Повесть
Опубликовано в журнале Урал, номер 7, 2021
Гвардии рядовой Иван Семёнов живёт в Пермском крае за горизонтом событий.
1
Давным-давно жил-был мельник по имени Арнольд.
С раннего утра и до поздней ночи работал он на своей мельнице. Не то чтобы ему приходилось много работать. Денег у него вполне хватало, семья его ни в чём не нуждалась. Мельник легко мог нанять сколько угодно работников и беднее бы не стал. Но дед мельника, и дед его деда, и ещё много других дедов работали на мельнице, не разгибая спины, и мельник тоже работал. А глядя на мельника, работали и жена его, и сыновья, и лошадь, и собака, и кошка, и куры, и даже мыши работали, потому что стыдно не работать.
— Работайте-работайте, не вздумайте отдыхать! Выдалась свободная минутка — сделайте что-нибудь полезное! — так говорил Арнольд домашним.
И вдруг родилась у него дочка, которую назвали Бетта. Такая хорошенькая, такая милая, что кто ни посмотрит, — у того сердце тает от нежности. И мельник растаял самый первый. Как с писаной торбой носился он с малюткой — сам ей игрушки делал, тетёшкал и баловал, с ярмарки привозил самые красивые наряды и игрушки и вообще на руках носил. И только на работу не брал Арнольд свою дочь, потому что решил, что такая красивая и милая девочка только королю невестой станет, а невеста короля не должна гнуть спину.
И была у дочки мельника любимая игрушка, тряпичная свинка, набитая соломой. С самого младенчества девочка с этой игрушкой не расставалась. Но износилась игрушка и рассыпалась на лоскутки и труху. Расстроилась дочка мельника, ни пить, ни есть не могла, всё по свинке вздыхала. И тогда Арнольд сказал:
— Не плачь, маленькая Бетта, я тебе настоящую живую свинку подарю.
И отправился мельник в лес.
2
А в лесу в большом кабаньем семействе жил поросёнок Фред. У него было три брата и три сестры, пять дядь и семь тёть, а уж двоюродных братьев и сестёр и пересчитать было невозможно, не то что запомнить. Целый день резвился Фред с другими поросятами, визжал, толкался, рыл пятачком землю в поисках вкусных корешков, плюхался в лужу, если жарко; зарывался в мох, если холодно, и вообще жил в своё удовольствие.
Но тут пришёл мельник и сказал маме-кабанихе:
— Отдай мне самого маленького и никудышнего поросёнка, а я дам за него воз желудей, три бочки жмыха и помои со своего двора целый год привозить буду.
Мама-кабаниха подумала и согласились. Мало ли какая зима приключится, вдруг голодать придётся? Засунул мельник поросёнка Фреда в мешок, кинул в телегу и увёз к себе, а дома вытряхнул из мешка на пол и сказал:
— Вот тебе, доча, подарок!
— Хрюня! Хрюня! — обрадовалась Бетта.
Не успел поросёнок проморгаться, а его уже обхватили чьи-то маленькие тёплые ручки. Мельник велел поросёнку играть с Беттой, кормить её, купать, вовремя укладывать спать и делать уборку в комнате.
Нельзя сказать, что дочка мельника Фреду не понравилась. Бетта была весёлая и ласковая, не дралась и не толкалась, делилась игрушками и лакомствами, её даже просить не нужно было. Но всё время приходилось ходить на задних ножках, и копытцами ложку держать было очень трудно. И ещё Фред очень скучал по лесу и по родичам.
3
Целыми днями Фред нянчился с Беттой. Утром поможет одеться, умыться, расчесаться. Нос вытрет, косички заплетёт. Покормит, посуду вымоет, веником мусор сметёт, тряпкой пыль вытрет, бельё перестирает, сушиться развесит и всё время деловито похрюкивает. Бетту это похрюкивание очень веселило.
Вечером Фред укладывал Бетту спать, рассказывал сказку, пел колыбельную, и, когда дочка мельника засыпала, сам ложился на мягкий коврик у кровати и засыпал.
К поросёнку в семье мельника хорошо относились, но никак не мог Фред забыть свою семью. Нет-нет да взгрустнёт, глядя в окно. И вот однажды, играя с Беттой, Фред вспомнил, как играл со своими братьями и сёстрами в лесу, не выдержал и расплакался.
Раньше в семье мельника никто не плакал. По крайней мере, при Бетте никто своей печали не показывал. Поэтому Бетта очень удивилась и даже испугалась, что её поросёнок вдруг начал тоненько визжать, а из глаз его брызнули слёзы. Уж не рассыплется ли он на тряпочки, как рассыпалась старая игрушечная свинка? Но поросёнок не рассыпался, и девочка, не зная, что делать, обняла его, положила в свою кроватку, спела колыбельную, и поросёнок заснул. И тогда Бетта взяла веник и стала подметать в комнате.
В это время жена мельника Бригитта заглянула в окошко и всё увидела. Она шёпотом позвала кошку и велела ей бежать на мельницу и всех позвать, полюбоваться. Сбежались все домочадцы — и сыновья мельника, и собака, и лошадь, и куры, и мыши, и сам мельник, и даже соседская корова. Смотрят в окно: поросёнок в кроватке посапывает под одеялом, а дочка мельника игрушки в ящик сложила, половики расправила, мусор замела на совочек и пошла выносить.
Вот тут-то мельник не выдержал, влез прямо в окно, скинул поросёнка на пол и давай ругаться:
— Тебе за дитём велели приглядывать, а вместо этого дитё само с тобой нянчится! Пшёл вон из дома, нéработь!
Однако жена мельника сказала, что не надо выгонять поросёнка, потому что ей нужен помощник — таскать мешки. Мельник поворчал-поворчал, но согласился. Отработает воз желудей, три бочки жмыха и помои — и пусть катится обратно в свой лес.
И стал Фред работать на мельнице. Жил он в старом парнике, который мельник переделал под свинарник. Каждое утро собака будила поросёнка на работу. Проснётся Фред, подойдёт к старому корыту, отопьёт настоявшейся воды и плетётся к амбару. А там жена мельника кладёт ему на спину мешок зерна. Поросёнок тащит его на мельницу, а там сыновья мельника зерно забирают и кладут на спину поросёнку мешок муки, чтобы он его обратно в амбар тащил. Так и проходит день: мешок зерна туда, мешок муки обратно.
4
Закончилась осень, наступила зима. Поросёнок всё ещё не отработал даже половины воза с желудями, не говоря о жмыхе и помоях. Целыми днями таскал он мешки, уныло стуча копытцами по дощатому настилу двора, потом возвращался в свой парник, весь белый от муки, ел помои с хозяйского стола и засыпал прямо рядом с миской.
Обычно у Фреда не оставалось вообще никаких сил, ему даже сны не снились. Всю ночь мышата прыгали по нему, вытряхивая из щетинок остатки муки, а поросёнок этого даже не замечал. Но как-то ночью он вдруг проснулся, дрожа от страха. Все волоски на нём стояли дыбом, потому что в парнике пахло волком. Поросёнок тревожно поднял голову и задрал пятачок вверх.
Да, ошибки быть не могло — это был волк. И едва поросёнок собрался завизжать от страха, как в ворота кто-то громко постучал.
— Кто там ходит в такую темень? — спросила собака.
— Зови хозяина, шавка облезлая, а то ворота сломаем, — послышался с улицы хриплый волчий голос.
Собака, конечно, не боялась волков, у неё даже ружьё было, хоть и деревянное, но настоящее. Но у ружья только один ствол, а волков снаружи было не меньше трёх.
— Спит хозяин, днём приходите!
— Ничего, разбуди. У нас новости хорошие.
Уж какие волки могли принести хорошие новости, поросёнок не знал, но через щёлку в стене хорошо видел, как собака забежала в дом, а через пару минут с ней вместе во двор выскочил хозяин, в сапогах, трусах и каске.
— Вы чего, серые, совсем ошалели? — зашипел Арнольд на незваных гостей.
— Ты, мельник, не гоношись, не гоношись перед гостями. Мы без ножей и без дубинок пришли, и даже наоборот.
— Как это — наоборот? — удивился мельник.
— А ты ворота открой — и увидишь.
5
От неожиданности мельник открыл ворота. Снаружи стояли на задних лапах три матёрых волка, и у каждого через плечо была кроваво-красная лента.
— С подарками мы пришли, — сказал самый высокий, почти с мельника ростом, волк. — За невесту.
— За какую ещё невесту?!
— Цену набиваешь? — усмехнулся волк. — В лесу все давно знают, что у тебя дочка родилась. У тебя дочка, а у нашей волчихи — сын. Вот мы и пришли заранее договориться, чтобы ты свою дочь за нашего волчонка замуж отдал.
— Вы в своём ли уме, сваты зубастые?! — рассердился мельник. — Ей и трёх лет не исполнилось, она едва ходить научилась и говорить-то толком не умеет!
— Вот и хорошо, — сказал уже другой волк, пониже и постарше, чем первый. — На что нам невеста, которая по-человечьи говорит и ходит? Потому и пришли мы заранее, пока она ещё несмышлёныш. Уж мы её и бегать, и говорить по-нашему, по-разбойничьи, научим, а как вырастет — сын нашей волчихи на ней женится. Соглашайся, мельник! За это ни тебя, ни семью твою, ни скотину и вообще никого из вашей деревни ни в нашем лесу, ни в окрестных обидеть никто не посмеет! А чтобы не думал ты, будто мы понапрасну языками треплем, глянь на улицу.
Глянул мельник за ворота, а там пять огромных возов стоят: один с горой лисьих мехов, в другом — гора беличьих и ещё три воза с заячьими шкурками. Тут уж Арнольд совсем дар речи потерял.
И тогда третий волк, самый старый, лысый и одноглазый, вышел вперёд и сказал:
— Придём мы за дочкой твоей через месяц, когда луна снова в полную силу войдёт. Зарежь к тому времени лошадь свою, собаку свою, кур своих и корову соседскую и навари пива ячменного десять бочек — всю ночь гулять будем. А всем прочим на деревне накажи двери запереть и носа на улицу не показывать, не то пограбим-пожжём всё вокруг, ибо страшны мы во хмелю.
Первый волк, принюхавшись, добавил:
— И свинью не забудь.
Сказавши это, волки взвыли на луну, опустились на четыре лапы и убежали прочь. А мельник, так и не одевшись, разбудил лошадь, чтобы она ему помогла возы во двор затащить.
6
Утром домашние, конечно, удивились, откуда на дворе такое богачество. Мельник же строго-настрого запретил собаке и лошади рассказывать о ночных гостях, а остальным наплёл, будто меха проезжий купец попросил оставить на сохранение.
Только поросёнок не спрашивал про возы. Фред с раннего утра бегал от амбара до мельницы и обратно как заведённый. Ему очень хотелось быстрее отработать долг, чтобы через месяц его не зарезали и не отдали волкам на съедение. Видя, как он старается, жена мельника сказала:
— Глупый, куда торопишься? Сейчас в лесу холодно, есть нечего, а тут и жильё, и еда, и одёжка какая-никакая. Перезимуешь с нами, а по весне, если уж так хочешь, иди в лес, никто и слова поперёк не скажет.
Очень уж ей не хотелось снова на тачке мешки возить. Но Фред не слушал её уговоры. Он молча подставлял спину и бежал на мельницу с новым мешком зерна.
К вечеру кошка, подсчитав количество перенесённых мешков, сказала, что поросёнок очень славно потрудился, и если так дальше пойдёт — ему ещё и платить будут. Но и её поросёнок не слушал, потому что так уморился за день, что едва дополз до своего парника и заснул, даже не поев.
7
Дни теперь полетели один за другим, словно воробьи: один, два, три… Каждый вечер Фред с тревогой смотрел на убывающую луну и с каждым утром принимался за работу ещё усерднее. Жена мельника, сыновья мельника, его лошадь, собака, кошка, куры, мыши и даже соседская корова не могли взять в толк, что произошло с поросёнком, но Фред никому ничего не говорил, а только молча таскал мешки. И едва месяц на небе истончился до тонкой ниточки, кошка сделала запись в амбарной книге, что поросёнок полностью отработал долг.
Это было так неожиданно, что у Фреда подогнулись ножки, и он чуть не сломал свёрнутый колечком хвостик, плюхнувшись задом на твёрдый пол.
— Правда?
Кошка пощёлкала костяшками счётов и сказала, что Фреду полагается ещё мешок репы. Быстро придя в себя, Фред поблагодарил, но вместо мешка попросил какую-нибудь попонку, чтобы не замёрзнуть, пока он будет возвращаться домой. Жена мельника покопалась в старых вещах и отыскала старую ежовую шубу.
— Сыновья мои носили, когда маленькие были, — сказала Бригитта, отдавая Фреду обновку. — А может, останешься? Хорошо же сработались.
Что и говорить, сработались поросёнок и жена мельника и вправду на славу, но Фред не хотел задерживаться в деревне ни на один лишний день.
Наступила тёмная безлунная ночь, и Фред впервые за эти две недели заснул с улыбкой на измученной мордочке. Теперь он абсолютно свободен и уже завтра направится домой. То-то все удивятся!
Всю ночь на улице трещал мороз, но поросёнок совсем его не чувствовал, потому что ежовые шубы очень тёплые. Посапывая и причмокивая, Фред в своём счастливом сне шустрым кабанчиком мчался к родным, и солнце весело мелькало в дубовой листве.
8
Едва солнце поднялось над белым от инея столетним ельником и вся деревня из серо-голубой сделалась ярко-оранжевой, на околицу из леса выбежал охотничий пёс. Он сильно прихрамывал и оставлял за собой длинный кровавый след. Едва добежав до первой кривенькой избушки, выкрикнул слабеющим голосом:
— Волки! Берегись, волки!
Дверь избушки отворилась, и оттуда выскочила старушка с валенком на голове.
— Где?! Где волки, милый!
— Сюда бегут… Уже близко… Предупре… — пробормотал упавший у порога пёс и затих.
Старушка заохала, но делать нечего — побежала, как была, в лаптях на босу ногу к висящему у калитки дырявому ведру, схватила торчащий из сугроба батожок и изо всех старушечьих сил начала мутузить по ведру и кричать:
— Волки! Волки близко! Берегись!
