Опубликовано в журнале Урал, номер 6, 2021
Виктор Бобров — окончил Уральский федеральный университет (Институт физкультуры, спорта и молодежной политики). Публиковался в журнале «Урал» и местной периодике.
В январе 2019 года я посетил сразу все три закавказские республики — Грузию (в третий раз), Армению (впервые) и Азербайджан (тоже впервые). Съездил очень интересно и неплохо. Разгоревшаяся в сентябре 2020 года полномасштабная война в Нагорном Карабахе заставила меня вспомнить ту поездку, в которой я побывал на обеих сторонах фронта, установившегося между Арменией и Азербайджаном ещё три десятилетия назад…
Побывать во все трёх республиках я надумал ещё перед началом поездки. Днём 2 января я приехал в Москву на поезде из Екатеринбурга и прошёл во Внукове регистрацию на рейс Москва–Гюмри, авиакомпания «Победа». Большинство пассажиров рейса составляли армяне, но русских тоже было довольно много.
В Армению можно летать по внутренним паспортам, но я решил ехать по заграничному, чтобы в нём было побольше штампов. Сам вылет сильно задержался. Нас долго держали в шаттлах, везущих пассажиров к самолётам. В Москве шёл сильный снегопад, и на аэродроме шла массовая уборка снега. Публика в шаттле была разнообразная. Как я понял, из не армян мало кто собирался оставаться в Гюмри, большинство сразу хотели ехать в Ереван, а часть (как и я) — в Тбилиси. Много было в шаттле компаний из 2–4 пенсионерок или предпенсионерок, ездивших в Армению в каком-нибудь там 1985 году и решивших посмотреть на места своей молодости. Были и компании девчонок помоложе и посимпатичнее, одну такую компанию из трёх девушек я приметил в своём шаттле.
Наконец нас всё-таки привезли к самолёту. Посадка прошла быстро, ведь на рейсах «Победы» запускают сразу в два входа. Мне досталось место у окна по правому борту, рядом оказались два армянина возрастом чуть постарше меня, лет эдак тридцати трех — тридцати пяти.
С армянами я, естественно, познакомился. Их звали Геворк и Андраник. Оба работают в Москве, а домой полетели на январские каникулы. Геворк дал свой номер телефона, велев звонить, когда я буду в Ереване и если вдруг не успею съездить в Эчмиадзин.
И вот наконец посадка в аэропорту Ширак. Аэропорт маленький, да удаленький. Пассажиропоток в 2018 году — более 165 тысяч человек. И при этом Ширак не отобрал клиентуру у ереванского Звартноца, где в 2018 году было почти 2,7 миллиона пассажиров (а в 2016 году — лишь 2,1 миллиона).
Толпа прилетевших прошла на паспортный контроль. Я быстро прошёл его и обогатил свой загранпаспорт армянским штампом. На выходе из зоны контроля уже толклись десятки местных таксистов.
— Ереван, Тбилиси! — зазывали они выходящих пассажиров.
В роли такси выступали самые разные машины — и подержанные «Мерседесы», и советско-российская тольяттинская «классика», и даже старая зелёная «Нива» — кстати, отличное средство передвижения в горах Армении.
Я постоял на улице, вежливо отшивая таксистов. Один из них (молодой парень) стал «лечить» меня, что сегодня поезд Ереван–Тбилиси не ходит, хотя я знал, что поезд идёт по чётным числам, то есть 2-го числа он должен быть.
В аэропорту Ширак работал лишь один обменник, к которому выстроилась длинная очередь. Я поменял чуть больше тысячи наших рублей. Курс — примерно 7,5 драмов за 1 рубль.
Почти все таксисты разобрали клиентов и разъехались. Осталось несколько молодых пар, три обозначенные ранее девушки и я. Таксисты сразу стали подымать ценник, понимая, что деваться-то людям особо некуда. Один из водителей «рулился» с русскими парнем и девушкой относительно поездки до Тбилиси. Даже не помню, какой там выходил ценник, но спор шёл довольно долгий. В конце концов они вроде как договорились, но ехать не спешили.
— А тебе куда надо? — спросил тот же таксист.
— До вокзала.
— Садись, за три тысячи драмов подвезу.
— Аха, — улыбнулся я, — давай за две тыщи.
— Нет, это слишком мало. Дешевле всё равно не уедешь.
— Да мне по барабану, пешком дойду, — отмахнулся я. — Пива бутылку возьму и потихоньку дойду, карта города у меня есть. Уважаемый! — обратился я к стоявшему здесь же полицейскому. — По пути до города тут магазин какой-нибудь будет, чтобы пива взять?
— Да, вот сейчас прямо пойдёте, метров через 300–400 будет магазин, как раз по пути в город, — показал полицейский.
— Вам пива надо? — спросил меня крепкий высокий армянин, сидевший в чёрном «Мерседесе». — Вам открыть? Я — хозяин магазина. Мы уже закрылись, но я открою, если что-то будете брать.
— Ого, ну и отлично, — улыбнулся я, глядя на затихшего таксиста.
Хозяин магазина прошёл со мной в здание аэропорта (конечно, никаких досмотров на входе там не было), продал мне бутылку пива «Гюмри» (она вышла дороговато, около 2 тысяч драмов, то бишь около 200 рублей за 0,5 литра). Пока рассчитывались, в аэропорт вошёл тот же таксист.
— Ну что, поедешь? — спросил он у меня.
— За две тыщи — поеду, — кивнул я.
— Поехали, — помахал рукой водитель.
Я открыл бутылку, сел в машину, где уже расположились те же парень и девушка. Они оказались с Питера, держали путь тоже в Тбилиси, но на поезде ехать им не хотелось.
Водитель (оказалось, что его зовут Арман) по пути заехал домой за документами для заграничной поездки, после чего быстро подвёз меня до вокзала. Я расплатился, мы пожелали друг другу счастливого пути, и я вышел.
Если кто не в курсе, железные дороги Армении с 2008 года принадлежат РЖД. Впрочем, многое в Армении принадлежит российским компаниям. Вследствие этого на вокзале в Гюмри всюду двуязычие, все надписи сделаны на русском и армянском языках. Вокзал большой, но поражает своей пустынностью — поездов-то практически нет, что пассажирских мало, что грузовых.
А в кассе меня ждал малоприятный сюрприз. С поездом-то всё нормально, я успел на станцию задолго до его прибытия. Стоимость самого дешёвого билета (верхняя плацкартная полка) составляла 9380 драмов (около 1250 рублей), но у меня с собой оставалось лишь около трёх тысяч драмов (после покупки пивка и оплаты такси). У меня были карточки Сбербанка и ВТБ, но на вокзале расплатиться картами было невозможно.
Тут же оказалось, что три симпатичные девчонки тоже здесь, они как раз выходили из здания вокзала.
— Ой, какие люди… Вы тоже до Тбилиси? — спросил я девушек.
