«О бесконечности», реж. Рой Андерссон, 2019
Опубликовано в журнале Урал, номер 3, 2021
Шведский режиссер Рой Андерссон принадлежит к числу кинематографистов, работы которых ждут. Правда, ждет их искушенный ценитель кино, а не массовый зритель. Для последнего его работы, пожалуй, слишком депрессивны. Так или иначе, уже дебютная работа Андерссона «Шведская история любви» получила в 1969 году Гран-при Берлинского кинофестиваля. Почти полвека спустя, в 2014 году, Андерссон был удостоен Золотого льва Венецианского кинофестиваля за философскую притчу «Голубь сидел на ветке, размышляя о бытии». Это картина считается завершением трилогии режиссера об абсурдности человеческой жизни, начатой фильмами «Песни со второго этажа» (2000) и «Ты, живущий» (2007). Через пять лет режиссер выпустил работу, которую можно считать продолжением трилогии, которая таким образом превращается в тетралогию. Во всяком случае, новая картина сделана тем же методом. Фильм называется «О бесконечности», в 2019 году он получил приз Венецианского кинофестиваля за режиссуру. В связи с ограничениями его премьера в России прошла в онлайн-режиме в мае 2020 года. Рой Андерссон, конечно, не так интересен отечественному зрителю, как Квентин Тарантино, и тем не менее есть у нас его почитатели. Известный критик Антон Долин написал о нем целую книгу, хотя Андерссон снял всего-то полдюжины полнометражных фильмов, а кому-то вообще известен как автор рекламных роликов. Правда, некоторые утверждают, что именно опыт в коммерческих съемках позволил режиссеру развить свой метод, для которого характерно как раз то, без чего невозможна реклама, — лаконичность и выразительность.
Книга Антона Долина называется «Похвала банальности», и действительно банальность — как раз одно из слов, которым хочется описать фильм «О бесконечности». Здесь нет внятного развивающегося сюжета, это сборник то ли трагических, то ли анекдотических миниатюр, и большая их часть рассказывает о жизни самых обычных людей. Впрочем, «о жизни» — это еще громко сказано, хотя три предыдущих фильма и назывались «трилогией о живущем». «Жизни», подразумевающей раскрытие личности, развитие событий и прочие обязательные атрибуты повествования, здесь нет. Есть, скорее, «сценки из жизни». Играют в них обычные люди, про которых точно нельзя сказать, что они сошли с обложки журнала. Все они какие-то нескладные, неизящные, затрапезные. Лица какие-то бело-серые, как у оживших трупов. Атмосфера тоже замогильная, позитивные эмоции здесь случайны и встречаются только в качестве исключения. Может быть, это вообще мир после конца света. Герои показаны в своей среде обитания — один держит половник в руке, другой читает газету, третья поливает цветы, четвертый с покупками в руках только что вышел из подземки. Эти сценки берутся из ниоткуда и уходят в никуда, ничему нас не учат и ни к чему не призывают. У них, по-видимому, другое назначение. Иногда посреди суетливого дня, бывает, взглянешь на небо и на секунду задумаешься: в чем смысл жизни, если я все равно исчезну? Так вот, «О бесконечности» — это такой же взгляд на небо. Этот фильм не создает никаких конкретных мыслей в голове, поскольку в нем нет никакого интеллектуального напряжения. Он скорее наводит на мысли, создает пространство для размышления. Единственная оформленная идея взята режиссером из термодинамики и звучит так: жизнь вечна, потому что энергия никуда не девается. Поэтому, даже если мы умрем сегодня, завтра мы можем переродиться и стать помидором или травой. Если жизнь вечна, наверное, это должно зарядить зрителя оптимизмом. Увы, никто в фильме не светится счастьем. Мы мало знаем о героях этих миниатюр, потому что видим их мельком, но сразу понятно — у всех этих людей есть проблемы.
Один из таких героев — священник, который ощущает, что потерял веру. Он не может так жить, ему снится кошмар, в котором его заставляют, как Христа, нести крест. Он обращается к психотерапевту, но тот выталкивает его за дверь, потому рабочий день уже закончился и он может опоздать на автобус. Ситуация и серьезная, и комичная одновременно. Это и есть метод режиссера — поместить трудности жизни в форму анекдота, чтобы увидеть абсурд человеческого существования. Материал при этом берется самый банальный, подчас это даже не сценки из жизни, а просто зарисовки. Официант в ресторане проливает вино, девушка выходит полить цветы, у женщины сломался каблук, у мужчины заглох мотор, три девушки слышат музыку из кафе и начинают танцевать прямо на улице. Эти сюжеты не содержат высказывания. И вообще, пожалуй, весь фильм «О бесконечности» можно было бы снять без слов. Все и так понятно — человеческая жизнь фальшиво разнообразна. Все происходящее повторяется, ничего нового нет. Смотреть на это человеку даже смысла нет, разве что ангелу.