Весть моментально разнеслась по всей деревне. Взрослые ли, дети, козы ли, овцы — все тут же забыли о начатых с утра делах и бросились запирать ставни, ворота, избы и сараи. Кто мог, похватали вилы, топоры, косы и притаились.
Долго ждать не пришлось: почти сразу в деревню ворвались серые разбойники. Но они не стали, как обычно, нападать на все дворы подряд. Волки проскользнули через всю деревню, как нога в расхлябанное голенище — ни за что не цепляясь, никого не трогая. Казалось, они просто спешили по своим делам и решили немного срезать путь.
И, только добежав до мельницы, волки вдруг жутко завыли, заулюлюкали и, в мгновение ока перепрыгнув через изгородь, оказались во дворе мельникова дома.
9
Поросёнок проснулся оттого, что дверь в его парник резко открылась и внутрь вбежала жена мельника с Беттой на руках и два мельниковых сына — Леопольд и Гарольд.
— Хрюня! — обрадовалась было Бетта, но жена мельника закрыла ей рот ладонью.
— Эй, что случилось! — начал возмущаться Фред.
Но сыновья мельника прижали палец к губам и прошептали:
— Тсс! Волки!
Мельник закрыл парник, завалил дверь кучей навоза, чтобы человеческого запаха нельзя было почувствовать (волки, как известно, брезгливые, вони не любят), а сам с лошадью, собакой, кошкой, курами, мышами и невесть откуда свалившейся соседской коровой заперся в амбаре. И не успел он опустить засов, как через ограду во двор хлынули волки.
Огромная белая волчиха несколько раз прошлась по двору, принюхиваясь, потом подошла к воротам амбара и громко сказала:
— Эй, мельник! Я знаю, что ты там. Выходи, поговорить надо.
10
Фред выглянул наружу через щель в стене.
Была волчиха очень красивая: шерсть белая как снег, глаза голубые, как лёд, зубы острые и блестящие, как ножи. Прочие волки при ней даже дышать боялись, не то от большой любви, не то от великого страха.
— Идите прочь! — крикнул мельник из-за ворот амбара. — Вам здесь не рады!
— Плохой ты человек, мельник, жадный! — усмехнулась волчиха. — Мы к тебе с подарками, а ты к нам охотника подослал.
— Не нужны мне ваши подарки, забирайте и проваливайте!
— Чего же сразу не сказал?
— Вам, головорезам, попробуй слово неласковое сказать, сразу драться лезете!
— Нет уж, мельник, так дело не пойдёт. Не заплатил бы ты охотнику, не велел бы всю стаю до последнего волчонка задавить, — отступились бы мы, в другом бы месте невесту наследнику нашли. А сейчас не обессудь — заберём невесту. Надо бы ещё мельницу твою пограбить-пожечь, жену и сыновей в плен забрать, тебя смерти лютой предать, но уж коли мы с тобой породниться решили, то и подарки оставим, и обещание деревню вашу не трогать не нарушим. Выходи, отдавай дочку свою!
Жена мельника, услыхав такие слова, не выдержала и запричитала, обняла дочку покрепче. Дочка мельника тоже в голос заревела. Услышала волчиха плач, подскочила к парнику, толкнула лапой стену — и упала хлипкая стена, придавив поросёнка и мельниковых сыновей. Схватила волчиха девочку за рукав шубки и вырвала из материнских рук. Тотчас завыли волки, заулюлюкали, вынесли ворота с петель и умчались в тёмный лес.
11
Едва волков не стало слышно, Фред и мальчики выползли из-под упавшей стены. Бригитта сидела на полу и в голос плакала. Вскоре прибежал мельник. В панике оглядевшись, он начал шарить внутри парника: заглянул под перевёрнутое корытце, разобрал сваленные в углу ящики, даже разворошил соломенную подстилку, на которой спал Фред. Ничего не отыскав, он бросился к жене. Опустившись на корточки перед женой, Арнольд спросил:
— Бригитта, с Беттой всё в порядке?
— Что? — Бригитта подняла на мужа опухшие от слёз глаза.
— Где Бетта? Ты её спрятала?
— Арнольд, о чём говорила та волчиха?
Арнольд вскочил и отпрянул от жены:
— Ты что, отдала им Бетту?
Бригитта тоже поднялась на ноги.
— Я думала, это ты им её отдал.
— Я?! — разозлился мельник. — Я сразу же охотника нанял, чтобы он всё их племя на корню извёл! А ты вот так взяла и отдала мою малышку… — лицо мельника сморщилось, и он заплакал: — Бетта моя, Бетта!
Леопольд и Гарольд бросились обнимать отца. А Фред стоял на месте, уставившись в угол между оградой и баней. Шёрстка на спине поросёнка стояла дыбом, он не верил глазам и не мог понять, почему никто, кроме него, не обращает внимания на то, что он видит.
— Хозяин, — негромко сказал Фред. — Хозяин, смотри, кажется, там…
Арнольд посмотрел, но не туда, куда показывал Фред, а на самого поросёнка. Губы мельника поджались, он оттолкнул сыновей, решительно подошёл к поросёнку и пнул его сапогом под брюшко так, что Фред, отчаянно завизжав, взмыл в воздух и упал точнёхонько в то место, куда только что смотрел с удивлением и ужасом. Вслед Фреду прилетела ежовая шубка.
— Убирайся отсюда, вонючая свинья! — крикнул Арнольд. — Или котлет из тебя наделаю!
И ушёл, громко топая сапогами.
А Фред остался один на один с маленьким серым комочком, прятавшимся в углу двора.
Это был волчонок.
12
— Тсс! — прошептал волчонок. — А то съем.
Вблизи он оказался не таким большим, как Фреду показалось сначала. Пожалуй, Фред был в два раза больше волчонка и легко мог съесть его сам. Но от неожиданности он об этом не подумал.
— Ты что здесь делаешь? — спросил Фред тоже шёпотом.
— Прячусь.
Фред вздохнул и уточнил вопрос:
— А как ты здесь очутился?
Из сбивчивого рассказа волчонка Фред понял, что на стаю хотел напасть охотник с собаками, но волков всё равно оказалось больше. В итоге охотник залез на священную ель и сидит там, а собаки разбежались, спасаясь от волчьих зубов. Тогда главная волчиха провыла большой поход, и все не занятые разбоем волки и волчихи устремились за ней.
Волчонок в это время гостил у бабушки. Они спали в логове, и волчонок зарылся поглубже в бабушкин загривок, чтобы спать было теплее. Когда главная волчиха провыла, бабушка подскочила и побежала вместе со всеми, а волчонок от неожиданности вцепился зубами ей в шерсть и так доехал до деревни. Во дворе мельника он вдруг учуял незнакомый приятный запах и решил проверить, чем так пахнет. И только он нашёл, как все ускакали.
Без него.
— Не поняла, — раздался вдруг голос кошки. — Это что — волк? Он что, съел мою колбаску?
«Час от часу не легче», — подумал Фред.
13
— Это не то, что ты думаешь, Муэллю, — сказал поросёнок, обернувшись. — Это всего лишь…
— Фрау Муэллю! — перебила Фреда кошка. — А на что это похоже? Это маленький волк, и из пасти у него торчит попка моей колбаски!
Волчонок, который был меньше даже, чем фрау Муэллю, прижал ушки к голове и забился в самый угол.
— Тихо! — зашептал Фред. — Услышат все!
— Волк сожрал мою колбаску! — заорала на весь двор фрау Муэллю.
Фред зажмурился.
Но никто не прибежал с вилами и факелами. Даже напротив — слышно было, как в амбаре дружно ржут лошадь, собака, куры и мыши, и даже соседская корова подхихикивала за забором.
— Не кричи, пожалуйста, — попросил Фред шёпотом.
— Он сожрал…
— Ты что, не понимаешь?! — Фред подступил вплотную к кошке, и оказалось, что он и её превосходит в размерах. — Мы можем обменять его на Бетту!
Кошка вела все домашние дела мельника и сразу поняла, что имеет в виду поросёнок. Но так как её голова работала быстрее, чем у Фреда, она всё мгновенно просчитала наперёд и сказала:
— Ничего не выйдет.
— Почему?
— Кто пойдёт к волкам, ты подумал? Охотника с собаками нет, а кроме него, никто в деревне с волками связываться не захочет. Особенно сейчас, когда Бетта — волчья невеста. Это значит, что нас больше никто грабить не будет. Нет, сейчас даже если главный егерь из города приедет охотника навестить, никто не скажет, куда он делся.
Поросёнок удивлённо и даже обиженно посмотрел на кошку.
— А пани Жоржетта? — спросил он.
— Собака наша? Не смеши, она волков боится больше хозяина. Она и стрелять-то толком не умеет. Из этого волчонка проще шубинки сшить.
— Я тебе дам шубинки! — сказал сердито Фред и угрожающе поднял копытце.
— Да пойми ты, балда стоеросовая! — фрау Муэллю даже не испугалась. — Всё, Бетта теперь с волками и сама станет волчихой, когда замуж выйдет.
— Моя Бетта? — спросил волчонок.
Поросёнок и кошка обернулись.
— Что значит — «моя Бетта»? — спросила фрау Муэллю.
— Мама сказала, что нашла мне подружку, её зовут Бетта, а когда я вырасту, то она будет моей женой.
Фрау Муэллю выпучила глаза:
— Божечки-кошечки, какой скандал!
14
Кошка вышла на середину двора и начала вылизываться. Когда минут через пять стало понятно, что на неё никто не смотрит, фрау Муэллю громко шепнула:
— Быстрей, пока никого нет!
Тотчас волчонок, накрытый ежовой шубкой, пробежал к тайному кошачьему лазу. Фред в это время уже вышел за ворота, ни с кем не попрощавшись, и ждал волчонка снаружи. Лаз пришлось немного расширить, потому что он изрядно зарос снегом.
Когда волчонок наконец выбрался, Фред снял с него шубку и напялил на себя. Фрау Муэллю тоже вылезла наружу.
— Запомни: идти строго по тракту, до самого города. У городских ворот стоит часовня, там можно оставить мелкого, и никто его не обидит. Сам пойдёшь в ратушу, спросишь главного егеря и всё ему расскажешь.
— А меня пустят?
— Там знаешь, сколько народа ежедневно ходит? Толпы! Я там родилась, всякого сброда навидалась. Но ни с кем, кроме егеря, не разговаривай, понял?
— Да понял я, понял, — огрызнулся Фред. — Эй, ты, как там тебя?
— Родольфо Прекрасный, — представился волчонок.
— Божечки-кошечки, какое имя, — фрау Муэллю закатила глаза.
— Залезай ко мне под шубу, Прекрасный, — сказал поросёнок. — И сиди тихо, а то нас деревенские порвут.
Волчонок кое-как втиснулся в шубу под пузиком Фреда.
— Фу, воняет, — глухо пожаловался он. — И колется.
— Вылезай и шуруй на все четыре стороны, — ответил Фред.
— Мог бы и помыться, — проворчал Родольфо.
— Мог бы и дома сидеть.
— Хватит пререкаться! — сказала кошка. — До города далеко, за день вряд ли доберётесь, особенно если ссориться будете. Ни с кем по пути не разговаривайте, волков никто не любит, а тех, кто с ними якшается, — тем более. Так что ночевать в сугробах будете, в стороне от тракта. Всё, Фред, беги.
— Спасибо, фрау…
— Без фрау. Просто Муэллю.
— Спасибо, Муэллю.
С этими словами поросёнок неуклюже побежал по тропинке в сторону тракта. Пару раз он споткнулся и чуть не упал, но волчонок под шубкой, похоже, держался крепко и не вываливался.
— Удачи тебе, Фред, — сказала фрау Муэллю и нырнула в лаз.
Она забежала в дом, нашла хозяйку и свернулась калачиком у неё в ногах. Хозяйка тихо плакала, держа в руках одеялко дочери. Сердце фрау Муэллю разрывалось от жалости, она хотела утешить Бригитту, сказать, что Фред спасёт Бетту, но зря обнадёживать кошка никого не хотела. Она не верила, что поросёнок доберётся до города. Слишком добрый. Слишком отважный.
Слишком доверчивый.
15
Идти по тракту с волчонком за пазухой — не самая приятная прогулка. Можно было, конечно, заставить Родольфо Прекрасного идти своим ходом. Но тракт был широкий и отлично просматривался в обе стороны, волчонка бы непременно заметили, особенно сейчас, когда солнце залило своим светом всё вокруг, аж глазам больно.
Поросёнок запыхался и вспотел, несмотря даже на трескучий мороз. А ведь деревня едва-едва скрылась за поворотом, ещё видны были над лесом столбы дыма из деревенских печей. Фред подумал, что даже мешки на мельнице было легче таскать, чем нести маленького разбойника.
И в этот миг Родольфо Прекрасный спросил:
— А когда мы будем кушать?
— Чего? — от неожиданности Фред остановился.
— Кушать, говорю, когда будем?
— Э…
О том, что волчонок рано или поздно захочет покушать, Фред даже не подумал.
— Ты же только что кошкину колбасу съел! — нашёлся поросёнок.
Родольфо замолчал, и Фред возобновил движение. Но не успел он сделать и десяти шагов, как в животе у него заурчало. И он вспомнил, что со вчерашнего вечера сам ничего не ел.
— Я есть хочу, — вновь сказал волчонок.
— Это я есть хочу, — ответил Фред, уже не останавливаясь. — Я сегодня ещё ничего не ел.
— Врёшь! Как можно ничего не есть с утра? Тебя что, мама не кормит?!
При мысли о маме у Фреда защипало в пятачке, а в уголках глаз выступили слёзы. Захотелось вытряхнуть этого Прекрасного Родольфа из-за пазухи, да что там — пускай и шубку забирает! — а самому бежать к себе в Кабанью балку, заросшую молодым дубняком. Он прямо сейчас, несмотря на мороз и толщу снега, чувствовал, как далеко в лесу пахнет палая листва и жёлуди, и смог бы найти дорогу обратно даже с закрытыми глазами.
— Чего молчишь? — спросил Родольфо.
