История в двух действиях
Опубликовано в журнале Урал, номер 8, 2021
Олег Богаев — драматург, сценарист, лауреат премий «Антибукер», «Действующие лица», Фонда поддержки творческих инициатив Президента РФ, автор более 30 пьес, поставленных на театральных сценах России, Венгрии, Германии, Франции, Англии, США и других стран. Публиковался в журналах «Драматург», «Theater der Zeit», «Interplay» и др. С 2010 года главный редактор журнала «Урал».
У каждого народа был свой бог-кузнец. У греков — Гефест, у индусов — Вашвикарман, у древних славян Сварог. Позднее боги превратились в людей и стали смертными. Но где-то глубоко-глубоко в нашей памяти прячется воспоминание, что когда-то мы были богами. Имя «Никита» происходит от древнегреческого слова «Никитэс», что означает «Победитель». Русское имя «Демид» происходит от древнегреческого слова «Диомэд». Первая часть «Ди о» означает «Зевс», вторая часть, «мэд», — «создавать, заботиться, покровительствовать». Имя «Акинфий» происходит от имени «Гиакинф» или «Гиацинт», означающего «необычный драгоценный камень».
Сначала огонь использовался человеком для создания дыма против летающих насекомых, затем стали готовить на огне пищу. С развитием цивилизации огонь стал очагом, имеющим постоянное место. А все, что вокруг очага, — назвали домом. И, обретя дом, человек пошел за водой вниз к реке и там обнаружил «дар богов» — метеоритное железо, он очень долго пытался разгадать его свойства. Человек еще не знал, что его назовут кузнецом. Ему понадобилось много тысячелетий и совпадений случайных обстоятельств, чтобы он смог создать свое железо по схеме: руда-огонь-железо. Огонь, вода и рудный камень — вот все, что было нам нужно, чтобы совершить гигантский цивилизационный прыжок и навсегда стать другими.
«Тагил» — от мансийского «быстрая вода». Это была не наша земля, мы сюда пришли и остались здесь навсегда. Чтобы жить и любить. Строить и создавать.
Действующие лица:
ПЕТР ВЕЛИКИЙ, государь Российской империи
ДЕМИДОВ, отец
АВДОТЬЯ, мать
ГРИГОРИЙ, старший сын
АКИНФИЙ, средний сын
НИКИТКА, младший сын
СТЕША, любимая Акинфия, из бедной семьи
АНФИСА, жена Акинфия
МАРФА, прислуга Демидовых
СТРАННИК, монах
МАСТЕРОВОЙ ЕРМОШКА, русский умелец
ПРИКАЗЧИК КУЗЬМА
БОГДАН-КУЗНЕЦ, хохол
ШВЕД, европейский умелец
ВИЦЕ-ВИЦЕ-КАНЦЛЕР Российской империи
ТАТИЩЕВ, имперский чиновник
ГЕНЕРАЛ, военный смотритель Урала
КОМЕНДАНТ уральских казенных заводов
ГЛАВА ТАЙНОЙ КАНЦЕЛЯРИИ
ОБЕР-ФИСКАЛ
КНЯЗЬ МЕНШИКОВ
ЖЕНА ГРАФА ГОЛИЦИНА
ВОЕВОДА, тульский стрелец
СТОРОЖ несуществующего завода
Кузнецы, рабочие, солдаты, придворные вельможи, лакеи
Действие происходит в Туле, Петербурге и на Урале.
Действие первое
Сцена первая
Тула.
Звон молотов о наковальню. Грохот. Двор перед кузнями, бочка с водой.
ГРИГОРИЙ (вбегает из центральной кузни, в руках молот). Эй!!! Люди! Беда-а-а! Беда-а-а!!!
НИКИТКА (из левой кузни). Что?!
АКИНФИЙ (из правой кузни). Что?!!
ГРИГОРИЙ. Батя убился!!!
НИКИТКА. Ты что?!
ГРИГОРИЙ. Руку вусмерть зашиб!
АКИНФИЙ. К лекарю! Живо!
Суета. Братья убегают. Входит уставший от работы мастеровой Ермошка. Умывается в бочке.
МАСТЕРОВОЙ ЕРМОШКА (вытирает пот, пьет воду). Молот сорвался и прямо на руку… По локоть всё разорвал… Работать не сможет. Рука совсем покалечена!
Входят братья.
МАСТЕРОВОЙ ЕРМОШКА. Он бил в аккурат, повернул на обхват, и вдруг наковальня вся развалилась!
АКИНФИЙ. Плохая руда…
НИКИТКА (пьет). Чо теперь?
МАСТЕРОВОЙ ЕРМОШКА. Решайте. (Уходит.)
АКИНФИЙ. Не бросать же кузнечное дело!
ГРИГОРИЙ. Это не дело — морока! Три кузни, и все нам в убыток!
НИКИТКА. Надо огонь погасить.
АКИНФИЙ. Печь погасить, как человека убить. Жар не воротишь!
ГРИГОРИЙ. Да конец нашей кузне!
АКИНФИЙ. А может, начало?
НИКИТКА. Одурел?! Нам не смочь без отца!
Григорий и Никитка уходят в центральную кузню. Вбегает Стеша, обнимает Акинфия.
СТЕША. В слободе говорят, ваш батя убился… Кузнецу лишиться руки — как жизнь потерять…
АКИНФИЙ. Бог даст, обойдется… а если нет — на службу пойду и выкуплю тебя у воеводы.
СТЕША. Сосвататься — не значит свадьбу сыграть. А вдруг что случится??? Сказал же Странник вчера: «ждут нас всех испытания»…
ГРИГОРИЙ. Отдал на заре богу душу.
СТЕША. Нет!
АКИНФИЙ. Помер с утра. Мать хлеб понесла, а Странник мертвый в сенях. Лежит и держит икону.
СТЕША. Странник хотел дать мне свой оберег… Умер, меня не дождался.
АКИНФИЙ. Я — твой оберег и хранитель.
СТЕША. Любимый…
АКИНФИЙ (объятие, отстраняет Стешу). Нельзя печь гасить! (Уходит в кузню.)
Входит Демидов — кровавые бинты на руке, еле передвигается, его под руки ведут младший сын Никитка и жена Евдокия, осторожно кладут.
АВДОТЬЯ. Скорее! Воды!..
Стеша убегает.
АВДОТЬЯ. Столько сил положил направить кузнечное дело… Дождался, пока сыновья подросли, и нате — увечный калека. Немец сказал: «Заживет, но молот уже не подымет»…
Входят Григорий и Акинфий. Стеша приносит кувшин воды, поят Демидова.
АКИНФИЙ. Батя, ты как?
АВДОТЬЯ. Не работник он боле…
Демидов стонет.
АКИНФИЙ (обнимает Стешу). Иди, не гляди.
Стеша крестится, уходит. Братья стоят в стороне, решают.
НИКИТКА. Печи загасим, фартуки скинем, завод продадим — и в деревню на пашню!
ГРИГОРИЙ. С зерном меньше мороки. Собрал урожай и торгуй!
НИКИТКА. Торговать — не железо ворочать!
ГРИГОРИЙ. И монеты считать — не жаром дышать.
АКИНФИЙ. Чтобы кузнец стал торгашней на базаре?!
ГРИГОРИЙ. Акишка, дурак… Мельницу справим, бекеши наденем — и заживём!
АКИНФИЙ. Маменька, печи горят.
ГРИГОРИЙ. Погасим!
АВДОТЬЯ. Нет! Странник вчера говорил, что день нонче наш…
НИКИТКА. Он — колдун, сглазил отца!
ГРИГОРИЙ. Обещал райские кущи, богатство!.. А вон какая беда…
АВДОТЬЯ (достает камень). Поглядите.
АКИНФИЙ. Что это?..
АВДОТЬЯ. С Уральской горы. Странник все знал, он сказал: «Когда ваш отец зашибется, приложите этот камень к сердцу его. А потом камень сразу же в печь».
АКИНФИЙ (берет камень, разглядывает). Тяжелый…
ГРИГОРИЙ. Маменька, вечно вы темных людей привечаете! Отец! (Пауза.) Глядите, умер… Отец!!!
АВДОТЬЯ. Приложи…
НИКИТКА. Странник — колдун!
АВДОТЬЯ. А еще Странник пророчил, что к нам сам царь пожалует…
Удары в дверь. Входит злой и заполошный воевода с алебардой.
ТУЛЬСКИЙ ВОЕВОДА. Демид! Где Демид?! Уснул, что ли?! (Кидает на пол обломки рессоры.) Изладить рессору! У вас десять минут!!! (Быстро выходит.)
