Мария Бутина. Тюремный дневник
Опубликовано в журнале Урал, номер 4, 2021
Мария Бутина. Тюремный дневник. — М.: АСТ, 2021. (Портрет эпохи).
Не был, не был, не был, не был,
даже рядом не стоял!
Л. Филатов,
«Про Федота-стрельца, удалого молодца»
Злые шутки играет иногда с людьми отсутствие телевизора. Вот у меня, например, его нет. Да и новостные ленты в интернете я читать тоже не большой охотник — нервы дороже. Поэтому произошло невероятное: гремевшую во всех российских СМИ кампанию по спасению Марии Бутиной, безвинно томящейся в американской тюрьме, я совершенно пропустил, а узнал о тяжёлой судьбе русской студентки, только увидев её в ролике на канале одного популярного блогера-переводчика. Вернее сказать, роликов было два. В первом Мария просто рассказывала о своей полуторагодовой отсидке, а во втором — уже презентовала книжку «Тюремный дневник».
Конечно, книжку я немедленно приобрёл. Потому как — ну, согласитесь, не каждый гражданин России может похвастаться, что изнутри повидал то, о чём конкретно ты мог узнать только из американских сериалов и криминальных драм. Жадно набросился, начал читать. Однако по прочтении остался, если честно, в совершенном недоумении.
Начать следует, пожалуй, с аннотации. Там говорится: «Никто так и не смог ответить на вопрос, кем же на самом деле является Мария Бутина — преступницей или жертвой? <…> В своей автобиографической книге Мария наконец рассказала всю правду. <…> Как выжить в экстремальных условиях тюрьмы, да ещё находясь в чужой стране? Что спасало Марию в одиночных камерах? Какими она увидела арестантов США и как сумела завоевать их доверие и даже получить поддержку?»
Важные вопросы, согласитесь. Однако перед тем как, опираясь на текст книги, попытаться на них ответить, следует оговорить два момента.
Во-первых, предупредить возможные истерические визги из серии «Да как ты можешь судить бедную девочку?! Ты там не был, скотина!». Ну конечно, не был. Как никто из современных историков, занимающихся Древним Римом, там никогда не жил. Однако же мнение своё вполне себе выражают, опираясь на источники. В том числе — письменные.
Во-вторых, я намеренно оставляю за скобками вопрос о виновности или невиновности Бутиной, потому что материалы её уголовного дела ЦРУ мне по моему требованию навряд ли пришлёт. Ну и не надо забывать, что во все времена во всех тюрьмах сидели сплошь невиновные — при Сталине, при Петре Первом, при Иване Грозном, в уже упоминавшемся Древнем Риме… Да что там: на настоящий момент в российских тюрьмах сидят невиновные (если не верите — поговорите со знакомыми полицейскими или адвокатами).
Однако опосредованно всё же придётся затронуть и эту тему, и вот почему. Условно говоря, вся книжка делится на три очень неравные смысловые части (которые зачастую переплетаются между собой):
- Флэшбэки времён детства и вообще жизни в России и США;
- Тюремное бытописание;
- И как раз то, что касается непосредственно уголовного дела: допросы, американские флэшбэки, рассказы о «методах воздействия» и т.д.
О первой части говорить особо нечего — это либо кратенькие зарисовки о встречах с российскими бизнесменами и коллегами по общественной организации «Право на оружие», либо пришедшие к героине в одиночке детские воспоминания («Там горячим хлебом пахнет в доме нашем…»). А вот на двух других частях надо остановиться поподробнее.
Честно говоря, по просмотру упомянутых роликов я надеялся, что как раз быту будет посвящена бóльшая часть повествования. Но нет. Процентов шестьдесят, а то и семьдесят текста можно кратко охарактеризовать филатовской фразой, вынесенной в эпиграф. Мария будто напрочь забывает старый принцип, известный всякому человеку ещё с детского сада, — чем больше ты оправдываешься, тем меньше тебе верят, — и сыплет как из пулемёта:
«Но фактами и доказательствами утруждать себя ни американские СМИ, ни ФБР, ни прокуратура необходимым не сочли. И вот — ведьма найдена. И это — я. Теперь меня будут жечь под громкое улюлюканье разъярённой толпы».
