Опубликовано в журнале Урал, номер 6, 2021
В этом году рубрика «Слово и культура» меняет свой формат. Если в течение десяти лет основным речевым жанром, заполнявшим рубрику, был монолог (моноавторский), то с этого номера качественная природа содержания рубрики будет иметь все характеристики и монолога (по М.М. Бахтину, любой монолог в художественной речи представляет собой в широком смысле социальный диалог, уточним, что любой этико-эстетический диалог в широком смысле является в художественном отношении монологом), и диалога. Синтез диалогической и монологической речи обеспечивает прежде всего возможность крупномасштабного обозрения того или иного предмета или проблемы. Поэтому ведущий рубрики предложил авторам журнала «Урал», поэтам, в основном известным, ответить на вопросы в произвольной форме и в любом объеме.
В каждом номере рубрика «Слово и культура» будет содержать в себе два-три таких эмпирико-научных текста, авторами которых стали наиболее яркие поэты современности.
Евгений Степанов
- В каком возрасте вы начали сочинять стихи? Почему это произошло? Как вы относитесь к своим ранним опытам?
Начал писать я в 14 лет. Как-то все пошло плохо в жизни, я не ладил с людьми, ушел из хоккея (а был двукратным чемпионом Москвы), стихи пришли как спасение.
Брат писал стихи. Я всегда у него спрашивал, а как же так у тебя это ловко получается? Как ты подбираешь рифмы? Для меня это было чудо, волшебство. А брат казался волшебником. Он мне читал Маршака, Бернса, Пушкина, Лермонтова… Брат, великий книгочей, приобщал меня, стопроцентного и малообразованного спортсмена, к поэзии. Я стал много читать и много писать. В 15, 16 лет показывал стихи в журнале «Юность». Меня хвалил литературный консультант Виктор Коркия, но не печатал. Слава богу. Отношусь к своим ранним стихам (особенно к ранним!) без восторга, разумеется.
- Назовите имена поэтов, русских и зарубежных, оказавших на вас наибольшее и благотворное влияние?
Список огромный. Симеон Полоцкий, Пушкин, Вяземский, Случевский, Бунин, Блок, Мандельштам, Георгий Иванов, Хлебников, Гуро, Кручёных, Волошин, Гумилёв, Пастернак, Цветаева, Клюев, Есенин, Васильев, Тихонов, Кирсанов, Борис Корнилов, Верлен, Дикинсон, Целан, Гомрингер, Зданевич, Заболоцкий, Кропивницкий, Кондратов, Чертков, Николай Шатров, Оболдуев, Деген, Тарковский, Кочетков, Глазков, Холин, Матвеева, Ахмадулина, Ксения Некрасова, Липкин, Левитанский, Слуцкий, Межиров, Гудзенко, Соколов, Казанцев, Бек, Поздняев, Кацюба, Соснора, Бирюков, Казарин, Краснова, Витковский, Парщиков, Бурич, Стэнеску, Влодов, Прокошин, Ширяев, Монастырская… Впрочем, список, конечно, значительно шире. Но эти поэты всегда со мной. Мне очень повезло в жизни. Я знал и знаю лично многих прекрасных поэтов. Моим воспитанием и просвещением с моих 17 лет занимался Сергей Бирюков, к которому я ходил в литературную студию «Слово», потом познакомился и подружился с Татьяной Бек, которая тщательно разбирала мои стихи по строчкам. В молодости мне давал советы выдающийся поэт и переводчик Семен Липкин, несколько лет я проработал под началом тончайшего лирика Михаила Поздняева, который был моим редактором в еженедельнике «Семья», где мы служили в отделе литературы и искусства. Когда я жил в Нью-Йорке, то с утра до ночи общался с поэтом Константином К. Кузьминским. Очень важной была для меня встреча с поэтом и главным редактором журнала «Нева» Натальей Гранцевой, которая мне сказала строго и сурово: «Вы очень много занимаетесь всевозможными делами, но мало времени уделяете своим стихам. Нужно про все забыть. И заниматься стихами… Иначе можно потерять все свои способности». А мне было уже 50 лет. И я начал с нуля. Я понял, что мало работаю, не оттачиваю мастерство, полагаюсь на авось. Теперь, когда стихи приходят, откладываю все. Надеюсь, стал писать хоть немного лучше. Для меня главное — это эволюция, эволюция собственных скромных способностей, их развитие.
- Различаете ли вы поэзию и литературное (иное) стихотворчество? Какие факторы влияют в большей степени на появление из-под вашего пера поэтических/стихотворных текстов — онтологические и социальные или какие-либо иные?
Безусловно, разделяю. Поэтов единицы. Стихотворцев — великое множество. Поэзия — это божественное соединение содержания и формы. Свет души и форма света — это формула поэта. Очень часто бывает, что человек в душе поэт, а стихов писать не умеет. И наоборот. Версификационное мастерство есть, а божьего дара нет. Для меня очень важно, чтобы была гармония. Гармония высокой души и высокого версификационного мастерства. Я стараюсь избегать в стихах социальных вопросов, политики, любого журнализма. Но, конечно, не всегда это получается. Каждодневная жизнь вторгается и в стихи.