Мать прикладывает рудный камень к сердцу неподвижно лежащего Демидова-старшего, тот очнулся. Мать уносит камень в печь, кидает в огонь, вспышка.
НИКИТКА (в окно). Карета с гербами!
ГРИГОРИЙ. А кто там сидит???
Братья крестятся.
ДЕМИДОВ (внезапно очнулся). Хорошо я поспал… (Потягивается, с удивлением замечает на руке бинты, снимает.) Вы мне тут чо намотали?.. А за огнем никто не следит?! Обедню устроили, что ли?!
АКИНФИЙ (подает переломанную рессору). Вот, воевода велел…
ДЕМИДОВ. Что ж ты молчишь?! За работу! (Легко, как пушинку, берет молот, бодро с сыновьями уходит в кузницу.) С дороги, жена!
Снова удары молота, веселый звон наковален.
АВДОТЬЯ (счастлива, крестится). Спасибо, мой Странник. Упокой душу твою. Я за тебя буду молиться…
Открывается дверь, входят Петр Великий и Канцлер, за ними Тульский воевода.
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. А русский царь должен знать, как живут кузнецы! (Оглядывается.) Здоров, хозяйка!
Авдотья поклонилась.
ВИЦЕ-КАНЦЛЕР. Тут грязь, ваше величество… (Авдотье.) Не следишь, баба, за домом…
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. У нее куча забот. А ты, Шафирка, ей помоги, вымой-ка пол.
ВИЦЕ-КАНЦЛЕР. Я???
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Ты! (Авдотье.) Хозяйка, помнить будешь, как Канцлер Российской империи мыл полы в твоем доме! Ведро сюда!!! С тряпкой!!!
Авдотья уходит быстро исполнять.
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Ну, воевода, давай говори, кто тут живет…
ТУЛЬСКИЙ ВОЕВОДА. Кузнец и три сына… Вольные люди.
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Откуда руду доставляют?
ТУЛЬСКИЙ ВОЕВОДА. Из Серпуховки!
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Плохая руда. Тульские пушки не держат заряд. (Пауза.) Шафирка, камзол закатай… Пол моют руками. (Воеводе.) А ты продолжай.
ТУЛЬСКИЙ ВОЕВОДА. Кузнечная слобода 20 пушек в год поставляет, из них 10 крупный орудий и 20 ядер, фузей — двести штук…
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Мало! Мне со шведами воевать!
Входит Авдотья с ведром, дает тряпку Канцлеру. Тот нагибается, руками моет пол.
ПЕТР ВЕЛИКИЙ (канцлеру). Работай! А не то оставлю тебя в поломойках, а эту бабу возьму в канцлеры! Она уж не будет, как ты, воровать!
ВИЦЕ-КАНЦЛЕР. Государь…
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Чиновник — слуга государства! А если будет иначе — России конец! Ты это запомни!
Входит Демидов-старший с сыновьями, несут рессору для кареты.
ТУЛЬСКИЙ ВОЕВОДА. Отдай… (Забирает полосу новой рессоры, с подобострастием отдает Петру.) Государь!.. Мы починили!
Петр с силой гнет упругую рессору, та гнется, но не ломается.
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Хорошая работа! (Воеводе.) Изладить карету!
Сыновья Демидовы и Воевода убегают на улицу.
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Шафиров, живей! Меня ждут купцы!
ВИЦЕ-КАНЦЛЕР. Государь… (Встает на колени.) Купцы наотрез отказались!
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Всех на дыбу!!!
ВИЦЕ-КАНЦЛЕР. А толку… Не выгодно им… Меньше, чем по 12 рублев, не берутся за ружья…
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Ты же божился, что уладишь вопрос! Ладно, Шафирка, стреляйся. Ты слово нарушил! (Достает и дает пистолет Канцлеру.)
Канцлер зажмурился, приставил дуло к сердцу, нажимает курок. Осечка.
ПЕТР ВЕЛИКИЙ (берет пистолет, чтобы перезарядить, смотрит). Нарочно сломал?!
ДЕМИДОВ (берет пистолет, смотрит). Собачка накрылась… исправлю…
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Как звать?
ДЕМИДОВ. Кузнец. Никита Демидыч.
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Сломаешь — казню!
ДЕМИДОВ (жене). Авдотья, чаю гостям! (Уходит с пистолетом в кузню.)
Авдотья убегает за самоваром.
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Шафиров, сознайся, сколько у тебя состояния? Небось, поболе, чем у меня, раза в три?
ВИЦЕ-КАНЦЛЕР. Ваше величество…
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Знаю! Пока я тружусь на благо России, вы тащите всё! Там миллион, тут миллион, замок в Версале… Сенат, магистрат, отделы, реестры, учеты! Расплодились как вши!
Входит Авдотья с самоваром.
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Это что?
ВИЦЕ-КАНЦЛЕР. Народное творчество, ваше величество… «Саможар» называется.
АВДОТЬЯ. Са-мо-вар.
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Варит сам??? Ну-ка, покажь.
АВДОТЬЯ. Обожжешься…
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Кухель Майзер изобрел?
АВДОТЬЯ. Господь с вами! Это Ерошка-пастух, что за баней родился!
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Функциклирует как???
Авдотья наливает чай. Пьют все чай.
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Нужная вещь! (Канцлеру.) Писака, строчи. (Диктует.) «Я, государь-император Петр Алексееич, впредь указую пить самовар во всех границах Российской империи!»
Входят Воевода и сыновья Демидова.
ТУЛЬСКИЙ ВОЕВОДА. Карета готова!
Входит старший Демидов с пистолетом.
ДЕМИДОВ. Изволь, государь… (Подает пистолет.)
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Быстро… Ладно, проверим. (Берет кружку, ставит на голову Демидову. Стреляет в кружку. Кружка на голове Демидова разлетается.)
ВИЦЕ-КАНЦЛЕР. Чудеснейший выстрел, государь!
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Едем назад! (Идет на выход.) Взять самовар!
ДЕМИДОВ. Стой! Петр Алексеевич! (Достает второй пистолет, отдает.) Забыли!
Петр Великий непонимающе разглядывает точно такой же второй пистолет.
ДЕМИДОВ. Это — ваш. А это — я сделал, пока вы чай пили…
ПЕТР ВЕЛИКИЙ (канцлеру). Глянь.
ВИЦЕ-КАНЦЛЕР. Не отличишь!
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. А сталь? Руда откуда?!
АВДОТЬЯ. С уральских гор Странник принес.
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. С уральских гор? Шафирка, это где?
ВИЦЕ-КАНЦЛЕР (достает карту, показывает). Вот. Там у нас три завода… Гиблое место…
ДЕМИДОВ. Нет гиблых мест на Руси.
ВИЦЕ-КАНЦЛЕР. Умный какой…
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Демидов, а отправляйся туда! Построишь заводы???
ДЕМИДОВ. Построю.
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. А через год пушки мне дашь!
ДЕМИДОВ. Дам.
АКИНФИЙ. Отец…
ВИЦЕ-КАНЦЛЕР. Двести штук!
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Две тясячи!!!
ГРИГОРИЙ. Отец…
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. И вот тогда я шведов одолею! Только запомни, я болтунов не люблю!
ДЕМИДОВ. Наслышаны, Петр Алексеич. Лишь бы ты не забыл про меня…
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Шафиров, отдай ему казенный завод. Самый плохой!
ВИЦЕ-КАНЦЛЕР. Слушаю, ваше величество…
ВОЕВОДА (проходя мимо Демидова, тихо). Ну, Демидов, сам напросился.
Петр и Канцлер уходят, карета отъезжает.
ГРИГОРИЙ. Отец! Ну что ты наделал?!
НИКИТКА. Стрельцы через год к нам придут.
ДЕМИДОВ. Дед говорил: «Огня не бояться, работать больше других, верить не в чудо, а в руки свои. В этих руках все богатство».
АВДОТЬЯ (с иронией). Ну да… На Урал путь далекий. Чтобы доехать туда, нужны деньги. А у нас где оне???
ДЕМИДОВ. Вологодский купец говорил, у него на выданье дочка. Акинфия женим.
АКИНФИЙ. Отец!!!
ДЕМИДОВ. Печи стоят! Идите работать!
Сыновья уходят.
АВДОТЬЯ. Мы сосватали Стешу…
ДЕМИДОВ. Сосвататься — не свадьбу сыграть. Скажи — передумали.
АВДОТЬЯ. Разве можно дело с обид начинать?
ДЕМИДОВ. Бог нас простит, а вот Петр Алексеич…
АВДОТЬЯ. Хорошая девушка, жалко мне Стешку…
ДЕМИДОВ. Все сначала хорошие! Только время кажет жену! А у купца дочка видная, попригожей этой моргалки.