— Много будешь знать — плохо будешь спать, — буркнул Фред и представил, что ему нужно перетащить ещё несколько мешков. Ничего страшного, эта ноша не такая тяжёлая, как мука или зерно. Он справится.
Чтобы отвлечься от мыслей о еде и семье, Фред начал считать шаги. От амбара до мельницы было сто шагов. Значит, туда и обратно — уже двести шагов. Отдыхал поросёнок после трёх ходок туда и обратно. Но мешок весил гораздо больше волчонка. Значит, Фред будет отдыхать после каждой шестой ходки.
Путешествие сразу пошло легче. Поросёнок отсчитывал шаги, отделяющие его от долгожданного отдыха, и скоро перестал обращать внимание на усталость, чтобы не сбиться со счёта.
— Эй, малой, ты чего там бормочешь?
16
Поросёнок обернулся и увидел соседскую корову, которая была запряжена в розвальни. В розвальнях лежал сосед, закутанный в тулуп. Он-то и окликнул Фреда.
— Эй, да ты с Арнольдовой мельницы кабанчик! — удивился сосед. — Тебя кто так далеко отпустил?
Фред хотел ответить, но вспомнил, что фрау Муэллю велела ни с кем по дороге не разговаривать. И промолчал. Зато за него ответила корова:
— Отпустили его. Видишь — шуба на нём ежовая? Бригитта отдала.
— Вот ведь как… — пробормотал сосед. — Тоже ведь несчастье какое у бабы… А идёшь-то куда, малой?
Фред упрямо молчал, цокая копытцами по обледенелому тракту. Но и тут корова пришла ему на помощь:
— Известно куда — в Кабанью балку. Там их стадо обитает.
— Вот ведь как… — опять пробормотал сосед. — Да, неблизкий путь. Ну, запрыгивай, хоть подвезу, сколько смогу. Да не бойся, запрыгивай! Виолетта, тпру! Тпру, комолая!
— Да скользко, хрыч старый, сейчас остановлюсь! — ответила Виолетта.
Пройдя ещё с десяток шагов, Виолетта остановилась. Остановился и Фред. С одной стороны, фрау Муэллю не велела, но с другой — он уже устал, и ему страшно хотелось отдохнуть.
— Прыгай давай, — сказала корова. — Больше предлагать не буду.
Фред подошёл к розвальням сзади, где было ниже всего, и запрыгнул, почти сразу провалившись в холодную колючую солому.
— Пошла, милая! — крикнул сосед.
— Пошла, пошла, — пробормотала корова и осторожно потянула воз. Розвальни со скрипом и шуршанием покатились, мало-помалу набирая скорость.
— А мы вот в город намылились, на ярмарку, рыбку продать, — начал сосед и с этого момента болтал уже без умолку, задавая поросёнку вопросы и тут же сам на них отвечая. Фред слушал-слушал и уснул.
17
Снилось Фреду, как Бетта в ежовой шубке тащит на спине мешок с зерном, а кругом стоят волки и ржут как лошади. И Фреду хочется выйти из парника и помочь девочке, но его держат мельник с женой и сыновьями: мол, если выйдешь, то нам всем конец!
От страха Фред проснулся. Солнце уже почти закатилось, и половина неба окрасилась в красно-малиновый цвет. Другую половину занимала огромная чёрно-серая туча. Солома в розвальнях, сосед в тулупе и мордочка Фреда были присыпаны мелкой снежной пылью.
— …а я ей такой говорю: «Целый воз лисьих хвостов, не веришь — сама сходи», а она всё своё — «Врёшь как сивый мерин»! А сивый мерин, между прочим, за всю-то жизнь всего раз соврал, будто на войне воевал и там ему хвост оторвало, а на самом деле…
— Метель будет, Базиль, — прервала Виолетта хозяина. — Надо на ночлег вставать, а то потеряемся неровен час.
В этот миг Фред понял, что потерял Родольфо.
Пока сосед спорил со своей коровой, поросёнок ощупал солому вокруг себя и принюхался, но сильный рыбный запах перебивал все прочие.
— Родольфо! Родольфо! — зашептал Фред. — Родольфо…
— Что ты там всё время бормочешь? — спросил Базиль.
— Прекрасный… — громко сказал Фред.
— Кто прекрасный?
— Закат, говорю, красный-прекрасный, метель будет, — Фред показал на небо копытцем. — Как бы не потерялся никто…
— Слышишь, хрыч старый, даже поросёнок это понимает! — поддержала корова поросёнка. — Остановиться надо, переждать.
— Вот ведь как… Так я что, против, что ли? Давай останавливайся.
— А где? Лес кругом, где встать?
— Постоялый двор должен быть!
— Проехали давно!
— Первый или второй?
— Третий!
— Ахти! Хрыч старый, болтал-болтал да всё проболтал, — начал ругать себя Базиль. — Слышь, Виолетта, повертай назад, к третьему двору, иначе замёрзнем!
Но тут налетел ветер такой силы, что Базилю набило полный рот снега. Пока он отплёвывался, Фред шарил по розвальням, пытаясь найти волчонка, и совсем уже отчаялся, как Родольфо сам залез к нему под шубку. От него пахло свежей рыбой.
— Ты где был? — шёпотом спросил Фред. — Я чуть с ума не сошёл!
— Кушал, — довольным баском ответил Родольфо Прекрасный.
— Что кушал? — удивился Фред.
— Рыбку.
— Ах ты…
— Тут недалеко живёт Марис-одинец, знахарь местный, — Родольфо, кажется, даже не понимал, что Фред на него сердится. — Он местный знахарь. Слышишь, будто кости стучат в темноте? Это у его избушки черепа волчьи стучат, они у него вместо бубенцов во дворе понавешаны.
— Эй, Базиль, — крикнул Фред вознице. — Тут рядом Марис-одинец живёт, говорят.
— Что за Марис? Виолетта, ты слышала?
— Чего? — Голос Виолетты долетал, будто издалека.
— Марис-одинец! — хором крикнули Фред и Базиль.
— Это у которого черепа во дворе?!
— Чего? — то ли не расслышал, то ли испугался Базиль.
— Он самый! — крикнул Фред. — Слышишь стук?
— Слышу. А он нас не съест?
— Не съест? — спросил Фред у Родольфо, но тот уже сладко посапывал за пазухой у поросёнка.
— Я не знаю! — крикнул Фред корове.
— Последний раз я с вами в город еду, — пригрозила Виолетта и сошла с тракта.
18
Метель тем временем разыгралась не на шутку. Острые снежинки секли кожу на пятачке и даже умудрялись пробраться сквозь густую щетину на мордочке Фреда. Всё вокруг погрузилось во тьму, Виолетту сквозь снежную стену невозможно было разглядеть. Базиль соскочил с розвальней и пошёл проверить свою корову. Остались только Фред с Родольфо.
— В такую погоду самое то вершить разбой и беззаконие, — мечтательно сказал волчонок. — Самая богатая добыча в такую погоду.
— Ты что, обманул меня? — испугался Фред.
— Нет. Слышишь, как кости стучат?
Как ни странно, сквозь завывание пурги действительно легко было различить костяной перестук.
— А почему у этого Мариса волчьи черепа во дворе висят?
— Не знаю. Мне бабушка про него рассказывала. У него, говорит, клыки с мою голову и шкура как броня, его даже медведи боятся. Говорят, будто он колдун.
— Малой, ты с кем тут болтаешь? — спросил Базиль.
— С пузиком своим, — соврал Фред.
— Вот ведь как… — вздохнул Базиль. — Застряли мы. Овраг впереди, не проехать. Придётся нам в санях метель пережидать.
— А Виолетта? — спросил Фред.
— И она с нами, не оставлять же её. Лезь, родимая, в сани, в тесноте, да не в обиде!
С этими словами Базиль уселся на своё место и похлопал рукавицей на место рядом. Виолетта, дрожа, впрыгнула в розвальни, по-кошачьи покрутилась на месте и легла.
В этот момент снег под полозьями просел, сани накренились вперёд, и, не успел Базиль прошептать «Вот ведь как», розвальни вместе со снежной лавиной понеслись вниз, в овраг.
— Аааа! — закричали все, кроме волчонка, который из-под ежовой шубки ничего не видел.
Розвальни набирали скорость. Овраг шёл под уклон, как большой снежный жёлоб, и розвальни неслись по нему, не сворачивая, и чем дальше, тем спуск был круче.
— Никогда больше в город не поеду! — рыдала Виолетта.
— Никогда, милая, никогда! — вторил ей Базиль. — Только бы не насмерть!
— Мама! — орал Фред.
И вдруг всё прекратилось: и головокружительный спуск, и овраг, и метель. Кругом стояла непроглядная темень и тишина, в которой отчетливо раздавался костяной перестук. Так близко, что казалось, у самого пятачка.
— Все живы? — спросил Базиль.
19
Живы оказались все. Корова, охая, слезла с розвальней и ходила теперь вокруг, пытаясь понять, куда они попали.
— Неужто и впрямь к Марису-одинцу угодили? — бормотала она. — Вот уж не думала, не гадала…
— Кто здесь? — раздался чей-то голос.
— Вот ведь как… — испуганно пролепетал Базиль. — Так это… мы здесь.
— Кто это — мы? Я никого не звал.
— Так и мы не своей волей, добрый человек.
— Какой я тебе человек?!
— Извини, добрый… не знаю кто… Ты хоть покажись, вот ведь как…
— Погодите, сейчас.
Послышался скрип снега, потом где-то совсем рядом скрипнула и хлопнула дверь.
— За ружьём пошёл, — решила Виолетта. — Или за топором.
— Цыц, дура! Захотел бы — сразу бы… это самое…
— Чего «сразу», хрыч старый? Откуда он знает, кто ему на голову свалился.
Снова заскрипела и хлопнула дверь. Все увидели летящую в темноте керосиновую лампу с закопчённым стеклом. Лампа покачивалась и повизгивала.
— Вас только четверо? — спросил голос.
— Трое нас вообще-то: я, корова моя и малой. Добрый… да кто ты?
Лампа, висевшая над головами заплутавших попутчиков, немного опустилась, и Виолетта невольно выдохнула:
— Святая корова!
Потому что тусклый свет лампы выхватывал из темноты огромную клыкастую кабанью башку с чёрной повязкой на глазах.
— Я слышу четырёх. Кто четвёртый?
Базиль посмотрел на корову.
— Ты что, беременная?
Виолетта молча наступила хозяину на ногу.
— Это… со мной… — сказал Фред.
— Кто с тобой? — спросила кабанья голова.
— Родольфо.
— Какой такой Родольфо? — испугался Базиль.
— Прекрасный Родольфо! — сказал волчонок, выбираясь из-под шубки.
Базиль с Виолеттой охнули в один голос, но кабанья голова даже не хрюкнула.
— Идите за мной, — велел голос.
Лампа развернулась в воздухе и поплыла обратно. Путники обречённо пошли следом, и скоро оказались у огромной деревянной воротины. Воротина со скрипом открылась, и в дверном проёме Фред увидел огромного кабана в душегрейке и стёганых штанах.
— Заходите.
20
Внутри было жарко натоплено, пахло сушёными травами, грибами, кореньями и всякой всячиной. Света здесь тоже почти не было, только керосиновая лампа и лучина в углу.
— Хозяин, что ж ты света-то жалеешь? — спросил Базиль.
— Слепой он, ему свет ни к чему, — послышался другой голос, заметно выше и приятнее, чем у кабана.
— Слепой? Вот ведь как…
— Слепой не слепой, а вижу больше вашего, — сказал кабан. — Волка под боком не разглядели!
— Так ведь откуда мы знать-то могли? — начал оправдываться Базиль. — Он же сказал, что в Кабанью балку идёт, ну вот мы…
— В Кабанью балку? — усмехнулся кабан. — Это ж совсем в другую сторону.
В это время на столе загорелись свечи, и гости увидели весьма раскормленную огромную крысу.
— Я Кристина. А он — Марис, — сказала она.
— Одинец? — в один голос воскликнули гости.
— Он самый. Слыхал, как далеко о тебе слава разлетелась? — гордо спросила крыса у кабана.
Марис отмахнулся от неё. Он помешивал деревянной палкой какое-то варево в котелке над очагом.
— Это я везде говорю, что у него волчьи черепа во дворе развешаны. И все верят.
— А что стучит? — спросил Родольфо. Кажется, он ни капельки не боялся.
— Зубы, — сказал кабан, да так, что волчонок втянул голову в плечи и прижался к Фреду.
— Выходит, всё враньё? — удивилась Виолетта. — Ну и ну. Говорили: колдун, страшный! А он вовсе даже и не видит ничего…
— Зато слышу, — сказал Марис. — На тебя можно и не смотреть, сразу понятно, что ты комолая корова, зовут тебя Виолетта, и ты первая сплетница на деревне.
— Ха! — ответила Виолетта. — Да про это любая собака знает. Ты мне скажи, чего я сама про себя не ведаю!
Марис облизнул мутовку, подошёл к корове, понюхал её и сказал:
— Больше про тебя ничего интересного сказать нельзя. Только вот разве…
— Что? — насторожился Базиль.
— Кроме того, что не успеет жаба квакнуть три раза, а тебя позовёт замуж слон.
В избе колдуна повисла зловещая тишина. Все посмотрели на стоящий у стены огромный сундук, узоры на котором напоминали жабью голову.
— Ну что, Базиль-рыболов, обманул тебя поросёнок? — спросил Марис, усевшись на дубовую колоду, служившую ему табуретом.
— Как есть обманул! Сказал — в Кабанью балку…
— Не говорил я! Вы сами всё решили! — подал голос Фред.
— А ты знал, что Базиль с Виолеттой сами себя обманывают, — Марис уставился невидящими глазами на поросёнка. — И правды им не сказал. Это тоже обман.
— А куда ж ты тогда шёл? — спросила корова.
— Не могу я сказать, — ответил Фред. — Мне кошка вообще запретила по пути разговаривать.
— Не говори. Я и без тебя знаю, — усмехнулся Марис. — В город ты шёл. Только вот понять не могу зачем. Волчонка в зверинец отдать? Хм, нет, ты ему зла не желаешь. Как же ты хотел с ним в город зайти, вас бы собаки сразу схватили да к егерю доставили… ох! Ты к егерю шёл, да?