— Да, а вы тоже?
— Аха, только вот ещё надо билет купить, а то что-то не очень получается… А вы куда пошли? — спросил я.
— Поесть. Вы не хотите? — поинтересовались девчонки.
— Хотеть-то хочу, да вот сначала с билетом разберусь. Вы, кстати, в каком вагоне едете?
— В третьем.
— Аха, если что, рядом поедем… А вы откуда? — спросил я самое главное.
— С Нижнего Новгорода.
— О, клёво! — искренне отреагировал я. — Я у вас был летом. Я с Екатеринбурга.
Я с Екатеринбурга, и мне нужен билет. Как по взмаху волшебной палочки, возле входа в вокзал образовался банкомат ВТБ. Только вот налички в нём не было.
Так, что же делать? Деньги вроде бы есть, а билет я взять не могу. Разумеется, работающих обменников рядом не было. Улицы-то в Гюмри толком не освещаются, какие уж тут обменники.
Но спасение пришло оттуда же, откуда только что ушли нижегородские красавицы, — из зала ожидания. Я зашёл туда, там стояли мужчина и женщина с двумя детьми. Они сами заговорили со мной. Оказалось, что это москвичи Андрей и Лера, едут в Грузию — сначала в Тбилиси, а потом в горы. Их сыну было лет пять, а дочке — около годика, но это не смущало пару, они сказали, что уже не первый раз путешествуют с детьми.
Я поделился с Андреем и Лерой своей проблемой насчёт денег и спросил, не разменяют ли они мне рубли на тысяч десять драмов. Оказалось, что разменяют! Махнулись прямо по аэропортовскому курсу. Я тут же купил билет в третий вагон, получил свою сдачу, заодно спросил у кассирши, как будет «Грузия» по-армянски. Оказалось, что «Врастан» — «Верхняя земля». А «Армения» по-грузински — это «Сомхети», то есть «Южная страна».
На радостях и за знакомство мы выпили с Андреем и Лерой припасённого ими «Егермейстера». Пили в лучших традициях гоп-интеллигенции — из младенческой соски, предназначенной для годовалой дочки моих спасителей, так как стаканчиков не оказалось. Тут уже и нижегородские девчонки вернулись, подошла и ещё одна компания «руссо туристо». В общей сложности нас было уже больше десятка человек.
Около 11 вечера подошёл поезд красно-синего цвета. Мне сразу стало так жалко армян… Снаружи состав выглядел ещё более-менее, а внутри была просто машина времени: вжух — и ты в России году эдак в 1998-м. Старые полки, старые туалеты, старое всё. Унитаз в туалете, пардон, не смывает — что выпадет само, то выпадет. Туалетной бумаги нет совсем. Старые, потрёпанные одеяла и подушки. Убожество, в общем. Сгодится съездить компанией взрослых видавших виды путешественников, но особо нежным любительницам турецкого «всё включено» и шоп-туров в Милан придётся здесь туго.
Поспать в поезде Ереван–Тбилиси — тоже проблема. Во-первых, Армения находится в горах, и поезд постоянно шатает из стороны в сторону. Во-вторых, я оказался в одном плацкартном «отсеке» с тремя разговорчивыми армянами — родителями-пенсионерами и сыном примерно моего возраста. Серго, Наталья и Владимир. Армяне из Батуми с грузинскими и российскими паспортами. Очень жизненно.
Примерно так я и провёл весь путь от Гюмри до Тбилиси — сначала посидел поговорил с Володей и его родителями, потом пошёл потрещать с нижегородскими девчонками. Оказалось, что они чуть постарше меня, а зовут их Юля, Наташа и Лена. Они, будучи сильными и независимыми девушками, уже много где побывали, но в Армении и Грузии были первый раз.
Девушки были в «восторге» от поезда и вообще от Гюмри. Они рассказали, что, пока ходили поесть (когда ещё меня звали меня с собой), за ними несколько раз ехали местные машины, водители которых откровенно пялились на девчонок. Это Армения, это Кавказ со всеми его плюсами и минусами. Кавказцам нравятся русские женщины, и не столько из-за какой-то их мифической легкодоступности, а из-за того, что наши женщины очень красивые. А эти нижегородские девчонки были по внешности даже выше среднего уровня, так что интерес жителей Гюмри к ним вполне объясним.
Армянский погранконтроль на станции Айрум прошёл довольно быстро. Пограничники зашли в вагон с мини-аппаратом, которым сканировали паспорта, тут же ставили штампы и шли дальше. Оказалось, что в вагоне у нас есть и армяне, и русские, и грузины, и украинцы, и филиппинцы, и ещё какие-то азиаты. Потом поезд долго стоял на границе, затем доехал до станции Садахло, где контроль проводили уже грузины. Что интересно, если армянские погранцы сплошь были мужчины лет 35–45, то у грузинских стражей пограничного порядка были и взрослые мужики, и ребята помоложе, и две девушки. Они тоже сделали своё дело довольно быстро, разве что ещё и спрашивали про наличие контрабанды. Одну из филиппинок заставили перетряхнуть весь багаж, после чего самый старший грузин по-русски сказал: «Добро пожаловать в Грузию!», и полицейские удалились.
После Садахло поезд пошёл уже намного быстрее. Мы миновали Марнеули, все пассажиры стали собираться. Около 7 утра поезд остановился на уже хорошо знакомом мне вокзале Тбилиси. Я оставил Володе-армянину свои данные в ВК и «Фейсбуке» (естественно, он так и не написал мне ни разу), помог нижегородским девчонкам дотащить их чемоданы до выхода с вокзала. Андрея и Леру я больше не увидел (они ехали в другом вагоне, купейном).
Наташа — идейный организатор и вдохновитель нижегородской компании — сняла денег с банкомата и вызвала Яндекс-такси (да, оно есть в Тбилиси). Тем временем местные таксисты сами наперебой предлагали девчонкам доехать хоть куда, но нарывались на вежливые отказы с моей стороны. Одновременно я пытался узнать у нижегородок, чем они занимаются и кто по жизни будут (не сказали), и также оставил им свои данные в соцсетях (естественно, они тоже ни разу не потревожили мой покой). Девчонки собирались провести три дня в Тбилиси и потом три дня в Баку, заявив, что в Армению больше ни ногой. Я не стал спорить с ними, потому как женщины.
Наконец подъехало вызванное девушками такси, я помог им уложить багаж, помахал ручкой и пошёл в свою сторону — к метро. Меня ждала быстрая прогулка по Тбилиси, а за ней — снова в путь!
Пора было двигаться на автовокзал Ортачала. Я доехал ло станции метро «Исани» и оттуда прошёл пешком около трёх километров. Навигация в том районе плохая, хотя идти довольно просто — надо двигаться по улицам Навтлуги и Гулиа.
