Опубликовано в журнале Урал, номер 8, 2021
Ольга Морева — кандидат исторических наук, исследователь книжной культуры Урала, живет в Екатеринбурге, работает в отделе редких книг Свердловской областной универсальной научной библиотеки им. В.Г. Белинского. Публиковалась в журнале «Урал» и в научных изданиях.
Во второй половине XIX — начале ХХ века ряды предпринимательской элиты Урала пополнились за счет выходцев из непривилегированных слоев российского общества. На деловой сцене Урала появились представители крестьянского сословия, бывшие крепостные, многие из них в короткие сроки успели проявить себя не только в торговле, но и промышленности, горном деле, осваивая новые производства и новые технологии. Исследователи купеческих родов и фамилий, как правило, такие стремительные перемены в жизни своих героев связывают с предпринимательской хваткой, неугомонным характером и т. п. характеристиками, не включая в свое исследовательское поле читательские практики купечества, анализ их богатых книжных собраний, которые собирались на протяжении нескольких поколений. Эта привычка и традиция покупать книги, читать их и оставлять потомкам — яркое свидетельство того, что книга в их успешной предпринимательской деятельности играла не последнюю роль. Без анализа их книжных собраний феномен русского купечества не может быть понят вполне. Конечно, проблема не в лености исследователей, а в отсутствии источниковой базы. Если о дворянских библиотеках позволяют говорить сохранившиеся каталоги или их описи, составленные для решения вопросов наследования, благодаря которым в современных архивах сложились комплексы источников, то в случае с купцами (за редким исключением) таких документов нет.
Источниками для меня послужили осколки многочисленных книжных собраний купечества, сохранившиеся в библиотеке им. В.Г. Белинского (далее — Белинка). Благодаря владельческим признакам (записям и книжным знакам), а также другим читательским «следам», оставленным в книгах, можно реконструировать круг чтения и читательские предпочтения купцов Казанцевых, Агафуровых, Тарасовых и представителей других купеческих фамилий и династий.
Эти книги в фонд библиотеки поступали двумя способами. Купцы сами дарили их Белинке. Напомню, что первая общественная городская библиотека в Екатеринбурге появилась в самом конце XIX века — в 1899 году. И ее фонд собирали всем миром. В отчетах библиотеки можно прочесть фамилии дарителей, среди которых много представителей купечества. Они дарили собрания сочинений авторов, ставших классиками, комплекты журналов прошлых лет, отдельные издания. Второй способ — это реквизиции книг после 1917 года. В Государственном архиве Свердловской области мне довелось познакомиться со списком книг, названным «Опись книгам библиотеки, оставшимся от владельца имения В.А. Лаптева, эвакуировавшегося с белой бандой». «Великое книжное переселение», начавшееся в первой трети ХХ века, нанесло невосполнимые потери и существенно изменило библиотечную карту России. Воспользуюсь географической метафорой. Исчезли целые книжные материки — усадебные дворянские библиотеки, архипелаги и отдельные острова — общественные книжные собрания организаций и учреждений, ликвидированные Советской властью. Следы этой катастрофы можно наблюдать в современных библиотеках, в которых есть отделы редких книг. Вот откуда в фонде Белинки книги купцов. Благодаря этим книгам мы можем познакомиться с талантливыми читателями и успешными предпринимателями, смею предположить, что это не случайные совпадения.
Читательские биографии уральского купечества начались в самом конце XVIII — начале XIX века. В это время расширился книжный репертуар русской книги и свою культуртрегерскую деятельность начал Николай Михайлович Карамзин. По мнению Юрия Михайловича Лотмана, своей писательской, журналистской и издательской деятельностью Карамзин «создал читателя». Благодаря Николаю Карамзину появился «тип нового русского культурного человека… возник читатель как культурно значимая категория»1.
Конечно, и в докарамзинскую эпоху в купеческих семьях читали и хранили книги, но большей частью это были духовные, учебные или лубочные издания. Они были доступны не только по цене, но и по содержанию, их можно было купить на ярмарках и в мелочных лавках. О жизни обычных людей XVIII века, тем более из крестьянского сословия, мало сохранилось свидетельств, лишь события из криминальной хроники и других делопроизводственных документов. Так, известно, что основатель знаменитой купеческой фамилии Казанцевых Родион Прокопьевич в 1770 году в возрасте 50 лет был убит «в дороге». В документах кроме этого факта осталось свидетельство: «Много молился, запоем пил»2. Можно дополнить эту характеристику и определенным кругом чтения.
