Опубликовано в журнале Урал, номер 10, 2021
Роман Козырчиков (1988) — родился в пос. Троицкий Талицкого района Свердловской области. Учится в Екатеринбургском государственном театральном институте (мастерская Николая Коляды, отделение «Литературное творчество»). Автор нескольких пьес, в том числе «Собаки», «Река» (обе вошли в шорт-лист Международного конкурса драматургов «Евразия-2014»), «Я — Жюстин» (шорт-листы Международного конкурса драматургов «Евразия-2015» и Биеннале современной драматургии «Свободный театр» (2015). Живет в Екатеринбурге.
Действующие лица:
Лида, 20 лет
Боря, 20 лет
День мрачного ноября. Кухня в хрущёвке. Видно, что сьёмная: куча ненужной посуды, стены жирные, протолок прокурен. В центре на табуретке сидит Лида, на ней джинсы и грязный свитер. У окна в трусах и футболке стоит и курит Боря.
ЛИДА. Ты понимаешь, у меня настроение такое было: идти по улице, слушать грустную музыку и страдать от любви. Ну, я и пошла. Пока шла, накрутила себя, что ты меня не любишь. А пока до магазина, получается, дошла — уже придумала, как брошу тебя. Как бы с болью в глазах, понимаешь? Ну как бы: я люблю тебя, но ты меня не любишь, поэтому я ухожу. И если бы ты вот стоял у дверей тут, получается, а я у окна, у меня бы из правого глаза стекла слеза… Ну вот, а потом, получается, Настя мне позвонила и выпить предложила. Так вот и получается, что вот так вот это всё.
БОРЯ. На свитер мой наблевала?
ЛИДА. Да я вышла в магазин вообще огурцов купить, и тут вот Настя, как назло.
БОРЯ. Дальше чё?
ЛИДА. Ну откуда я знаю, Боречка? Я проснулась вообще у Ирки, звоню ей: ты где? Она мне: ой, а я у Насти проснулась. Я — Насте, она говорит: ой, а я в Ревде.
БОРЯ. А муж её?
ЛИДА. Какой муж?
БОРЯ. Лида, ты охренела? Иркин муж где проснулся?
ЛИДА. Боречка, представляешь, я забыла, что у неё муж есть.
БОРЯ. Лида, ты охренела? Я прихожу домой — тебя нет, телефон выключен. Помидоры раскиданы по кухне. Пришла с засосом. Ты охренела? (Лида трогает шею.) Мне Ирка позвонила, сказала: держи свою прошмандовку на цепи тогда, если она такая.
ЛИДА. Вот пидораска.
Боря садится, ест помидоры.
ЛИДА. Но я не помню вот, получается. Чё уж бы я, не заметила, что ли… А засос этот хоть Ирка, хоть Настя поставить могли, ты же знаешь, какие они выпимши.
Боря не отвечает.
Ты сегодня-то опять в ночную?
Боря молчит.
Я супа наварю, с собой возьмёшь.
БОРЯ. А чё, у тебя планы на ночь?
ЛИДА. Сигареты кончились? Давай я сбегаю? Скинешь мне сотку?
Боря молчит.
У меня-то получка через неделю только, получается.
БОРЯ. Тебе лишь бы в рот что-то засунуть.
Боря достаёт пачку сигарет из кармана, швыряет Лиде, та поднимает её, закуривает.
ЛИДА. Хочешь, хлеба порежу? С хлебом поешь.
БОРЯ. Проснулась ты. Дальше чё?
ЛИДА. Я, значит, получается, водички попила, заряжаться села. Потом, получается, нашла в подъезде бычок, додавила его. Хлопнула пиво какое-то прокисшее, под столом нашла. Получается, потом я…
БОРЯ. Лида!
ЛИДА. А, ну, я потом домой пошла.
БОРЯ. Я думал, ты с балкона выпала, рванулся под окна, снег копал, вдруг тебя дождём в грязи утопило.
ЛИДА. Я тоже сразу рванула к тебе, как вскочила!
БОРЯ. Только пива сначала хлопнула.
Молчат.
Кто проснулся с тобой ещё?
ЛИДА. Я знаешь как перепугалась, что ты голодный пришёл! Скользила, бежала, как лыжница.
Боря отрезает кусок хлеба, солит его, ест.
Я одна проснулась. В кровати. Там парень ещё с синяком валялся, но он в ванной.
Боря поперхнулся, закашлялся, Лида стучит ему по спине.
БОРЯ. Живой?
ЛИДА. Он дверь за мной закрыл.