Фред молчал. Кажется, Марис-одинец и вправду колдун.
— А ты, мелкий бандит, как с ними оказался? На невесту поехал смотреть?
— На какую ещё невесту? — удивились Базиль с Виолеттой. — На Бетту мельникову, что ли?
— А хоть бы и так! Моя невеста, хочу — и смотрю, — гордо ответил Родольфо.
— О-ох, — покачал головой Марис. — О-ох…
Что означал этот «о-ох», не понял никто, но, скорей всего, ничего хорошего.
— Давайте-ка спать, — предложила Кристина. — А утром я вас на большак выведу.
Марис только покачал головой.
21
Утром вновь началась метель. Не такая сильная, как вечером, но ехать всё равно нельзя. Базиль попробовал откидывать снег от розвальней, чтобы они не превратились в сугроб, как дом Мариса, но всё было бесполезно: наметало быстрее, чем Базиль махал лопатой. В конце концов старик плюнул и присоединился к Виолетте, Фреду и Родольфо. Они с удивлением разглядывали огромные — раза в два больше Фреда — острые зубы.
— Это рога, — твёрдо сказала корова. — Таких зубов не бывает.
— А Кристина сказала, что это зубы, — возразил Родольфо.
— Твоя Кристина говорила, будто это черепа.
— Просто ты комолая, и тебе всюду рога мерещатся.
— А ты беззубый.
— Кто беззубый? Я? — Родольфо оскалил свои маленькие клыки.
— Что, съешь меня? Сразу видно — бандит!
Зубы висели на ёлках вокруг дома Мариса. Ёлки были высокие и чёрные, а зубы изогнутые и жёлто-белые, в петлях из толстой лесы. Сталкиваясь друг с другом, они издавали глухой мелодичный стук. Фреду казалось удивительным, что такой тихий звук разносится так далеко.
Надивившись и изрядно замёрзнув, гости решили вернуться в дом. Снаружи дом Мариса был больше похож на какой-то сарай: никаких окон, только огромная, размером с кабана, дверь. Крыша, стены — всё было засыпано снегом, только вход свободен. Базиль с трудом открыл воротину, все быстро зашли внутрь, и воротина закрылась сама, как по волшебству.
22
— Нагулялись? — спросила Кристина.
— Это рога или зубы на ветках висят?
Кристина не обратила внимания на вопрос волчонка. Она крошила в котелок сушёные грибы. Пахло вкусно, но все скромно отворачивались от готовящейся еды.
— Вот ведь как, — Базиль стряхнул с себя снег на земляной пол. — Так я всю ярмарку пропущу, сам рыбу есть буду.
Виолетта что-то шепнула ему на ухо, рыбак хлопнул себя рукавицей по лбу и вновь убежал на улицу. Волчонок подошёл поближе к котелку и облизнулся. Однако Кристина совершенно не обращала внимания на волчонка. Зато постоянно оглядывалась на Фреда и тревожно подёргивала носом. Поросёнку это не нравилось, и он норовил скрыться от взглядов.
— А когда мы будем кушать? — спросил Родольфо, когда ему надоело наблюдать за этими гляделками.
— Кушать? — Кристина наконец-то посмотрела на него с табурета, на котором стояла. — Что ты собрался кушать?
— Ну, ты же суп варишь?
— Суп? — Кристина перевела взгляд на котелок. — Нет, это не суп. Это снадобье для Мариса.
— Зачем ему снадобье? — удивился Родольфо. — Он же здоровенный кабан!
Кристина оставила мутовку в котелке и наклонилась к Родольфо:
— Много лет назад шайка твоей бабушки пыталась задрать Мариса. Прямо здесь, у его дома. Но тебе, наверное, об этом ещё не рассказывали. Половина шайки схоронена как раз под ёлками, оттого они и почернели все. Но Марису тоже здорово тогда досталось, потому ему и приходится пить разные снадобья и отвары, чтобы продолжать жить. Зимой, когда некоторые корешки приходится добывать из-под снега, у него не остаётся сил ещё и готовить лекарства. Поэтому это делаю я. Хочешь покушать — в углу мешки с орехами, ешь, сколько влезет. А то, что в котелке, я и сама есть не буду — там мухоморы.
Нижняя губка у Родольфо задрожала, он быстро отвернулся от крысы, чтобы она не видела, как брызнули слёзы из глаз. Но Кристина будто сразу забыла о существовании волчонка. Она вновь нашарила цепкими глазами Фреда. Но поросёнок тоже отвернулся от неё. Он подошёл к Виолетте и тихо спросил:
— У тебя случайно нет молока?
— Молока?! — возмутилась Виолетта. — С чего это ты решил, что у меня должно быть молоко?!
— Э… Ну, ты же корова.
— А ты кабан, но я же тебя не прошу у тебя окорок.
Фред растерялся. Кажется, Виолетта сильно обиделась, а Фред не мог понять на что.
— Извини, — сказал поросёнок и отошёл в сторону. Корова шумно фыркнула и тоже отвернулась.
И в это время в избу зашёл Базиль.
23
На себе рыбак тащил бревно. То есть это сначала так казалось, но, приглядевшись, можно было понять, что это огромная рыба.
— Вот ведь как! — сказал он. — У меня там рыбы полный воз, а я ни одной вчера не предложил, хрыч старый! Во! Налим! Куда положить?
— У него что, хвост обгрызен, что ли? — спросила Виолетта.
— Где?! — Базиль снял рыбину с плеча и посмотрел внимательно. — Вот ведь… Ну народ, на ночь воз оставить нельзя, обязательно чего-нибудь стырят!
Волчонок спрятался за колоду, на которой вечером сидел Марис, но заметил это, кажется, только Фред.
— Куда рыбу-то положить, хозяйка? — спросил Базиль у Кристины.
Кристина всплеснула лапами:
— Сами, сами как-то обходитесь! У меня тут кипит, нельзя, чтобы убежало!
— Малой! — крикнул Базиль. — Помоги как-то! Вот ведь…
Фред не знал, что делать, но всё равно бросился на помощь.
— Стол бы какой-то, — попросил рыбак.
Стол в избе был, но весь заваленный чашками, плошками, ступками, черепками, пучками трав и какими-то хрустящими мешочками. Фред кое-как всё это сдвинул в сторону, и Базиль со стоном опустил налима на столешницу.
Какое-то время все задумчиво смотрели на замороженную рыбу, а потом корова сказала:
— Базиль, ты бы его хотя бы порубил сначала. Как такую тушу готовить-то?
Базиль вновь почесал затылок, схватил налима и выскочил наружу. В этот же миг Кристина сказала:
— Малой! Как там тебя… Фред?
— Да, — отозвался поросёнок.
— Помоги-ка мне.
Котелок, в котором готовилось снадобье, был размером чуть больше самой Кристины. Конечно, ей нужна была помощь, чтобы снять такую тяжесть с очага. Фред подошёл, подцепил дужку котелка копытцем и аккуратно снял с огня.
— Вот сюда давай, на подставочку, — захлопотала Кристина. — Осторожно, не вдыхай!
Фред задержал дыхание и поставил котелок на низенькую сосновую чурку, стоящую рядом. Кажется, на ней лущили орехи, потому что вокруг валялась скорлупа, а рядом на полке стояла маленькая чугунная гирька.
— А как ты снимаешь котелок одна? — спросил Фред, выпрямившись.
Кристина смотрела на него в упор.
— Никак, — ответила она, не сводя с Фреда блестящих чёрных глазок. — Я просто огонь заливаю.
— Почему ты так на меня смотришь? — Фред решил не отводить взгляда.
— Не на тебя. На твою шубу.
— А что с моей шубой?
— Откуда она у тебя?
— Хозяйка отдала, чтобы я в лесу не замёрз.
— И как? Не замёрз?
— Нет, очень тёплая шуба.
Вдруг Фред понял, что Кристина мелко-мелко трясётся, а глаза у неё блестят от стоящих в них слёз.
— Почему ты плачешь? — спросил Фред.
— Нет, ничего. Не обращай внимания. А почему ты её носишь колючками внутрь?
— А как надо? — удивился Фред. — Как пуговицы-то застёгивать?
Кристина внимательно рассмотрела шубу и вдруг сердито запыхтела.
— Ты чего? — Фред даже отшатнулся и едва не уронил котелок. — Что я сделал-то?
— Ничего ты не сделал, — сердитым и даже злым голосом сказала Кристина. — Это мельник.
24
Много лет назад Кристина со своей семьёй жила неподалёку от мельницы. И как раз в это время у мельника родился сын. Мельник очень сына любил, носился с ним как с писаной торбой, всё разрешал и радовался каждому его самостоятельному шагу. Но потом решил, что сын стал слишком балованным — перечит, делает всё по-своему и вместо мельницы засматривается на столярную мастерскую. Тут-то он и вспомнил, что детей нужно держать в ежовых рукавицах. Но работать на мельнице и носить рукавицы не очень-то удобно, вот и решил мельник сшить сыну ежовую шубу. Но где ж такого большого ежа найти? Отправился мельник к ближайшему ежиному семейству.
— Продайте мне ваши шубы, — сказал мельник семье Кристины. — А я вас за это целый год кормить буду и разрешу в парнике жить.
Родители Кристины согласились и отдали мельнику шубы — свои, своих детей и родителей. Бригитта, жена мельника, перекроила ежиные шубы и сшила шубу на сына. А мельник, как и обещал, кормил ежей целый год, и жили они у него припеваючи. Но через год отбился от рук младший сын мельника, шуба ему досталась. А семью ежей мельник выставил со двора, потому что кормёжку и жильё отрабатывать надо.
Сначала, конечно, ежам предложили летом жуков на огороде поедать, но вместо жуков приползли ядовитые волосатые гусеницы, и половина ежей отравилась. Мельник сказал, что никакой от ежей пользы нет и пускай катятся. И покатились ежи куда глаза глядят, встретили раненого кабана, которому вороны уже глаза выклевали, потому что думали, будто он мёртвый. Отогнали ежи ворон палками, помогли кабану на ноги встать, кости волчьи под ёлки зарыть да так и остались с Марисом жить.
25
— Так это ваши шубы? — Фред решительно снял обновку и отдал Кристине. — Может, получится обратно перешить?
Кристина сначала сидела на табурете в обнимку с шубой, потом вскочила и крикнула:
— Эй! Хватит спать, весна скоро! Быстро встаём, работы много! Михась, Гжегож, Моника! Хватит бока отлёживать, ну!
Тотчас из вороха тряпок, сваленных в дальнем углу, выползли сонные ежи.
— Кристина, если ты нас опять раньше времени подняла… — начал один из них…
Но Кристина с неожиданной ловкостью и силой метнула в него шубу. Ёж от неожиданности упал и замахал лапками с криком «спасите, тону!», но мгновение спустя затих, шумно задышал, а потом ликующе завопил:
— Шуба! Ёлки-моталки, это же моя шуба! Ой, Моника, и твоя тоже! Кристина, откуда ты их взяла?
Кристина посмотрела на Фреда, но тот помотал головой.
— Метелью принесло, — сказала она. — Доставайте котелки, сковородки и всё такое. У нас рыба на обед.
26
Когда Марис вернулся домой, все лежали животами вверх и сыто отдувались. И это они не съели даже четверть налима.
Кабан снял с плеча суму, поставил рядом со входом и стряхнул с себя снег.
— Кажется, сегодня разговеемся, — сказал Марис и уселся на свою колоду.
Кристина, икая от сытости, поставила перед кабаном сковороду с рыбой. Марис вывалил содержимое сковороды прямо в пасть, почавкал, затем вылил туда же содержимое котелка и довольно хрюкнул.
— Красота, — сказал он. — Надо гостей почаще приглашать.
Немного помолчав, он сказал:
— Метель закончилась. Завтра можно будет на тракт выходить.
— И всё? — спросила Виолетта.
— А чего ты ещё хотела?
— Ишь какой! Ты колдун — ты и угадывай, чего я хотела! Так и знала, что обман всё.
— Ясное дело — обман, — кивнул Марис. — Ну, подумай сама: откуда мне знать, когда квакнет жаба? Сейчас зима, они все спят. И слоны у нас не живут. Колдунов не бывает, сказки это всё.
В это время в дверь постучали.
— Кто там? — спросили ежи хором.
— Долгожданные гости! — последовал ответ.
— То не было никого всю зиму, то каждый день повадились, — проворчала Кристина. — Базиль, отопри им, ты ближе всех.
Базиль услужливо подскочил к воротине и толкнул её.
27
В избе сразу стало тесно, потому что внутрь зашёл огромный лось.
— О, да у вас тут праздник! — красивым голосом воскликнул лось. — А мы тут к вам по-соседски зашли… хм… а зачем мы зашли, Дороти?
— Квашеной капусты попросить, — ответил ему старушечий голос. — Невозможно с тобой, память, как у белки.
— Вам сколько? — вздохнула Кристина.
— Да много ли старухе надо? Ведро, может, — два.
— Михась, Гжегож, нагребите бабуле бочонок капусты!
— И брюквы, — добавил лось.
— Ты совсем ошалел? — воскликнула бабуля Дороти. — Февраль на дворе, какая брюква?!
— Я не поняла, а кто говорит всё время? — спросила Виолетта, которая устала уже вертеть головой. — Смотрю, смотрю, а никого не вижу.
— Это моя бабуля, Дороти, — ответил лось. — А я Артур, местный слон. А кто вы, милая барышня? Вы замужем? Выходите за меня!
— Ой… — взволновалась Виолетта. — Ой, мамочки… Базиль, это что такое?
— Вот ведь как… — протянул Базиль. — Ну, сама же слышала — слон это. Бабуля, вы бы хоть показались, а то тут ваш внучок к моей корове сватается.
— Ахти мне, — ответила бабуля. — Эй, Артур, опусти башку-то, а то от твоих рогов квартирантов-то и не видно.
Артур осторожно, по-собачьи, вытянул передние ноги и опустил голову. Меж рогами у него была натянута не то шаль, не то гобелен с карманцем в центре. Из карманца выглядывала маленькая жаба.