А спустя всего каких-то 30–40 лет его потомки уже читали совсем другие книги и совсем иначе себя вели. В Белинке сохранилась книга стихов Василия Львовича Пушкина — дяди Александра Сергеевича — 1822 года издания, в которой на обороте портрета автора сделана запись: «№ 11 Библиотеки Г.Ф. Казанцева». А на издании «Опыты священной поэзии» Федора Глинки 1826 года издания на форзаце запись: «Библиотека Гаврила Казанцева № 162-й». То есть за 4 года библиотека Гавриила Фомича Казанцева увеличилась на 150 экземпляров, по-видимому, он очень любил поэзию. В год издания книги В.Л. Пушкина купеческому сыну было 16 лет, самое время читать стихи, но свои читательские интересы Гавриил Фомич сохранил на всю жизнь. И в его библиотеке были прижизненные издания К.Н. Батюшкова, Е.А. Баратынского, В.А. Жуковского, Н.М. Карамзина и других поэтов, чьи издания выходили в 1820–1840-х годах.
Чтобы у вас не сложилось ложного впечатления о Гаврииле Фомиче как любителе стихов и романтики, напомню вам его биографию3. Он родился в 1806 году, получил домашнее образование, в 26 лет вступил в наследство и начал самостоятельную коммерческую деятельность. И очень успешно. С 1835 года он объявлял капитал по 2-й гильдии, а с 1841-го — по 1-й, а это не меньше 50 тыс. рублей. От отца ему достался свечной завод (сотрудников было меньше 10 человек), а своим наследникам он оставил целую империю: мукомольную и бумажную фабрики, золотодобычу и другие производства. Активно Гавриил Фомич принимал участие в церковной жизни, он принадлежал к общине старообрядцев-беглопоповцев. В 1846 году с переходом в единоверие4 (отметим, что Казанцевы сделали это одними из последних среди екатеринбургских купцов-старообрядцев) перед Гавриилом Фомичом открылась возможность и быть избранным главой города (им он был два раза, в 1850–1853 и 1856–1860 годах), и участвовать в других общественных и благотворительных организациях. Как вы видите, чтение стихов сочеталось у Гавриила Фомича с активной коммерческой, церковной, общественной и благотворительной деятельностью.
Особую обстановку, которая царила в доме Казанцевых, характеризуют записи в календаре-месяцеслове на 1856 год, сохранившемся в Белинке. Владельцы календаря братья Казанцевы. Старший, Владимир Гавриилович Казанцев (1849–1903), — живописец-пейзажист, академик живописи, один из первых профессиональных художников Екатеринбурга; младший, Гавриил Гавриилович (1854–1902), — выпускник Санкт-Петербургского университета, сотрудник лаборатории И.Д. Менделеева, по семейным делам оставивший научную деятельность, вернувшийся на Урал, активно занимавшийся общественной работой (в 1898 году был избран городским головой Екатеринбурга).
Календарь на 1856 год был приобретен их батюшкой, а они его хранили, но записей в нем не вели. Дело в том, что в подобных изданиях кроме календаря и информации о церковных и государственных праздниках были пустые страницы, которые читатели использовали для личных записей. В фонде Белинки это не единственный месяцеслов. Как правило, записи содержат сведения, касающиеся семейной жизни (даты рождения, крещения, смерти и т.п.); владельцы также фиксировали важные события из истории государства и церкви (войны, выборы, назначения и т.п.), отмечали природные катаклизмы (дождь в декабре, ранний снег в октябре и т.п.) и связанные с ними хозяйственные дела (установление санного пути, вскрытие рек, отправка караванов с железом и т.п.); вели финансовые расчеты, записывали расходы и т.п.
Что же еще кроме поэзии читал Гавриил Фомич? А читал он много. По имеющимся сведениям, библиотека Казанцева составляла около 2000 томов. Смело можно утверждать, что Гавриил Фомич читал для самообразования, восполняя отсутствие систематического обучения. В его библиотеке были издания, помогавшие купцу приобрести светские манеры и умение выражать свои мысли. В начале 1800-х годов издавались многочисленные новейшие секретари и письмовники для помощи в составлении любого официального письма, прошения и т. п., эти тексты также можно было использовать и в устной речи для особо торжественных и официальных обстоятельств. Познакомлю вас с названием одного из таких изданий: «Всеобщий секретарь или Полный письмовник, содержащий наставление, как сочинять всякого рода письма, соблюдая должные приличия, с образцами оных, также примерные письма некоторых государей, полководцев, министров и других знаменитых особ и известных писателей; статью о торговле России и иностранных городов, о бухгалтерии, с изъяснением слов, употребляемых в коммерции; образцы векселей; таблицу о процентах; таблицу иностранных монет, в сравнении оных с российскими; с показанием, как писать разные законные акты, как то: прошения, доношения, объявления, контракты, верющие письма, закладные, заемные и поступные письма, купчие, записи дарственные, аттестаты, отпускные, паспорты, пропуски и духовныя завещания» (Санкт-Петербург, 1829).