БОРЯ. Поцеловал на прощание?
ЛИДА. Я проснулась одна, Боречка! Глаза продрала, а вокруг роскошь, как в кино про Кармелиту.
БОРЯ. Богатая квартира?
ЛИДА. Я глаза продрала, думаю, где же Боречка мой, господи?
БОРЯ. Чё не осталась тогда? Лежала бы на перинах.
Молчат.
ЛИДА. Полы какие грязные, надо тряпкой пройтись.
БОРЯ. Свитер в стирку брось. Секс-бомба хренова.
Лида снимает свитер, садится на табуретку, начинает плакать. Боря забирает помидоры, уходит в комнату, садится там на диван. Лида идёт за ним.
ЛИДА. Я что, некрасивая? Почему ты так сказал?
Боря ест, не отвечает.
ЛИДА. Мы с восьмого класса вместе — уже сколько получается? — шесть лет, ты мне шесть лет говорил, что красивая. Ты, что ли, врал?
Боря молчит.
Меня в кофейню взяли, только красивая потому что! Я же этот аппарат их в глаза раньше не видела, мы же деревня сраная. А взяли — что красивая. А Ирка ерунду городит. Ходит сама такая недотрога, ни пальца в рот, ни сантиметра в жопу, а сама она знаешь какую порнуху смотрит? Я вообще с этим её мужем срать бы рядом не села, я потому что красивая.
БОРЯ. В душ сходи.
Лида подходит к зеркалу, вытирает слёзы, рассматривает засос.
ЛИДА. Да это точно Настя, тут как бы видишь, будто укус, и зуба нет, получается. Она ведь вышибла себе об крылечко алкомаркета.
БОРЯ. У тебя все подружки запойные?
ЛИДА. Она к десяти в кэбэху бежала, распласталась там. Тут вот видно, прореха в зубах как бы, видишь? Смахивает на её челюсть. А чё ты думаешь, мы раз в кофейне, кофе, что ли, пьём? Твои заводские будто трезвые часто. (Разглядывает себя в зеркале.) Вот мы вроде нормальную одежду берём, хоть и рынок. А я всё равно как дешёвка выгляжу. Есть во мне что-то дешманское.
БОРЯ. У тебя мать алкашка, побойся генетики.
ЛИДА. Её вчера из церкви выгнали, она кота крестить притащила.
БОРЯ. Тебе двадцать лет, а ты батю моего перепьёшь.
ЛИДА. Ей сказали, что у кота нет души, и вышвырнули их.
Лида подходит к Боре, гладит его по голове, он бьёт её по руке. Она садится рядом.
Скинь мне полтос? Я за минералкой слетаю. Я вино взяла вчера взаместо огурцов, получается…
Молчат.
Боря, ну не изобрели ещё такой алкашки, чтоб я на мудачьё это запрыгнула. Ты-то у меня вон красивый какой, волосы такие мягкие. Молоком пахнешь, как кот. Только у тебя есть душа, не как у мамкиного.
БОРЯ. На меня начальница наорала, что я как чёрт выгляжу, то, что куртка завалена извёсткой. Образина, говорит.
ЛИДА. Пускай на себя посмотрит, она на говно похожа. Мы тебе за зиму хорошую возьмём с получки. Нам, помнишь, скидку мужчина обещал на рынке? (Молчит.) Надо половик отшоркать, вдруг хозяйка придёт.
Молчат.
Помнишь, батя твой узнал когда про нас, побежал за тобой с ремнём, полдеревни гнал тебя, а ты в церковь забежал, и он не рискнул туда. А ты ему написал стихотворение в ватсапе. И он понял, как сильно ты меня любишь.
Молчат.
БОРЯ. Да он забухал просто и забыл про нас.
Молчат.
ЛИДА. Я всё-таки на Настю грешу, она мне просто врезать могла по шее, забарагозила по пьянке, поди, как обычно.
Молчат.
Хочешь, «дошики» заварим?
Молчат.
БОРЯ. Я там, в цехе у нас, сегодня присел, уснул. Минут пять спал. Приснилось: будто иду голый по коридору у нас, где цеха, а из дверей все повылазили, смотрят, пальцами тычут. Как обосранный, короче, иду. А в конце там начальница стоит в тупике и орёт на меня матами, но это будто не она, а ты стоишь. И орёшь на меня матами.
ЛИДА. Я на тебя матами даже думать не могу, Боречка.
Молчат.
Ты похудел, мне кажется?
Молчат.
Я помню, ты матами класснуху оборал ради меня. А потом ещё ради меня согласился в театр поехать, хотя парни ржали над тобой.