Ортачала — это крупнейший автовокзал Тбилиси (если судить по размерам здания, большого советского типового вокзала), но он не так похож на муравейник, как автобусный вокзал Дидубе на севере грузинской столицы. Ортачала в основном работает с международными рейсами — Азербайджан, Армения, Турция, Россия, Иран, Греция и другие. Собственно грузинских направлений тут мало.
Я пришёл на вокзал, походил вдоль павильонов, присмотрел, где расписаны направления на Азербайджан. Стал спрашивать, когда будет ближайший автобус до Гянджи. Оказалось, что водитель одного из автобусов, азербайджанец Мухаммед, скоро должен был ехать в Баку. Он согласился подвезти меня до Красного моста (граница Грузии и Азербайджана) за 10 лари.
В автобусе я сидел один, как король. По пути мы ещё заехали в Марнеули, где Мухаммед забирал какие-то документы у своих друзей. Кстати, Марнеули — по сути, столица грузинских азербайджанцев, более 80% из двадцатитысячного населения города составляют именно азербайджанцы. Даже когда какой-то местный товарищ подошёл ко мне и что-то спросил, он первым делом сказал: «Салам алейкум» — и продолжил по-азербайджански, хотя меня всё-таки трудно принять за кавказца.
Из Марнеули мы выехали на трассу Тбилиси — Баку, после чего довольно быстро добрались до Красного моста — он же Цители-Хиди, он же Кирмизи Кёрпю. По пути Мухаммед рассказал, что в Грузии намного проще получить «блатные» номера, что там вообще меньше коррупции и жить лучше, чем в Азербайджане. Также выяснилось, что, оказывается, «решить» Азербайджану вопрос с Карабахом мешает только Путин — пока что не даёт «добро». А так, конечно же, за пару дней всё закончилось бы.
В октябре 2020 года я вспомнил слова Мухаммеда, над которыми тогда, в январе 2019-го, просто посмеялся.
Граница… Я заплатил Мухаммеду 10 лари и пошёл пешком в сторону КПП. Водитель сказал мне, что на азербайджанской стороне я спокойно доеду до Гянджи на маршрутке или такси.
Грузинскую сторону я прошёл довольно быстро, грузинские пограничники вообще обычно быстро пропускают всех. Не понравилась мне только группа азербайджанцев, проходивших по тому же потоку, что и я. Наглые людишки всех возрастов (от 10 и до 70) так и норовили пролезть без очереди. Мелочь, ничего страшного, но это очень злило — куда, думаю, лезете? Куда спешить-то на границе двух стран?
КПП азербайджанцев: выглядит круто — как огромные ворота, с большими флагами и надписями золотыми буквами.
— Молодой человек, пронесите, пожалуйста, блок сигарет, — обратилась ко мне женщина с большими пакетами перед входом на азербайджанский КПП.
Я молча прошёл мимо. Как оказалось, через азербайджанскую границу можно провозить не более одного блока сигарет в месяц, и все «несуны» тщательно фиксируются, поэтому часто туристов вроде меня просят пронести товар. Только вот не знаю, на что азербайджанцам грузинские сигареты, если они в Грузии стоят дороже, чем в Азербайджане?
Я прошёл через стеклянный коридор и оказался на дорожке перед двумя пограничниками. Они довольно быстро штамповали паспорта своих сограждан (особенно если у тех не было всех этих нормированных товаров), но я знал, что со мной будет разборка. Поэтому я встал в направлении пограничника, более далёкого от основной толпы народа, чтобы не мешаться.
Подхожу, подаю паспорт, улыбка на лице погранца сменяется недоумением, когда он видит на 7-й странице моего документа армянский красный штамп.
Для начала пограничник показал паспорт своему коллеге из второй кабинки, затем спросил меня по-русски:
— Зачем приезжали в Армению?
— Прилетел туда через Гюмри, — объяснил я. — Прилетел вчера, потом сразу в Тбилиси и сюда.
— А в Азербайджан зачем едете?
— Отдыхать. В Гяндже проведу пару дней.
— А потом куда?
— Потом в Грузию, к друзьям в Кутаиси.
— И потом домой снова из Армении?
— Да, — кивнул я.
— В камеру смотрите, — велел погранец.
Я посмотрел в объектив веб-камеры, которая сфотографировала меня. Затем пограничник записал мои данные на отдельный листок, где уже было начертано несколько фамилий и имён. Потом наконец он поставил мне штамп на последней, 46-й странице паспорта.
— Проходите, — разрешил пограничник и протянул мне паспорт.
Шмонать рюкзак азербайджанцы не стали. Я, как и все остальные, просто «прокатил» его через металлодетектор. Затем по такому же стеклянному коридору я прошёл дальше. Ура! Я в Азербайджане. Третья страна всего за несколько часов и седьмая в моём послужном списке. И первая мусульманская страна.
…Едва я получил азербайджанский штамп в свой загранник и вышел через стеклянный коридор из КПП, меня (как, впрочем, и остальных выходящих) сразу атаковали местные спекулянты, таксисты и прочие заинтересованные лица. С десяток азербайджанцев стали предлагать поменять деньги, таксисты расхватывали людей по своим машинам. Я прошёл немного от КПП, чтобы миновать первую, самую «борзую» волну пограничных подъедал.
— Брат, тебе куда надо? В Баку? — спросил один из местных.
— Нет, мне в Гянджу надо, — ответил я.
— Хамза! Бар-быр-махы …. — позвал азербайджанец другого.
Ко мне подошёл крепкий мужчина лет 35–40.
— Тебе в Гянджу надо? Садись, вот машина моя, скоро поедем, — показал он на старый «Мерседес».
— Сколько денег-то? — спросил я.
— 30 манат, — ответил Хамза.
— У меня манатов нету, только лари с собой, — предупредил я.
— Я тебе поменяю, у меня есть, — кивнул водитель.
— Дак, может, в лари и заплачу? — предложил я.
— Давай 50 лари, — кивнул Хамза.
— Много… Давай 40, — решил я сторговаться.
— Харашё, договорились, — согласился азербайджанец.
Единственной проблемой стал поиск ещё одного пассажира — Хамзе нужно было везти троих человек, чтобы не кататься впустую. Собственно, я был вторым — в машине уже сидел азербайджанец Исмаил. Он тоже ехал в сторону Гянджи. Пока Хамза ждал последнего желающего, мы с Исмаилом разговорились. Он по-русски говорил плоховато, хотя возраст (около 40 лет) вроде как предполагает более высокий уровень владения русским языком. Впрочем, хорошо уже то, что люди хоть на каком-то уровне знают наш язык.
Наконец нашёлся третий попутчик. Мы бросили вещи в багажник, расселись (я, с согласия местных, сел спереди) и поехали.
