Письма Веры Инбер Елене Хоринской. Публикация и предисловие Юлии Подлубновой и Елизаветы Коптеловой
Опубликовано в журнале Урал, номер 8, 2020
Вера Михайловна Инбер (урожденная Шпенцер; 1890–1972) — поэтесса, переводчица, журналистка. Родилась в купеческой семье в Одессе. Посещала одесские Высшие женские курсы. Публиковалась с 1910-х годов. В 1910–1914 годах жила в Европе, где выпустила первый сборник стихотворений «Печальное вино» (Париж, 1914). В 1920-е годы жила в Москве, входила в «Литературный центр конструктивизма». В качестве журналиста сотрудничала с различными советскими изданиями, ездила за границу. Жила и работала в блокадном Ленинграде. Лауреат Сталинской премии второй степени за поэму «Пулковский меридиан» и ленинградский дневник «Почти три года» (1946). Умерла в 1972 году в Москве.
В фонде Объединенного музея писателей Урала сохранилось пять писем Веры Инбер, адресованных Елене Евгеньевне Хоринской.
Е.Е. Хоринская (настоящая фамилия Котвицкая) — поэтесса, писательница, переводчица. Родилась в 1909 году в селе Бичура Забайкальской области в семье рабочего лесопильного завода. Окончила школу в Верхнеудинске, работала учителем в сельских школах в Хоринском аймаке Бурят-Монгольской АССР. Публиковалась как поэт с начала 1930-х годов. Первая книга очерков «За центнеры!» вышла в Иркутске в 1931 году. Была участницей Первого Всесоюзного съезда советских писателей. Член Союза писателей СССР с 1935 года. С 1935 года жила в Свердловске. В 1940 году заочно окончила Литературный институт. Автор целого ряда поэтических книг, воспоминаний о Павле Бажове. Умерла в 2010 году в Екатеринбурге.
Елена Хоринская познакомилась с Верой Инбер на Первом Всесоюзном съезде советских писателей в 1934 году. Однако переписка началась ранее, в 1932 году. «Еще из Хасурты написала ей письмо. Она ответила, прислала свою книжку. Я ей тоже отправила подарок — красивого бронзового буддийского бога. Вера Михайловна написала, что он ей очень понравился»2 . Вероятно, перед нами не все письма Веры Инбер Елене Хоринской, однако и этих пяти достаточно для создания общей картины отношений двух поэтесс.
Вера Инбер — Елене Хоринской
14 февраля 1932 года
Москва, Проезд МХАТа, 2, кв. 56
Ваше письмо, милая Елена Евгеньевна, не сразу нашло меня. Сначала оно попало в Дом Герцена3 , а оттуда на мою старую квартиру. И только тогда ко мне.
Вы пишете, что «вероятно, не одна почта» приносит мне письма, похожие на ваше. Конечно, не каждая почта, но все же приносит. И это всегда заставляет по-новому строго относиться к своим писаниям. Это и радует, и пугает, этот большой резонанс каждого печатного слова. Огромное эхо, вызываемое книгой, эхо, обогащающее весь земной шар.
Недавно я читала по радио свои вещи по-французски и по-немецки. И у меня есть сведения, как слушали меня, например, во Флориде.
Мне стыдно признаться, но я очень плохо знаю свою страну. Никогда я не была и там, откуда вы пишете. Поэтому это будет очень хорошо, если вы напишете мне о тамошней жизни. Кроме того, я считаю несправедливым то обстоятельство, что вы мои стихи знаете, а я ваших не знаю. Непременно пришлите мне свою книжку.
Я завидую всем, кто теперь начинает писать. Я уже нахожусь в том возрасте, когда писать становится очень трудно: слишком высоки требования к самой себе и слишком много мыслей, которые подчас не укладываются в строки и строфы.
Крепко жму вашу руку. Всего хорошего.
1 июня 1932 года
Москва
Милая товарищ Елена, очень уже давно я получила ваше письмо и книжку4, а ответить так и не ответила. Трудно жить в Москве в смысле времени. Совсем его не остается. В том-то и причина молчания. Кроме того, я уезжала на месяц на Украину выступать. Очень много читала и устала сильно.
Прочла я вашу книгу. Что можно о ней сказать? Сначала хорошее, потом похуже. Хорошего то, что в ней прекрасное знанье того, о чем автор пишет. Это очень важно, особенно по отношению к деревне. Видно, что для вас деревня не экзотика, как для многих из нас, а близкая, родная область. Портреты людей разнообразны. И все же это не художественная литература: очень схематично. Это ваш главный порок. Все у вас слишком просто: так в жизни не бывает. Пример: у просвещенки Наташи убивают любимого парня. А ее главным образом мучает мысль, не самоубийца ли он. Не паникер ли. Ну, допустим, что она прекрасная общественница, отличная партийка. Что она и об этом думает. Но не только об этом. Она ведь живой человек, а не дополнение к лозунгам. Подумайте об этом. Писатель не может и не должен брать явления так поверхностно и так благополучно в смысле переживаний. А я допускаю, что у лучший партийки может в такую минуту наступить буря возмущения в душе. Может, ей жаль личного счастья, молодости жаль. Может быть, она скажет горькое слово о своей эпохе, когда не дают любить. Я все допускаю. И чем богаче писатель даст всю эту сумму переживаний, тем подлиннее и нужнее будет его писание. А то, помилуйте, все как в расписании: этот кулак, этот подкулачник, этот бедняк. Этот хороший, этот дурной. А мы должны показывать человека во всей его сложности.