БОРЯ. А я помню, ты соседку мою отмудохала рыжую, она когда мне рубаху новую спецом порвала.
ЛИДА. Нечего на Бореньку руки распускать. Я ей только хрящ сломала.
БОРЯ. Опозорила меня перед пацанами.
Молчат. Лида снова пытается погладить его по голове, он снова бьёт её по руке.
Я в пятницу к матери поеду, они с отцом разводятся.
ЛИДА. С хера ли они?
БОРЯ. Потом вернусь и съеду с квартиры.
ЛИДА. Куда съедешь?
БОРЯ. Потому что ты б…, Лида.
Молчат.
ЛИДА. Ты на выпускном полез к техничке целоваться — я тебя простила. Ты, когда сюда приехали, Тиндер скачал — я тебя простила. Я, может, шеей ушиблась о косяк?
БОРЯ. Ты на выпускном в клумбу лицом упала после спирта.
ЛИДА. Ты на карантине еду на велике развозил, а я пешком бегала. Даже не предложил.
БОРЯ. Я Тиндер скачал, чтоб тебя прочекать.
ЛИДА. Я, конечно, не умею кататься, но предложить-то тяжело было?
БОРЯ. А может, тебя трахнули в шею, Лида? Ты же не помнишь ничего.
ЛИДА. Я когда Тиндер скачала, ты что сказал? Скажи это слово.
БОРЯ. Это ты домой с засосом пришла.
ЛИДА. Произнеси это слово, Боря.
БОРЯ. Шмаровозка.
ЛИДА. И после такого выражения, такого наименования я почти даже не орала на тебя.
Боря идёт на кухню, возвращается с сигаретами, идёт к балкону.
Штаны надень, там холодрыга!
Боря исчезает на балконе, Лида врывается к нему, тоже закуривает.
Ты мне что подарил на 8 Марта? Бомбочку для ванны?
БОРЯ. Это называется «романтично».
ЛИДА. Это называется «чисто символически».
Молча докуривают, идут в комнату, садятся на диван. Молчат.
БОРЯ. Остался бы, технарь наш кончил и в институт поехал.
ЛИДА. А я бы мужика в Тиндере нашла.
Молчат.
Тебя бы не взяли в институт.
БОРЯ. На тебя бы в Тиндере не позарились.
Молчат.
У меня только по русскому тройка была, а у тебя по всем, только по физре четвёрка.
ЛИДА. А мне засос поставили.
Молчат.
Жалко, тройка была по биологии, я бы вспомнила, кто ты из биологии. Мне вред от тебя.
БОРЯ. Паразит.
ЛИДА. Ты паразит.
БОРЯ. Это ты паразит, Лида.
Молчат.
ЛИДА. Может, меня Ирка к себе подселит.
БОРЯ. Будете там втроём веселиться.
ЛИДА. А ты с заводскими своими сбухаешься под забором.
Молчат. Боря начинает смеяться.
Что?
БОРЯ. Помнишь, когда ты матери своей про свадьбу заикнулась, она тебя проводом отхлестала. Ты приходишь и мне такая: видишь, Боречка, какая у меня любовь к тебе. И спину мне показала. (Молчит.) Тогда выпал первый снег. На твои красные ранки…
ЛИДА. Я ей тогда провода от телика порезала.
Боря (закрывает лицо руками, начинает плакать). Я такой нище…б. Я ничё не могу. И твоя спина эта в снегу… И засос этот. Он тебе шампанское хоть за пятьсот может, хоть чё вообще, ты красивая же. Делай как хочешь. Но эта спина твоя тогда на снегу, я тогда понял всё. Ты понимаешь? Мы же не так хотели. Но я же тебя… Я так не могу, я поеду в пятницу и повешусь там. Прости меня, Лида.
Стук в дверь. Они встают, слушают, стук продолжается.
ЛИДА. Тихо, не открывай.
БОРЯ. Кто там?
ЛИДА. За домофон не уплочено, вдруг хозяйка. Не открывай, вдруг выгонит нас, я половик не отшоркала.
БОРЯ. А чё она пришла, колотится.
ЛИДА. Боря, страшно, не открывай. Выгонит — по вокзалам пойдём, как дворняги. Помнишь, она орала тогда на нас? Вышвырнуть обещала, если что вдруг.
БОРЯ. Мы тихие вроде как мыши.
ЛИДА. С прошлой-то вон выкинули ни за что.
Прислушиваются, стук продолжается. Лида берёт Борю за руки.