Путь от Красного моста до Гянджи составляет 140 километров. Дорога в целом хорошая, но не идеальная. Азербайджанцы сказали, что дорога самого лучшего качества начинается от Гянджи в сторону Баку. Слева и справа виднелись горы, но мы ехали по долинам. Северо-запад Азербайджана (Гянджа-Газахский экономический район) — это развитый аграрный регион, и денег в развитие сельского хозяйства тут вложено немало. Почти в каждом селе, которое мы проезжали, а уж тем более в городах (Газах, Агстафа, Товуз, Гавлар, Шамкир), были видны распаханные поля, сотни новых теплиц, довольно новая сельскохозяйственная техника. По обеим сторонам трассы постоянно попадались скотоводы со стадами овец и коров. Конечно, здесь есть и много промышленных предприятий, но опять же многие из них связаны либо с переработкой аграрной продукции (производство вина, консервов, маринадов, сладостей), либо с производством и ремонтом сельскохозяйственной техники.
Нашим третьим попутчиком оказался азербайджанец Эмиль из Шамкира. Он слишком хорошо для местного жителя говорил по-русски. Оказалось, что Эмиль, собственно, вырос в Москве и чуть ли не родился там. В Азербайджан он переехал не так давно. Эмиль объяснил это просто — в Москве он так или иначе чужой, а здесь всё равно свой. Образование у Эмиля явно российское, карьера, судя по всему, складывается хорошо.
В Шамкире Эмиль высадился, мы поехали дальше. Исмаил рассказал, что по делам бизнеса не так давно побывал в Китае, в Урумчи, — там находится крупный логистический центр (пресловутая система «Один пояс — один путь»), и многие азербайджанские товары через Каспийское море и Казахстан отправляются именно в Урумчи.
Исмаила мы высадили где-то на подъезде к Гяндже, там же Хамза подобрал ещё одного пассажира. Вот наконец и Гянджа, бывший Кировабад, бывший Елисаветполь, бывший Гандзак. Правда, нам пришлось покрутиться в поисках моего хостела, так как Хамза живёт не в самой Гяндже, а в селе где-то рядом и город знает плоховато. Плюс в Гяндже на многих улицах велись ремонтные работы, приходилось объезжать их.
Ну, наконец-то я почти на месте. На улице Джавад-хана, около скульптуры в виде шаров, меня встретил хозяин хостела Элвин парень лет 25. Мы сразу сходили поменять деньги. Обменников в Гяндже множество, в центре города они на каждом шагу. Курс был примерно 41 рубль за 1 манат, то бишь за 1000 рублей я получил почти 25 манатов. Тут же за жильё я отдал 27 манатов, это за две ночи. Элвин показал мне в хостеле, что да как, дал ключ от ворот и ушёл.
В хостеле я оказался единственным постояльцем. Пока ещё светило солнце, нужно было срочно идти гулять.
Очень быстро я дошёл до основных достопримечательностей Гянджи. Посмотрел Джума-мечеть, построенную из красного кирпича в 1606 году по велению персидского шаха Аббаса I. В то время вся территория нынешнего Азербайджана входила в состав персидской империи Сефевидов. Собственно, Аббас I был главным и наиболее известным шахом из Сефевидов, в его эпоху Персия находилась на вершине своего могущества. Минареты Джумы были построены в 1776 году. А напротив мечети вроде бы была армянская церковь, построенная также в эпоху шаха Аббаса. А теперь напротив мечети находится новое здание Гянджинской филармонии, чем-то напоминающее наш екатеринбургский «Пассаж» или один из множества бизнес-центров уральской столицы, — такое же обилие стекла и бетона, массивные формы, несуразные украшения в виде лепнины. Всё просто: здание филармонии построено недавно — в 2012 году, а сама филармония ведёт свою историю с 1935 года.
Также поблизости находится здание советской эпохи, где заседают гянджинские городские власти: привычные нам высокие колонны, козырьки, хорошая, дорогая отделка здания и ухоженная территория. Раньше здесь находился Кировабадский горком КПСС. Новогодняя ёлка, установленная перед зданием, конечно, смотрится удивительно при полном отсутствии снега. Советская пятиконечная звезда на здании администрации давно заменена на восьмиконечную. Ну, а вместо памятника Ленину здесь теперь стоит непременный памятник Гейдару Алиеву, а позади монумента — посвящённый Алиеву же музей.
В частном секторе Гянджи, на перекрёстке улиц Хусейна Джавида и Гамбара Хюсейнли, я осмотрел здание, которое, как мне кажется, должен увидеть каждый турист, приезжающий в город. Оно называется «Бутылочный дом».
Этот двухэтажный дом был построен местным жителем Ибрагимом Джафаровым в память о своем брате Юсифе, который пропал без вести в годы Великой Отечественной войны. 48 тысяч бутылок было использовано при строительстве дома, а кроме них — центнеры сочинский приморских камушков, которые Джафаров каждое лето чемоданами привозил с Чёрного моря. Собственно, когда Ибрагим Джафаров строил дом, он надеялся, что брат вернётся домой живым. А может, и не надеялся, нам уже не узнать…
На стенах дома выложен портрет Юсифа Джафарова, также сделаны надписи на русском языке в память об участниках войны. Упомянута также московская Олимпиада. Сейчас в доме живут уже потомки Ибрагима Джафарова.
После осмотра достопримечательностей я заглянул в большой торговый центр «Гянджа молл» на улице Хасан-бея Зардаби.
В продуктовой части молла царит настоящее изобилие. Ни в Грузии, ни в Армении подобных магазинов просто нет. Нефтяное общество потребления во всей красе. И ведь Гянджа — это не столица, это лишь региональный центр, пусть даже и второй по численности населения город страны.
Огурцы в молле продавались местные, азербайджанские, по 110 (мелкие) или по 143 рубля (крупные) за килограмм. Баклажаны — иранские, 102 рубля за 1 кг. Стручковый перец — из Турции, по 145 рублей за килограмм. Но в целом большинство овощей и фруктов — местные и дешёвые. Ещё здесь очень дешёвые орехи — фундук, миндаль и прочие.
Когда я стоял возле хлебного отдела и выбирал хлеб (он продаётся в молле в виде больших кругов с дырками посередине, будучи завёрнутым в бумажный пакет), то вроде бы присмотрел более-менее свежую булочку. Рядом со мной выбирал хлеб какой-то местный товарищ. Уже потом, когда я бродил по другим отделам, мы с ним снова пересеклись, и он сообщил, что привезли свежий хлеб. Вот те на! Так ведь и лежалый хлеб был вполне годным.
В «Гянджа-молле» — огромный выбор алкоголя. Водка в основном российская и украинская. Есть и белорусская. Ценник обычно от 400 до 800 рублей за 0,5 литра. Происхождение пива тоже чаще всего российско-украинское, хотя есть и своё — довольное неплохое, кстати, ведь Кировабадский пивзавод был достаточно известен и в советские годы. Цена вопроса — в среднем от 50 до 100 рублей за стеклянную бутылку тем же объёмом 0,5 литра.