АВДОТЬЯ. Как же Акинфий?
ДЕМИДОВ. Нельзя перечить родителям! Поговори, на то ты и мать… А любовь — как цветок приживётся. (Уходит в кузню. Раздается звон молота.)
Входит Акинфий, обнимает мать.
АКИНФИЙ. Маменька…
АВДОТЬЯ. Сынок…
АКИНФИЙ. Ни за что!
АВДОТЬЯ. Забыл слова святого Андрея? «Почитай отца и мать своих, ибо сие требует справедливость».
АКИНФИЙ. «Справедливость»?! О какой справедливости ты говоришь?! У меня осенью свадьба со Стешей!
АВДОТЬЯ. Послушай…
АКИНФИЙ. Мы любим друг друга!
АВДОТЬЯ. Любовь, эх, любовь… Был у меня Алешенька, я любила его, а он уж как он меня любил, редко так любят… Свадьбу назначили, всё… Но тут горе случилось — мельница ночью сгорела. И выдал тятя меня за отца твоего. Я полгода рыдала. А потом родила. Твоего старшего брата. Вылитый мой Алешенька, копия прямо… Твой отец, когда это узнал, мог прогнать нас из дома, но простил по-христиански. Потому что бог есть любовь… И вот тогда я твоего отца узнала и полюбила. Полюбить надо не тело, а душу людскую.
АКИНФИЙ. Ты никогда не говорила…
АВДОТЬЯ. Никому, пусть умрёт между нами… И любит он брата твоего как сына своего. И вас не отличает. Отец с виду такой, а у него доброе сердце. Понять и простить. Вот это — любовь.
АКИНФИЙ. А что тот, Алешенька?..
АВДОТЬЯ. Год горевал, потом в солдаты ушел, а потом подался на север. При церкви служил, а потом стал монашком…
Пауза.
АВДОТЬЯ. Ждет нас всех на Урале богатство. Как есть говорю! Послушай отца!
АКИНФИЙ. Нет… Лучше я утоплюсь! (Убегает.)
АВДОТЬЯ. Стой! (Убегает за ним.)
Сцена вторая
Свадьба в кузнечной слободе. Народное гуляние.
Кузнецы в нарядных рубахах со своими женами; дети, молодые парни и девчата водят хороводы, поют частушки. На свадьбе собрались все жители. Нет только одного человека — Стеши.
За огородами под рябиной. Вдали слышно, как заливается гармошка, смеются люди.
В тени дерева сидит Стеша, плачет.
СТЕША. Зачем… пришел?
АКИНФИЙ. Увидеть тебя!
Объятие, поцелуи.
ГОЛОС АНФИСЫ (ищет). Акинфий!.. Акинфий!.. Акинфий!..
СТЕША. Иди! Это Анфиса!
АКИНФИЙ. Она не моя! Солнышко, Стеша! Ты — моя!
СТЕША. Жена не гусли: поиграв, на стенку не повесишь…
Входит Анфиса, Стеша и Акинфий прячутся.
АНФИСА. Аки-и-и-нфи-и-й, ты где?!
Неожиданно следом входит Григорий, в руках бутыль, весел и пьян.
ГРИГОРИЙ. Не успела свадьбу сыграть, как мужа черти украли?…
АНФИСА (кокетливо). А тебе-то чего, деверь? В ангелы-хранители набиваешься?
ГРИГОРИЙ. Кадриль с тобой хочу, дорогая сноха! Кадриль! Только с тобой! Ну, пойдем! (Уводит Анфису.)
СТЕША. Ты с ней обвенчался…
АКИНФИЙ. Я даже молитв не читал! Я твое имя шептал перед образами! Переночуем в стогах, а утром лесом уйдем… И на Волгу!
ГОЛОС ДЕМИДОВА-СТАРШЕГО. Акинфий!
Акинфий и Стеша незаметно уходят через кусты.
ГОЛОС АВДОТЬИ. Акинфий! Сынок!
Демидов-старший и его жена Авдотья выходят друг к другу, встречаются на тропинке.
ДЕМИДОВ. Ладно, найдется. До среды на Урал выезжаем! (Пауза.) Иди в дом, поклажу готовь.
Авдотья перекрестилась, заплакала, Демидов-старший обнял ее.
Сцена третья
Урал. Леса, горы. Петляет бесконечная дорога. На подводах кучи скарба: вещи, баулы, доски, строительный инструмент, ящики с гвоздями, кузнечные меха, самовар и пр.
Демидовы, мать и молодая жена Акинфия — Анфиса. Здесь же Марфа и Мастеровой Ерошка. Все идут пешим шагом, за плечами мешки и тысячи верст.
НИКИТКА. Все! Тыщу верст! Не могу!
ДЕМИДОВ. Вставай!
ГРИГОРИЙ. Нет там завода! Ничего, кроме гор и лесов!
МАРФА (пугая Мастерового Ермошку). Старики говорят, энтот Урал назвали в честь великана. Бродит он по лесам и путников в грибы обращает.
МАСТЕРОВОЙ ЕРМОШКА (пугая Марфу). А дед Пантелей сказывал, будто тут живет народ с собачьими головами!
МАРФА. С собачьими?.. Как это???
МАСТЕРОВОЙ ЕРМОШКА. Тут — шея, тут — морда. Уральцами их обзывают!
ДЕМИДОВ. Хватит брехать, двигай ногами!
Идут. Дикий вой волков. Все остановились в ужасе.
Мужики скинули ружья, подняли стволы, оглядываются по сторонам.
МАСТЕРОВОЙ ЕРМОШКА. А вот и уральцы…
Все прислушиваются.
МАРФА. Чо ж они воют???
Все крестятся. Рычание приближается со всех сторон.
МАСТЕРОВОЙ ЕРМОШКА. Плохи наши дела… Их целая армия!
ДЕМИДОВ. В кучу, все — в кучу! (Жене.) Бабы, молись!
Бабы падают на колени, молятся. Мужчины стоят кругом с ружьями, смотрят по сторонам. Вой переходит в лай, приближается. Качнулась ветка. Все стреляют в ту сторону. Пальба из ружей.
Тишина.
СТОРОЖ (выходит с другой стороны леса). Эй! Не стреляй!
ДЕМИДОВ. Ты кто?!
СТОРОЖ. Не стреляйте!
МАСТЕРОВОЙ ЕРМОШКА. Ты кто… тоже… из Тулы???
СТОРОЖ. Какой еще «Тулы»? Я — местный! Я — сторожем на заводе! Чуть не убили собачек моих!
ДЕМИДОВ. А где завод???
СТОРОЖ. Тут! (Показывает на пустую поляну.)
АКИНФИЙ. Где??? (Ничего не видит, кроме поляны.)
СТОРОЖ (охватывает руками пустоту во все стороны). Вот наш казенный завод!!!
Все оглядываются и ничего не видят, кроме поляны.
ГРИГОРИЙ. Тут же нет ничего!
СТОРОЖ. А что должно быть???
АКИНФИЙ. Цеха! Кузни! Плотина!
СТОРОЖ (лукаво). На кой?..
ДЕМИДОВ. Да государь из казны вам жалованье платит!!!
СТОРОЖ. Казне все едино, да и государь сюда не доедет… А начальнику — семью кормить. (Пауза.) Главно — все есть на бумаге!
НИКИТКА (пауза, разочарованно). Значит, нету завода…
ДЕМИДОВ. Построим.
ГРИГОРИЙ. Батя, да как?!
ДЕМИДОВ. Руками, Григорий, руками! Но прежде всего — головой. И бог нам помощник!
Сцена четвертая
Мужчины пилят, рубят топорами, таскают бревна для плотины, копают, одним словом, работа кипит, строительство завода идет полным ходом.
Авдотья и Анфиса зашивают мужские рубахи.
АВДОТЬЯ. Плохо зашила…
АНФИСА. Я — дочка купца. Меня не учили тряпье зашивать!
АВДОТЬЯ. Ты сказала — «тряпье»? «Тряпье»?! Да это рубаха твоего богом данного мужа!
АНФИСА. Не муж он мне.
АВДОТЬЯ. Господи… Грех-то какой! Что говоришь!
АНФИСА. А то и говорю, что Акинфий со мной будто чужой.
АВДОТЬЯ. Сама виновата, спите в разных кроватях.
АНФИСА. А почему, знаете?
АВДОТЬЯ. Ну.
АНФИСА. Он каждую ночь во сне Стешу зовет.
АВДОТЬЯ. Да ладно! Он уж забыл про нее!
