Опубликовано в журнале Урал, номер 7, 2021
Трогательным ножичком пытать свою плоть
А свою любовь я собственноручно…
Вечность пахнет нефтью
От скрещивания «Шумел камыш» и «Русского поля» получился жестокий романс, почтенный жанр про «любов и смерть», в простонародье: «любил, бил и убил», по-современному — о домашнем насилии и абъюзивных отношениях. Жанр почтенный; сам в молодости перевёл из Murder ballads Ника Кейва на мотив «Кирпичиков»: «Финский нож с рукояткой узорчатой ей пришёлся под левую грудь». «РПЭ» — текст двойного кодирования: а) набор слов для гопников, и б) приказ умереть для конкретного человека. Например, девушка, которая не оценила с особым цинизмом. Целевой аудиторией является конкретный человек, но, чтоб замаскировать эту цель, ликвидируется весь класс или — чего мелочиться — все люди как биологический вид.
А то, что на бойне умертвили бычка, —
На то всеобщая радость, всеобщая гордость,
Всеобщая ненависть, всеобщая воля,
Всеобщая воля да всеобщая старость….
Не знаю, как там, в Омске, со скотобойнями, — учебник матлогики Летов вполне мог читать и знал, что бычок ∀ — это квантор всеобщности, А (alle), поставленное с головы на ноги. Не случайно на концертах машут «козой» — отпугнуть лично от себя косу Безносой.
«Убийца коровы будет гнить в аду столько лет, сколько волосков на теле у коровы».
Какой именно класс Летов собирался ликвидировать песней «РПЭ»? Кого защищает «Гражданская Оборона»? Натурально — Город. От кого? От предков казака Летова, от гопников, от самих себя? Греческое «полис» контаминирует с русским «поле» на линии Чистополя.
Кочевники, шутя, говорили крестьянам:
— В гробах живёте!
Вот случай из камчатской истории: «…служилый Дмитрий Попов, едучи с командою с Облукоминской реки в Большерецк, на р. Компаковой остался ночевать в юрте камчадала Груна-мача. Ночью дядя Груна-мача вынул лестницу из юрты и зажег ее, и Попов с товарищами и с двумя ясачными и казачьими детьми сгорел». Юрта — землянка, «гроб» по-древнерусски — могила.
Поле — судебный поединок по «Русской Правде». «ГрОб» защищает Город от Русского поля.
Читатель ждёт уж слова «деколонизация», на вот, возьми его скорей.
Как литовать «РПЭ» на современные нравы? Сперва отпадает мат. Затем вычёркиваем «свастику веры», — люди читают по ключевым словам, упоминание слова «свастика» уже пропаганда фашизма.
Предлагаю конъектуру: «Пластика Веры стянула лица», — Вера была пластическим хирургом.
Потом придётся выкинуть «сталинградский», потому что упоминание Сталина.
Занимался самоцензурой и Летов. Жертвуя аллитерацией, он поёт «леденцы на палочках», а не «петушки на палочках», — чтоб не было нежелательных коннотаций.
Иронией Летов ставил на свои песни защиту от кавеэнщиков. Тем не менее пародия на «Всё идёт по плану» возникла на моих глазах: «От границы ключ каждый носит при себе, каждый копию купил за 400 рублей, серп покрылся лебедой и цветы на молотке, и опять СССР кто-то выбил на гербе».
Основательное знакомство с советской смеховой культурой прорывается и в «РПЭ»:
Русское поле источает снег,
Иных хоронили в упаковке глазёнок,
Иных хоронили в упаковке газет…
«Глазёнок» и «газет» расподобилось из «глазета» (блескучая ткань), с которым делал гробы мастер Безенчук из «12 стульев». Дурацкое слово, которое ассоциировали, конечно, не с тканью: сибирский «ГрОб» оказался с глазами, как рязанский гриб.
Иногда антисмеховая защита была такой сильной, что время в песне останавливалось и колобродило, перед тем как пойти вспять, — все слова можно переставлять в любом порядке:
Своей плотью трогать ножную пыть
Плотным трогалом ножить пыточный свой
Пытным свойством плотить трогательный нож
Ножным пыталом освоить плотный торг
Трогательным ножичком пытать свою плоть
У тёти Вики Летов аттестован как коллажист. Словно в подтверждение анекдота: что ни собирай, всё равно получается автомат Калашникова, — откуда ни нарезай лоскутное одеяло цитат, всё равно получается «глазет». Вырезая слова из гламурных журналов, обычно клеят тексты шантажисты (chanter — петь) и серийные убийцы. Чтоб их по почерку не опознали. Тут Летов был впереди планеты всей: теперь все пишут «калашным» методом, тасуя в файле кусочки текста. Мозг, рука, глаз и письменная культура идут вразнос.
Все помнят фото Летова, зарытого в снег?.. Автор скрывается в тексте, как в гробе-сугробе. Все глаголы даны в неопределённой форме, «я» появляется, только где «подманил ботинком — изнасиловал пряником».
Что означает отсутствие личных местоимений? Отталкивание от БГ, который, как заевшая пластина с «я», «мы», «они», доводит до истерики: «Кто, собственно, эти «мы»?!!» Субъект мёртв, но иногда встаёт из гроба. Или: гроб — это его собственное тело, а лицо, по примеру главных пророков на букву «м», да пребудет с ними сила, — закрыто хиджабом, чтоб не отвлекаться на глупости мира сего и стихи сочинять. В древнеирландских школах не было окон — детей загоняли в глухой сарай и учили по слуху. Средневековый эквивалент изъятия айфонов.
Отец герменевтики Шлейермахер учил нас: мы должны понимать автора лучше, чем он понимает сам себя. При этом фамилия самого Шлейермахера переводится как «делатель вуалей», хиджабмэйкер. Пока человек не видит себя в зеркале, он не осознаёт себя как личность. Пока не налажено производство дешёвых зеркал, людей как личностей нет. Эпизод из «Войны и мира»: итальянец с лицом, которое принимает любое выражение, — репетировал перед зеркалом по завету выдающегося деятеля гражданской обороны г. Флоренции, Миколы Маккиавелли. Не случайно город, выкупивший технологию зеркал, стал рассадником капитализма.
Но гнёт культуры тяжёл, на «свободные ассоциации» анархиста Бакунина Фрейд ответил «свободными ассоциациями», под кокаином глядя в потолок. Прав Шлейермахер: реальность — это не лицо другого, а когда просыпаешься с похмелья перед телевизором, который показывает серый прямоугольник с помехами. В музыке отвечает Noise-outros Летова.