Интереснее всего получилось с вином. Я решил сразу прикупить бутылку гранатового вина, чтобы привезти его домой. Неспешно выбирал среди огромного количества стоящего на полках вина. И вдруг мой взгляд упал на бутылку с невысоким ценником, на этикетке которой было нарисовано озеро Севан, только под азербайджанским названием — Гёйче. И все населённые пункты вокруг озера, обозначенные на этикетке, были названы на тюркский манер. Например, не Мартуни, а Каранлик. Не Варденик, а Гёзельдара. Не Лчашен, а Ордаклю.
Пока я с интересом рассматривал дерзкую этикетку, ко мне подошёл всё тот же азербайджанец, что сообщил мне о привозе свежего хлеба.
— Бери-бери, хорошее вино, — посоветовал он мне, — и дешёвое.
И отошёл чуть в сторону, наблюдая за мной — возьму ли я всё-таки провокационный алкоголь или же нет.
Что интересно, русские старообрядческие селения на Севане (Чкаловка, Семёновка) на этикетке были названы без изменений. Какой тонкий политический ход — зачем лишний раз обострять отношения с Россией, правда? Естественно, бутылка с экспансионистской этикеткой отправилась обратно на полку, а я прикупил бутылку политически нейтрального вина по 316 рублей за пол-литра.
Второй день своего пребывания в Гяндже я решил начать с похода в сувенирный магазин и приобретения каких-нибудь магнитиков. Хозяин хостела Элвин проводил меня почти до нужного места, а именно — до одного из гянджинских базаров. По пути мы прошли через какую-то улицу, где велись активные дорожные работы.
Интересно было понаблюдать за размеренной жизнью закавказского города. Пенсионеры играли в нарды и гоняли чаи прямо на базаре, туда-сюда ходили покупатели. Криков и гама не было.
Наконец я нашёл нужный магазин. Там я приобрёл два магнита за 120 рублей. Потом я двинулся в сторону «Гянджа-молла», в котором закупался продуктами вчера вечером. Элвин рассказал, что возле молла строители недавно наткнулись на элементы старой Гянджинской крепости, которая была снесена в XIX веке. Кстати, на стенах этой крепости в 1804 году нашёл свою смерть в бою с русскими войсками последний властитель Гянджинского ханства — Джавад-хан.
Где-то в районе рынка я зашёл в магазин купить газировки. Там же разговорился с местными. Сказал, что из Екатеринбурга, — не поняли. Сказал, что из Свердловска, — сразу поняли. Оказалось, что один из местных мужичков работал на знаменитой 4-й овощебазе. Знал он и наш футбольный «Уралмаш». За местный футбольный «Кяпаз» дядька не болеет, он оказался поклонником старого кировабадского «Динамо».
Одна из армянских ракет, выпущенная в ночь с 11 на 12 октября, упала всего в 500 метрах от Городского стадиона, на котором играет «Кяпаз». Стадион расположен рядом с железнодорожным вокзалом Гянджи.
Примерно в том же районе я с удивлением увидел красно-белый «РАФ» скорой помощи. Причём машина была на ходу, с действующими номерами. Да, конечно, не совсем типичная для нефтяной страны картинка. Возможно, в октябре 2020 года этот «РАФ» спасал людей, раненных при обстреле Гянджи.
Вот и остатки старой крепости возле молла. Старые дома здесь уже приготовили к сносу, вырыли котлован, и вдруг обнаружились стены крепости. Та крепость была построена в 1588 году турками, состояла из двойных стен и нескольких башен. Судя по тому, что остатки крепости обнаружены в самом-самом центре Гянджи, это, очевидно, была внутренняя стена укреплений.
Что с находками сделают — непонятно. В России образца 2000-х годов, на которую очень похож Азербайджан, всё это просто снесли бы и продолжили строительство. Но здесь может вмешаться (и наверняка вмешается) политика.
В конце концов, грамотный подход к раскопкам и правильный пиар (на который есть деньги у Азербайджана) может позволить сделать Гянджу более известной в мире и привлечь поток туристов. Чего греха таить, большинство гостей Азербайджана едут посмотреть на небоскрёбы Баку и посидеть на камнях возле «чьорт побьери»1. Остальные города Азербайджана, не менее красивые и с не менее интересной историей, никак не могут пока что конкурировать с Баку.
Кстати, в 2005 году останки Джавад-хана в очередной раз были перезахоронены. В честь хана возле Джума-мечети был воздвигнут мавзолей. А ежегодно 4 января (Гянджа была взята русскими войсками 3 января 1804 года) в Гяндже проходит шествие к этому мавзолею. Правда, 4 января 2019 года я никакого подобного шествия не увидел.
После осмотра раскопок Гянджинской крепости я сразу двинулся в сторону реки Гянджачай. Сейчас эта река мало что значит для самой Гянджи, разве что имеет значение в сельском хозяйстве — воды реки используются для орошения. Но раньше значение реки было намного больше, как и её ширина.
Улица Джавад-хана своим пешеходным участком выведет вас прямо к перекрёстку улиц Аттарлар и Аббасзаде, где находится памятник поэту Низами Гянджеви. Памятник, между прочим, установлен в 1946 году — казалось бы, не самое лучшее время для установки монументов в честь поэтов средневековья. Впрочем, это нисколько не умаляет роли Низами в мировой и исламской литературе.
Естественно, в Азербайджане Низами считается азербайджанским поэтом, поскольку он родился и умер в Гяндже. Годы жизни Низами — примерно 1141—1209. Ну а в мире он обычно считается персидским поэтом. При этом Низами был суннитом, а в годы его жизни в Гяндже правила династия Ильдегизидов, происходившая от половцев. Гянджа в то время имела иранское население со значительными армянскими, грузинскими и тюркскими элементами. В общем, делите Низами, как хотите, главное, выучите хотя бы несколько его стихов.
Бывшая лютеранская церковь на правом берегу Гянджачай — одна из главных достопримечательностей города. Она была построена для немцев, переселявшихся в Елисаветполь (так называлась Гянджа с 1804 по 1918 год) после присоединения Азербайджана к России, а именно — в 1885 году. Материал — туф. Сейчас в это трудно поверить, но раньше здесь немцев было довольно много. Шутка ли — город Шамкир (там, где вчера сошёл мой попутчик Эмиль), что в 40 километрах к северо-западу от Гянджи, в 1818—1914 годах назывался Анненфельд, там жило много немецких переселенцев. Те немцы быстро наладили производство алкогольных напитков — в частности, того же вина.
Судьба у лютеранской церкви довольно печальная — она не закрывалась вплоть до 1941 года, пока не началась война. Потом война закончилась, но церковь больше не открылась — немцев, видать, всех выселили. А в церкви сейчас расположен кукольный театр.
