Опубликовано в журнале Урал, номер 5, 2021
Марике Лукас Рейневелд. Неловкий вечер. / Пер. с нидерландского К. Новиковой. М.: Эксмо, 2021.
Англоязычный литературный мир, похоже, не стремится выделять исключительно состоявшихся авторов с длинным послужным списком, как это делает Нобелевский комитет. Уже неоднократно Букеровскую премию получали молодые писатели, а иногда награда находила автора позже, но за произведения, написанные в небольшом для писателя возрасте. Последний случай — это Международная Букеровская премия 2019 года Джохи Аль-Харти за роман «Небесные тела», написанный ею в возрасте немногим за тридцать. И вот год спустя снова возрастной рекорд — Международная Букеровская премия присуждена 29-летней писательнице из Нидерландов Марике Лукас Рейневелд. В русском перевода книга получила название «Неловкий вечер», и «Эксмо» оперативно издало ее спустя несколько месяцев после объявления лауреата.
Мы считаем, что в России нет цензуры, но это не отменяет того обстоятельства, что в нашем обществе есть неудобные темы. Судя по биографии Рейневелд и тексту премированного романа, публикация «Неловкого вечера» — это определенный риск. Разумеется, речь не идет о пропаганде нацизма или призывах к терроризму. Речь о том, что автор этой книги — типичное порождение так называемой европейской свободы, которая была призвана снять с человека оковы, а в итоге породила «человеческие сущности», для которых и слова-то с ходу не подберешь. И это не эвфемизм. Марике Рейневелд в детстве хотела быть мальчиком, но вела себя как девочка, а в подростковом возрасте осознала, что у нее как бы нет определенного пола. Английский язык уже успешно справился с этой проблемой, предложив называть таких людей «они» в единственном числе, то есть they/them. В русском, однако, подобные трудности пока обойти нельзя, наверное, Рейневелд пришлось бы называть «оно».
Сексуальная ориентация или гендерная самоидентификация — личное дело каждого, и многих радикальный выбор в этих вопросах делает по-настоящему счастливыми. Радостные лица на маршах ЛГБТ-сообществ — это не редкость. Однако случай Марике Рейневелд другой. С форзаца «Неловкого вечера» на нас смотрит (и даже не на нас, а мимо нас, вниз) утомленное, отсутствующее лицо, выдающее крайне замкнутую и интровертную личность. Ни проблеска улыбки или игры эмоций, это взгляд человека, который всю жизнь смотрел на стену. Никогда нельзя ставить диагнозы по фотографии, но здесь прямо ждешь, что текст будет одной громадной кляксой горя и страданий, причем не только объективных, но и искусственно созданных угрюмым мировоззрением. В сущности, так все и оказывается. Да и откуда взяться позитивному мировоззрению, когда вокруг такая уродливая реальность? «Неловкий вечер» — это история пути на дно, причем главная героиня еще и жить-то толком не начала.
Для кого-то жизнь в трудах на природе могла бы быть идиллией, но только не для семейства Мюлдеров. Мюлдеры — это обычная семья нидерландских фермеров: отец, мать и четверо детей. Они держат коров и быков, и вся их жизнь — это бесконечная кормежка животных, дойка и уборка экскрементов. Причем коровы — это самое главное, вокруг них вертится все. Чета Мюлдеров отказывается даже пойти посмотреть на конькобежные соревнования, в которых должен участвовать их сын, потому что у одного из телят понос. Но даже если бы и не было этой проблемы, работа всегда нашлась бы. Работают Мюлдеры исключительно руками, не подключая интеллект. Из интеллектуальных развлечений как максимум — это просмотр телевикторины. При этом Мюлдеры глубоко религиозны, насколько могут быть религиозны люди, не читающие ничего, кроме Библии. Они принадлежат к реформатской церкви, регулярно посещают проповеди деревенского священника и при каждом случае наставляют детей на путь истинный. Вот почему мать не смотрит ничего, кроме телевикторин. Дело в том, что в выдуманных историях нет страданий, а мать считает, что страдания должны быть обязательно. Все должно быть правильно, даже пить парное молоко быстро, чтобы к небу не прилипли сливки, было «непочтительно». Любая музыка на компакт-дисках — безбожна. И хлеб они едят просроченный, предназначенный для кур. Отец поясняет: «Если цыплята от него не болеют, то и вы не заболеете».
История рассказана от лица десятилетней девочки по имени Яс и к концу романа ей исполняется уже двенадцать. В жизни она не видела ничего, кроме фермы, и, поскольку от суровых родителей любви не дождешься, она направляет свои чувства на кролика. Однажды она загадывает: вот бы Бог забрал моего старшего брата Маттиса, а кролика оставил в живых! После того, что происходит дальше, трудно убедить себя в том, что мысли не материальны. Старший брат отправляется кататься на коньках, проваливается под лед и погибает. Семья в трауре. Западные критики пишут о том, что именно смерть ребенка создала такую затхлую атмосферу в семье. Яс резюмирует жизнь семьи лаконичной фразой: «Здесь больше не из-за чего улыбаться». Разговаривать о Маттисе запрещено, о нем теперь следует молча помнить. Теперь Мюлдеры живут словно в бессмысленном ожидании, потому что отец говорит на похоронах: «Здесь будут ждать Маттиса». Но в действительности атмосфера в семье всегда была такой. Родители не перекидываются друг с другом и парой слов, мать отказывается принимать пищу, а дети живут в параллельном мире, опасаясь вторжения отца. Для родителей сам тот факт, что дети просыпаются каждое утро, и не важно, с каким трудом, свидетельствует о том, что все хорошо. Они живы, значит, все в порядке. Им невдомек, что вообще-то еще есть такая вещь, как «качество жизни».