АНФИСА. Нет, не забыл. Да и я не забыла, как он в нашу брачную ночь был у нее, а наутро вернулся.
АВДОТЬЯ. И хорошо. Или ты хотела позора?
АНФИСА. Да он вернулся не для меня, а для вас — для родителей!
АВДОТЬЯ. Почитать мать и отца — это по-божьему…
АНФИСА. По-божьему. Если они хотят счастье для сына. А если хотят только приданое невесты? Семь лошадей, пять самоваров, целый обоз инструмента! Вы сына за гвозди продали! Это — бесовство!
АВДОТЬЯ. Это в тебе бес! Думаешь, я не вижу, как ты Гришку нашего соблазняешь?!
АНФИСА. Да, я — ведьма, ведьма! И ваш Гришка любит меня. И полюбят другие. Я молодая, я вся в соку, как спелое яблочко, я нравлюсь всем мужикам. И с Акинфием я никогда не расстанусь. Ведь вы сами же говорите — он богом мне данный! (С усмешкой.) Только жизнь его будет ох как несладкой…
АВДОТЬЯ. Гадюка…
Анфиса уходит со смехом.
АВДОТЬЯ. Что натворили…
Мимо проходит сын Акинфий с коробкой гвоздей и скоб.
АВДОТЬЯ (останавливает). Акинфий!
АКИНФИЙ. Я занят…
ГОЛОС ДЕМИДОВА-СТАРШЕГО. Акинфий!
АКИНФИЙ. Иду! (Уходит на голос отца.)
Входит Григорий с топором в руках.
ГРИГОРИЙ. Анфису не видела?
АВДОТЬЯ. Нет.
Григорий хочет уйти.
АВДОТЬЯ. Ты куда? (Догоняет Григория, останавливает.) Стой! Не смей!!!
ГРИГОРИЙ. Маменька, я люблю ее!!!
АВДОТЬЯ. Он брат твой. Ты что???
ГРИГОРИЙ. «Брат»… Вот то-то, что брат, а иначе я бы давно убил его.
АВДОТЬЯ. Господи…
ГРИГОРИЙ (отбрасывает топор в сторону). Да вы не пугайтесь. Я Анфисе три раза бежать предлагал, но она не желает. Любит Акинфия. Любит и ненавидит, любит и ненавидит! Иначе я бы давно с ней ушел. (Уходит.)
Входит Демидов-старший и комендант казенных заводов со шпагой на поясе.
ДЕМИДОВ. Ворюга!
КОМЕНДАНТ. Молчать! Я дворянин!!! Я начальник казенных заводов!
ДЕМИДОВ. Скажи спасибо, что матом не крою! Гляди. (Достает государственную грамоту.)
КОМЕНДАНТ (читает грамоту, глаза округляются). Грамота государя??? (Падает перед Демидовым на колени.) Виноват…
ДЕМИДОВ. Ну-ну… я ж не тюрьму тут построю. Завод. Настоящий. Мне надо от тебя, мил человек, только одно — чтоб ты не мешал.
КОМЕНДАНТ. Все, ухожу… Ухожу! (Убегает, громыхая шпагой.)
ДЕМИДОВ. Без бумажки ты — букашка, а с бумажкой — дворянин… (Аккуратно убирает грамоту назад в карман.)
Вбегает Мастеровой Ермошка.
МАСТЕРОВОЙ ЕРМОШКА (дает Демидову камень). У Тагила-реки нашли.
ДЕМИДОВ СТАРШИЙ (смотрит). Не руда, а сокровище… и много там ее?
МАСТЕРОВОЙ ЕРМОШКА. Гора до небес! Детям хватит и внукам твоим! А это, гляди? (Дает второй камень.)
ДЕМИДОВ СТАРШИЙ (разглядывает, удивлен). Авдотья, иди погляди!
АВДОТЬЯ (подходит, смотрит, изумлена). Серебряный камень…
АКИНФИЙ. И это! (Дает третий камень).
ДЕМИДОВ. Господь мой Всевышний! Медь!!! (Пауза.) Урал — это божья земля! Тут целы горы сокровищ… Урал — диковинный край! Копай и бери, копай и бери! (Пауза.) Ну, теперь демидовский род зазвенит золотыми! Оседлаем уральский хребет, и помчится Россея!
Появляются рабочие, строят печи, запруду и водное колесо, еще сильнее кипит работа.
Сцена пятая
Кузнецы и рабочие приготовились, бабы здесь же, все ждут начала работы первого завода.
ДЕМИДОВ-СТАРШИЙ (командует). Печи?!
1-й КУЗНЕЦ. На пекле!
ДЕМИДОВ. Руда?!
АКИНФИЙ. Заложили!
ДЕМИДОВ. Меха?!
2-й КУЗНЕЦ. Наготове!
МАСТЕРОВОЙ ЕРМОШКА. У кузнеца рука легка, была бы шея крепка!..
ДЕМИДОВ. Ну, лиха беда начало!.. Первый почин — всему делу зачин! Давай, Тагил, покажи мощь свою, Тагил, силищу дай! Тагил-река — величава вода! Открывай!!!
Открывается шлюз плотины, загремел, загрохотал поток воды, закрутилось колесо. Весело застучали молоты о наковальни.
ДЕМИДОВ-СТАРШИЙ (отзывает в сторону Акинфия). Акинфий, остаешься за старшего! (Пауза, тихо.) Усвой как молитву: у кого много дел впереди, тот назад не оглядывается. Плати по счетам, в долг не давай. Круто поворотишь — сломишь. Работнику — полтина, мастеру — рубль. Работай дружней — так будет верней. (Пауза, громко.) Наказ. Срубить 20 изб в лапу из зимнего леса и назвать «Нижний Тагил» по прозванью реки! А всех людей наречь «тагильчане»! И чтобы тагильский народ с гордостью нес свое имя — перед чинушами шапок не скидывали! Жили без обмана, свободно, широко! Работали не за страх, а за совесть, по-братски! И тогда сам Господь будет рад!..
Шумит река, весело звенят наковальни, крутится колесо. Покатились новенькие пушки и ядра.
Сцена шестая
Спустя полгода.
Петербургский дом Демидовых. Богато обставленный зал. Марфа протирает зеркала, видит белый мужской парик, меряет, глядит в зеркало, затем берет пышное барское платье с вешалки, прикладывает к себе, морщится — европейское платье категорически не нравится.
Вбегает Никитка — на нем камзол, парик, колготы, башмаки с бантами, одет как светский господин.
НИКИТКА (демонстрирует себя). Марфа, гляди!!!
МАРФА. Красотень!
НИКИТКА. Три часа был в балетах. Басурманский язык разучил: «Лосьон тротуар протеже ле мажор! Меню пежон неглиже!»
МАРФА. Какой же ты умный, Никитка!
НИКИТКА. Не то что Тагил — «што, да почо, да чего, да доколе», а тут — «декольте ми жульен! Протеже фестиваль гастрономи»! И ты, Марфа, должна знать басурманский.
МАРФА. А я-то на кой???
НИКИТКА. Ты же «сервант».
МАРФА. Кто???
НИКИТКА. Прислуга. А слуги, как баре, — ходют по моде.
МАРФА. Меня тошнит в ваших корсетах!
НИКИТКА. «Инженю кальсон канделябре»! «Ля мур патиссон гранд гарсон! Помидор фюзеляже сервант»!
МАРФА. Я не «сервант», а Марфа Петровна!
Из комнат выходят Демидов-старший и его жена Авдотья. Они в нарядных русских костюмах: он — в кафтане и зипуне, на ногах сафьяновые сапоги, на голове песцовая шапка. Авдотья — в расшитом сарафане, в новенькой расшитой телогрее и ярком платке.
ДЕМИДОВ. В столице с Юрьева дня, а аудиенцу никак не получим.
НИКИТКА. Papan, одна челядь вокруг! Нет доступа к государеву телу!
ДЕМИДОВ. Разведал, где он таперич?!
НИКИТКА. Пошел во дворец.
ДЕМИДОВ. Едем туда!
НИКИТКА. Papan, там будет бал. А вы плясать не способны…
ДЕМИДОВ. Я им спляшу! Так спляшу, что навеки запомнят…
НИКИТКА. Оденьтесь по моде!
ДЕМИДОВ (Авдотье). Наряжайся живей!
АВДОТЬЯ. А ты?!
ДЕМИДОВ. А я не клоун базарный.
Авдотья и Марфа идут за ширму, Марфа помогает Авдотье.
ДЕМИДОВ. Там, на Урале, Акинфий с Григорием… Мы должны подписать девять грамот! Земля, новые прииски.