Многочисленные путешественники-иностранцы, проезжавшие через Екатеринбург в начале XIX века, отмечали, что внешний вид и внутреннее убранство домов верхушки екатеринбургского купечества вполне соответствовали даже европейским вкусам. Гавриил Фомич Казанцев к верхушке относился и мог принимать в своем доме иностранных гостей, демонстрируя им домашнюю обстановку и развлекая разговорами. Для подобных случаев он и приобрел для своей библиотеки такое издание: «Карманная книжка для любителей чтения русских книг, газет и журналов, или Краткое истолкование встречающихся в них слов: военных, морских, политических, коммерческих и разных других из иностранных языков заимствованных, коих значение не каждому известны: книжка подручная для каждого сословия, пола и возраста» (Москва, 1837). С этим изданием вместе переплетена еще одна книга: «Памятная книжка для бумажника, о расчете ассигнаций на серебро и серебра на ассигнации от 1/2 копейки до 100.000 рублей: с прибавлением ценности Российской и иностранной золотой и серебряной монеты и билетов депозитной кассы; почтовой весовой таксы; платежа прогонных и поверстных денег; означением времени отхода почты из С. Петербурга и Москвы и табели о ценах гербовой бумаги» (Москва, 1840). Оба издания «карманного» формата удобно было иметь под рукой и использовать по мере необходимости.
Виктор Иванович Байдин, исследователь семейной истории Казанцевых, сообщает, что «в 1851 году известный московский книготорговец Ф.О. Свешников только в одной посылке прислал Г.Ф. Казанцеву, кроме деловых пособий, как “заслуживающие внимания” свежий журнал “Временник”, первые тома только что вышедшей “Истории России” С.М. Соловьева и труд А. Гумбольдта “Космос”»5. В Государственном архиве Свердловской области сохранился документ, позволяющий представить широту интересов Гавриила Фомича. По сведениям В.И. Байдина, в начале 1850-х годов екатеринбургский купец-старообрядец интересовался сен-симонизмом. «Заметим, что даже столичная интеллектуальная элита России в это время только-только осваивала идеи утопического социализма, — справедливо отмечает В. Байдин. — Сущность учения Сен-Симона, биографию, творчество, судьбу последователей и даже их внешний облик Казанцеву по его просьбе описал сам главный начальник уральских горных заводов В.А. Глинка. Вот как В.А. Глинка кратко излагал содержание сен-симонизма: “В политическом и общественном отношении учение это имеет основанием всеобщий социализм (общественность). Все преимущества или привилегии рождения уничтожаются. Всякому воздается по способностям, всякой способности — по деяниям. Сен-симонизм провозглашал уничтожение прав наследства и совершенную свободу женскому полу”. Глинка считал, что это “следствие горячки” и “вздор”, в заключении, впрочем, замечая: “Что из нас будет, если такое время продолжится?”»6. Замечу, что с идеями герцога Анри Сен-Симона на русском языке легально можно было познакомиться только в самом конце XIX веке, когда в 1899 году были изданы его записки.
Книги из библиотеки Казанцевых сохранились в фондах библиотеки Белинского, Свердловского областного краеведческого музея, вузовских библиотек Екатеринбурга. К сожалению, библиотека рассеяна и нет каталога, чтобы её реконструировать, но и те осколки, которые известны, свидетельствуют о широких читательских интересах и литературном вкусе владельца. Благодаря этим знаниям образ купца-старообрядца, золотопромышленника и городского главы становится более понятным и человечным.