— Здравствуйте, — представилась она. — Доротея. А это внучок мой, Артурчик. Марис сказал, кому-то проводники нужны, вот мы заранее и решили подойти. Вы не беспокойтесь, Артурчик всем предлагает за него замуж выйти. Кристине вот раз сто уже предложение делал…
— А почему слон-то? — спросила Виолетта.
— Да с детства в голову себе втемяшил — хочу быть слоном, и хоть кол ему на голове теши! — объяснила бабуля Дороти.
Виолетта посмотрела на Мариса:
— Твои штучки, да?
Кабан расхохотался. Вслед за ним засмеялся еж, Родольфо тоже, и Базиль, и даже лось Артур немного улыбнулся. И только Фред, который стоял рядом с Виолеттой, видел, что ей совсем не смешно.
— А чего вы смеётесь? — спросил он.
Все замолчали, посмотрели на Фреда — и начали хохотать ещё громче. А Виолетта от этого становилась всё более расстроенной. Фред сказал, чтобы они перестали, но вместо этого все захохотали ещё сильнее.
И тогда он прижался к Виолетте боком. Корова посмотрела на него сверху вниз и лизнула шершавым языком в пятачок.
28
— Нет, — сказала Виолетта, когда все отсмеялись.
— Что — нет? — спросил Базиль.
— Не пойду я за вас замуж, Артур.
— Почему? — длинная морда лося вытянулась ещё больше.
— Потому что не хочу. Мне и так прекрасно.
— А чего же ты надулась как мышь на крупу? — усмехнулся Марис.
Виолетта очень тихо подошла к кабану и спокойно сказала:
— Потому что ты обманщик.
— Почему это он обманщик? — рассердилась Кристина.
— Потому что сразу решил, что позовёт этого слона с его бабулей.
— И чего в этом плохого?
— А того! Он наверняка понял, что я чудо хотела увидеть, а не жениха. А вместо чуда подсунул это вот… недоразумение. Да ещё и посмеялся. Базиль, собирайся, в город пора.
— Вот ведь как… — Базиль вскочил с места и надел тулуп. — Извините, господа хорошие, что так вот всё вышло. Спасибо за приют, пойдём мы…
Фред подошёл к Родольфо Прекрасному, лежащему у очага, и легонько подтолкнул: мол, вставай. Волчонок растерянно посмотрел по сторонам.
— Стойте, — вдруг сказал Марис. — Никуда вы сейчас не выйдете, увязнете только. А утром Артур поможет воз вытащить, и идти легче будет за ним.
— Сама управлюсь, не впервой, — буркнула Виолетта.
— Малых бы пожалела! — упрекнула её Кристина.
— Вот ты и пожалей. Завтра с утра и отведи их в город, а я здесь и минуты не останусь. Базиль!
И в этот миг подала голос бабуля Дороти.
— Может, вы тогда у нас ночь проведёте? Я вас вроде ничем не обидела.
29
Фред подумал, что обиженная Виолетта откажется, но корова неожиданно легко согласилась, особенно когда оказалось, что Дороти и Артур живут ближе к тракту. Наскоро попрощавшись с Марисом и ежиным семейством, путешественники вышли в вечерние сумерки. Снега насыпало изрядно, но Артур без особого труда вытянул розвальни из-под завала и потянул за собой. По дороге никто не проронил ни слова, и только Родольфо один раз шёпотом спросил у Фреда:
— А мы ещё кушать будем?
Фред обещал узнать, и волчонок успокоился.
Сначала они шли вместе со всеми, но снег после метели был глубокий и рыхлый, а ножки у Фреда с Родольфо оказались коротенькими, поэтому Базиль посадил обоих в розвальни. Быстро темнело, звёзды в небе сияли нахально и злорадно, Фреду было грустно, что всё так получилось.
Но грустил он недолго, потому что они приехали.
30
Дом бабули оказался просторнее даже, чем дом Мариса. Но он не был построен. Дюжины с две деревьев были огорожены стеной из кошмы, а ветви над жилищем густо опутаны паутиной. Внутри было тепло, будто летом — зеленела трава, цвели первоцветы, звенела мошкара. Пахло летом.
— Вот ведь как! — восхищённо выдохнул Базиль, когда все они оказались внутри. — Царские хоромы у тебя, хозяйка!
— Спасибо на добром слове, гость дорогой, — ответила бабуля Дороти. — Помоги-ка мне из седла выбраться.
Пока Базиль помогал, Виолетта, Фред и Родольфо огляделись. В доме бабули было светло: не то от светлячков, не то от грибов, не то от гнилушек. Свет лился, кажется, отовсюду. Виолетта, завидев клевер, растущий рядом со стеной, посмотрела на Артура и спросила:
— Можно?
— Угощайтесь, барышня! Извините, что я сразу не предложил, — смутился лось.
Виолетта осторожно, будто боясь спугнуть, понюхала траву, отщипнула былинку и нежно стала её жевать.
— Вкусно? — спросил Артур.
— Язык проглотить можно, — выдохнула Виолетта.
Артур улыбнулся так, будто сам этот клевер посадил.
— Бабуля, наш клевер вкусный!
— Кушайте на здоровье, — ответила бабуля. — Устраивайтесь, кому где удобнее будет. Полосатенький, тебя как звать?
— Фред, — ответил поросёнок.
— Пойдём-ка со мной.
Бабуля оказалась крохотной и едва заметной в траве, и Фред шёл за ней на весьма почтительном расстоянии, боясь нечаянно наступить. Но, несмотря на возраст, скакала жаба весьма резво. Вскоре она запрыгнула на какую-то корягу и посмотрела на Фреда:
— Нельзя вам в город. Бетта в опасности.
31
— Я знаю, — ответил Фред.
— Не знаешь. Меня Марис не потому позвал, чтобы вас из леса вывести. Глупость он сделал, а как исправить — не знает.
В прошлое новолуние волки отправили кабану весть у сороки на хвосте. Просили у него отворотного зелья. А взамен обещали никогда больше не беспокоить ни его, ни Дороти с Артуром.
И Марис наварил им зелья, мол, хоть обпейтесь им. А потом слух прошёл, будто собираются волки просватать дочь мельника, чтобы с ними жила, и сама волчихой стала, и родила волчат, которые в человека перекидываться станут. Для того и нужно им зелье, чтобы забыла девочка людей и вообще всех, кроме волчьей шайки.
Сначала Марис себя успокаивал: мол, не его это дело, и теперь можно жить спокойно, да, как назло, гости на его голову свалились. Понял Марис, что маленький поросёнок хочет его ошибку исправить, усовестился и пошёл к бабуле совета просить, потому что она его всем премудростям учила. Вот и решила бабуля сама с Фредом потолковать.
— Значит, мы опоздали? — расстроился Фред.
— Нет, не опоздали. Зелье в силу войдёт только в полную луну, до тех пор будут Бетту всячески холить и лелеять, чтобы думала она, будто волки хорошие и добрые. А в полнолуние опоят её зельем, накормят сырым мясом, и превратится она в волчиху.
— Значит, у нас есть время до города дойти и егеря позвать!
— Егерь не разговаривает ни с кем, кроме людей. И в город никого, кроме людей и домашней скотины, не пускают.
— Но кошка…
— Какая кошка?
— Фрау Муэллю, — нехотя ответил Фред. — Она сказала, что егерь меня послушает…
И он рассказал обо всём.
— Милый-милый Фред, — покачала головой бабуля. — К егерю бы ты попал с яблоком во рту, с гречневой кашей в пузе и под хрустящей корочкой.
— Обман?
— Обман, — вздохнула бабуля.
Фред подумал, зачем кошке обманывать, а потом вспомнил, что она говорила про шубинки из Родольфо и что никто теперь не будет грабить деревню.
И неожиданно для себя разозлился.
— Родольфо! — крикнул он.
— Я ванят!
Голос Родольфо звучал совсем рядом, и рот у волчонка был чем-то забит.
Фред решительно пошёл на голос и сразу увидел Прекрасного в обнимку с берестяным коробом. Изо рта у него торчали морковные парёнки.
— Тебе кто разрешил?
— Да тут целая гора… ум, вкуснота! Что это такое?
— Морковка это. На меду сваренная, — ответила за Фреда бабуля Дороти. — Угощайся, Фред, она вкусная.
— Некогда нам, — резко ответил поросёнок. — Родольфо, мы не едем в город, идём прямо к тебе домой. Покажешь дорогу?
— Ты чего это задумал, малой?! — возмутился Базиль, до этой поры разглядывавший хоромы. — Мне в город надо, я с тобой никуда не…
— И не надо. Я иду к волкам. Отдам им Родольфо, заберу Бетту и приведу её домой.
— Мы домой идём? — обрадовался Родольфо. — А когда?
— Прямо сейчас.
— Стой, балбес!
— А можно мне этих вкусненьких с собой?..
— Виолетта, скотина комолая, держи их!
— Артурчик, не дай им…
Но Фред с Родольфо поднырнули под кошму и оказались в тёмном лесу.
32
— А ты хоть знаешь, куда бежать? — спросил Фред.
— Я волк! — гордо ответил Родольфо Прекрасный. — Я домой с закрытыми глазами дойду! Не отставай!
Позади их на все голоса звали вернуться Виолетта, Артур и Базиль, но преследовать беглецов в темноте они не решались. Фред и сам едва различал скачущего галопом Родольфо.
— А далеко?
— Вот этого не знаю. Знаю только, в какую сторону.
«Час от часу не легче», — подумал Фред.
Какое-то время они скакали по сугробам, но очень быстро устали. То ли снег был слишком глубокий, то ли они за день утомились, но очень скоро Родольфо с Фредом уныло плелись через снег.
— Что-то я устал, — сказал волчонок и упал.
— Я тоже, — ответил поросёнок. — Но надо идти.
— Давай отдохнём!
— Если будем отдыхать, то заснём. А утром нас Артур легко догонит. Ты видел, какие у него ноги?
— Понесёшь меня?
— Да как я тебя понесу, если я дороги не знаю?
Родольфо тяжело вздохнул и продолжил путь.
Голосов за спиной уже не было слышно, но, скорей всего, не потому, что они так далеко ушли от дома бабули, а просто Виолетте, Базилю и Артуру надоело их звать. Беглецы продолжали идти.
Шуршал, осыпаясь под ногами, снег, скрипели и трещали стволы деревьев. Но холода не чувствовалось, даже наоборот — и волчонок, и поросёнок шли с открытыми от жары ртами.
— Приду домой и сразу лягу спать, — бормотал под нос Родольфо. — Буду спать до весны, как медведь. Или лучше до лета.
Фреду тоже хотелось спать. Он не отказался бы сейчас прикорнуть на травке в доме у бабули Дороти. Или в избе Мариса. Даже в старом парнике мельника на соломенной подстилке, кажется, можно было бы прекрасно отдохнуть. Не говоря уже о…
Фред размечтался о ворохе сухих дубовых листьев в Кабаньей балке, но запнулся и плюхнулся в снег. И тут же рядом упал Родольфо.
— Ты чего упал? — спросил волчонок.
— А ты чего?
— Нога за ногу уже заплетается.
Какое-то время они лежали бок о бок, не в силах встать. Воздух со свистом вылетал из горла, в глазах было красно, в ушах звенело.
— Родольфо, надо вставать.
— Давай ещё немного полежим!
— В логове своём отлежишься.
Желая подать пример, Фред поворочался и начал вставать. В ушах снова зазвенело.
Или не в ушах? Ножки поросёнка всё время цеплялись за какую-то верёвку. Стоило дёрнуть ногой, и издалека начинал доноситься звон.
— Кто-то попался, — зевнул волчонок.
— Кому попался?
— Нам, конечно. Это мама придумала вокруг Волчьего урочища натянуть верёвку, чтобы заранее знать, что рядом кто-то ходит. Запнётся путник о верёвку, зазвонит колокольчик, волки сразу его хвать!
От волнения Фред снова дёрнул за верёвку. Колокольчики вдалеке опять зазвенели. В темноте вдруг зажглись пять звёзд, и щетинка на спине Фреда вдруг встала дыбом.
— Родольфо, кажется, это мы попались, — сказал он волчонку.
— Почему?
— Я вижу, как к нам бегут волки.
— Где?! — волчонок тут же вскочил и посмотрел туда же, куда и Фред. — Эй! Ууууу! Мы здесь! Сюда! Ууууу!
Выл Родольфо, конечно, не совсем ещё по-волчьи, но и этого Фреду хватило, чтобы отчаянно перетрусить и сто раз пожалеть о том, что он сбежал от бабули.
Не успел он пожалеть в сто первый раз, как три огромных волка с жёлтыми, светящимися в темноте глазами выскочили из-за деревьев и окружили беглецов.
— Свинья! — обрадовался один.
И Фред сразу узнал его голос. Это был один из ночных гостей мельника.
33
— Лапы прочь, это я его добыл! — оскалился Родольфо.
Волки удивлённо переглянулись.
— Прекрасный, ты где шатался? — спросил второй волк. Его Фред тоже узнал. — Мы тебя уже вторую ночь рыщем по всему лесу, мать с ног сбилась, а он тут с какой-то свиньёй…
— Не вашего ума дело, где я шатался. До дома далеко?
— Отлупить бы тебя… — сказал самый старый одноглазый волк. — А ну, признавайся, щенок, где был?
— Облезешь, перхоть старая, — дерзко ответил Родольфо. — Лучше скорее нас в логово отнесите. Да со свиньёй аккуратнее, это подарок!
— Какой подарок? Кому подарок? — спросили волки.
— Невесте моей, собаки вы серые! Я этого порося от самой мельницы гоню!
Волки переглянулись.
— Ты что, правда свинью преследовал? Два дня? — первый волк посмотрел на товарищей. — Гаспар? Мельхиор?
Одноглазый принюхался к Фреду.
— Чёрт его знает. Пахнет вроде так же… Гаспар, нюхни.
Второй волк принюхался.
— Ну да, вроде… Их, свиней, разве разберёшь.
— Домой, быстро! — повторил волчонок.
— Ладно, не кипятись, Прекрасный, сейчас. Гаспар, ты свинью тащишь.