НИКИТКА. Papan… У царя новый указ — нельзя ходить с бородами.
ДЕМИДОВ. Кому — нельзя???
НИКИТКА. Всем!
ДЕМИДОВ. А я — не все, я — заводчик Демидов.
НИКИТКА. Казнят! Срежьте бороду. Не губите нас всех.
ДЕМИДОВ. Не срежу. (Жене.) Авдотья! (Никитке.) Не сбрею ни в жисть… Мне вера не дозволяет!
Величаво из-за ширмы выходит Авдотья, на ней изумительное платье с корсетом и высокий парик в стиле Людовика Х.
ДЕМИДОВ. Ты это, гляди не загуляй у меня, старая… Едем!
НИКИТКА. Рараn, сбрейте ради Христа!
ДЕМИДОВ. Молодому — все дороги, старому — одна тропа… Страхов много, а смерть одна!
Сцена седьмая
Дворец князя Меншикова. Изысканная мебель, люстры, свечи. В огромном зале графы, генералы, министры и жены, все сверкает золотом орденов, кружатся бальные платья, мелькают парики. Играет живой оркестр.
Входят Демидов, Никитка и Авдотья. Восхищенно озираются. Идут через толпу вельмож, те осторожно отходят, замечая, что у Демидова борода.
Авдотья держит в руках веер, не знает, что с ним делать: то в воздухе помашет, то возле своего зада, увидев, что дамы размахивают веером у лица, делает так же.
КАПЕЛЬДИНЕР (взмах дирижерской палочки, торжественно). Менуэт!
АВДОТЬЯ. Как он сказал???
НИКИТКА. «Менуэт».
АВДОТЬЯ. Страсть-то какая!
Оркестр играет воздушный менуэт, вельможи и дамы танцуют парами, мужчины — напротив женщин. Никитка стал танцевать с неизвестной дамой. Демидов с Авдотьей тоже стали танцевать, делают это неуклюже и неумело.
АВДОТЬЯ (тихо). Вон государь. С рыжей коровой танцует.
ДЕМИДОВ-СТАРШИЙ (тихо). Эх, была не была… (Пошел в танце через толпу танцующих вельмож к государю.)
Менуэт закончился. Демидов добрался до Петра Великого, тот как раз поклонился даме и разговаривает с хозяином бала.
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Молодец, Меншиков! Дивна музыка у тебя!
ДЕМИДОВ (подходит, кланяется). Государь!
ПЕТР ВЕЛИКИЙ (пауза, в изумлении). Что за наглец?!
КНЯЗЬ МЕНШИКОВ. Кто пустил?!!
ПЕТР ВЕЛИКИЙ (Демидову). Не пожелал стричь бороду?! Дак я тебе башку отсеку! (Достает из ножен саблю, замахнулся.)
АВДОТЬЯ. Не-е-т! (Бежит через толпу вельмож, закрывает собой мужа.) Государь-батюшка, пощадите! Он ваш верный слуга! Строит заводы…
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Где???
АВДОТЬЯ. На Урале…
Пауза.
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Демид??? Тот самый Демид?!
ДЕМИДОВ. Я, государь.
ПЕТР ВЕЛИКИЙ (радостно). Что ж ты молчишь! Я благодаря твоим пушкам врага одолел! (Повеселел.) Дай я тебя расцелую, мой дорогой! (Крепко целует Демидова три раза.) Ну, что ж ты раньше ко мне не явился?
ДЕМИДОВ. Дак, государь, не пробиться… У тебя тьма-тьмища коллегий…
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Отнынь напрямую ко мне! Говори, как Урал?
ДЕМИДОВ. Десять заводов устроил, щас Акинфий за старшего. Парень надежный.
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Без надежных людей никуда…
ДЕМИДОВ. Земли нужны… прииски тоже… И люди, Петр Лексеич! Люди нужны! Челобитные шлю, а ответ не имею.
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. А хочешь, я пойду к тебе в кузнецы??? Возьмешь меня в подмастерья?!
ВИЦЕ-КАНЦЛЕР. Государь, вторая война на носу…
ДЕМИДОВ. Не возьму, ваше величество… Потому как кажному место свое… Лучше дай мне людей, государь. Семьей не осилим…
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Бери сколько хочешь.
ВИЦЕ-КАНЦЛЕР. Мы давали ему невольных крестьян! Не берет!
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Что такое?
ДЕМИДОВ. Не бывать невольнику кузнецом. На Урал надо свободных. Только такие горы-то свернут!
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Демидушка мой… У меня ВЕСЬ народ крепостной. (Тихо.) В Россеи море народу, а вольных — на донышке, да и те только жрут да ездят.
ДЕМИДОВ. А ты вольную дай.
Музыканты, вельможи, Канцлер и Петр смотрят на Демидова-старшего. Молчание.
ПЕТР ВЕЛИКИЙ. Это как???
ДЕМИДОВ. Десять лет на заводе, и волен как птица.
ВИЦЕ-КАНЦЛЕР. Государь, надо очень подумать…
Пауза.
ПЕТР ВЕЛИКИЙ (решив). Вот мое вседержавное повеление! «Высочайший Указ. Я, государь император Всероссийской империи, отныне… и навсегда даю право… ходить с бородой всему роду Демидовых»!!!
ВИЦЕ-КАНЦЛЕР. Ура государю-императору!
ВСЕ ВЕЛЬМОЖИ (с облегчением на сердце). Ура!!! Ура!!! Ура-а-а!!!
ЖЕНА ГРАФА ГОЛИЦЫНА (мужу, сварливо). Вона как надо! А ты даже под мышками сбрил!..
Грянул придворный оркестр, вельможи закружились в вихре танца.
Сцена восьмая
Урал.
Дождь, грязь и слякоть. Завод. Стремительно бежит Тагил-река. Плотина, колесо, гул печей. Стучит огромный молот, рабочие снуют туда-сюда по настилу из досок, возят в тележках руду, другие рабочие забрасывают породу в печь.
Акинфий в плаще, смотрит план завода. Приказчик рядом.
АКИНФИЙ. Пятый завод.
ПРИКАЗЧИК КУЗЬМА (в записи). Тыща восемь мортир!
АКИНФИЙ. Где брат?
ПРИКАЗЧИК КУЗЬМА. В горы подался, искать золотишку.
АКИНФИЙ (в план). Когда кирпич подвезут?
ПРИКАЗЧИК КУЗЬМА. Дак дороги размыло!
АКИНФИЙ. Наладим кирпичный завод! Свое — так свое! (Пауза, не отрываясь от плана.) Что жинка хохла с утренней смены?..
ПРИКАЗЧИК КУЗЬМА. Двойню вчера родила!
АКИНФИЙ. Дай им подъемные — десять целковых. (Пауза.) Отчего печи гудят? Надо живей подавать!!!
ПРИКАЗЧИК КУЗЬМА. Сил не хватает!
Входит беглый каторжанин: мокрый, грязный и жалкий, на руках и ногах железные кандалы.
АКИНФИЙ (каторжанину). Откуда такой?
ШВЕД (с акцентом). Я — катаржайнен.
ПРИКАЗЧИК КУЗЬМА. Сбежал…
ШВЕД. Я хотеть кушат, жит и работать. Йа — швэд. Йоханан Хансен. Солтад Карл Вельикий. Я ранен под Нарва. Я — каторга, плен. Отправит Сибир. Дорога и смерт. Вша, винтэр и голод. Я — драймер, кузнец из Стокхольма.
АКИНФИЙ. Отведи расковать.
ПРИКАЗЧИК КУЗЬМА. Акинфий, бога побойся! У тебя уже дюжина беглых!
АКИНФИЙ. В баню, потом накорми посытней.
ПРИКАЗЧИК КУЗЬМА. Тебя на дыбу посадят! И меня пристегнут! (Уводит шведа.) Иди, шведская морда!..
Вдали появляется и исчезает Странник. Акинфий оглядывается. Странник исчезает. как призрак.
С другой стороны входит Генерал.
ГЕНЕРАЛ. Демидов-младший?
АКИНФИЙ. Я самый.
ГЕНЕРАЛ (разглядывает Акинфия, с милой улыбкой). А я — генерал де Геннин. (Пауза.) Где отец?
АКИНФИЙ. В Петербурге и Туле, там заводы еще.
ГЕНЕРАЛ. Значит, за «старшего» ты? (Снимает белые перчатки.) Ну, что я скажу… твои дела очень плохи. Вы построили пять заводов, они работают справно, но… Я вынужден сообщить — тебя ждёт смертная казнь.
АКИНФИЙ. У меня грамота государя.