«Мне предстояло заново прослушать характеристику того самого страшного морального урода, которого точно, я была уверена, нужно упрятать за решётку, если бы не один маленький нюанс: всё рассказанное о нём, или, вернее, обо мне, было чистой выдумкой».
То же самое — в общении с обвиняющей стороной. Тут периодически вообще шедевры попадаются:
« — А я-то тут при чём? У нас с Чапман только три сходства — пол, гражданство и цвет волос, зато есть одно, но ключевое различие: я — не шпион, — и я внимательно посмотрела в грустные глаза агента ФБР».
Честное слово, невольно вспоминается известный анекдот: вот так уже в пятый раз Штирлиц обманывал гестапо.
Да и вообще таких странностей будет немало. Вот Мария объясняет подруге по несчастью, что для нарушивших федеральные законы с 1984 года нет условно-досрочного освобождения, — и тут же на голубом глазу на замечание прокурора о том, что она не зарегистрировалась инагентом, Маша удивлённо замечает:
« — Я понятия не имела, что для этого нужно регистрироваться. Я много читала книг об американской демократии и думала, что это называется свободой слова и правом народа мирно встречаться и делиться мнениями».
Это вы серьёзно? Хороводясь с людьми рангом не ниже консула, бывая на мероприятиях вроде инаугурации Трампа, общаясь с его сыном и с праправнуком Джона Рокфеллера, — вы про это не знали?
Не меньшее недоумение вызывает и описание противозаконных методов выбивания показаний из подследственной. Например, Мария описывает, как её страшно пытали: «Один из самых распространённых видов пытки из арсенала американцев — лишение заключенного сна на длительный срок. Лишающие сна техники могут включать в себя громкую музыку, яркий свет, помещение заключённого на ступень пьедестала, с которого он больно падает в случае дремоты и потери равновесия».
Спору нет. Пытка лишением сна — чудовищна и бесчеловечна. Это может подтвердить всякий студент, сдававший сессию хоть раз в жизни, или любые молодые родители, пытавшиеся залялькать чадо, у которого режутся зубки.
Но старая истина заключается в том, что всё познаётся в сравнении. Есть такой дяденька, Владимир Андреевич Ажиппо, более двадцати лет отслуживший в различных местах лишения свободы Советского Союза, а потом Украины — в колониях усиленного и строгого режима, следственном изоляторе и ещё много где. Так вот, написал он прекрасную книжку под названием, многое говорящим всякому русскому человеку: «Не зарекайся». Про тюрьмы СССР, а также (по большей части) постсоветского пространства. Есть там глава и про, скажем так, физическое воздействие, применяемое как раз для выбивания показаний. Читаем:
«“Заплы”» — наиболее доступная, но и наименее опасная для здоровья пытка. Зэка укладывают на пол лицом вниз (часто на матрас, чтобы не было синяков), заводят прямые руки за спину и тянут их в сторону головы. Иногда надевают наручники. Получается такая «лежачая» дыба. На языке тюремщиков это звучит оригинально, говорят: «Мы с ним заплыли». Вот так — плавали вместе, только стиль плавания у каждого был свой. <…>
«Противогаз». Эта штука более разносторонняя. Называется «в слоника поиграть». Во-первых, противогаз можно использовать как пакет, перекрывая воздушный шланг, но это не главное достоинство этого метода. Чаще через противогаз зэку дают «покурить». Правда, зэку почему-то это не нравится. Дело в том, что курить дают оригинально: прикуривают штук пять сигарет (сигареты всегда самые дерьмовые), вставляют их в шланг, открученный от противогазной коробки, зажимают рукой, чтобы ограничить доступ воздуха, и — кури, бродяга! Человек при этом чуть ли не сходит с ума, бьется в конвульсиях и выплевывает собственные легкие».
