никто. Но поэтическая интуиция — одно из самых сильных предтеч и стимуляторов вдохновения. Она, безусловно, связана с одномоментным — не дольше вспышки зарницы — прозрением. Успеешь записать — твое счастье. На автографе одного из самых мощных своих предвидений — юношеского «Предсказания» — Лермонтов сделал приписку: «Это мечта».
Невыразимое — по Канту, «сфера смутных представлений», к которой до поры не подобран ключ — или набор ключей — в языке.
Путь — это геософия поэта (геософическое общество пытался создать Гумилев). Для русского поэта — единение религиозных, научных и мистических представлений о пространстве России.
О предназначении уже ответила.
Поэтическая гармония — пользуясь тем же романтическим отрывком о «невыразимом», это сверхфункциональное согласование внутри поэтического текста, «разновидного с единством».
Тайная свобода — в социальном аспекте об этом Пушкин исчерпывающе написал Жуковскому в 1826 г.: «Каков бы ни был мой образ мыслей, политический и религиозный, я храню его про себя самого и не намерен безумно противоречить общепринятому порядку и необходимости». Блок уравнял тайную свободу и творческую волю. Но такое равенство возможно только на уровне Иоанна Богослова: «И когда семь громов проговорили голосами своими, я хотел было писать; но услышал голос с неба, говорящий мне: скрой, что говорили семь громов, и не пиши сего» (Откр.10:4). Вот это скрытое, неразглашенное и есть тайная свобода.
Поэтическая свобода — управляемая формой, метром и ритмом языковая стихия, маршрутизация хаоса.
Энигматичность — синтез невыразимого и выраженного более музыкальными или заумными, нежели вербальными, средствами. Загадочность, таинственность напрямую связана с границами когнитивности, считываемости поэзии. Модальность в утверждении П. Вайля, что поэзия должна обладать таким свойством, как непонятность, конечно, не покрывает феномена энигматичности. Шарадность, принцип загадки в постфольклорной поэтике, в свою очередь, тоже не является обязательным («Вот стихи, а все понятно, все на русском языке». — А. Твардовский). Как говорит К. Анкудинов: «Чем больше в поэзии загадок, тем в ней меньше тайны». Сегодня энигматичность все чаще становится не органическим свойством поэтики, а рационально заданным дискурсом.
Экспериментальность — эстетически не контролируемый выход за пределы миметического (регуляторного и опережающе отражательного, по Н. Алефиренко), а следом — неизбежно — и катартического (очищающего) принципов.
Поэтическая энергия — синтаксическая и графическая организация текста, оптимально проявляющая ритмический, этический и эмоциональный посыл. Без графически закрепленного синтаксиса — знаков препинания и строфики — энергетическое поле нейтрализуется.
Духовность — жизнь духа в богообщении после принятия таинства Крещения. Св. Феофан Затворник писал, что существом Нового Завета является одуховление верующих. К человеческому творчеству, проявлению сугубо душевному — и то при наличии допущения присутствия души — духовность имеет опосредованное отношение в связи с тайной вдохновения — как-никак слова одного корня.
- Назовите ваши любимые стихи, которые были созданы вами или другими поэтами.
М. Ломоносов, «Ода на взятие Хотина»; Г. Державин, «Снигирь»; А. Пушкин, «Воспоминание»; М. Лермонтов, «Сон»; Н. Некрасов, «Рыцарь на час»; В. Бенедиктов, «И ныне»; Ф. Тютчев, «Эти нищие селенья»; К. Случевский, «Когда, дитя, передо мной»; Я. Полонский, «Грузинская ночь»; К. Фофанов, «Стансы»; К. Бальмонт, «Безглагольность»; А. Блок, «На поле Куликовом»; А. Ахматова, «Разрыв»; Н. Гумилев, «Слово»; М. Цветаева, «Лебединый стан»; В. Ходасевич, «Странник прошел, опираясь на посох»; С. Парнок, «Люблю тебя в твоем просторе я»; П. Васильев, «Одна ночь»; Б. Пастернак, «В больнице»; А. Твардовский, «Памяти матери»; С. Марков, «Госпиталь, размещенный в веселом доме»; Б. Примеров, «Демон, в сторону вечера шедший»; Н. Рубцов, «Зимняя песня»; Н. Матвеева, «Поэзия»; В. Леонович, «Страсти Егория»; Т. Бек, «Причитание»; О. Чухонцев, «А берёзова кукушечка зимой не куковат»; Надежда Кондакова, «Облепиха»; Денис Новиков, «Россия»; И. Кабыш, «Я знаю эту боль»; Б. Рыжий, «Музыка жила во мне»… Ну, и т.д.
Евгения Риц
- В каком возрасте вы начали сочинять стихи? Почему это произошло? Как вы относитесь к своим ранним опытам?