ГЕНЕРАЛ. И у меня. (Входят солдаты.) Я имею самые широкие полномочия, в том числе казнить за сокрытие беглых, и особо — за укрытие державных преступников.
АКИНФИЙ. Мне надо рабочих!!!
ГЕНЕРАЛ. Понимаю. Но закон есть закон.
Солдаты с ружьями берут Акинфия под арест, уводят. Генерал самодовольно — за ними.
Входит Анфиса с плетью, шутя отбивается от рук кузнеца Богдана.
АНФИСА (со смехом). Отстань! Ехать надо! Чумазый!
БОГДАН-КУЗНЕЦ. Надать обниму, пани!
АНФИСА. У тебя жинка родила, а ты вертишь со мною!
БОГДАН-КУЗНЕЦ. Люба ты мне, красуня, чаровня…
АНФИСА. Не забывайся, хохол. Хочу — полюблю, а хочу — в реке утоплю, мы, паны — такие… (Поцелуй, прислушивается.) Идут. Ночью на камень приду…
Кузнец Богдан уходит.
Появляется Мастеровой Ермошка.
ЕРМОШКА. Анфис, у его деточки малые. Пять — на лавке, три — под лавкой.
АНФИСА. А мене-то чего? У меня деточек нет… (Шутливо.) Погуляюсь и стану с тобой… А, Ермош?
ЕРМОШКА. Акинфий в остроге, сходи хоть проведай.
АНФИСА. Пусть сдохнет, собака. И с ним вся семья! Ненавижу!!!
ЕРМОШКА. Против бога всё это!
АНФИСА. Учить меня вздумал??? Дак я тебя проучу! Я ноне хозяйка!!! (Свирепо бьет плетью Мастерового Ермошку.)
Сцена девятая
Гарнизон, солдаты строят виселицу. Дом генерала. Входит Татищев.
ТАТИЩЕВ. Генерал, я назначен из Петербурга. (Снимает плащ.) Доложите.
ГЕНЕРАЛ. Служим на благо Отечества! Построена крепость в Кунгуре, форт на Уктусе, острог в Верхотурье, в Туринске, в Ирбите…
ТАТИЩЕВ. Как заводы???
ГЕНЕРАЛ. Арестовано 340 беглых крестьян, сто каторжан…
ТАТИЩЕВ. Генерал, повторяю вопрос. Что заводы?!
ГЕНЕРАЛ. Строим. Но трудно.
ТАТИЩЕВ. Какие причины?
ГЕНЕРАЛ. На казенные стройки люди плохо идут, а где частное дело — там веселее.
ТАТИЩЕВ. Государь недоволен. У вас нет порядка!
ГЕНЕРАЛ. Я ввел суровые меры.
ТАТИЩЕВ. Так, например?
ГЕНЕРАЛ. Сейчас будет смертная казнь одного негодяя, который укрывал беглых.
ТАТИЩЕВ. Хорошо. (Снимает шинель.) Мне говорили, на Урале люди с песьими головами.
ГЕНЕРАЛ. Представьте, мне тоже. Забавно.
ТАТИЩЕВ. А где Акинфий Демидов?
ГЕНЕРАЛ. Ждет смертной казни. (Показывает на виселицу, к которой уже подвели Акинфия.)
ТАТИЩЕВ. Что???
ГЕНЕРАЛ. Я вам говорил… его казнят через 10 минут.
ТАТИЩЕВ. Вы идиот?!!
ГЕНЕРАЛ. А???
ТАТИЩЕВ. Вы — идиот! Идиот!! Государь мне велел расцеловать его лично!!!
ГЕНЕРАЛ (открывает окно, палачу). Остановитесь!!!
ТАТИЩЕВ (в окно). Немедля!!!
Сцена десятая
По лесу идут Демидов и Авдотья, несут ажурные петербургские мешки.
АВДОТЬЯ. Дай отдышусь.
Садятся, привал.
АВДОТЬЯ. Тяжко на сердце…
ДЕМИДОВ. На то ты и мать, чтобы страдать за детишек. Никитка — смышленый, пущай крутится при дворе, дозволения получает. Да и Марфа за ним приследит, девка серьезна… А старшим парням — иная забота.
АВДОТЬЯ (вдаль). Монашеский скит…
Пьют воду. Сидят, едят.
ДЕМИДОВ. Григорий, пишут, подался в леса, искать самородки… Я ему всыплю! Щас в Туле найму мастеров, и поедем гуртом на Урал. Там надо пристани ладить и баржи.
АВДОТЬЯ. Карету починят… А жизнь сыночкам сломали.
ДЕМИДОВ. Кончай! Пару годков — и в золото станут нырять!
АВДОТЬЯ. Гадюку в семью запустили, а счастье сыну убили!
ДЕМИДОВ. Гадюку — прижмем. А счастье… Счастье — вольная птица: где захотело, там и присело.
АВДОТЬЯ. Эх вы, кузнецы… Счастье надо ковать — не железо. Сегодня в цветах, а завтра в слезах.
ДЕМИДОВ. Хватит кудахтать! Лучше грибов набери. Костер разведу. (Уходит в чащу за хворостом.)
Появляется Странник. Пауза. Странник что-то пытается сообщить, но Авдотья не понимает. Странник жестом зовет ее за собой, исчезает.
Демидов-старший собирает хворост.
КРИК АВДОТЬИ. А!!!! А!!!
Демидов бросает хворост, бежит на помощь, Авдотья лежит, поджав ногу.
ДЕМИДОВ. Что?! Что?! Авдотьюшка, что???
АВДОТЬЯ. Гадюка…
Демидов видит укус на ее ноге, кладет Авдотью на землю, подкладывает мешок под голову.
АВДОТЬЯ. Сядь… Рядом сядь… Я жила ради детей, а счастья им не дала… А теперь… Что пред Богом скажу? Ржаво железо не блестит, коли сердце пустое… Демидовский род станет богатым… Но богатство — как крест… Сыновей надо спасать… Дай руку. Попроси у сына прощенья… Акиша… Виновата пред ним… (Умирает.) Виновата пред всеми.
Демидов-старший плачет над Авдотьей. Странник стоит вдали.
Действие второе
Сцена одиннадцатая
Рабочие снимают леса с печей нового завода, таскают доски. Готовятся к запуску.
Входит Швед (теперь он в нарядной рубахе, во рту длинная трубка) и Мастеровой Ермошка.
ШВЕД. Праздньйк! Новый завод — интерпрайз! Говори, зачем камень пожалел? На завод камень — дорога хороший, а за оградой — помойкас. (Пауза.) Скажи мне, Херошка.
МАСТЕРОВОЙ ЕРМОШКА. Сам ты Херошка! Экономить велели!
ШВЕД. Некарошо! Завод для человека, а не человек для завода! Жизн всэгда для людэй.
МАСТЕРОВОЙ ЕРМОШКА. Это у вас в Шляндии этак, а у нас за заводом жизнь кончается. Русский народ к грязи привык!
Входит Приказчик Кузьма.
ПРИКАЗЧИК КУЗЬМА. Акинфия не видали?
МАСТЕРОВОЙ ЕРМОШКА. В церкву пошел. Скоро приедет.
ПРИКАЗЧИК КУЗЬМА. Набожный стал… А то, что жену в доме под замком держит, как псину?
МАСТЕРОВОЙ ЕРМОШКА. Она не баба, она — дикий волк.
ШВЕД. Это грэх.
МАСТЕРОВОЙ ЕРМОШКА. А ты чужие грехи не замаливай, свои сосчитай!
ПРИКАЗЧИК КУЗЬМА. Поршень глядели?
Швед, Приказчик и Ерошка стремительно уходят.
Входят Татищев и Комендант горных заводов.
ТАТИЩЕВ. Демидов заводы как пирожки выпекает!
КОМЕНДАНТ. Уже тринадцатый…
ТАТИЩЕВ. Государь таких любит. А если нет подобных талантов, учись, как делать карьеру «по-питерски».
КОМЕНДАНТ. Научите, ваше сиятельство…
ТАТИЩЕВ. Надо уметь зарабатывать для себя и начальника. Скажем, построил Акинфий завод, а ты пиши в горную канцелярию, мол, завод прихватил казенные земли. Генерал погрозит, и это не страшно, но завод неделю стоит, топит все печи. А это убыток. Акинфий смекнет, что лучше подарочек подарить. И подарит. А ты его раздели. Мне, генералу и матушке на манжеты. Мой личный рецепт!
КОМЕНДАНТ. А как же старший Демидов? Он больно суров!