— Я?! Валтасар, да ты чего, мне нельзя, я ж матёрый волчара…
— Попеременно с Мельхиором потащите…
Одноглазый Мельхиор оскалился:
— Ещё чего! Я с Марисом бился, когда ты ещё…
Огромный Валтасар вздыбил шерсть на загривке и сказал:
— Потащите попеременно, я сказал! Не бойтесь, никому не скажу.
Перед тем, как его схватили за шкирку, Фред испуганно посмотрел на Родольфо. Волчонок едва заметно подмигнул ему в темноте. А потом жаркая смрадная пасть сомкнулась за головой поросёнка, и мир вокруг него закрутился, закачался, засвистел и слился в сплошную чёрно-серую полосу. Дышать стало сначала трудно, потом и вовсе невозможно, и вскоре Фред лишился чувств.
34
Очнулся Фред оттого, что кто-то нежно гладил его по голове и приговаривал:
— Хрюня… Хрюня…
— Бетта! — Фред широко распахнул глаза и увидел немного чумазое личико Бетты.
— Хрюня! — крикнула Бетта и облапила поросёнка с такой силой, что он чуть снова не впал в забытье.
Он стал на ноги и огляделся. Видимо, это была какая-то нора, потому что стены и потолок были сплошь увиты переплетёнными древесными корнями. Дневной свет лился сверху из небольших отверстий. Фред тщательно осмотрел Бетту. Шубка немного замаралась, но целая, на грязных щёчках тонкие дорожки от слёз.
— Тебе больно?
— Нет! — Бетта улыбнулась.
— Ручки-ножки?
— Тута! — девочка показала, что ручки-ножки у неё на месте.
— А что ты кушаешь?
— Вот! — И девочка показала деревянную миску с орехами, залитыми мёдом. Кажется, волки хорошо подготовились к приёму невесты.
Фред обошёл нору. Здесь могло бы быть вполне уютно, даже свисающие с потолка корни не портили вида. Но поросёнка не покидало чувство ужаса: он мелко дрожал, щетинка на спине продолжала стоять дыбом и пятачок отчаянно хотел уткнуться в землю. На полу и кое-где на стенах лежали и висели звериные шкуры, так много, что от их запаха нельзя было учуять волков.
— Надо отсюда выбираться, — пробормотал Фред.
— Куда это ты собрался отсюда выбираться, свинья? — послышался чей-то нежный и ласковый голос.
35
Это была она, белая волчиха, атаманша шайки. Глаза её горели, как уголья в очаге, ярко-оранжевым пламенем. Она только что неслышно вошла в нору, Фред даже дуновения ветерка не почувствовал.
— Тётя Белла! — обрадовалась Бетта. — Мой Хрюня пришёл! Хрюня, поцелуй тётю!
Фред нерешительно сделал шаг. Волчиха всё так же нежно и ласково сказала:
— Только попробуй, свинья. Только попробуй. Я тебе прямо здесь кишки выпущу.
Поросёнок замер. Волчиха улеглась в центре норы и лизнула Бетту в нос. Девочка рассмеялась.
— Лапонька моя, почеши тёте Изабелле спинку, — попросила волчиха Бетту. — Да-да, вот так! Так что ты там задумал, свинья?
— Он Хрюня! — сказала Бетта, зарываясь пальчиками в белый мех волчицы. — Свинья — плохое слово! Хрюня хороший!
— Конечно, лапонька, конечно, — волчиха снова лизнула Бетту и посмотрела на Фреда. — Хрюня нам сейчас расскажет, что он задумал.
Фреду было страшно даже смотреть на волчиху, не то что разговаривать, но отступать ему всё равно было некуда.
— Я задумал забрать Бетту и увести её домой.
Волчиха склонила голову набок.
— Что ты сказал?
Фред повторил. Волчиха снова подняла голову и потрясла ей.
— Я не поняла. Ты сказал, что хочешь забрать девочку и увести её домой?
— Да.
Волчиха распахнула огромную алую пасть и рассмеялась. Она смеялась так громко и заразительно, что Бетта тоже начала смеяться. И даже Фреду вдруг на мгновение перестало быть страшно, и он тоже засмеялся.
Но сразу увидел, что волчиха смеётся только пастью, а глаза её продолжают пылать злым оранжевым огнём.
— А теперь, милый Хрюня, расскажи, почему ты думаешь, что у тебя должно получиться.
— Потому что я меняю её на Родольфо Прекрасного.
— Меняешь?
— Вы потеряли волчонка на мельнице. Я привёл его обратно, и за это вы должны отдать мне Бетту.
Волчиха лениво поднялась с лежанки, едва не уронив Бетту.
— Ты его привёл? Все говорят, что это он гнал тебя.
— Он это сказал, чтобы меня не сожрали те трое.
— То есть он их надул?
— Перехитрил.
— И ты думаешь, что этого достаточно?
— За Бетту же было достаточно несколько возов шкурок. Наверняка Родольфо стоит не меньше.
Волчиха сделала шаг вперёд, и её пасть оказалась почти перед пятачком Фреда.
— Давай-ка прогуляемся, свинья, — сказала она. — Выйдешь на улицу сразу, как услышишь сигнал. Бетте скажешь подождать. Всё понял?
— Да.
Не говоря больше ни слова, волчиха вышла вон. Почти сразу с улицы донёсся пронзительный волчий вой, от которого у Фреда заныли все косточки в теле, а хвостик поджался.
— Бетта, посиди немного, ладно? — сказал он. — Мне надо тёте помочь.
— Ты придёшь?
— Конечно, — ответил Фред и отправился вслед за волчихой.
И чувствовал себя при этом жутким вруном.
36
День снаружи хоть и был пасмурным, но после полумрака норы казался ярким-преярким. Едва глаза Фреда привыкли к дневному свету, как он увидел волков. Их было так много, что даже не верилось, что столько может быть. Не так, наверное, много, как кабанов в родном стаде Фреда, но выстоять перед таким количеством разбойников, наверное, не дано никому.
Волки смотрели на Фреда голодными жадными глазами, но ничего не говорили. Они собрались на вытоптанной снежной поляне, в центре которой росла огромная чёрная ель. Поросёнок хотел разглядеть в её ветвях охотника, но не смог.
К волкам, которые расположились полумесяцем по краю поляны, вышли волчиха с Родольфо Прекрасным. Волчонок украдкой посмотрел на Фреда, но разговаривать не стал. Они уселись перед елью, и волки приветственно взвыли. Когда вой прекратился, волчиха встала и сказала:
— Я, Изабелла Неотразимая, волей матери и великих предков атаманша над Хозяевами Лесов, Долин, Холмов, Оврагов, Лугов и прочая, и прочая, объявляю своего единственного сына Родольфо Прекрасного предателем и изгоем нашего рода.
Родольфо, до этого момента самодовольно глядевший на волков, удивлённо посмотрел на свою мать. Остальные тоже не ожидали такой речи.
— Родольфо не только позволил вонючей свинье взять себя в плен, но и сам привёл его в стаю для обмена на законную нашу добычу. При этом он обманул матёрых — Балтазара, Мельхиора и Гаспара. Учитывая всё это, повелеваю изгнать Родольфо из стаи и отказываю ему в праве называться моим сыном. В наследницы себе назначаю Бетту, её же буду звать дочерью своей. Предателя запрещаю убивать или калечить, а также запрещаю говорить с ним, делиться добычей и кровом, и будь он проклят во веки веков! Балтазара, Мельхиора и Гаспара приговариваю к казни: в полнолуние пусть изопьют они отворотного зелья и из матёрых превратятся в сущеглупых щенков!
Все взвыли, но Изабелла Неотразимая махнула хвостом, и все тотчас смолкли.
— А ты, свинья, останешься с дочерью моей вплоть до её инициации. И когда станет она волчихой, то сама вспорет тебе брюхо, и разорвёт глотку, и набьёт шкуру твою еловыми иголками, и будет из тебя знатное чучело на потеху волчатам!
Сказав это, волчиха щёлкнула зубами перед Родольфо, и он с визгом убежал в лес под хохот и улюлюканье волков. Балтазара, Мельхиора и Гаспара повели куда-то за ель, а Фред застыл посреди поляны. С неба сыпался мелкий снежок. Он падал почти отвесно и покрывал Фреда белым лёгким покрывалом. Поросёнок смотрел туда, куда убежал Родольфо, и впервые за сегодняшний день не испытывал страха.
Ему было стыдно за всё, что он только что видел.
37
Рядом заскрипел снег — это Бетта не выдержала и пошла искать Фреда.
— Мы будем гулять, Хрюня?
— Да, Бетта, надо погулять — ответил Фред. — Смотри, какая ёлка большая.
— Очень большая!
Ёлку охраняли два волка. Они прохаживались туда-сюда, время от времени вычёсывались или валялись в снегу, но при этом то и дело задирали морды вверх или косились на Фреда. Подойти к стволу ближе поросёнок не рискнул, и они стали гулять вокруг дерева.
На снегу возле ёлки валялись вылущенные шишки и их чешуйки. Где-то вверху скандалили белки, клесты, дятлы и ещё какие-то мелкие пичуги.
Чтобы получше разглядеть, что там у них творится, Фреду пришлось лечь на снег. Ёлка сразу стала видна полностью, хотя и боком. Бетта подумала, что это такая игра, и тоже упала рядом с Фредом.
— Смотри, Хрюня, шишка летит.
— Где?
— Вот, — и девочка показала на небо.
То, что летело по небу, на шишку не походило. Скорее, это была огромная колбаса, к которой верёвками была привязана лодка. В лодке сидел Базиль. В руках у него были вёсла.
Базиль тоже увидел Фреда и тут же прижал палец к губам — мол, тсс, не выдавай. Но Фред от удивления и так позабыл половину слов. Он тут же вскочил и шепнул Бетте:
— Играем в молчок! Кто слово скажет — тому щелчок!
Бетта сразу закрыла рот рукавичкой, а Фред снова повалился набок и посмотрел вверх.
Лодка с колбасой тихо плыла над лесом, и никто её не замечал, кроме обитателей деревьев. Вот лодка почти поравнялась с верхушкой священной ели, Базиль убрал в сторону весло и начал спускать верёвку. Фред сразу смекнул, что ему делать. Надо будет обвязать Бетту и себя, чтобы Базиль мог поднять их вверх, и тогда они спокойно уплывут прочь.
Верёвка опускалась всё ниже, и ниже, и ниже, а волки даже не понимали, что сейчас у них из-под носа сбегут такие важные пленники.
И вдруг чей-то осипший голос сказал:
— Базиль? Ты за мной? Ты как сюда забрался?
Фред похолодел. Базиль, кажется, тоже не ожидал такого поворота.
— Подгребай ближе, Базиль, я уже окоченел здесь сидеть.
Волки внизу забеспокоились. Они тоже не могли поднять головы и разглядеть, что происходит над ними, но слышали всё прекрасно. Базиль пытался знаками утихомирить не видимого за еловыми ветвями охотника, но тот не унимался.
— Греби сюда, хрыч старый, не то стрелять буду!
— Ахти, поди, и впрямь стрельнёт! — услышал Фред голос бабули.
Волки завыли. Тотчас вокруг ели снова стало серым-серо. Разбойники пытались прыгнуть и вцепиться зубами в верёвку, но она была слишком высоко.
— Базиль, подгребай, не могу уже держаться! Подгребай!
Старик плюнул, взял весло и подогнал лодку вплотную к дереву. Только теперь Фред увидел фигуру охотника. Он уже закинул на борт ружьё и залезал сам.
— Предательство! Обман! Засада! — вопила внизу Изабелла Неотразимая, в бессильной ярости кусая волков за бока. — Будьте вы прокляты!
— Ходу! Ходу отсюда, Базиль! — послышался сверху крик охотника, и Фред увидел, как лодка разворачивается и уплывает прочь, унося надежду на спасение.
38
— Это всё жаба! — металась по поляне Изабелла. — Подлая болотная тварь! Раздавлю!
Волки скулили и прятали глаза. За их спинами тихо хныкала от страха Бетта. Волчиха, услышав всхлипы девочки, тут же подбежала к ней:
— Кто мою деточку обидел? Это свинья тебя укусила?
— Нет, — сквозь слёзы ответила Бетта. — Ты страшная.
— Кто? Я? — волчиха припала на передние лапы и склонила голову набок. — Деточка, я хорошая! Смотри, какая у меня шёрстка белая!
— Ты ругалась!
— Прости, миленькая, это злые люди меня рассердили. Ты же не злая?
— Нет.
— Иди ко мне, милая, дай я тебе слёзки утру.
Изабелла выпрямилась и облизала Бетте лицо. Девочка обняла и погладила волчиху. Фред стоял поодаль и удивлялся, как быстро волчиха успокоила Бетту.
Подняв голову, Изабелла сказала:
— Собираемся и уходим, прямо сейчас. С собой ничего не брать, отправляемся в дальний схрон. Охотник сюда наверняка егеря с загонщиками приведёт, трус несчастный. Ничего, нам бы только до полнолуния дожить, а потом мы им всем покажем! Трувор, Синеус, вы теперь матёрые, понесёте зелье.
Два волка, охранявших ель, подобрались и шмыгнули куда-то. Остальные выстроились цепочкой. Волчиха прилегла и сказала:
— Миленькая, лезь мне на спинку, поедем кататься.
Бетта с восторгом вскарабкалась Изабелле на спину.
— А ты, свинья, пойдёшь в хвосте. Маман, проследишь?
Волчиха с густым тёмным мехом и седыми бакенбардами кивнула и подошла к Фреду.
— Стой на месте, свинья. Я скажу, когда идти.
39
Меж узловатых корней священной ели был тайный лаз, достаточно широкий для волка, а вот охотник бы там застрял. Видимо, его и охраняли Синеус и Трувор.
Лаз петлял под землёй довольно долго, и, когда Фред вновь оказался под открытым небом, он увидел замёрзшую реку. Цепь волков уже протоптала в снегу тропку, и Фред мог легко идти за ними, не боясь застрять. Волки шли под высоким берегом, чтобы их не было видно издалека. Первой шла Изабелла Неотразимая с Беттой на спине, хотя Фред не мог её разглядеть на таком расстоянии, он видел только плывущее по белому тёмное пятнышко.
— Шевелись, свинья, — сказала сзади «маман». — Не задерживай.