Это только те пытки, которые не оставляют синяков и иных телесных повреждений. Как, кстати, и страшный звоночек и яркий свет в камере среди ночи. Не берусь судить других, конечно. Но почему-то кажется, что, если бы с автором «Тюремного дневника» «заплыли» или «сыграли в слоника», она бы через несколько минут не только согласилась бы признать в суде свою вину в участии в сговоре против США (как это она и сделала в итоге), но и взяла бы на себя ответственность за теракты 11.09.2001, совершенно забыв, что ей в это время было всего 13 лет.
Однако не следует всё же идеализировать американскую пенитенциарную систему, столкновение с которой разом перевернуло все представления героини о рае на земле, — а она Штаты, к слову, практически так и называет: «Твоя сестра в тюрьме <…> в стране, о которой она отзывалась с таким уважением, как об островке демократии и прав человека среди бушующего бесправия в этом мире». Например, в российских тюрьмах нет практики при транспортировке надевать на зэков кроме наручников ещё и кандалы на ноги — которые могут совершенно случайно забыть снять на ночь. Никто не будет пытаться накормить подследственного психотропными таблетками, а еда не будет состоять из одних гамбургеров (таких вкусных, а главное, очень полезных). Клетка — она везде клетка, хоть в США, хоть в России, хоть где бы то ни было ещё. Собственно, часть, которая про бытописание, — она именно про это.
Мы узнаем, что четверть населения Штатов не умеют читать и писать. То есть хорошее школьное образование там, конечно, есть, но только за крупные зелёные деньги. Узнаем, что в Цитадели Демократии нет детских домов, а оставшегося без родителей ребёнка будут просто перебрасывать из семьи в семью — и хорошо, если его туда возьмут не только из-за положенных за это денег. И, конечно, будет много историй зэчек, с которыми Маша будет общаться за время отсидки.
Вообще историй в дневнике изложено достаточно много. И через какое-то время ловишь себя на том, что больше сочувствуешь вот им. Наркоманкам, проституткам, бомжихам. За которых никто не впишется.
В упомянутом выше ролике на вопрос, о чём ее книжка, Мария, чуть опустив взгляд, тихо отвечает: «О НАДЕЖДЕ». Ну, наверное, можно надеяться. Если за тебя вписался весь МИД и правительство РФ. Если тебе насобирали денег на адвокатов и тюремный «чипок», если тебя показывают по всем каналам и о тебе трубит весь мир. Да и потом, ты же не Виктор Бут, несмотря на созвучие фамилий, ПЗРК кому попало ты не толкала, — а значит, скорее всего, выпустят. А вот чёрной девочке, которая приходила в комнату для свиданий, ожидая своего отца, который так ни разу и не пришёл (у неё не было денег даже на 30-секундный звонок, чтобы сообщить ему часы посещений), — надеяться было особенно не на что. Вот о них бы побольше прочитать хотелось. Но — увы.
Полтысячи страниц в целом читаются относительно легко и быстро, несмотря на встречающиеся шедевры вроде «улыбалась сквозь зубы». Но с сожалением констатируем: ответ на заявленный в аннотации вопрос дать так и не получается.
Завершая, вернёмся к началу. В Википедии читаем: «После возвращения в Россию Бутина вошла в экспертный совет при уполномоченном по правам человека в РФ и стала членом Общественной палаты РФ 7 созыва, где обозначала свою специализацию на защите прав и интересов граждан России за рубежом и в российской тюремной системе».
Послушно прошёл по ссылкам. О деятельности Марии Бутиной на ниве защиты отечественных заключённых не сказано ни слова.
Но чем чёрт не шутит. Быть может, Мария Валерьевна в самом деле посвятит себя правозащитной деятельности — и будет на государственном уровне отстаивать права российских заключённых не только в США (что, безусловно, тоже важно), но и в России? Съездит не в «Матросскую тишину» или в Лефортово, а в СИЗО, например, Урюпинска. Или Сызрани. Или, чтоб уж точно без всяких «потёмкинских деревень», так возмутивших её во флоридской тюрьме, пообщается с теми зэками, кто уже вышел на волю и умирает в своей деревне от подцепленного в камере туберкулёза.
И кто знает. Может, на этом пути ей повстречаются открытия не менее, а даже более удивительные, чем в застенках Цитадели Демократии.