Источников о чтении Казанцевых достаточно для отдельного и более подробного рассказа, но сегодня у нас есть и другие герои. Сделали себя чтением и трудолюбием братья Агафуровы. История «Торгового дома Братьев Агафуровых» с отделениями от Варшавы на западе до Японии на востоке, включая Урал, Сибирь, Среднюю Азию и Северный Китай (Харбин), хорошо описана в историографии. В топонимике Екатеринбурга сохранились дома Агафуровых, в одном из них сейчас открыт музейный клуб «Дом Агафуровых», это филиал Свердловского областного краеведческого музея, а в другом — Представительство республики Татарстан в Уральском регионе, в 2018 году на карте города появился участок между этими домами с наименованием «Сквер имени купцов Агафуровых». И есть еще и Агафуровские дачи, которые совсем с ними не связаны. В рамках нашего разговора нас интересует чтение в семье Агафуровых.
Отец братьев — Хисаметдин Агафуров, 1831 года рождения, в 1855 году вместо сына помещика за вознаграждение ушел рекрутом. Двенадцатилетняя воинская служба — один из социальных лифтов в Российской империи. Отслуживший — это не просто человек грамотный, но и имеющий новый жизненный багаж, который нельзя было скопить, оставаясь в рамках крестьянской общины. А если у него еще и капитал, то это открывало больше дверей и давало больше возможностей. У нас нет сведений, умел ли читать и писать Хисаметдин Агафуров при поступлении на военную службу, но то, что он вернулся более образованным, можно смело утверждать. Дело в том, что в 1860–1870 годах в ротных школах обучение чтению и письму было хорошо налажено. Хисаметдин Агафуров вышел в отставку в 1868 году, открыл розничную торговлю мелочным товаром в небольшой арендованной лавке на Торговой площади Екатеринбурга. Старшие сыновья учились «с колёс», занимаясь самообразованием и помогая отцу. Лишь младший из братьев получил систематическое образование. Так старшее поколение этой семьи создало капитал, чтобы молодежь могла думать о воспитании литературного и театрального вкуса.
Да, театр, как это ни странно, составлял значительную часть досуга екатеринбуржцев. Театральные журналы выписывали многие провинциальные любители Мельпомены. В фонде отдела редких книг сохранилось около 20 наименований театрально-музыкально-художественных журналов, на которых сохранились владельческие знаки, позволяющие определить, кому они принадлежали. Например, экземпляры журнала «Артист» в добротных переплетах, отличной сохранности из библиотеки Александра Дмитриевича Ларичева, о чем свидетельствует экслибрис-штамп7.
Театральные журналы выписывали и Агафуровы. Экземпляры журнала «Библиотека Театра и Искусства», издававшегося как бесплатное приложение к журналу «Театр и искусство» в Санкт-Петербурге в 1900–1919 годах, имеют владельческие признаки — записи и суперэкслибрис. Современники отмечали, что старшие братья, не имевшие никаких дипломов, обладали широким кругозором, достигнутым в значительной мере самообразованием. Сохраняя религиозную идентичность правоверных мусульман, Агафуровы чувствовали себя «на равных» в среде екатеринбургской общественно-политической и деловой элиты, а выезжая для заключения торговых сделок в Польшу, Германию, Швейцарию, Францию, Китай, Японию, приобрели по-настоящему европейский лоск. При этом братья никогда не забывали, откуда они вышли, и очень много вкладывали в образование и культуру. Так, по их инициативе и при непосредственном финансовом участии было образовано Мусульманское благотворительное общество. В одном из своих домов они открыли первую бесплатную мусульманско-русскую библиотеку, которой Салия Агафурова (вторая жена младшего из братьев) пожертвовала 150 томов русских писателей на русском и татарском языках. Книги со штампами этой библиотеки также сохранились в фонде Белинки.
Выписывали Агафуровы не только театральные журналы. Владельческие записи сохранились на экземплярах ежемесячных литературных приложений к журналам «Живописное обозрение» за 1898–1899 годы и «Нива» за 1901 год, а также на журналах «Новый век» (1901), «Клад» (1907), «Коннозаводство и спорт» (1911), «Конский спорт» (1912), «Общедоступный журнал» (1912) и других. Агафуровы были сторонниками технического прогресса, это выражалось в их интересе к автомобильному и велосипедному спорту, так что они вполне могли выписывать периодические издания, связанные с этими видами транспорта, например, «Автомобилист» и/или «Велосипед». Женщины из семьи Агафуровых также вели себя по-европейски, не замыкаясь в домашних делах, а активно участвуя в общественной и благотворительной деятельности. Так, Салия Агафурова была одной из инициаторов появления в Екатеринбурге дамского кружка, который был создан в 1914 году для оказания помощи фронту; некоторое время участвовала в работе Екатеринбургского общества велосипедистов-любителей. Агафуровы очень заботились о своих служащих и поощряли их к чтению (журналы выписывали специально для служащих конторы, о чем свидетельствует экслибрис-штамп «Торговый дом Братьев Агафуровых»). О степени открытости и образованности Агафуровых говорит и тот факт, что участников автопробега Пекин–Париж, организованного французской газетой в 1907 году, в Екатеринбурге встречал Садретдин Агафуров. Сохранилась фотография, запечатлевшая момент встречи.