Фред побежал вперёд и чуть не уткнулся в хвост предпоследнему волку. Это был одноглазый Мельхиор.
— Надо было тебя ещё тогда сожрать, когда мы меха мельнику притараканили, — злобно прорычал он.
— Задним-то умом вы все сильные, — ответила за поросёнка «маман». — Иди давай, пока второй глаз не вывалился.
— Что да, то да, — легко согласился Мельхиор. — Кабы знал, какая у нас с тобой дочурка народится, Изольда Милейшая, нипочём бы на тебе не женился.
— Ничего, скоро забудешь, что женат был.
— Может, отпустишь нас? — спросил Мельхиор. — Мы далёко уйдём, вашему промыслу не помешаем.
— Хочешь, чтобы я за тебя зелье выпила? — усмехнулась Изольда.
— Да ладно тебе, ты же, как-никак, тоже атаманшей была, право голоса имеешь.
— Я слишком хорошо свою дочь воспитала, чтобы так думать. Изабелла о стае печётся, а не об отдельных болванах вроде тебя. Или меня, старой грымзы. Так что дуй вперёд и помалкивай, да будь благодарен, что жив остался.
— Как же, как же, в ножки кланяюсь, — огрызнулся Мельхиор, но ни слова больше не сказал.
Берег постепенно становился пологим. Стая вышла к молоденькому сосняку, верхушки сосен едва скрывали их спины, а Бетта, казалось, одна идёт меж деревьями. Но вскоре земля вздыбилась, и они оказались перед высоченной скалой, которая, кажется, была в несколько раз выше священной ели. В скале была узкая щель, в которую волки ныряли один за другим.
Фред думал, что сейчас, когда почти вся стая скрылась в скале, Мельхиор с Гаспаром и Валтасаром, чего доброго, нападут на Изольду и убегут, но бывшие матёрые покорно пошли вслед за остальными.
— Иди, свинья, мы почти на месте, — сказала Изольда.
Фред вздохнул и пошёл.
Наверху тоже был лес, но не такой густой и высокий. Голые осинки торчали из-под сугробов, ёлки и сосны согнулись под тяжестью снега, и вообще всё казалось пустым и убогим. Волчьи логова оказались скрыты под плотными и слежавшимися сугробами. Копали все по очереди, даже Фреду пришлось рыть. Ему помогала Бетта — поросёнок рыхлил снег, а девочка выгребала его наружу. Когда все наконец добрались до своих выстывших жилищ, то немедля зарылись в холодные шкуры и заснули, прижимаясь друг к другу. Бетта спала в обнимку с Изабеллой. И только Фред мёрз один. В оленью шкуру он кутаться не стал.
40
Опять потянулись утомительные дни, похожие один на другой. Днём Фред гулял и играл с Беттой и волчатами, следя за тем, чтобы они не подходили к краю скалы. Они гуляли почти без присмотра взрослых волков, потому что днём разбойники и разбойницы отсыпались перед ночными грабежами и беззаконием. Они уходили после заката, а возвращались уже утром, увешанные чужим добром, и почти у всех морды были в крови.
Луна на небе постепенно росла и ночью висела точнёхонько над скалой, только потянись — и достанешь. Волки всё чаще поглядывали на Фреда, шептались промеж себя и презрительно смеялись. Но Фред не обижался.
Зато обижались волчата. За те дни, что Фред с ними возился — придумывал игры и забавы, разнимал драчунов и рассказывал страшные истории про Мариса-одинца, — маленькие бандиты успели привязаться к поросёнку. И едва родители начинали говорить о скором пиршестве, волчата подымали жуткий рёв. Это волкам не понравилось, и они нажаловались атаманше. Изабелла как-то утром разбудила Фреда довольно сильным укусом:
— Свинья, ты что себе позволяешь?!
Фред взвизгнул и вскочил на ноги:
— Ты чего, собака серая, белены объелась?!
От неожиданности Изабелла даже отступила на шаг. В глазах поросёнка не было ни испуга, ни уважения. Но Изабелла подумала, что пленник ещё не проснулся, и потому отвесила ему удар когтистой лапой:
— Думай, с кем разговариваешь!
Поросёнок от удара отлетел к дальней стенке, но тут же вскочил на ноги:
— А ты меня съешь.
Такой наглости Изабелла не ожидала.
— Я тебе сейчас ногу откушу, — сказала она.
— Тебе левую заднюю или правую переднюю? — спросил поросёнок.
Волчиха оскалила зубы.
— Думаешь, ты такой весь добренький и за тебя заступятся?
— Не думаю. Вы тут ни за кого не заступаетесь.
— Запрещаю тебе играть с волчатами!
— А если буду играть?
— А если будешь, я их всех скину со скалы. Новых нарожаем.
— А тебя тогда со скалы не скинут?
Изабелла рявкнула и действительно уже собиралась съесть Фреда, но в это время проснулась Бетта.
— Тётя? — спросила девочка.
— Что, моя малышка? — голос волчихи тут же стал сладким и липким, как патока.
— Ты рычишь?
— Нет, миленькая, тебе кажется.
Бетта обняла волчиху и сказала:
— Ты такая хорошая, тётя. Поехали к маме с папой?
— Деточка, они ещё в городе. Вот вернутся с ярмарки — и мы сразу к ним, чуть-чуть осталось.
— Скоро?
— Очень скоро, маленькая. Пойдёшь с Хрюней гулять? А то тётя устала.
— Ложись, я тебе песенку спою.
Изабелла покорно легла рядом с Беттой, и та затянула колыбельную, которую ей пел Фред:
— Спи, мой хрюндик-пятачок, подарю тебе волчок…
Волчиха сделала вид, будто заснула.
Неизвестно, что ответила атаманша разбойникам на жалобы, но волчата продолжили играть с Беттой и Фредом. А луна между тем становилась всё круглее и круглее.
41
Волчиха думала, что поросёнок отчаялся из-за скорого съедения и оттого стал дерзким. Но Фред на самом деле уже не боялся волков. Он готовил побег.
С того самого момента, как стая перебралась жить на вершину скалы, Фред рыл подземный ход. Ход был совсем неглубокий, но довольно длинный. Конечно, поросёнок очень уставал, потому что днём ему приходилось возиться с малышами, а ночью рыть мёрзлую землю, но Фред опять воображал себе путь от амбара до мельницы и обратно. И продолжал рыть.
Тем временем морозы становились всё злее, а солнце поднималось над горизонтом всё раньше, и времени на подкоп оставалось всё меньше. Иногда Фреду казалось, что про его ночные закопушки знает вся стая, и скоро все над ним жестоко посмеются. Но каждое утро он получал поцелуй в пятачок от Бетты, приободрялся и вечером снова начинал рыть. И незадолго до полнолуния действительно докопал до цели. Тщательно замаскировав выход, поросёнок вернулся в логово и заснул крепким и сладким сном. Именно в этот день его и укусила Изабелла.
Но именно в этот день Фред уже точно знал, что всё закончится хорошо. Он чувствовал себя таким же сильным, как Марис, таким же упрямым, как Виолетта, таким же добрым, как Базиль, и таким же наглым, как Родольфо Прекрасный.
Фред и представить не мог, как близко были его друзья и что они сделали, чтобы его спасти.
42
В тот же момент, когда поросёнок с волчонком окончательно исчезли во мраке ночи, Артур потребовал, чтобы Дороти отправила на поиски малышей воздушного змея.
Воздушным змеем назывался огромный пузырь, сшитый из змеиных выползков. Наполненный горячим воздухом, змей поднимал небольшую лодку, в которой можно было плыть по воздуху, как по реке. Бабуля это сама придумала.
Из всей компании руки были только у Базиля, поэтому на поиски отправился он, а за компанию с ним — бабуля Дороти.
Удивительно, но они почти сразу нашли место, где скрывалась волчья шайка. И даже увидели Фреда и Бетту. И наверняка бы спасли, не заметь их охотник, сидевший на священной ели. Пришлось снимать его с дерева и убираться восвояси. В доме бабули охотник отогрелся, отъелся и собирался уже застрелить Артура, но Базиль отобрал у него ружьё.
— Ты, Орест, совсем от мороза ума лишился! — сказал старик. — Мы тут мельникову дочку выручить пытаемся, а ты всё об одном…
— А я, думаешь, просто так на ёлке сидел, от нечего делать? Я самый первый её выручать отправился.
— Чего врать-то? — вмешалась Виолетта. — Ты за шкурами к волкам поехал.
— А хоть бы и за шкурами. Одно другому не мешает.
— Тьфу, — Виолетта плюнула под ноги охотнику и ушла щипать клевер, хотя есть ей совершенно не хотелось.
— Базиль, уйми свою скотину, — потребовал охотник Орест. — И ружьё отдай.
В это время в дом бабули вкатился запыхавшийся и зарёванный Родольфо.
— О, малой! — удивилась бабуля. — Ты же вроде домой убежал.
Волчонок заревел.
— Выгнали его, — злорадно сказал охотник. — За то, что со свиньёй якшался. Ну, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Заберу его с собой, в зверинец продам.
— А ну-ка, ручонки свои шаловливые убрал! — опять влезла корова. — Он с нами.
— С кем это — с вами? — возмутился охотник.
— С нами, — сказал Базиль.
— С нами, — сказала бабуля Дороти.
— С нами, — сказал Артур.
— С ними я, понял? — всхлипнув, сказал Родольфо.
Орест оглядел всех недобрым глазом и сказал:
— Вот пойду сейчас в город и егерю на вас заявлю.
— Мы тебя даже до большака довезём, — пообещал Базиль. — Только пусть егерь с собой побольше народу берёт, а то волков много.
Охотник сразу погрустнел.
— Нет, егерь за волками не пойдёт. Они наверняка уже утекли.
— Куда утекли?
— Кто б знал. Подозрительные они очень: если чувствуют, что облава может быть, — уходят сразу, даже вещички не забирают.
— Вот ведь… — расстроился Базиль. — У них же Бетта, Фред…
— Забудь уже про Бетту. В полнолуние опоят её, и станет она волчихой и свинтуса вашего выпотрошит, я сам слышал.
— Бабуля, можно, я его лягну? — спросил Артур. — Он мне не нравится.
— Мне тоже, — сказала Дороти. — Но лягать его не разрешаю. Выведем его на большак — и пускай катится.
— Погодите вы, — отмахнулся Базиль. — Малой, может, ты знаешь, куда твои ушли?
— Знаю, — сказал Родольфо.
43
В город отправились только Базиль, Орест и Артур. Базиль хотел идти только с охотником, но Артур сказал, что домчит их ещё до захода солнца, и Базилю пришлось согласиться.
Дорогой сначала молчали, а потом охотник сказал:
— Половина шкур моя.
— Каких шкур?
— Волчьих, вестимо! Зря я, что ли, несколько дней мёрз?
— Тебе мельник обещал воз мехов!
— То мои с мельником дела. А о волчьих шкурах я с тобой уговариваюсь. Ну как, по рукам?
Базиль ничего не ответил. Ему было противно.
В город они приехали засветло. Сначала Артура не хотели пропускать через ворота, но Базиль сказал, что это местный слон, и стража расступилась.
В ратушу, конечно, Артуру вход был запрещён, и охотник с Базилем отправились на приём вдвоём, но ни в этот день, ни в следующий, ни даже через неделю егеря не было. Он гонялся за волками.
За это время Базиль распродал всю рыбу с воза и за деньги показывал городским детишкам Артура. За дополнительную плату местный слон даже катал на спине всех желающих.
На исходе десятого дня егерь вернулся с пустыми руками. Базиль с Орестом пришли к нему утром следующего дня. Егерь выслушал обоих, узнал, сколько волков, сколько лет девочке, взял гусиное перо, окунул в чернильницу, записал что-то в толстую книгу и сказал:
— По закону за невесту можно заплатить выкуп. Пяти возов мехов вполне достаточно. Только мельнику придётся налог заплатить.
— То есть как? — Базиль снял шапку и начал мять её в руках. — Девочка же маленькая… А они ж бандиты отъявленные, мало ли что им в голову взбредёт.
— Ничего не знаю, — ответил егерь. — Вот если бы они её съели — тогда да, сразу бы роту загонщиков отправил, а так — не могу, всё по закону.
— Что ж вы! Как же это! — Базиль чуть не плакал. — Вот так запросто…
— А твой какой интерес? — спросил вдруг охотник. — Сам жениться хотел?
— Да лучше бы ты там, на ёлке, остался! — сказал в сердцах Базиль. — За тобой бы, наверное, и две роты отправили бы.
— Потому что он на государственной службе, — объяснил егерь.
Базиль не стал слушать. Он вернулся к Артуру и велел гнать обратно. Артур понял, что дело плохо, и помчал во весь опор, чуть городские ворота не сломал, и ещё до обеда они вернулись в лес.
44
Пока Базиль с Артуром были в городе, Виолетта с бабулей тоже времени зря не теряли. Они пошли к Марису-одинцу за помощью.
Кристина с родичами, все в колючих шубах, встретили корову неласково.
— Иди, иди восвояси, не рады тебе здесь, — грубо сказала ежиха.
— Нужны вы мне сто лет, — фыркнула корова. — Где кабан ваш?
— Не нужны — вот и до свидания.
— Кристина, душенька, где Марис? — спросила жаба, когда ей надоело слушать препирательства.
— В лесу, коренья ищет.
— Опять для отворота? — ехидно спросила Виолетта.
— Для коров комолых, чтобы у них ещё и язык отвалился!
— Посмотрите на неё! Давно ли сама без колючек ходила, от крысы не отличить! А кто тебе те колючки вернул?
— Кто? Не ты ли?
— Нет, не я. Фред вернул. И он сейчас у волков.
Кристина охнула и забегала кругами.
— Что делать? Делать-то что теперь?! Как же вы его отпустили, болезного?..
— Если бы он спрашивал кого. Так где кабан-то?
— Жениться ушёл, в Кабанью Балку.
— А когда вернётся?
— Кто бы знал. Он же никогда не говорит.
— Ахти…
— Погодите, — Кристина прислушалась. — Сейчас.
Она засунула лапы в рот и свистнула так, что даже в ушах зазвенело. Не прошло минуты, как прилетела стая синиц.