- Как вы относитесь к верлибру? Назовите имена поэтов, создающих верлибры, которые определялись бы как поэтические тексты. Пишете ли вы верлибры? Если да, то почему? Если нет, то почему?
К верлибру отношусь очень хорошо. Об этом я писал много раз в своих литературоведческих книгах. Все труднее назвать современного поэта, который бы не писал свободные стихи. Верлибр становится не новаторским, а скорее архаичным жанром поэзии. Свободные стихи публикуют не только авангардные журналы «Футурум АРТ», «Зинзивер», «Журнал ПОэтов», «АКТ», «Словолов», «Дети Ра», но и традиционные «Новый мир», «Дружба народов» и многие другие издания. Замечательные верлибры Сергея Бирюкова печатает «Урал», на мой взгляд, один из лучших журналов России. Я думаю, что верлибр (если смотреть на вопрос более широко) стоит оценивать не только как литературное явление, но и как явление социальное. Он позволяет самым широким массам (в том числе и мне, грешному) почувствовать себя, хоть отчасти, поэтами, общественно значимыми личностями. Написание верлибров делает человека художником, в то время как написание плохих силлабо-тонических стихов плодит ряды графоманов. В самом деле, написать верлибр, казалось бы, не сложно. Для этого — с формальной точки зрения! — достаточно выразить (образно!) свои мысли и разбить произведение на строчки.
Следует, однако, констатировать, что тема верлибра по-прежнему остается недостаточно проработанной в отечественной филологии, и не случайно в ХХI веке дискуссии об этом виде стиха не затихают. Достаточно вспомнить статьи Ю. Орлицкого, А. Кузнецовой, В. Куприянова, И. Шайтанова, В. Куллэ и многих других.
Есть множество определений верлибра. Существует мнение, что его протообраз (предверлибр) следует искать в древнерусской литературе (в частности, в «Слове о полку Игореве») и даже в Библии (об этом писал В. Куприянов).
Мне импонируют верлибры Целана, Бирюкова, Кацюбы, Ксении Некрасовой, Гомрингера, Энценсбергера, Никиты Стэнеску, Валериу Станку… Для меня верлибр — это не рассказ в стихах, но сгусток поэтической метафорической энергии.
- Категория «предназначение поэта» сегодня забывается и наукой, и читателем, и издателем. Каково, на ваш взгляд, предназначение поэта?
Эти вопросы для докторской диссертации. Моих мозгов, конечно, не хватит, чтобы дать толковый ответ на этот вопрос. Но я думаю, что поэзия — это и свет, и технологии, и могущество языка, и тропонасыщенность. Главное — это свет. В этом предназначение поэта. Поэт — как божья дудка — призван наполнять мир — прежде всего через слово — любовью, любовью к богу, людям, животным, деревьям, земле… Поэт — это борьба со злом — в самом себе, преодоление тьмы в себе, поэт — этот голос тех, кто голоса лишен.
Поэзия — религиозная материя. Исповедь. Да, наверное, это исповедь — сразу — перед богом. Исповедь и покаяние. О том, что значит в моей жизни поэзия, я написал довольно давно стихотворение. Здесь, наверное, все, что я хотел сказать по этому поводу.
СПАСЕНИЕ
Жизнь коротка, а боль остра.
Но разве жить устану?!
Поэзия, как медсестра,
забинтовала рану.
Грехи растут — точь-в-точь осот.
Трон крепок Люцифера.
Я знаю, что меня спасет
поэзия — как вера.
В поэзии сквозит родство
с религией исконной.
Поэзию сравню с живо-
творящею иконой.
Жизнь коротка, но хныкать — блажь.
Жизнь — и любовь, и благо.
…В руках обычный карандаш,
обычная бумага.
- Назовите ваши любимые стихи, которые были созданы вами или другими поэтами.
«На холмах Грузии лежит ночная мгла» (Александр Пушкин), «Не стонет справа от меня больной…» (Константин Случевский), «И цветы, и шмели, и трава, и колосья…» (Иван Бунин), «Приближается звук. И, покорна щемящему звуку…» (Александр Блок), «Кузнечик» (Велимир Хлебников), «А вы могли бы?» (Владимир Маяковский), «Глод и мор» (Алексей Крученых), «Баллада о гвоздях» (Николай Тихонов), «В степях немятый снег дымится…» (Павел Васильев), «О любви» (Семен Кирсанов), «Валенки» (Ион Деген), «Баллада о прокуренном вагоне» (Александр Кочетков), «Зола» (Семен Липкин), «Сюркуп» (Георгий Оболдуев), «Спасибо» (Евгений Евтушенко), «Тихо летят паутинные нити…» (Роберт Рождественский), «1956-й» (Александр Аронов), «Вот мы и не увиделись. За лето…» (Андрей Ширяев) и еще десятки прекрасных стихотворений. Своими стихами я, как правило, недоволен. И, грешным делом, часто их переписываю. У меня такое ощущение, что я всю жизнь пишу одно стихотворение, одну книгу. Пытаюсь выжать из себя максимум своих возможностей, прыгнуть выше собственной головы. И только сейчас, когда мне уже под шестьдесят, я подступаю к своей основной книге стихов — небольшой книжечке, за которую, надеюсь, мне не будет стыдно.