Ещё одно сооружение на правом берегу Гянджачай отмечено на гянджинском путеводителе, цитирую, как «Caucasian Albanian church 4-5th century». Вот именно так. Но вообще это здание СЕМНАДЦАТОГО века — армянская церковь святого Ованеса, красивое бело-розовое здание. Известен даже точный год постройки — 1633-й.
Сейчас внутри храма находится камерный оркестр… Спасибо, уважили: в лютеранской церкви — кукольный театр, в армянской церкви — камерный оркестр. И конечно же, приписывать армянскую церковь XVII века Кавказской Албании, закончившей своё существование уже в V веке, — это верх цинизма. Кстати, в конце 1980-х церковь Ованеса была разграблена, с неё сняли крест, а также затёрли армянские надписи и следы интерьера.
Я слышал версию, что «превращение» армянских церквей в албано-кавказские — это чуть ли не единственный способ сохранения храмов. И так очень много армянских церквей, хачкаров (каменных крестов) и других памятников культуры было уничтожено в Азербайджане за последние три десятилетия. Уж не знаю, что будет сейчас, после очередной Карабахской войны.
…Армяне стали компактно селиться на правом берегу Гянджачай после столкновений с азербайджанцами в 1905 году. До этого город был населён вперемешку.
Если частный сектор в бывших армянских кварталах Гянджи сохранился практически без изменений не то что со времён Кировабада (такое название Гянджа носила с 1935 по 1989 год), а со времён Елисаветполя, то набережная Гянджачай на всём протяжении от проспекта Низами на севере и до улицы Аббасзаде на юге была полностью перестроена в жирные нефтяные годы.
В частности, на берегу реки установлена уменьшенная статуя Али и Нино, копия знаменитой двигающейся статуи в Батуми. Собственно, Али был мусульманином, а Нино — грузинкой. Вообще, история любви Али и Нино, описанная в одноимённом романе 1930-х годов, очень романтична, а точный автор романа до сих пор неизвестен.
Городские скульптуры, плитка, скамейки, парк — набережная реки облагорожена очень хорошо.
Тут же рядом стоит один из корпусов Гянджинского государственного университета, а рядом с ним — стенд с портретами Гейдара и Ильхама Алиевых и текстом гимна Азербайджана под огромным флагштоком с развевающимся голубо-красно-зелёным полотнищем.
Я подошёл к мосту через Гянджачай на улице Мирзы Аббаса Аббасзаде. Возможно, именно здесь разворачивались трагические события ноября 1988 года. Книга «Спецназ России», автор — Виктор Степаков: «23 ноября в Кировабаде была предпринята попытка погрома здания горисполкома. В столкновениях с погромщиками погибли трое военнослужащих 104-й дивизии, 66 десантников получили ранения, была сожжена одна БРДМ, повреждены 9 БМП и БМД, 8 БРДМ».
Казённые скупые строки, да? Есть и не такие казённые. Вот строки из издания «Армия в Закавказских событиях 1988 года», выпущенного Воениздатом в 1990 году (найти эту книгу очень трудно, кстати):
«Кировабад, давно так сложилось, разделён мостами через реку на азербайджанскую и армянскую части. Во второй половине дня стало известно — готовится что-то нехорошее. Националистические элементы до крайности накалили обстановку в городе. На реке, разделяющей районы проживания азербайджанцев и армян, нужен был заслон…»
«Заслоном» стали подразделения 104-й дивизии ВДВ, дислоцировавшейся в Кировабаде (на счастье мирного населения). Итак, что же было дальше:
«К мосту прибыли вовремя. Бесчинствующую толпу удалось оттеснить.
— Всё словно в тумане, — вспоминал командир роты старший лейтенант Р. Степаненко. — Мы пустили боевую машину, которая не подпускала к мосту. В неё полетели бутылки с бензином, она загорелась и встала. На механика-водителя, сбивающего пламя, обрушился град камней. Надо было спасать водителя. Часть роты осталась тушить, часть побежала к толпе.
Бросился на выручку и гвардии ефрейтор Батыров. Но ни он, ни его более молодые по срокам службы товарищи не заметили, что с тыла на них покатился грузовик. Всё же именно Батыров первым ощутил опасность, успел оттолкнуть в сторону двух молодых солдат. Уберечь себя не сумел: попал под колёса.
А ЗИЛ с разъярёнными людьми за стеклом мчался уже с другой стороны. Замполит роты гвардии лейтенант В. Попов успел вскочить на подножку, увернувшись от удара ножом, рванул руль. Машина врезалась в дерево…
Экстремисты бросали бутылки с кислотой и зажигательной смесью. Кто-то метнул в толпу гранату, осколками которой было ранено несколько военнослужащих.
Водитель автобуса, стоявшего неподалёку, истерически отказывался доставить раненых в ближайшую больницу. Когда их доставить туда всё же удалось… Старший лейтенант Р. Степаненко не может об этом рассказывать спокойно: мешают спазмы в горле.
— В больнице, куда привезли раненых, все перепрятались. Ротный выламывал двери, чтобы найти хоть кого-нибудь. Он понимал, что значат в этой ситуации минуты.
Степаненко уверен: окажи врачи вовремя помощь — его подчинённые остались бы живы.
Спасать пострадавших в конечном итоге пришлось военным медикам. Но гвардии лейтенанта Б. Гусева, гвардии рядовых О. Юрченко и А. Косенко спасти не удалось. Гвардии ефрейтор А. Батыров — в реанимации».
Вот такая кировабадская сказка на ночь…
Армянам Кировабада повезло дважды. Во-первых, в городе стояла воздушно-десантная дивизия, которая героически приняла на себя удар озверевших экстремистов и бандитов. Во-вторых, после предыдущих погромов, которые произошли в 1905 году, армяне стали концентрироваться на правом берегу Гянджачай, а азербайджанцы — на левом. То есть в 1988 году армянам было проще отстоять свои жилища. В Баку и Сумгаите армяне были лишены таких преимуществ, поэтому и жертв там было больше…
Вообще армян в Ганздаке-Гяндже всегда было очень много. В 1861 году в Елисаветполе на 1300 мусульманских семей приходилась 1000 армянских, плюс небольшое количество русских. 1892 год: 13 400 мусульман и 10 500 армян, плюс около 2 тысяч русских, немцев, грузин и прочих. Пиком интернациональности Кировабада стал 1939 год: 98,5 тысячи человек населения, из которых около 50 тысяч азербайджанцев, свыше 27 тысяч армян, 17 тысяч русских и ещё свыше 4 тысяч грузин, украинцев, евреев, немцев. А вот после войны азербайджанцы стали стремительно увеличивать свою долю в структуре населения Кировабада, численность армян до 1970-х годов тоже возрастала, а вот остальных наций становилось всё меньше и меньше. В 1979 году, по данным переписи населения, из 231-тысячного населения Кировабада азербайджанцы составляли уже 167 тысяч, армяне — лишь чуть больше 40 тысяч.