ТАТИЩЕВ. Мы его долго теперь не увидим. Егерь привез письмо. (Показывает конверт.) Мauvais ton — вскрывать чужие письма, но это надзор тайного ведомства. Старик пишет сыну, что мать померла от укуса змеи, и вряд ли он к лету приедет.
КОМЕНДАНТ. Печальная весть.
ТАТИЩЕВ. Передам за обедом.
Входит Акинфий.
АКИНФИЙ. Рад вас видеть, ваши сиятельства… Сейчас завод запускаем!
ТАТИЩЕВ. 13-й завод!
КОМЕНДАНТ. Рукоплещем!
АКИНФИЙ. Ступайте наверх, а после французские вина.
Татищев и Комендант уходят.
Акинфий остается один, еще раз оглядывает завод. Входит бедно одетая молодая женщина с ребенком на руках. Останавливается, растерянно оглядывается по сторонам.
Входит Приказчик Кузьма.
ПРИКАЗЧИК КУЗЬМА. Ты где? Начинаем?
АКИНФИЙ. Давай. По команде.
ПРИКАЗЧИК КУЗЬМА. Баба, живо ушла! (Уходит.)
Пауза. Акинфий и женщина глядят друг на друга.
АКИНФИЙ. Уйди, тебе же сказали.
Пауза.
АКИНФИЙ. Глухая?!
Женщина скидывает платок. Пауза.
АКИНФИЙ. Стеша?!!
СТЕША. Акинфий…
Пауза.
СТЕША. Вот видишь… Всю землю, как в сказке, прошла…
АКИНФИЙ. Стешенька… Стеша…
Объятие.
ГОЛОС ПРИКАЗЧИКА. Акинфий! Мы ждем! Начинай!!!
СТЕША. Изменился…
АКИНФИЙ. Счастье мое…
СТЕША. Я думала, все… А потом… Прости… Не могу без тебя…
АКИНФИЙ. Стеша…
СТЕША. Да и сын без отца… (Показывает ребенка.)
АКИНФИЙ. Мой сын?!
СТЕША. Твой…
Смотрят на ребенка в кузовке.
ГОЛОС ПРИКАЗЧИКА. Акинфий!!!
АКИНФИЙ. Да сейчас!!! (Пауза.) Стеша… Стешенька, теперь будет все хорошо…
СТЕША. Хорошо…
АКИНФИЙ. Хорошо…
СТЕША. Мы с сыночком сядем в сторонку и будем глядеть на тебя… (Уходит.)
Счастливый Акинфий глядит вслед.
ГОЛОС ЕРМОШКИ. Акинфий!!! Давай!
АКИНФИЙ (счастлив). Дело — не сокол, улететь сможет! А дело идет, как мастер ведет! Начинаю! (Пауза.) Печи?!!
ГОЛОС БОГДАНА. На пекле!!!
АКИНФИЙ. Руда?!
ПРИКАЗЧИК. Заложили!!!
АКИНФИЙ. Меха?!
МАСТЕРОВОЙ ЕРМОШКА. Наготове!
АКИНФИЙ. «У кузнеца рука легка, была бы шея крепка»!!! (Взмах.) Открывай!!!
Открывается шлюз плотины, грохот. Стена воды сносит все: колесо, печи, людей, стремительный поток разбушевавшейся воды уносит постройки, камни, людей и завод.
Всеобщий вопль, крик, отчаяние.
Сцена двенадцатая
Поздний вечер. Комната Акинфия. Полумрак. Горит свеча. Акинфий открыл глаза.
ЕРМОШКА. Очнулся — уже хорошо… (Пауза.) Тебя балкой зашибло. Лежи, завтра на ноги встанешь. (Пауза.) Тагил — река с характером. Завод унесло. Плотину прорвало. Испугом отделались, да… Тока вот баба… с ребенком… Оне на пригорке смотрели. А там река во всю силу ударила. Не наши, не местные, видать, работу искала… Ребеночка бог уберег, слава силам небесным, а бабу нашли внизу по течению. Лицо мне ее будто знакомо.
АКИНФИЙ. Где она?!!
ЕРМОШКА. Там в рогоже лежит у амбара, завтра поп похоронит.
Акинфий вскакивает, выбегает из избы.
Долгая пауза. Странник прошел за окном и исчез.
Акинфий медленно возвращается, убитый горем. С силой обнимает Ермошку, дрожит от рыданий.
АКИНФИЙ. За что?!!
ЕРМОШКА. Бог так решил. Токма ему все известно… Слаб человек перед богом…
АКИНФИЙ. Сил больше нет… Не хочу… Не хочу!!!
ЕРМОШКА. Надо смочь, надо смочь… Всё ради дела.
Входит Анфиса с ребенком Стеши на руках. Долгая пауза. Темнота.
Странник сидит в темноте в углу.
Сцена тринадцатая
Петербург. Дворец.
В огромном зале вельможи: графы, генералы, министры и жены, все сверкает золотом орденов, кружатся бальные платья, мелькают парики. Играет живой оркестр.
Входит Демидов с бородой.
КАПЕЛЬДИНЕР. Па шантрэ полоньез!
Оркестр играет полонез, все танцуют. Появляется Канцлер.
ВИЦЕ-КАНЦЛЕР. Тише! Тише! (Музыка смолкает, все останавливаются, тихо.) Государь заболел…
КНЯЗЬ МЕНШИКОВ. Государь заболел…
КНЯГИНЯ АПРАКСИНА. Государь заболел!
КНЯЗЬ ГОЛИЦЫН. Государь заболел…
ВИЦЕ-КАНЦЛЕР (подходит к Демидову, жест, говорящий идти за ним). Пс!
Демидов и Канцлер идут в кабинет к Петру.
Петр сидит в кресле, на лбу компресс.
ПЕТР ПЕРВЫЙ. Второй день ожидаю. А ты не торопишься!
ДЕМИДОВ. Жена померла…
ПЕТР ПЕРВЫЙ. Э, незадача… Ну, ты мужик крепкий, любое горе осилишь. Я вот что позвал. Хочу тебе памятник в Петербурге построить. За заслуги перед Отечеством. Ты на коне хочешь или стоймя?
ДЕМИДОВ. Государь, у тебя есть люди покраше, вон скока пляшет в сенях.
ПЕТР ПЕРВЫЙ. Да… Вот только вчера я один людей из воды доставал!
ВИЦЕ-КАНЦЛЕР. Государь, надо выпить касторку… (Капает капли, дает Петру.)
ПЕТР ПЕРВЫЙ (пьет). Вот, захворал… Слушай, Демид, на Руси с деловыми мозгами токма два человека — ты да я. А если со мной что случись? Раздавят тебя. Раздавишь, Шафирка?
ВИЦЕ-КАНЦЛЕР. Как можно, ваше величество!
ПЕТР ПЕРВЫЙ. Поэтому я желаю отдать тебе весь Урал. Писака, пиши. (Диктует). «Я, Петр Великий, повелеваю отдать Никите Демидову все уральские земли в вечное управление, дабы он там построил промышленный край на свободный манер в образец всей Европе и чиновному Петербургу с столицей в Тагиле». (Пауза.) Осилишь Демидов?!
ВИЦЕ-КАНЦЛЕР. Государь, это против закона!
ПЕТР ПЕРВЫЙ. Закон — это я! (Выхватывает грамоту у Шафирова, отдает Демидову.) Будешь хозяином всей уральской земли! И пребудет с нами Россия!
ДЕМИДОВ. Бог в помощь, Петр Лексеич! Осилим.
ПЕТР ПЕРВЫЙ. Иди и дерзай!
Демидов уходит, Канцлер следом.
Сцена четырнадцатая
За портьерами.
ОБЕР-ФИСКАЛ. Государь болен, он лишился рассудка!
ГЛАВА ТАЙНОЙ КАНЦЕЛЯРИИ. Стал раздавать казённые земли…
ВИЦЕ-КАНЦЛЕР. Целый Урал какому-то мужичку!
ГЛАВА ТАЙНОЙ КАНЦЕЛЯРИИ. Государыня ждет! Решайте скорее вопрос.
ВИЦЕ-КАНЦЛЕР. Я решаю, но у государя здоровье, как у быка, и ваши «капли» действуют медленно…
ОБЕР-ФИСКАЛ. А Демидов еще в Петербурге?
ВИЦЕ-КАНЦЛЕР. Да, завтра уедет. Указ при нем.
ГЛАВА ТАЙНОЙ КАНЦЕЛЯРИИ. Пригласите в трактир этого мужика и «капель» на него не жалейте, я все оплачу! А Указ уничтожьте.
Сцена пятнадцатая
Урал.
Площадка строительства нового завода. Гудок паровоза.