И действительно, здесь Рой Андерссон использовал прием Вима Вендерса из знаменитого фильма «Небо над Берлином». За этим будничным течением жизни наблюдает вовсе не человек. За ним наблюдает ангел, летящий по небу. Во всяком случае женский голос за кадром часто говорит: «я видела мужчину, который…» или: «я видела женщину, которая…». Антон Долин называл Роя Андерссона подлинным художником в тот смысле, что он создает картины так же, как их пишет живописец. Андерссон перенес в свой фильм реальную картину Марка Шагала «Над городом». У Шагала мужчина и женщина, обнявшись, летели над провинциальным городком, так и у Андерссона пара летит в небе, только на этот раз не над скучными домами, а над разбомбленным Кельном. По-видимому, это и есть ангелы, а фильм «О бесконечности» — то, что они видят в мире людей. Камера в фильме вообще не движется. Каждая сцена снята с единственного ракурса, и иногда создается впечатление, что смотришь не кино, а как бы ожившую фотографию. Эти сцены словно мгновения экзистенции. Однако они получают дополнительный импульс из-за того, что содержат больше, чем мгновение успевает рассказать, и поэтому они продолжают говорить ровно столько, сколько зритель на них смотрит. Одновременно такая статичность как раз и создает дистанцию между ангелами и нами. Они могут только наблюдать из неподвижной точки, но не могут вмешаться. И если у Вима Вендерса в «Небе над Берлином» ангел выбирал человеческую судьбу, а следовательно, и смертность, то ангелы у Андерссона остаются лишь безмолвными свидетелями.
Человек в своем мире хорошо умеет отличать важное от неважного. Если у тебя сломалась машина — это не очень важно. А если Гитлер начинает войну в Европе — это чрезвычайно важно. И Андерссон делает еще один изящный штрих к тому, как ангелы видят нас. Для них нет важного и неважного, вся наша жизнь в их глазах — это неспешно разворачивающаяся панорама, в которой могут быть и мелочи, и трагедии, вот только они ни имеют никакого значения в сравнении с законом о вечности энергии. Андерссон, давая ангелам наблюдать за ними, уравнивает все ситуации, не позволяя одной быть важнее другой. Рядом с эпизодом, где у женщины отваливается каблук, соседствует сцена, где Гитлер в конце войны сидит в бункере и понимает, что проиграл (в этом эпизоде режиссер обыграл картину Кукрыниксов «Конец»). А за обыденной сценой в кафе может следовать бесконечный поток пленных немецких солдат, шагающих под конвоем по территории заснеженной Сибири. Объединяет все эти эпизоды одно — всегда гнетущее серое небо, и оно давит как плита. Своей работой Рой Андерссон заставляет нас взглянуть на это небо. Но не чтобы восхититься солнцем или звездами, а чтобы осознать нашу ничтожность перед лицом вселенной. Нам гарантирована вечность, мы никогда не умрем, и у мира не будет конца, но даже эту мысль режиссер предлагает принимать с печальным смирением, а вовсе не с восторгом. Потому что наша жизнь — это абсурдный анекдот, который мы напрасно тщимся превратить во что-то по-настоящему важное. Режиссер раскрывает эту тему не языком литературы или философии, а языком визуального образа, в котором смешиваются банальность и усталость, обыденность и угрюмая ирония. Главное в этом фильме — не содержание его микросюжетов, а тот факт, что эти сюжеты сменяются. Каким бы мелким ни был пустяк и какой масштабной ни была бы трагедия, они рано или поздно заканчиваются и уступают место чему-то другому. Даже священник, потерявший веру и переживший во сне ценнейший архетипический опыт Христа, страдает только строго отведенное ему время. Дальше режиссер попросту бросает его и переходит к следующей миниатюре. Это беспрестанное человеческое копошение, видимо, и есть бесконечность в понимании Андерссона. Эпизодические герои этой картины не устремляются вверх, чтобы раствориться в звездах. Их бесконечность — это порочный круг повседневных историй, часто наполненных завистью и непониманием. Безвыходность подстерегает везде. Один из персонажей миниатюр, оказавшись в общественном транспорте, начинает исступленно восклицать: «Я не знаю, чего я хочу!» Для него это экзистенциальная трагедия, мешающая жить. Но никакого понимания со стороны других пассажиров он, естественно, не встречает. Те лишь просят его не беспокоить их, пойти домой и заниматься своими причитаниями там. Люди у Андерссона друг другу не друзья. Они просто попутчики в поезде под названием «жизнь», который никогда не делает остановок. Поэтому оптимистом Андерссона назвать сложно. Его фильм приглашает к размышлению, но дает не слишком много свободы, потому что конец ясен — смерть сегодня и перерождение завтра. В такой перспективе «О бесконечности» отчасти можно назвать жизнеутверждающим, только вот ценности в человеческой жизни «сегодня» режиссер, похоже, видит не много. Тем более что мало кто согласится жить обещаниями того, что будет «завтра». Человеческое желание доминировать, унаследованное от животных, уничтожает возможность утешиться будущим, нам все нужно прямо здесь и прямо сейчас. Что из того выходит, режиссер как раз и показывает — суетливое шевеление, не дающее возможности сделать мощное высказывание. Инфляция опыта и дурная бесконечность.