Ну, а после событий 1988 года, распада СССР и войны в Карабахе Гянджа стала абсолютно моноэтническим городом. Отсюда уехали почти все не азербайджанцы, и одновременно приехало много азербайджанских беженцев из Карабаха. В 2009 году в Гяндже из 299-тысячного населения числилось лишь 4,5 тысячи не азербайджанцев. Таким образом, по показателям «коренизации» Гянджа превзошла страну в целом — перепись 2009 года насчитала в республике чуть менее 92% азербайджанцев.
Но вот что меня порадовало на улицах Гянджи — так это присутствие многих слов русского происхождения («чебуречная», «перашки» и тому подобные). Неплохо говорит по-русски и население города, особенно те, кому за 40 лет. Я считаю, что, пока в Азербайджане (да и вообще в Закавказье) люди знают русский язык и пишут на нём, они смогут договориться. Потому что русский язык отсылает их к единой, общей истории, в которой помимо погромов и столкновений были общие победы, общее горе, общие радости. Не зря ведь остаются в Гяндже улицы Пушкина, Крылова, Чехова, Гоголя…
Обойдя правый берег Гянджачай и набережную реки, я вернулся к мосту на улице Аббасзаде. Теперь мой путь лежал в западную часть города.
Захотелось перекусить, зашёл в чебуречную. Чебурек и чёрный чай обошлись мне всего в 25 рублей. Тут же рядом удалось посмотреть на историческое здание, где в 1918 году заседал первый парламент Азербайджанской демократической республики. Кстати, одним из первых своих решений парламент переименовал Елисаветполь в Ганджу (Кировабадом город стал в 1935 году). Теперь в двухэтажном кирпичном доме постройки XIX века находится Гянджинский аграрный университет.
Неподалёку я посмотрел на остатки крепостных стен Гянджи. 215 лет назад по этим красным кирпичным стенам взбирались русские солдаты, возможно, где-то в этом месте погиб смелый Джавад-хан.
Теперь мой путь лежал в православный храм Александра Невского. Он построен в 1887 году (то есть даже позже лютеранской церкви) в византийском стиле. До этого на месте храма было кладбище. На строительство церкви жертвовали свои средства и христиане, и мусульмане.
В 1931 году храм был закрыт, в 1930-е годы здесь располагался музей. Но в 1946 году церковь вернули верующим. Опять 1946 год: памятник Низами — раз, возвращение храма — два. Так или иначе, церковь работает, в храме сохранились дореволюционные иконы Александра Невского и Марии Магдалины.
Священника в храме я не видел, а вот несколько пожилых женщин в платках ходили по церкви. Причём на русских они совсем не были похожи. Азербайджанские жёны русских гянджинцев? Или дочери смешанных браков?
Церковь находилась в хорошем состоянии, но не более того.
В октябре 2020 года, по данным азербайджанских СМИ, храм Александра Невского пострадал во время ракетной атаки армянской армии. Как сейчас выглядит церковь — большой вопрос.
Монумент павшим на фронтах Великой Отечественной находится в западной части Гянджи. Вечный огонь есть, но он не горит. Видимо, топлива не хватает, хоть Азербайджан и занимает 26-е место в мире по запасам природного газа, опережая Бразилию, Аргентину и Мексику. В целом памятник заброшен, хотя изначально он выглядел очень интересно, в восточном стиле.
Зато рядом с монументом высится огромная триумфальная арка — вход в парк Гейдара Алиева. Только вот в честь какого триумфа арка-то? Сам по себе парк очень хорошо выглядит, за ним следят явно лучше, чем за мемориалом в честь погибших на фронтах Великой Отечественной.
Я видел свадьбу, гуляющую рядом с парком. Также там можно взять велосипед в прокат, гуляют взрослые и дети, работает много киосков, магазинов и аттракционов.
От парка Алиева я доехал на привычном нам белом микроавтобусе «Богдан» до центра города. Стоимость проезда составила 50 гяпиков, то есть 20 рублей. В Гяндже раньше была и трамвайная сеть, она действовала с 1933 по 1976 год. С 1955 года ездили тут и троллейбусы, эту систему ликвидировали в Гяндже в 2005 году.
Захотелось поесть… Я заглянул в столовую на проспекте Ататюрка. Заказал там чечевичный суп («шорпаси»), к которому прилагалась чуть ли не целая булка хлеба, а также чай. Всё вместе — на 60 рублей и чувство полной сытости. И персонал (женщина постарше и два молодых парня) был на загляденье, очень вежливые и старательные. Ну и правильно, Гянджа всё-таки не избалована туристами. Самый простой пример: в моём хостеле за двое суток был лишь один гость из другой страны (помимо меня), да и вообще гостей было немного.
На следующий день мне предстояло ехать в Тбилиси, а оттуда — сразу в Кутаиси. Хозяин хостела Элвин уже забронировал мне место в маршрутке отправлением в 9 утра. Друг Элвина Рашат, подрабатывающий в такси, пообещал, что утром подвезёт до автовокзала.
Вечером в хостеле собралась небольшая компания в составе Элвина, Рашата, отца Элвина и ещё нескольких азербайджанцев. Они играли в нарды и пили чай. Алкоголь на столе не появлялся.
Отец Элвина — мужчина лет 50–55 — захотел познакомиться со мной. Он попросил называть его Дима (видимо, для простоты), а узнав, что я живу в Екатеринбурге, с радостью сообщил, что тоже там жил и, разумеется, работал на всё той же 4-й овощебазе.
Мы с Димой поговорили на отвлечённые темы. В частности, я поделился желанием съездить в северные гористые части Азербайджана — Шеки, Загатала, Балакен.
— Съезди обязательно, там очень красиво! — поддержал меня Дима и почти сразу же добавил: — Только в Ереван не езди, там враги наши.
Возле входа в хостел на стене висели рядом два флага — азербайджанский и турецкий.
— А зачем тут турецкий флаг висит? — простодушно спросил я Диму.
— Так ведь мы один народ, братья, — уверенно ответил азербайджанец.
Им тут, конечно, виднее, но жить в шиитском Азербайджане, который ещё двести лет назад был частью шиитской же Персии, и считать своими братьями суннитов-турок… Впрочем, в Закавказье меня уже мало что удивляет.
Итак, заканчивалась моя короткая поездка в Азербайджан… Впечатления были очень смешанные. Ну, для простых российских туристов, которые не вникают в историю и плохо отличают друг от друга азербайджанцев, грузин и армян, отдыхать в Азербайджане будет кайфово — инфраструктура неплохая, магазины большие, цены реально низкие, еды много, и еда очень хорошая. В Гяндже повсюду обменники, магазины, кафе, несколько театров… Народ здесь очень гостеприимный, всегда подскажут дорогу. По улицам ходить приятно, ремонты-освещения, — в общем, это не армянский Гюмри (тоже второй город страны), где не чистят снег на улицах и нельзя снять деньги в банкомате.