МАСТЕРОВОЙ ЕРМОШКА. Слышь, гудит?
ШВЕД. Русский машин???
МАСТЕРОВОЙ ЕРМОШКА. Я назвал «па-ро-воз». (Показывает чертеж.)
ШВЕД. Па-ра-воз???
МАСТЕРОВОЙ ЕРМОШКА. Я к самовару колеса приделал, и ездит!!!
ШВЕД. Зачем?
МАСТЕРОВОЙ ЕРМОШКА. Возит руду. Всех лошадей подменяет!
ШВЕД. В Европа нет никакой паровоз…
МАСТЕРОВОЙ ЕРМОШКА. Дай закурить.
ШВЕД. Меняю «трубка-табак» на «чертёж-паровоз»!
МАСТЕРОВОЙ ЕРМОШКА (с насмешкой). Ну, давай, дурья башка… (Получает трубку, счастливо закуривает, беззаботно отдает чертеж, уходят.)
Входит Акинфий и Приказчик.
ПРИКАЗЧИК. Слыхал — государь Петр Лексеич скончался.
АКИНФИЙ. Да, помер наш благодетель. Солдаты присягу дают Катерине…
ПРИКАЗЧИК. Что же теперь?
АКИНФИЙ. Съезжу к отцу, там решим. Пишет он, что вернулся из Петербурга и слег, занемог вдруг чего-то.
ПРИКАЗЧИК. Что паровоз?
АКИНФИЙ. Оставляем! И делаем новые! Наш Урал еще всех удивит. Через год всех лошадок на машины заменим.
ПРИКАЗЧИК. Поедешь когда?
АКИНФИЙ. Прямо сейчас. Солдат на заводы мои не пускай! Скажи, мол, повез государыне подношение.
ПРИКАЗЧИК. Возвращайся живее из Тулы!
Акинфий уходит, звук удаляющегося конского топота и колес брички.
Приказчик уходит. Вбегает Анфиса с ребенком на руках.
АНФИСА. Уехал? И не простился… (Пауза, играется с ребенком в люльке.)
Входит Григорий, грязный, оборванный, пьян, горят глаза.
ГРИГОРИЙ. Не ждали? А я в гости зашел. Рассчитаться. Что смотришь? Брат в гору пошел. Да и я не последний, в горах золотишко нашел. (Кидает тяжелый мешок с золотом.) Бери, все твое! (Берет за руку.)
АНФИСА (освобождается из объятий). Григорий…
ГРИГОРИЙ. С Акинфием хочешь? А ребеночек мой? (Смотрит.) Не. Ну, тогда пусть оставит себе. Собирайся…
АНФИСА (кладет кузовок с ребенком в сторону). Уйди.
ГРИГОРИЙ. Свела меня ты с ума, рассудка лишила. Не жить без тебя!
АНФИСА. Ты мне не люб!
ГРИГОРИЙ. Не люб… значит, ты мною крутила…
АНФИСА. Убирайся!
ГРИГОРИЙ. Я уберусь на тот свет, но только с тобою, Анфиса… (Бьет ее ножом.)
Анфиса подает. Входит Мастеровой Ермошка.
МАСТЕРОВОЙ ЕРМОШКА. Григорий???
ГРИГОРИЙ. Что, хочешь спросить — в кого я такой уродился?..
ЕРМОШКА. Да уж не в Демидова точно. У тебя-то отец другой…
ГРИГОРИЙ. Что ты сказал?!
МАСТЕРОВОЙ ЕРМОШКА. Ты не Демидов!
ГРИГОРИЙ. На! Получай! (Бьет ножом Ермошку, тот выхватывает нож, катаются по земле, наносят друг другу ножевые удары.)
Выстрел в спину Григорию, он падает замертво.
Слева вбегает приказчик. Справа входят солдаты. За ними Татищев и Генерал. Ермошка, Анфиса и Григорий мертвы, лежат неподвижно, рядом плачет ребенок.
ГЕНЕРАЛ (убирает пистолет). Я знал, куда придет этот грабитель…
Смотрят на тела.
ТАТИЩЕВ. Немедленно доложу в канцелярию, что происходит на этих заводах.
Гудок паровоза.
ТАТИЩЕВ. Что это???
ПРИКАЗЧИК. Паровоз. Возит руду…
ТАТИЩЕВ. А лошади???
ПРИКАЗЧИК. Паровоз их заменит…
ТАТИЩЕВ. Кто разрешил?! Без рабочих лошадей в России нельзя! Это заговор!!!
ГЕНЕРАЛ (солдатам). Паровоз уничтожить!
Солдаты начинают ломать паровоз, заодно конструкции завода.
ТАТИЩЕВ (читает грамоту). Указ государыни Катерины! «Я, вступив на престол, повелеваю. Первое. Россией правит Сенат, магистрат, учеты, отделы, реестры! Второе. Вернуть боярам холопов и всех крепостных, кто воспротивится — жесточайше карать кнутом или смертною казнью».
Солдаты сталкивают прикладами всех рабочих в одну послушную кучу людей.
Сцена шестнадцатая
Петербург. Особняк Никитки.
Теперь Никитка миллионщик, перед ним его жена Марфа, но ее теперь не узнать, в ней не осталось ничего крестьянского, светская львица в пышном платье.
МАРФА. Вчера ты продул миллион…
НИКИТКА. Ну.
МАРФА. А нонче два миллиона!
НИКИТКА. С кем не бывает…
МАРФА. Помер papan. А всем заправляет твой братец! Теперь он пригнал в Петербург. Знаешь, почто? Он хочет отжать все наши заводы!
НИКИТКА. Я нанял аглицкого адвоката…
МАРФА. Хоть бы разок съездил на этот Урал!
Входит слуга.
ЛАКЕЙ. Его сиятельство Акинфий Никитич!
Входит Акинфий.
НИКИТКА. Брат, дорогой! (Обнимает Акинфия.) Ты с дороги? Батюшка помер, горе какое… (Марфе.) Пусть подадут праздничный стол!
МАРФА. Мы едем на бал.
НИКИТКА. Ох, я и забыл… Тогда располагайся, мы спляшем и живо вернемся.
МАРФА. У нас мало комнат.
НИКИТКА. Ага, на постоялый… Там прекрасные номера! С видом на море!
АКИНФИЙ. Я ненадолго. (Дает Никитке бумаги, Марфа забирает.) Опись заводов.
МАРФА (читает). «Каждому треть»? Равную часть? Это грабеж!!!
АКИНФИЙ. Отчего? Все делаю я…
МАРФА. Нет, я!!! Я!!! Я договариваюсь! Я даю взятки! Я держу связи! Я! Без меня бы заводы закрыли!!!
АКИНФИЙ (вглядывается в Марфу, пытается вспомнить). Кто это???
НИКИТКА. Моя жена…
АКИНФИЙ. (вглядывается). Марфа????
МАРФА. Я вам не «Марфа». Я — графиня Аделаида Мария-Лукреция!
АКИНФИЙ. Тебя не узнать…
МАРФА. Может, ты нас дуришь? Может, там у тебя уже тыща заводов?!
АКИНФИЙ. Приезжайте, смотрите.
НИКИТКА. Ох, на Урале климат ужасный…
МАРФА. Мы постоянно в Париже!
АКИНФИЙ. Судиться?..
МАРФА. Судиться!!!
Сцена семнадцатая
Урал. Разрушенный завод. Разбитый паровоз, сломанное водное колесо, все перевернуто. Входит Акинфий. Изумлен, видит разрушения.
АКИНФИЙ (зовет). Эй… (Тишина.) Эй!!! (Тишина.) Эй!!!
Молчание. Акинфий закрывает голову руками, садится в отчаянии на землю.
Входит Странник, несет кузовок с ребенком, ставит рядом с Акинфием.
СТРАННИК. Акинфий, ты прошел все испытания. (Пауза.) «Кому много дано, с того много и спросится». Легче найти богатство, чем избавиться от него. Ведь есть богатство от бога, а есть богатство от черта. Твое — от бога, потому как живет для счастья других. Ибо сказано — «отдавайте, и вам будет дано мерой полной». (Пауза.) Урал принял тебя. И ты проживешь еще долго: проложишь дороги, речные пути, поднимешь наследников и счастье найдешь. А на этом месте вырастет город, эти люди всегда будут помнить тебя.
АКИНФИЙ. А заводы…
СТРАННИК. Отстроишь! (Пауза.) О них сразу же вспоминают, когда в Россию стучится война или строить всё заново надо! (Долгая пауза, с доброй улыбкой.) Бог в помощь. За тобой весь Урал. (Пауза.) Давай подымайся!
Занавес