Первый раз — в подростковом возрасте, этот период продлился до двадцати одного года. Я не могу оценить эти стихи как хорошие или нехорошие (вообще не могу оценить свои стихи, своё всегда не нравится), но многие из них ощущаю вполне как свои, особенно самые поздние, которые потом вошли в мою первую журнальную публикацию в «Октябре». Второй раз я начала писать в 24 года, именно с намерением заниматься литературой, я очень хотела ей заниматься и решила, что стихи — самое простое. Возможно, пусковыми механизмами послужили книги «Поэзия как факт» Владислава Кулакова и «Александрийский квартет» Лоренса Даррелла. Эти стихи я вполне ощущаю как свои, многое из этого «второго дебюта» вошло в мою первую книгу.
- Назовите имена поэтов, русских и зарубежных, оказавших на вас наибольшее и благотворное влияние?
В основном лианозовцы, особенно в исследовательском преломлении уже названного Владислава Кулакова, а также Тютчев и Ходасевич, причём я очень не сразу осознала, как много в моём представлении о мире и о поэзии именно Ходасевича, как много он для меня значит, а на самом деле — очень много. Подростком я очень любила Блока и Есенина, это тоже, конечно, много значит.
- Различаете ли вы поэзию и литературное (иное) стихотворчество? Какие факторы влияют в большей степени на появление из-под вашего пера поэтических/стихотворных текстов — онтологические и социальные или какие-либо иные?
Наверное, поэзию и иное стихотворчество я не очень различаю, мне кажется, во всех стихах есть поэзия, кроме поздравительных надписей на открытках. Кстати, я пыталась трудоустроиться автором таких надписей, и меня не взяли.
Мне кажется, влияет на меня и онтологическое, и социальное. Более того, думаю, что социальное и есть онтологическое, как, например, теперешняя эпидемия и подобные ей исторические точки бифуркации. Я ощущаю ход истории как поэтическую материю, и сейчас именно ход истории занимает меня больше всего.
- Как вы относитесь к верлибру? Как бы вы определили прозопоэтический текст? Назовите имена поэтов, создающих верлибры, которые определялись бы как поэтические тексты. Пишете ли вы верлибры? Если да, то почему? Если нет, то почему?
К верлибру я отношусь с тем же интересом, что и к другим поэтическим формам. Прозопоэтический текст, на мой взгляд, формально не организован, это скорее, например, белые стихи Тургенева или проза Мандельштама, чем верлибры, у которых строка является формообразующей единицей; верлибры — это стихи, и, соответственно, любой верлибр я воспринимаю как поэтический текст. Вообще же первый раз ощущение «Вот — поэзия» я испытала именно от верлибра — «Когда вы стоите на моём пути» Блока, мне тоже было четырнадцать лет, он говорил со мной.
Сама я верлибры пока не пишу, потому что так получается, а как получится потом, я не знаю.
- Категория «предназначение поэта» сегодня забывается и наукой, и читателем, и издателем. Каково, на ваш взгляд, предназначение поэта? Попытайтесь дать определение таким забывающимся феноменам поэтического творчества, как вдохновение, пророчество, невыразимое, путь, предназначение (поэта), поэтическая гармония, тайная свобода, поэтическая свобода, энигматичность, эвристичность, экспериментальность, поэтическая энергия, духовность и др.
Предназначение поэта — писать стихи. Вдохновение — это быстро работающая интуиция, когда текст возникает уже готовым. Пророчество — это совпадение, я стараюсь быть рационалистом, потому что иначе мне страшно. Невыразимое — это то, что, да, присутствует в лучших стихах, некое мерцание, волшебство, неочевидные совпадения, вдруг становящиеся очевидными. Путь есть у каждого человека, это его жизнь. Относительно гармонии мне всегда казалось, что мне как раз нравится дисгармония, диссонанс, нарушение (и не только ожиданий), но, может, это именно гармония и есть. Тайную свободу мне трудно определить, наверное, потому, что в нашем обществе на самом деле не так уж много личной несвободы сегодня, к счастью (и именно кажется, что её становится больше, от того, что её становится меньше; ещё сто лет, да и двадцать лет назад люди не воспринимали как ограничения то, что им сегодня давит; и это очень хорошо, что теперь такие вещи заметны). А поэтическая свобода — это именно «что хочу, то и делаю» в отношении формы (как следовать ей, так и ломать), смысла, это — большое счастье, за которое постоянно надо бороться с собой же. Про энигматичность мне приходит в голову только группа «Энигма», и я плохо помню, что они играли. Эвристичность — это и есть путь обретения упомянутой выше то ли дисгармонии, то ли гармонии; в стихах, да и в любой деятельности всегда стоит искать новое, даже если не находится, сам поиск важен, и экспериментальность — часть этого поиска, но и не достаточная, и не необходимая, но когда она есть — это хорошо. Поэтическая энергия — это, пожалуй, то же, что и невыразимое, — некое мерцание между словами. О духовности могу сказать только, что в Нижегородском университете кафедру девиации переименовали в кафедру духовной культуры, но теперь расформировали и её.
- Назовите ваши любимые стихи, которые были созданы вами или другими поэтами.
Моё любимое стихотворение — стихотворение моего мужа, поэта Дмитрия Зернова: «Мы умерли и вот попали в рай».