А между тем девочка Яс, рассказывающая историю, превращается в невротика, окружающего себя ритуалами, фантазиями и запретами. Она никогда не снимает свое пальто, в карманах которого носит жаб, кроличьи усы и разные мелкие предметы. Одна из причин — боязнь подхватить заразу. Из-за этого вечного пальто в школе про нее ползут слухи, так что уже отец хочется вмешаться и снять его силой. Вдобавок у нее проблемы с кишечником — она страдает то от диареи, то от запоров. Она постоянно чувствует боли в животе, словно в нем кто-то ползает, и Рейневелд со всей прямолинейностью описывает, как отец вставляет ей кусочки мыла, чтобы она могла сходить в туалет. Яс только начинает познавать мир, но уже со всей определенностью понимает, что он ей тесен. Ей хочется вырваться из деревни, перейти мост и оказаться в городе, но родители тут как тут со своими религиозными наставлениями: город — это логово греха! Поэтому Яс строит планы, подключает к этому сестру и одновременно исследует зарождающуюся сексуальность. Впрочем, в этом нет никакой теплоты желания, скорее холод хирургической операции. И надо признать, что Рейневелд не стала наделять героиню собственными сомнениями в гендерной идентичности. По большому счету все эти грехи и эксперименты остаются совершенно детскими. Они иногда жестоки, но творятся по незнанию, почти бессознательно.
В душе и в поведении главной героини есть не только страдание, но и обычная пустота. Глядя на события внешнего мира, она пытается объяснять их иррационально, основывая выводы на неверных посылках. Она постоянно домысливает происходящее, ищет причины и находит их там, где все с виду кажется логичным, но в действительности такая логика идёт в обход реальных причинно-следственных связей. Если бы такие контакты с миром приносили девочке эйфорию или суеверный ужас, это можно было бы назвать магическим мышлением. Но в этих контактах слишком много холода, какого-то тона объективности, это почти наука, вернее, протонаука, естественное знание человека каменного века. У Яс всему всегда есть объяснение, просто оно опирается только на очевидное и лишено даже проблесков метафизики и тем более реальной науки, допускающих поиск за пределами того, что видит глаз. Например, она пытается объяснить себе бесчувственность отца. В итоге она приходит к выводу, что у него нет сердца, но не в переносном смысле, а в прямом — у него отсутствует сам этот орган. То есть мир для нее — это лишь сумма очевидностей.
Яс изучает мир без оглядки на правила приличия. Религию, которую ей навязывают родители, она просто не понимает. Отец говорит ей: вопросы в этом доме задаю не я, их задает Бог. Но девочка не понимает, разве Бог задавал ей когда-нибудь вопросы? Также она не понимает, как можно каждый год в Рождество поклоняться Христу, словно он жив, хотя на самом деле он давно мертв. Ее мысли текут против ее воли, и она не только не намерена их контролировать, но и даже не понимает, зачем бы это вообще понадобилось делать. И мысли эти не всегда безобидны, иногда Яс желает ближним реального зла: «Бабушка мне улыбнулась. Мне хотелось, чтобы она перестала улыбаться, чтобы отец прошелся по ее лицу вилкой и смешал все, что на нем было, в кашу». Или другой пример: «Во время службы я тайно надеюсь, что кто-нибудь из стариков со скамейки на последнем ряду <…> упадет без сознания или почувствует себя плохо». Родители Яс совершенно бесчувственны, и холод наблюдения Яс за ними убивает в них последние остатки человечности. Иногда ей хочется «засверлить» отца в землю, чтобы он не мог говорить, а мог только молчать и слушать.
Трудно сказать, болеет ли Яс депрессией, ведь депрессия — это болезнь «взрослого» сознания. Но то, что она рассказывает про свою жизнь, действительно похоже на детскую депрессию. Ритуалы, страхи, подавленность — симптоматика типичная. И самое главное — ощущение того, что ты пришел в мир не для счастья («Я больше не могу загадывать желания, ведь вселенная — это не место исполнения желаний, это могила. Каждая звезда — мертвое дитя».) В душе Яс борются противоречия. С одной стороны, ей не нужен Бог, а нужна только она сама, и обретение себя становится для нее смыслом жизни. Может быть, ее зацикленность на физиологии — это и есть ее тюрьма, клетка ее тела, из которой она и хочет сбежать, но не от себя, а, наоборот, к себе. С другой, она как будто добровольно стремится к смерти, ей в каком-то смысле даже нравится чувствовать, как ускользает жизнь. Она не знает, как вести себя в присутствии смерти, но тем не менее хотела бы встретиться с ней и понять ее.
«Неловкий вечер» вряд ли подарит читателю позитивные ощущения. Этот депрессивный роман с обилием малоприятных физиологических подробностей приоткрывает дверь во внутренний мир ребенка, который в действительности не имеет ничего общего с ангельским. Фактически это адское место. И выход к свету Рейневелд тоже предлагает радикальный, так что даже засомневаешься, свет ли это. Вдобавок эта книга косвенно свидетельствует о неспособности религии сделать человека хорошим, потому что набожность родителей вызывает у детей только отторжение. Увы, героиня «Неловкого вечера» вынуждена жить в тюрьме. «Неловкий вечер» — тягостная экскурсия по этой тюрьме.