Но когда в Гяндже взрослые (лет 45–55) азербайджанцы с улыбками подскажут вам дорогу и поинтересуются, откуда вы приехали, имейте в виду, что среди них могут быть и те, кто 30 лет назад жгли и грабили армянские дома, избивали людей, а также бросали камни и гранаты в солдат Советской Армии — молодых ребят 18–20 лет. Я служил в армии, у меня очень хорошая фантазия, я легко представляю, как в меня на мосту через Гянджачай летят камни и бутылки, на которые я могу ответить лишь резиновой палкой или ударом ноги… А вот Гюмри с его нечищеным снегом и тёмными улицами в наших солдат камни и бутылки не бросали.
Каждый сам решит, куда и когда ему ехать. И если меня просто спросят — следует ли посетить Гянджу? — я отвечу: конечно, стоит, даже не сомневайтесь. Азербайджан — это интереснейшая, разнообразная страна.
Наступила суббота 5 января, пришло время уезжать из Азербайджана. К 9 часам мне надо было быть на новом гянджинском автовокзале.
Утром я проснулся, собрал вещи, оставил Элвину азербайджанскую сим-карту, которую он давал мне на время нахождения в Гяндже, и на машине его друга Рашата доехал до автовокзала. Кстати, ехали довольно долго, Гянджа — всё-таки очень большой город.
Автовокзал находится на севере Гянджи, этот район тоже подвергся обстрелу армянскими ракетами в октябре 2020 года. Всего же в ходе осенних бомбардировок Гянджи, по данным азербайджанских властей, погибло 26 и было ранено 118 человек. Одним из погибших был гражданин России — 13-летний подросток. Все удары пришлись по жилым домам, школам и улицам Гянджи, армянским военным не удалось вывести из строя аэропорт и железнодорожный вокзал города, на который были нацелены ракеты.
Я нашёл свою маршрутку, узнал у водителя по имени Расул, что всё нормально и что отправляемся через 15 минут, заплатил Рашату 3 маната за хлопоты и попрощался с ним.
Автобусы на вокзале в основном новые, но это зависит от направления. Те, что идут на периферию (Шеки, Загатала, Барда и тому подобные), зачастую уже весьма потрёпанного вида. На вокзале я заметил группу азербайджанских солдат. Было приятно отметить, что стиль формы в азербайджанской армии остаётся очень похожим на российско-советский.
Пассажиров в моей маршрутке было не так много, 4–5 мест точно оставались свободными. Мы ехали быстро, проезжая город за городом под ритмы азербайджанской (или турецкой?) лирики, которую крутили местные радиостанции.
Где-то в районе Газаха или Агстафы остановились на туалет-перекур. Я зашёл в придорожный магазин и поменял мелочёвку на купюру в 1 манат — продавец даже не подумал кривить рожу, как часто это делают в наших магазинах при попытке поменять мелочь на крупные или наоборот.
И вот опять граница, Красный мост… Перед азербайджанской стороной водитель попросил меня помочь ехавшей с нами женщине пронести сумку через контроль, я без возражений согласился. Азербайджанские пограничники снова обратили внимание на армянские штампы в моём паспорте, но на этот раз расспросов и фотографирований уже не было. Выездной штамп мне поставили рядом со въездным, на последней странице.
Что ни говори, а при въезде в Грузию мне показалось, будто я вернулся домой. Хоть убивайте меня, всё равно мне в православной и вообще в христианской стране проще, чем в мусульманской, пусть и Азербайджан — это очень светская страна по сравнению даже с Турцией и уж тем более с соседним Ираном.
Когда пассажиры нашей маршрутки стояли в очереди перед контролем, возрастной грузинский пограничник по-русски сказал двум молодым парням: «Назад отойдите!», так как они зашли за ограничительную линию. Парни не понимали его слов — то ли турки, ехавшие из Азербайджана в Турцию через Грузию, то ли азербайджанцы, но не знающие русского языка. Грузин смог добиться своего лишь жестами. Потом он же сидел в будке контроля, когда я пересекал границу Грузии.
— Таак, товарищ Бобров… — улыбнулся полицейский, открыв мой паспорт. — Свердловская область… Добро пожаловать в Грузию! — опять улыбнулся он, поставив зелёный штамп на ту же страницу.
Итак, я снова в Грузии… Опять толпы у КПП, местные бомбилы и таксисты, азербайджанский погранец с автоматом, прогуливающийся вдоль нейтральной полосы (грузинских стражей кордона около полосы я не видел). Все пассажиры нашей маршрутки прошли через контроль. Водитель собрал деньги за проезд, я заплатил 10 манатов. И — снова в путь, через Марнеули в Тбилиси.
Довольно быстро мы доехали до Ортачалы, хотя почти все пассажиры вышли в Марнеули или в сёлах возле него. На Ортачале я попрощался с Расулом. Меня ждал дальнейший путь по Грузии, а затем — по Армении.
Итак, главный совет жителям России, которые ездят в Закавказье: старайтесь летать в Армению по внутренним российским паспортам. Тогда, если вы проведёте путешествие только в Армении, в загранпаспорте это вообще не будет отражено. А вообще можно завести два загранпаспорта, как в случае с Израилем и арабскими странами. Этим вы избавите себя от лишнего геморроя, фотографирований и занесений во всякие списки.
Второй совет: при заезде в Азербайджан не имейте при себе товаров из Армении. Вас вполне могут обыскать, особенно если вы едете на своей машине. Вещи придётся выкинуть, а оно вам надо?
Третий совет: никакой политики и разговоров насчёт Нагорного Карабаха. Вы — турист, простой русский Вася/Маша/Сергей Иваныч/Надежда Петровна, вам папа-мама сказали, что в 82-м году ездили в Баку по профсоюзной путёвке, и там было хорошо, вот вы и решили поехать. Это позволит вам избежать капания на мозг и тех же разговоров о политике. Конечно, если вы интересуетесь историей Кавказской Албании, Кара-Коюнлу, Ак-Коюнлу и Ширвана, то азербайджанцы тоже будут этому рады. Но тогда разговоров об армянах трудно будет избежать.
И самое главное: убирайте сразу снисходительно-высокомерный тон общения, свойственный многим «руссо туристо». Вы находитесь в странах, которые уже три десятка лет независимы от нас, и эти страны имеют длительную интересную историю, которая лишь последними столетиями связана с Россией. И все закавказские экс-республики по многим показателям ещё могут дать фору России, особенно это касается этикета, менталитета, отношения к старшим и к женщинам, поведения при пьянках и вообще количества этих пьянок. Высокомерие и шовинизм не понравятся никому, а вот интерес к истории, культуре, языку, архитектуре, кухне оценят и грузины, и армяне, и азербайджанцы.
1 В Баку снимались «заграничные» эпизоды культового фильма Леонида Гайдая «Бриллиантовая рука». — Ред.