Ускорялись темпы жизни и средства передвижения, железные дороги связывали огромную страну и предоставляли возможность для путешествий за ее пределы. Книги о путешествиях всегда пользовались особой любовью у провинциалов. Так, любимой книгой детства сын священника Висимо-Шайтанского завода Дмитрий Мамин называл «Фрегат “Паллада”» Ивана Александровича Гончарова. Этот сборник очерков, составленный на основе путевых записок в кругосветном путешествии в 1852–1855 годах, пользовался читательским интересом. При жизни писателя книга выходила шесть раз, как отдельными изданиями, так и в составе собраний сочинений автора. Литературоведы отмечают, что И.А. Гончаров продолжил традицию «Писем русского путешественника» Н.М. Карамзина и «Путешествия в Арзрум» А.С. Пушкина. Для читателей главное, что текст Ивана Александровича размыкал пространство и уносил в экзотические дали, знакомил их с разными странами и континентами. В автобиографической книге «Из далекого прошлого» Дмитрий Наркисович так вспоминал о чтении «Фрегата Паллады»: «Я с нетерпением дожидался вечера, когда мать кончала дневную работу и усаживалась к столу с заветной книгой. Мы путешествовали уже вдвоем, деля поровну опасности и последствия кругосветного путешествия. Где мы не были, чего не испытали, и плыли все вперед и вперед, окрыленные жаждой видеть новые страны, новых людей и неизвестные нам формы жизни. Встречалось, конечно, много неизвестных мест и непонятных слов; но эти подводные камни обходились при помощи словаря иностранных слов и распространенных толкований».
Большими любителями географии и путешествий были, по-видимому, представители купеческой семьи Тарасовых. В фонде Белинки сохранились путеводители и учебники по географии, принадлежавшие разным членам этой большой семьи. «В. Тарасов уч. V к.» и «И. Тарасов уч. IV кл.» — это записи на форзаце книги «Международные словари: для средних учебных заведений: составленные по программе Министерства народного просвещения Н. Макаровым. Часть русско-французская. (Изд. 3-е. Санкт-Петербург, 1884). Книга содержит: «Географический словарь или наименования древние и новые областей, городов, рек, гор, островов…»; «Алфавитный список употребительнейших крестных имен»; «Алфавитный список исторических имен»; «Мифологический словарь»; «Табель о рангах»; «Российскую метрологию или сравнение российских мер, весов и монет с французскими». Это издание можно назвать пособием для отправляющихся в путешествие.
С Францией связано еще одно издание, принадлежавшее Петру Ивановичу Тарасову. Это уже настоящий путеводитель: «Париж и его окрестности: полный русский путеводитель: для едущих на всемирную выставку в 1889 г.: в приложении: русско-французские диалоги, записная книжка и план г. Парижа» (Москва, 1889). На форзаце сохранились карандашные записи: «Брест 80. — 118. — 115. Одесса 8-30 вечера. Ка[нрб.] 6-51 утра. Одесса 9-45 утро. Ка[нрб.] 11-5 ночи. Ровно 4-16 утро (зачеркнуто). Брест 9-29 утро. Варш. 2-40 дня». Что это за заметки? Возможно, кто-то из Тарасовых побывал на Всемирной выставке в Париже в 1889 году и воспользовался этим путеводителем.
Владимир Петрович Микитюк, представляя коммерческую деятельность семьи Тарасовых, отмечает, что они занимались «золотопромышленностью, а также торговлей маслом, салом и вином, которое они закупали в Сибири, а затем отправляли в Петербург, откуда большая часть этой продукции уходила в Англию»8. Про Францию никаких сведений в истории промышленно-торговой деятельности Тарасовых нет. Возможно, Франция, Париж были мечтой, хотя фраза «Увидеть Париж и умереть!» не была еще написана Ильей Григорьевичем Эренбургом. Предположу, что путеводители были предметом коллекционирования Петра Ивановича Тарасова. В нашем фонде их сохранилось около десятка. И если московские издания приобрести в Екатеринбурге или в поездках в столицы было не трудно, то чтобы купить «Путеводитель по Кавказу», изданный в Тифлисе в 1888 году, и «Путеводитель по Японии», изданный в Хабаровске, в типографии Штаба Приамурского военного округа в 1897 году, нужно было приложить усилия. Известно, что Петр Иванович Тарасов был нумизматом и собрал уникальную коллекцию, которую в 1907 году подарил Уральскому обществу любителей естествознания, за что был избран почетным членом УОЛЕ и награжден в 1909 году орденом святого Станислава 3-й степени. Возможно, коллекционирование монет подвигло и на коллекционирование путеводителей?
