Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 4, 2021
Евгений Дьяконов (1989) — родился в Ленинграде. Окончил Санкт-Петербургский государственный институт культуры, работает экскурсоводом. Руководитель поэтической мастерской А. Ратнера. Соучредитель проекта «#тожепоэты». Победитель всероссийских литературных фестивалей и конкурсов: «Русские рифмы», «Филатов-фест», «Русский слэм». Публиковался в журналах «Нева», «Москва», «Окно», «Невский альманах», «Формаслов», в «Литературной газете». Живёт и работает в Санкт-Петербурге.
***
за гранью
не просто кленового листика,
за призрачной кромкой
его трепыхания
находится то, что назвал бы я — мистикой —
Божественный голос
и
Божье дыхание;
воздушные отблески детского лепета,
а страшная смерть — безлимит бирюзового,
соцветья тревоги, терпения, трепета
за краем звучания
всхлипа кленового
Слышимость
сверху — музицируют
снизу — пилят, сверлят, забивают
справа — свистит ветер
слева — занимаются любовью;
А я просто
зажав строке рот
прибиваю её к другой строке
натягиваю струны
начинаю играть
И становлюсь:
для верхнего — нижним
для нижнего — верхним
для правого — левым
для левого — правым
***
Иней, — чуждый, как слово «ихний»,
нашуршаться я не успел.
Отвези меня в тихий Тихвин,
что как белая скатерть бел.
Ни к чему предавать огласке
мой побег, потому что там
я уверенно, без опаски
выпью двести, ну триста грамм,
на свободе, а не в завязке,
наплевав на попутный хлам,
мы окажемся в нашей сказке
и войдём в монохромный Храм.
***
Константину Комарову
Бредёшь не кормлен, не целован,
С тоской ночною тет-а-тет.
Болеешь сам, однако слово
приобрело иммунитет.
И не нужны ему прививки,
И витамины ни к чему —
К такому люди не привыкли:
Тюрьму-суму, суму-тюрьму,
Увековеченные речью
И крючковатые, как крик,
Болезни тащишь человечьи,
Высовывая в ночь язык.
***
гроза над будкой сапожника
прислушаюсь осторожненько
капли о крышу
слышу
над поверхностью верстака — ага —
молоток
ток ток ток
на полке — сношенные башмаки
в них — шаги
Блудного сына
Раскольникова
Ван Гога
вспышка —
как водится — гром
вроде бы нет Бога
но всё о нём
***
Выходные отпраздновав метко,
Пересяду на синюю ветку.
Мне две школьницы место уступят,
улыбнусь им —
хороший поступок.
Задремлю, предвкушая осечку,
мне приснятся Дантес и Данзас.
Там в туннеле — Просвет и Парнас,
Что же вы всё про Чёрную речку?..
***
между
типографией
и
пунктом приёма макулатуры
хрустим корешками
шуршим листочками
меняем форму
цвет
запах
в поисках одной-единственной
дарственной надписи
или хотя бы
пометки на полях
о присутствии здесь
человека
Интервью
Я шёл на прогулку иную,
Но снова к бомжам и ворью,
Привёл себя сам на Сенную
И дал сам себе интервью.
Шутил остроумно и тонко,
Но чувствовал: как ни крути,
Оно — репетиция только,
Допроса, что ждёт впереди.
***
по крайней мере, в новом мире
совсем другие ништяки,
вот например: в своей квартире
сидишь, не лезешь на штыки
страстей, сомнений, мимо, мимо
плывёт за окнами дурдом,
а ты пьёшь кофе растворимый
и ощущаешь: 3 в 1
***
У каждого стихотворения
хочется нарисовать
перечёркнутую фотовспышку
У каждой строки
хочется поставить табличку
«руками не трогать»
У каждого слова
хочется посадить
сурового смотрителя
этакую бабулю
ленинградской закалки
Чтобы тончайший слой позолоты
как можно дольше
скрывал
липу
***
Когда и сил, и времени в обрез,
Не женщина нужна, но женский образ.
И звёздный небосвод,
И тёмный лес,
И леший, что сидит под елью, сгорбясь.
В пространстве звуков
Редкие слова
Пространство ароматов не нарушат.
Шуршанье веток, пенье соловья
И женский плач — всё просится наружу.
Туда, откуда льётся тёплый свет,
Где с ниткою встречается иголка,
Где жизнь моя, единственный мой свет,
Расстёгивает пуговичку долго.
***
Вода дождя с водой реки
Встречаются, природа рада:
На расстоянии руки —
преображенье снегопада.
Горизонталь — не подо льдом,
Хотя хтоническая стужа
Уже задумалась о том.
И жизнь уже заметно уже.
А третье бытиё молчит,
Часы перебирают чётки
И крест в окне твоём кричит,
Не отделимый от решётки.
***
Выгуливаешь сам себя
по городу, где каждый метр
нуждается в приставке мета-,
и снег, мерцая и слепя,
разлёгся на хребтах урочищ
родных. Куда ни поверни,
давно разменяны на дни
года и годы. Что ты хочешь
найти? Какое там величье?
Одна недвижная река,
и глаз родных косноязычье,
и косоглазье языка.
***
Нырнёшь с вокзала прямо в темень,
И, чтоб не думал ни о ком,
Звезда тебя ударит в темя,
Да так, что в горле вечный ком
Сорвётся камушком разлуки,
Когда он стукнется о дно,
Тебя взволнует лишь одно —
О, как созвучны эти звуки!