Не откроем, Боря. Боря, держись за меня, переждём. Там уйдут, мы никому не нужны, поколотятся и уйдут. Я только тебе нужна, а ты только мне. Там ошиблись, наверно.
Держатся за руки, молчат.
БОРЯ. Мы троечники, так бы учились в институте, как нормальные люди, разбогатели бы потом.
ЛИДА. Боря… Не уезжай, а?
БОРЯ. Вдруг это соседи? А мы их топим.
ЛИДА. Два года уже в городе и выживаем. Нормально же?
БОРЯ. А вдруг это из банка? Мы просрочили на три дня.
ЛИДА. Ничего не было, Боря. Ты ведь знаешь моё сердце, оно бы так не смогло.
Стук продолжается.
БОРЯ. Тихо, Лида. Они уйдут. Вспомни, вспомни хорошее!
ЛИДА. В лагерь на озеро ездили. С уроков сбегали, на пустыре пиво пили. В лесу валялись, в небо смотрели. Что ещё? Имена давали нашим детям.
БОРЯ. Александра.
ЛИДА. Николай.
БОРЯ. Сейчас сначала ночь будет, а потом утро, и тогда точно уже уйдут, всем же на работу надо.
Стук прекращается.
ЛИДА. Ушли?
БОРЯ. Ушли.
Смотрят друг на друга, потом смотрят на себя в зеркало.
БОРЯ. Я чё, реально образина?
Лида (целует его в плечо). Образина моя ненаглядная.
Смотрят на себя в зеркало, потом садятся на пол возле дивана. Молчат. Смотрят на оборванный кусок обоев.
ЛИДА. Жалко, мать картину не отдала с изображением рая, тут бы хорошо смотрелась.
БОРЯ. Можно все обои оторвать, так современно сейчас.
ЛИДА. Хозяйка башку оторвёт.
Молчат.
С моей зэпэхи, получается, тебе куртку возьмём. С твоей тогда… А нет, твоя, считай, за квартиру пойдёт, моя потом на еду… Надо как-то нам обувку зимнюю взять. На вечер встречи ведь надо ехать, в ремках, что ли, попрёмся. (Молчат.) Жалко, нас тогда на вокзале обворовали. Там курточка демисезон из кожзама, бордовая, помнишь? С золотой цепочкой? Красивая. Могла бы в ней поехать.
БОРЯ. Там мои сланцы для морей были, которые я после ванной носил.
ЛИДА. Тоже красивые были.
Молчат.
ЛИДА. Прикинь, в «Гуччи» приедем такие, все в осадок выпадут. (Смеются. Молчат.) Ты бы куда хотел в отпуск, если бы мы были богатые?
БОРЯ. Я бы на песке валялся.
ЛИДА. А я бы в культурологическое куда-нибудь. Музеи.
БОРЯ. Ты в краеведческом через полчаса ныть начала.
Молчат.
ЛИДА. Давай закроемся тут и будем думать, что мы необычные, а все дураки.
БОРЯ. Закроемся и будем думать, что мы другие, а все — дураки.
ЛИДА. Так оно и есть, Боря. (Молчат.) Жалко, что родители у тебя разводятся.
БОРЯ. Жалко, что кот попадёт в ад.
Молчат.
ЛИДА. Я ведь хорошая?
БОРЯ. Ты хорошая девочка, Лида.
ЛИДА. А если мы не разбогатеем, Боря? Вообще до конца жизни — никогда? Вдруг так будет всегда? (Боря пожимает плечами. Молчат.) Я когда бежала сегодня с пьянки, я вспоминала, как мы птиц в лесу слушали, мы же тоже были нищими? Может, и неважно тогда, что бедные?
Боря пожимает плечами. Молчат.
БОРЯ. Там были зарянки в лесу. Лида. (Молчат.) Смотри, Лида, снег первый пошёл.
ЛИДА. А ты знаешь, что, когда человек любит, он повторяет любимое имя? Боря, Боря, Боря, Боря, Боря… (Молчит.) Мне, Боря, кажется, надо как-то беречь свою душу в чистоте, что ли… Потому что если свет погаснет, то всё. Тот свет, который в нас есть, если он погаснет, то всё, Боря.
БОРЯ. Не плачь, Лида.
ЛИДА. В «Пятёрочке» курица по дешёвке, я взяла. Супа наварю, будем есть неделю, как собаки.
БОРЯ. Не плачь, Лида.
Темнеет. Идёт снег. За окном загораются чужие чьи-то фонари, чужие окна в чёрном ноябре. Они сидят в темноте на полу у дивана и держатся друг за друга.
Конец