Закончу рассказ о круге чтения Тарасовых такой историей. В Белинке хранится книга, которую можно назвать профориентационной. Это «Беседы с детьми: о хозяйстве: домашнем, сельском, мануфактурном и о торговле» (Санкт-Петербург, 1837). Ее автор — Владимир Петрович Бурнашев (1810–1888). На 2-й странице обложки чернилами сохранилась очень трогательная запись: «С сердечным желанием успехов, на поприще отечественного просвещения, приношу сию книгу — Беседы с детьми — в дар, на день Ангела, Екатеринбургскому 2-й гильдии купеческому сыну Ивану Саввичу Тарасову [и далее на латыни: Город Екатеринбург Андрей Иванович Бородин] Ciuis urbis Ecahterinburgi Andreas Johanni Borodin, 2-го сентября 1842 года». Так, чтением книг и собственным примером Иван Саввич воспитал достойных и успешных продолжателей своего дела. Говорю, своим примером, не только потому, что Тарасовы также без дипломов осваивали науку коммерции и являли собой образец упорства и стремления к знаниям, но и потому, что они, в отличие от других купеческих фамилий, не перешли в единоверие. Часть набережной, где стоял дом Тарасовых (сейчас это резиденция губернатора по адресу: ул. Горького, 21), думаю, не случайно именовалась Тарасовской. Так екатеринбуржцы признавали моральный авторитет Тарасовых, которые пять лет провели в ссылке, но не изменили вере отцов. Савве и Ивану Тарасовым разрешено было вернуться только после того, как они дали «подписку о нераспространении раскола».
Замечательно, что в отделе редких книг при комплектовании не применяется принцип дублетности и избыточности. По двум экземплярам одного издания разных владельцев можно судить о схожести интересов. Так, сборник в память С.А. Юрьева, «изданный друзьями покойного» в Москве в 1891 году, судя по суперэкслибрисам, был в библиотеке Петра Тарасова и Ивана Игнатова. Сергей Андреевич Юрьев (1821–1888) — литературный и театральный деятель, редактор в разные годы журналов «Русская Беседа» и «Русская мысль». По названиям изданий, думаю, понятно, что редакция, возглавляемая С.А. Юрьевым, стояла на идеях славянофильства и умеренного конституционализма. Не удивительно, что уральские купцы оставались приверженцами особого русского мира.
«Науки занимают только особенный класс людей, а словесность бывает достоянием всякого, кто имеет душу» — цитата из Н.М. Карамзина, воспитавшего первое поколение русских читателей. Она предваряет рассказ о круге чтения Ивана Ивановича Игнатова (1833–1915), который был страстным поклонником русской словесности. Иван Иванович, купец первой гильдии, основатель одного из первых судостроительных заводов в Тюмени, предприниматель, инженер и меценат, предпочитал покупать для своей библиотеки собрания сочинений, литературные сборники и выписывал толстые литературные журналы. Хорошая сохранность и отменный литературный вкус владельца библиотеки сыграли решающую роль, когда наследники Игнатова предложили Екатеринбургской публичной библиотеке им. В.Г. Белинского приобрести около 3 тысяч томов библиотеки Игнатова. В отчете библиотеки за 1917 год было сказано, что «хорошо укомплектованная библиотека, издания которой в добротных переплетах — правильное приобретение для пополнения отдела “Беллетристика” и “Периодические издания”»9.
Еще одна история связана с библиотекой «наследников В.П. Злоказова», сведения о ней зафиксированы в архивных документах10. Василий Петрович Злоказов — один из представителей известного купеческого уральского рода. Злоказовы — успешные предприниматели, благотворители и общественные деятели, оставившие весомый след в истории Екатеринбурга. В 2017 году вышла книга екатеринбургского историка Владимира Петровича Микитюка «Род Злоказовых», раскрывшая многие «белые пятна» в истории этой предпринимательской фамилии.