Константин Кравцов
- В каком возрасте вы начали сочинять стихи? Почему это произошло? Как вы относитесь к своим ранним опытам?
В 13–14 лет. Первая любовь и вообще пубертатный период, располагающий к поискам себя, в частности — стебу. О ту пору — над «советской действительностью». Писал, помнится, какие-то хулиганские поэмы, в том числе и на тему «Целины» Л.И. Брежнева, каковую тогда проходили в школе и которую я, естественно, не читал. Ранние опыты — они и есть ранние опыты, как к ним относиться? Тем более что ничего не сохранилось? Помню, мне было весело и интересно…
- Назовите имена поэтов, русских и зарубежных, оказавших на вас наибольшее и благотворное влияние?
Началось все с «Москвы кабацкой»: «Пей со мною, паршивая сука» и все прочее — это ошарашило. Потом ранний Маяковский. Ни того, ни другого с отрочества не перечитывал. Дальше пришла западная переводная поэзия. Какое-то время интересовался Вознесенским. Влияние? Наверно, все же Мандельштам, пришедший позже. Геннадий Айги ошеломил в свое время. Бродский. Из западных — Рембо и англосаксы: Элиот, Паунд…
- Различаете ли вы поэзию и литературное (иное) стихотворчество? Какие факторы влияют в большей степени на появление из-под вашего пера поэтических/стихотворных текстов — онтологические и социальные или какие-либо иные?
Поэзия и литература — разные вещи, едва ли не взаимоисключающие. Поэзия — сакральна, литература — за редкими исключениями — профанна. Факторы — тот самый «сор»: они могут быть любыми.
- Как вы относитесь к верлибру? Как бы вы определили прозопоэтический текст? Назовите имена поэтов, создающих верлибры, которые определялись бы как поэтические тексты. Пишете ли вы верлибры? Если да, то почему? Если нет, то почему?
Верлибр стал в ХХ веке конвейером стихотворной продукции, писать иначе теперь во всем мире просто неприлично, ну разве что — смеха ради. Отношусь нейтрально, как ко всякой вещи: все зависит от наполнения (контента). Поэзия выражает себя разными способами, верлибр — один из них. Прозопоэтический текст? Не совсем понимаю, о чем речь. В случае филологического, претендующего на художественность «продукта» мы всегда имеем дело либо с тем, либо с другим, всегда доминирует или то, или это. Поэт может писать прозу (Пушкин), прозаик же — лишь стихи, соответствующие всем критериям стихотворного произведения, но остающиеся «литературой» (Бунин, Набоков и др.). Разная оптика, разный слух. Список поэтов, создающих верлибры, был бы очень велик — начиная от автора «Слова о полку Игореве» и заканчивая ХХ веком, особенно — европейской и американской поэзией. Я тоже отдавал и отдаю дань этой технике в том случае, когда «текст» выстраивается сам собой именно в свободный стих. Почему именно так, а не иначе, от чего это зависит — трудно сказать.
- Категория «предназначение поэта» сегодня забывается и наукой, и читателем, и издателем. Каково, на ваш взгляд, предназначение поэта? Попытайтесь дать определение таким забывающимся феноменам поэтического творчества, как вдохновение, пророчество, невыразимое, путь, предназначение (поэта), поэтическая гармония, тайная свобода, поэтическая свобода, энигматичность, эвристичность, экспериментальность, поэтическая энергия, духовность и др.
То, что это забывается, — вполне естественно: техногенная цивилизация (антицивилизация) абсолютно профанна, в ней нет места сакральному, тогда как поэт, будь то Орфей или библейский пророк, — посредник между мирами. Если один из них исключить из поля зрения, то и поэту ничего не остается, кроме того, «чтоб публику дуру развлечь». Кроме того, чтобы быть шоуменом. Но в России аж до 90-х сохранялось к этому иное, во многом романтическое отношение. Теперь все как во «всем цивилизованном мире»: поэт — это какой-то смешной пережиток, интересный лишь немногим ему подобным. Предназначение его между тем остается прежним — тем же, что у Орфея в язычестве и у пророка в монотеизме, но кому он здесь нужен с этим предназначением? Определения же давать не буду, так как полагаю, что никакие определения ничего не определяют. Ни жизнь, ни поэзия — язык Бытия и бытия — не может быть втиснута в какой-то силлогизм, якобы что-то объясняющий.
- Назовите ваши любимые стихи, которые были созданы вами или другими поэтами.
О себе говорить как-то нескромно, список любимых стихов, созданных другими, занял бы слишком много места, посему затрудняюсь с ответом.