— Девки, сделайте доброе дело, слетайте в Кабанью Балку, попросите Мариса вернуться поскорее. Скажите, что Фред волкам попался.
— Семки будут? — спросила самая большая синица.
— Мешок, — пообещала ежиха.
Синицы улетели, а когда вернулись, сказали, что Марис жениться будет долго, потому что невест много, не знает, которую выбрать. Обещал зайти к бабуле на обратном пути.
Он и зашёл, дней через десять.
— Чего хотели? — спросил он. И тут же сам ответил: — А, хотели, чтобы я кабаньи семейства собрал на войну с волками? Нет, не буду.
— Почему?
— Потому что поросёнок ваш не растёт, так всю жизнь маленьким и останется. Потому его мать и отдала мельнику, что от него пользы стаду никакой. У его братьев уже клыки вот такущие, а сёстры на следующий год взамуж пойдут, сами поросят нарожают. А то, что он к волкам в пасть полез, — так сам и виноват, мало того что маленький, так ещё и глупый.
С этими словами ушёл Марис-одинец к себе домой. А как только он скрылся в подлеске, вернулись из города Базиль с Артуром.
45
— Что делать-то будем? — спросила Виолетта. — Волки нас на хлястики порвут.
— Вот ведь как… — вздохнул Базиль. — Куда ни кинь — всюду клин. Никому Фред не нужен. И Бетта тоже. Окромя нас.
— Ну, должны же волки хоть чего-то бояться, — возмутилась корова. — Малой, чего твои родаки боятся?
— Волки ничего не боятся, — ответил Родольфо Прекрасный. — Это нас все боятся.
— А медведи? Медведи же сильнее волков, — начала спорить Виолетта.
— Медведи спят сейчас, — сказал Артур. — Да и что ты медведю скажешь? «Спаси нашего поросёнка»? Он сначала посмеётся над тобой, а потом заломает. Или сначала заломает, а потом посмеётся. Медведю всё равно. Может, лучше в деревню сходим? Всем миром поднимемся да отлупим бандитов.
— Нет, — поморщился Базиль. — Деревенские точно никуда не пойдут. К тому же неизвестно, кто кого отлупит. Эх, приспичило же этому поросёнку за дочкой мельниковой отправиться! Мало ему было на мельнице спину гнуть. Правду говорят: свинья везде грязи найдёт.
И в этот момент волчонок закричал, а в конце даже завыл от восторга:
— ААААА! Я знаю! Знаю! Знаюуууууу!
— Что ты знаешь? — испугались все.
Родольфо победно оглядел друзей и сказал:
— Я знаю, чего все волки боятся! Грязи!
Бабуля Дороти прыгнула к волчонку и потрогала его нос.
— Вроде здоров, а говорит, как больной.
— Да я вам точно говорю! Все волки чистюли, грязи не выносят. И вони тоже. А уж если грязь вонючая, то волк даже чувств лишиться может. Ну? Молодец я?
46
Кто бы знал, как тяжело добыть вонючей грязи!
Артур с Базилем объездили все постоялые дворы, и везде выгребные ямы были вычищены накануне золотарями. Делать нечего, пришлось ехать в город. Но теперь Артура внутрь не пускали. Сказали, что приехал настоящий слон, с рукой вместо носа, и лучше идите отсюда подобру-поздорову, пока егеря не позвали. Целый день кружили Базиль с Артуром вокруг городских стен, да так и не придумали, как пробраться внутрь. И вдруг им навстречу попался золотарь.
— Стой! Стой, добрый человек! — замахал руками Базиль.
Золотарь сказал лошади «тпру».
— Добрый человек, полная ли у тебя бочка?
— До краёв, — ответил золотарь. — Расплескать боюсь.
— Добрый человек, уступи! Любые деньги плачу!
Золотарь, конечно, удивился, но сказал:
— Да кому она нужна, эта вонючая грязь, бери задаром. Только вот выгребать будешь сам, я уже устал.
— Добрый человек, некогда мне. Уступи грязь вместе с бочкой и возом, а я тебе свой воз отдам.
— Вот ещё! Эта бочка — кормилица моя, от неё я хлеб имею, семья моя, лошадь моя, и даже ратуша от моей бочки кормится.
— Всё забирай, — сказал Базиль. — Воз, деньги за рыбу, деньги за слона, деньги за катание на слоне.
Золотарь прикинул — и согласился. Выпряг из воза свою лошадёнку, а на её место Базиль запряг Артура.
— Бочку я потом верну, — пообещал Базиль.
— Оставь себе, — замахал руками золотарь. — Кажется, я скобяную лавку завтра куплю.
— Спасибо, добрый человек, выручил!
Базиль обнял золотаря, расцеловал в обе щеки и велел Артуру гнать что есть сил. Но поаккуратнее, чтобы не расплескать драгоценную вонючую грязь.
47
Едва солнце поднялось над волчьей скалой, к расщелине, через которую волки поднимались наверх, подъехал воз. Несмотря на то что он всю дорогу ехал верхом на корове, Родольфо Прекрасного жутко мутило. Он не мог даже смотреть на бочку, лежащую в санях, и дышал тоже через раз.
— Поближе, поближе, Артурчик, — сказал Базиль, — прямо напротив входа!
Лось послушно подогнал воз вплотную к скале.
Виолетта с бабулей Дороти стояли чуть поодаль.
— Ну, сейчас всё только от Фреда зависит, — сказала бабуля. — Успеет убежать — наше счастье, нет — тут нам и конец.
48
Изабелла Неотразимая выскочила из норы и принялась жадно глотать снег у входа. Во сне всех волков мучает жажда, поэтому, проснувшись, они первым делом пьют или едят снег.
И только после этого она громко спросила:
— Что это за вонь?
Одноглазый Мельхиор, сидевший на краю скалы и смотревший вниз, ответил:
— Это свинью нашу пришли выручать.
— Что?
— Законопатили нас, вот что. Смотри сама.
Изабелла бесстрашно подошла к обрыву и глянула вниз. Там маленький человечек черпал ведром из бочки какую-то коричневую дрянь и выливал прямо в расщелину.
— Да я их!..
— Что ты их? Говорил я тебе — нельзя выбирать укрытие с одним входом! Но нет, ты же у нас самая умная.
— Ах, папаша, какое счастье, что вы сегодня изопьёте зелья и больше я ваших нравоучений не услышу.
— Вся в мать свою, грымза…
Изабелла оскалилась, и Мельхиор убежал, поджав хвост.
— Эй, вы там! — крикнула Изабелла вниз. — Бегите отсюда, пока не поздно. Вечером всё застынет, а ночью будет метель, и всю вашу грязь заметёт. Тогда мы спустимся и всех вас зарежем!
— Шиш тебе! — крикнул снизу Базиль и вылил на себя ведро вонючей грязи.
Изабелле стало дурно, и она отошла от края. Но она не боялась, что их заперли. Голова у людей думает иначе, чем у волков. Этой ночью Бетта станет одной из стаи и придумает, как выбраться. И тогда волки за всё посчитаются с людьми и другими предателями.
От ужасного запаха, поднимавшегося снизу, проснулись другие волки. Они спрашивали, что случилось, смотрели вниз, многим становилось дурно, и от этого они жрали снег больше обычного. Однако приближение полной луны не давало разбойникам унывать. Скоро, скоро они напьются свежей крови и отведают поросячьего мяса.
— Эй, а где свинья? — спохватилась Изабелла.
— Вот он, с волчатами забавляется, — сказала ей Изольда.
Фред и вправду весело играл с малышами в чехарду. Никто из них, кажется, не чувствовал лютой вонидлы.
— Зря мы его раньше не разорвали, ой зря, — вздохнула старая волчиха.
— Маман, не порите горячку! Вы мелкой свиньи боитесь?
— Я не свиньи боюсь, а того, что свинья нас не боится.
— Ничего, луна взойдёт — испугается.
Изольда не ответила. Она теперь ни в чём не была уверена, даже в том, что взойдёт луна.
49
Закат выдался кроваво-красным, к сильному ветру. Вдруг резко похолодало, и вонючая грязь превратилась в вонючий лёд.
— Ахти… — сказала бабуля Дороти, — кажется, пора убираться. Не захотел Фред без девочки убегать, решил смерть принять…
— Может, и правда уже пойдём? — спросила Виолетта. — Базиль!
— Артур, увози их! — сказал Базиль. — Я без Фреда никуда.
— Да опомнись ты, хрыч старый, ты ж его две недели назад ещё знать не знал!
— А сейчас знаю! И если маленький поросёнок себя не пожалел, чтобы девчонку спасти, то мне-то вообще…
— Замолчи, болван! Ты и так все деньги на вонючую грязь потратил, ты всё сделал! Идём домой!
— А я тоже останусь, — сказал волчонок и спрыгнул со спины Виолетты в снег.
— А тебе чего надо?
— Поросёнка мне надо. И невесту мою.
— Да вы тут с ума все посходили, что ли?
— Виолетта, знаете, за эти две недели я вас узнал получше, и вот что я вам скажу: я не хочу на вас жениться, — сказал лось. — Только дружить. Вы хорошая, но мне вы не пара.
— Святая корова… — пробормотала Виолетта. — Это они, наверное, надышались этой гадостью…
— Смотрите! — крикнул Базиль и показал пальцем в небо.
Там, наливаясь жёлто-оранжевым цветом, поднималась луна.
Все замерли.
50
— Луна встаёт! — крикнул кто-то из волков.
— Луна! — радостно завыла Изабелла. — Синеус, Трувор, тащите зелье! Маман, тащите свинью!
— Я сам приду, — спокойно ответил Фред.
— Маман, тащите пленных! Все сюда! Луна! Луна!
Волки завыли, запрыгали, захохотали, но всё равно на душе у них было как-то тревожно. Как будто они что-то забыли и никак не могут вспомнить, что именно.
Разбойники уселись широким кольцом вокруг атаманши, Бетты и Фреда.
— Валтасар, Гаспар и Мельхиор! — громко сказала Изабелла. — Пейте!
Она откупорила бурдюк с зельем. Бывшие матёрые послушно вышли в центр круга и раскрыли пасти. Атаманша щедро налила в них зелья. Волки проглотили.
— Ненавижу тебя, доча, — сказал Мельхиор.
— Прощайте, папаша. Бетта, встань передо мной и открой рот.
Бетта испуганно посмотрела вокруг.
— Тётя, я боюсь.
— Не бойся, Бетта, пей, — сказал Фред. — Я рядом.
Бетта посмотрела на поросёнка. Он улыбался. Девочка тоже улыбнулась и позволила волчихе себя напоить.
Волки одобрительно завыли. Луна медленно поднялась в зенит и замерла.
— А сейчас, — торжествующим голосом сказала белая волчиха, — я, Изавбелла… эээ… как там… Неотра… Незабываемая… волей… сейчас, сейчас, я помню… волей… неволей… великой матери предков ата… ата… атата… а… ууу… ээээ…
Морда волчихи стала беспомощной и растерянной. Она смотрела вокруг и ничего не понимала. И остальные волки тоже закрутили головами, растерянные и испуганные.
— Тише-тише-тише, маленькие, — негромко сказал Фред. — Идите сюда. Идите со мной. Ничего не бойтесь, никто вас не обидит.
51
Накануне Фред прорыл ход в нору Синеуса и Тревора и вылил зелье у входа в каждую волчью нору, туда, где волки после сна утоляли жажду. Бурдюк же он наполнил талой водой, стекавшей с сосулек.
Этим утром все волки наелись отворотного снега, и, когда луна вошла в полную силу, разбойники позабыли, кто они, откуда и чем занимались раньше.
52
— Все за мной! — повторил Фред. — Друг за другом, не толкаться, все успеем.
Волки гуськом послушно шли за поросёнком. Бетта шла рядом.
Они спустились по расщелине в самый низ, туда, где вонючая грязь превратилась в вонючий лёд. Волки — и взрослые, и волчата — брезгливо морщили носы и даже плакали, но всё равно шли за Фредом.
Виолетта, Артур, Базиль и Дороти, увидев волков, ахнули, но, поняв, что разбойники слушаются Фреда, успокоились.
— Слушаем меня! — сказал Фред. — Сейчас вы зароетесь в снег и будете греть друг друга. А завтра утром пойдёте вдоль берега реки, далеко-далеко отсюда. Все всё поняли?
Волки неуверенно закивали и стали зарываться в снег: по двое, по трое, иногда даже впятером, пока не превратились в снежные холмики.
Друзья смотрели на Фреда и Бетту, не веря глазам.
— Мы что — победили? — спросила Виолетта.
— Похоже, что да, — ответил Фред.
— Вот ведь как… — растерянно сказал Базиль. — Кажется, я себя зря вонючей грязью облил.
Все засмеялись. К поросёнку подбежал Родольфо Прекрасный и ткнулся носом ему в пятачок.
— Мы помогли? — спросил он.
— Очень помогли, — честно ответил Фред.
53
Вот и вся история. Ну, кроме разве что того, что Бетту домой увезли только Базиль и Виолетта, а Фред остался жить у Дороти и Артура.
Родольфо, оставшись самым старшим в своей стае, увёл её далеко-далеко, и больше волки никогда не разбойничали. Излишним, наверное, будет сказать, что, когда Бетта выросла, Родольфо вернулся к ней и предложил выйти за него замуж, но согласилась ли Бетта — мы не знаем.
Зато Виолетта замуж точно не вышла, хотя к ней приходил свататься настоящий слон, тот самый, из города. Она только посмеялась над ним и велела убираться обратно к Марису. Зато корова подружилась с Кристиной и часто помогала ежам по хозяйству.
А вот Артур женился-таки на Монике, сестре Кристины. И они счастливы.
Бабуля Дороти выучила Фреда всем своим премудростям, в том числе как управлять воздушным змеем, и они решили полететь к морю.
Ну, и последнее. Когда друзья вернулись в дом бабули после страшного и не самого приятно пахнущего приключения, в дом кто-то постучал.
— Кто там? — спросил Артур и выглянул на улицу.
А потом втянул голову обратно и изумлённо посмотрел на друзей.
— Кто там? — спросили все.
— Весна, — ответил Артур.