Библиотека «наследников В.П. Злоказова» находилась в имении Метлино (современный поселок в Озерском городском округе Челябинской области). Метлино расположено на берегу озера Кожакуль, это место было выбрано еще отцом Василия Петровича — Петром Михайловичем во второй половине XIX века для мельницы, т.к. начинался семейный бизнес с хлебной торговли и мукомольного производства. В конце 1890-х годов Василий Петрович уже входил в число крупнейших производителей муки Исетского мукомольного района, был заметной фигурой в общественной жизни Среднего Урала. В 1897–1915 годах он был избран гласным Екатеринбургского уездного земства, в 1902–1904-м — гласным Екатеринбургской городской думы. Наследниками Василия Петровича были кроме вдовы сыновья Борис и Петр, а также дочери Валентина и Зоя. Из всех наследников сохранились сведения только о Зое. Её дочерей — сестер Гуськовых мне довелось знать. Старшая — Ангелина Константиновна — врач-радиолог, доктор медицинских наук, профессор, лауреат Ленинской премии (1963) и множества других, в том числе международных наград; младшая — Татьяна Константиновна, мой куратор-преподаватель, доктор исторических наук. По документам о наследовании известно, что Борис Васильевич — старший из братьев Злоказовых — окончил Казанский университет, и младший, Петр, тоже учился (записан студентом)11.
Состав усадебной библиотеки в некоторой степени раскрывает сферы профессиональной деятельности и жизненных интересов их владельцев. Это была домашняя библиотека, в которой хранились комплекты любимых периодических изданий и книги всех членов семьи. В усадебном доме хранились журналы: «Наблюдатель» за 1885–1887, 1889–1891, 1894 и 1895; «Вестник Европы» за 1888 и 1889; «Русское богатство» за 1913 и 1914 годы; «Заветы» за три месяца 1912 года. Можно предположить, что издания выписывались сначала отцом, потом детьми, но хранили подшивки только с любимыми произведениями, которые хотелось перечитывать. Больше всего экземпляров «Наблюдателя» за 7 лет. Этот журнал пользовался популярностью, привлекал талантливых авторов. Репутация его в литературном сообществе была высока, о чем говорит такой факт, что после прекращения издания в 1884 году «Отечественных записок» подписчики этого журнала были удовлетворены номерами «Наблюдателя», или, употребляя специальный термин, переданы молодому изданию12. Видимо, Злоказовы выписывали одновременно несколько толстых литературных журналов (так, за 1889 год сохранились номера «Наблюдателя» и «Вестника Европы»). Члены семьи проявили интерес к журналу народнического направления — «Русское богатство», который современники ценили больше за острую политическую полемику, чем за художественные произведения. Примечательно, что в домашней библиотеке хранили номера за 1913 год, когда главный редактор Владимир Галактионович Короленко публиковал свои очерки о «Деле Бейлиса»13. Выписывали Злоказовы журнал эсеровского типа — «Заветы». Всё это свидетельствует об их интересе к политической жизни. Возможно, как авторы «Русского богатства», они тоже критиковали марксизм, неприемлемой считали гегемонию рабочего класса. Проживая постоянно в сельской местности, близко соприкасаясь с крестьянством, стояли на позициях, близких к эсерам.
Кроме журналов в описи библиотеки указано 32 книги «различного содержания» на русском языке и «11 книг иностранных». Книги по математике, праву и музыковедению (по одному экземпляру), три издания по домоводству (в том числе знаменитейшая книга Е. Молоховец «Подарок молодым хозяйкам»14 и два бесплатных приложения к журналу «Модный курьер» брошюры Н.П. Аловерта «Сто блюд из овощей» и «Сто пирожков и пирожных»), четыре романа (один из них, В. Кросс, «Анна Ломбард», вышел в Москве — обратим ваше внимание — в 1918 году), пять книг по языкознанию и восемнадцать по зоологии. Среди учебной литературы было одно из популярнейших пособий по русскому языку и грамматике П.В. Смирновского, выдержавшее несколько переизданий до 1917 года, что указывает на серьезное отношение и особый интерес к языкознанию. Возможно, один из братьев был студентом историко-филологического факультета Казанского университета. Наибольшее количество из попавших в опись книг — 18, научная и популярная литература по зоологии, орнитологии, энтомологии, физиологии человека и т. п. издания — явно указывают на студента медицинского факультета Казанского университета. «Наследникам В.П. Злоказова» не пришлось проявить в полной мере свои таланты, развитые чтением, революции и войны сломали привычный ход вещей.
«Связь между книгами и их читателями не похожа на обычные связи между предметами и теми, кто ими пользуется. Инструменты, мебель, одежда — все имеет символическое значение, но книги накладывают на своих читателей куда более сложный отпечаток, чем другие, более обычные предметы. Одно обладание книгами свидетельствует об определенном общественном положении и интеллектуальном уровне; в России XVIII века, во время правления Екатерины Великой, некий господин Клостерманн сколотил состояние, продавая длинные ряды книжных переплетов, внутри которых была чистая бумага, — это создавало иллюзию библиотеки и позволяло придворным снискать расположение императрицы-читательницы»15. Это цитата из книги Альберто Мангеля «История чтения». Вот такие казусы случались в истории чтения, но наши герои — екатеринбургские купцы — были людьми дела и по-настоящему талантливыми читателями, в чем, я надеюсь, смогла вас убедить.
1 Лотман Ю.М. Сотворение Карамзина / Ю.М. Лотман. — Москва: Молодая гвардия, 1998. — С. 29–30.
2 Байдин В. . Эволюция социально-культурного и бытового облика верхушки уральской буржуазии в конце XVIII — начале ХХ вв. (На примере семьи екатеринбургских купцов Казанцевых) / В И. Байдин // Уральский сборник: История. Культура. Религия. — Екатеринбург, 1997. С. 17–27.
3 Байдин В.И. Гавриил Фомич Казанцев / В И. Байдин // Главы городского самоуправления Екатеринбурга: исторические очерки / Администрация г. Екатеринбурга [и др. ; под общ. ред.: Е. С. Тулисова; ред.: Е. С. Зашихин]. — 2-е изд., доп. — Екатеринбург: Сократ, 2008. — С. 96–101.
4 Единоверие — направление в русском старообрядчестве, появившееся во многом благодаря влиянию государственной власти. Единоверцы сохраняли свои богослужебные чины и установившиеся у них традиции, но находились в юрисдикции Русской Православной церкви, признавали постановления Святейшего Правительствующего Синода и т.д. Единоверие возникло в 1800 году и достигло своего расцвета в царствование императора Николая I, когда оно пользовалось значительной поддержкой власти. При этом переход православных-«никониан» в единоверие был запрещен. Полноправия с православными-«никонианами» у единоверческого духовенства не было. Православный-неединоверец мог причащаться у священника-единоверца только в случае смертельной опасности. — Ред.
5 Байдин В.И. Эволюция социально-культурного и бытового облика верхушки уральской буржуазии в конце XVIII — начале ХХ вв. … С. 22.
6 Там же. С. 23.
7 Александр Дмитриевич купеческий сын, уроженец Нижнего Тагила, связал свою коммерческую деятельность с картонной фабрикой. Был очень активным общественным деятелем, состоял попечителем и членом многих благотворительных обществ. А будучи гласным Екатеринбургской городской думы в 1894–1906 годах, он некоторое время был членом театральной комиссии (1894–1902).
8 Микитюк В. П. Дом на набережной / В. П. Микитюк // Недвижимость. — 2005. — №38 (415). — С. 15–16.
9 Подробнее об И.И. Игнатове см. в лекции: «“Мой дядя самых честных правил”: читательская биография И. И. Игнатова» на ютуб канале «Клуб друзей Белинки» (https://www.youtube.com/watch?v=PZBE2FaoYtc).
10 ГАСО. Ф. 79-р. Оп. 2. Д. 10. Л. 259–260 с об.
11 Микитюк В.П. Род Злоказовых. Екатеринбург: Сократ, 2017. — С. 271–272.
12 Исторический вестник. 1904. Т. 97 С. 351.
13 Имеется в виду судебный процесс над Менахемом Менделем Бейлисом, обвиненным в ритуальном убийстве мальчика Андрюши Ющинского. Процесс сопровождался антисемитской кампанией с одной стороны и резкими выступлениями общественности в защиту обвиняемого — с другой. — Ред.
14 «Подарок молодым хозяйкам, или Средство к уменьшению расходов в домашнем хозяйстве», или просто «Подарок молодым хозяйкам», — кулинарная книга, написанная классиком русской кулинарной литературы Е.И. Молоховец, впервые была издана 20 мая 1861 года. Книга пережила десятки переизданий и была одной из самых популярных книг в дореволюционном домашнем хозяйстве.
15 Мангель А. История чтения / Альберто Мангель; перевод с английского Марии Юнгер. — Санкт-Петербург : Изд-во Ивана Лимбаха, 2020. С. 290.