Конечно, вы еще молоды. Но я просто указываю вам на то, чему вы должны учиться. Что именно у вас слабо. Будьте осторожны с прилагательными: это самая проклятая часть речи. Самые штампованные вещи говорятся обычно прилагательными. «Стальная решимость», «немая тоска», «сумрачное небо». Или надо сказать по-новому, или совсем не говорить.
А писать, конечно, вам обязательно нужно.
Жму руку.
12 марта 1933 года
Москва
Милая товарищ Хоринская, получила вашу посылку и страшно тронута. Это действительно необычная вещь и очень старая.
Вы, вероятно, знаете, что вы мне прислали индусскую богиню Кали. Если не ошибаюсь, это богиня мести и еще чего-то. Вы заметили страшное выражение одного ее лица. Меня удивляет, как она попала в Бурято-Монголию5. Привезли ее туда или тамошняя?
Она стоит у меня на полке, над книгами. Она очень стара, очень мудра и очень спокойна. Она все видела, и ее ничем не удивишь. Хорошо смотреть на нее, когда неспокойно на душе. Еще раз большое, большое спасибо.
Я через десять дней уезжаю за границу, в Швецию. На противоположный от вас угол земли. Я вам пришлю оттуда привет. Пока не посылаю вам свою книжку6, которая только что вышла. Как только выйдет моя проза7, пришлю ее вам тотчас же.
Пишете ли вы сами?
Крепко жму вашу руку.
Это один из самых интересных подарков в моей жизни.
24 апреля 1935 года
Москва
Милая товарищ Хоринская, как это плохо вышло, что я так долго вам не отвечала. Но здесь были разные причины: первая — я была довольно долго в Ленинграде. Вторая — в моей личной жизни были всякие большие перемены8. Теперь все это прошло, и сделалось так, как я хотела. Но было трудно, тяжело. Вы женщина и понимаете это.
Стихи ваши я прочла внимательно. Мне кажется, что ритмически они увереннее ваших прежних вещей. Но не все еще хорошо. Прежде всего, непропорционально большое место занимают описания природы. Надо очень осторожно дозировать это. Да и сами описания не всегда хороши, например: «По бархату черной накинутой блузы…» и т. д. Это не ново и очень искусственно, литературно в плохом смысле этого слова. Это тем более плохо, что несколькими строчками дальше появляется «войлок белый». А еще дальше «командирская шинель». И вот вместо ощущения свежей, полной ветра зимней ночи появляется духота комиссионного магазина.
Вы понимаете меня? Стихи — это как математика: каждое слово имеет значение, потому что каждое слово — это ассоциация. Иногда одно слово может нежелательно окрасить много строк. Надо не увлекаться данным сравнением как таковым, а смотреть, как оно выглядит в системе всего стихотворения. Но даже безотносительно к этому — черная бархатная блуза неудачна.
Приятен ритм стихотворения «У реки». Но здесь некоторая преувеличенная бодрость, что ли. И это дает нежелательный эффект. Так, например, для того, чтобы бригада лучше работала, — надо именно хорошо выспаться ночью. А вы советуете обратное.
Вообще в той вещи вы поставили себе трудную задачу, на которой мы часто срываемся, а именно: показать увязку личного с общественным. Тут и любовь, тут и трудодни. Ваш замысел ясен и хорош. Но надо много думать над тем, как это сделать. Чтобы не получилось чисто механическое соединение: тут тебе и личное, тут тебе и общественное.
Пожалуй, удачнее всего первое стихотворение, хотя там слишком много природы, почти сплошь природа. Но там хороши трубки новых домов и лбы сопок. Но совсем нехорош сатин голубой. Опять текстиль и опять не к месту. Но хороша и неожиданна последняя строчка.
Конечно, вам надо работать, и, конечно, вам это не легко. Но у вас есть желание работать, а это очень важно.
Если что-то надумаете — обязательно пришлите мне. Как я ни занята, а для вас найду время.
Крепко жму руку.
Что касается до приглашения приехать — большое спасибо. Сейчас, пока не кончу книгу прозы, нечего об этом и думать.
28 декабря 1938 года
Милая Елена Хоринская, вчера получила ваше письмо и задумалась о вас. Показались вы мне грустноватой и отчасти немного одинокой, хотя и есть у вас «маленькие друзья».
Я ничем особенным порадовать не могу, разве только вот этим письмом.
Что касается ваших вещей, то если у вас набралась их целая книжка, то пришлите мне. Я ничего определенного не обещаю, но постараюсь что-либо сделать, если только книжка хороша.
Я представила вас: там снега, чужая жизнь, незнакомая природа. Далеко, конечно. Но есть у вас нечто, что скрашивает все печали: молодость. Поверьте, это очень важно. Вы даже не представляете себе, до какой степени.
Желаю вам хорошего нового года: бодрого и свежего. За «бурхана»9 заранее благодарю. Он уже по описанию мне понравился.
Крепко жму руку и даже целую.
1 Публикация подготовлена в рамках гранта Российского научного фонда, проект 19-18-0021 «Эго-документы: межисточниковые диалоги о России первой половины ХХ в. в историко-литературном контексте». Письма — из архива Е.Е. Хоринской: ОМПУ. Ф. 39. Оп. 1. Д. 67.
2 Хоринская Е.Е. Я вспоминаю… Екатеринбург: Банк культурной информации, 2009. С. 14.
3 Ныне Дом-музей А.И. Герцена. Располагается по адресу: Москва, Сивцев Вражек, 27. С 1839 года дом принадлежал семье Герцена, сам А.И. Герцен жил в нем с 1843 по 1847 год. В 1934 году в доме была организована литературная выставка, посвященная писателю.
4 Хоринская Е. За центнеры! Иркутск, 1931.
5 В 1933 году — Бурят-Монгольская АССР.
6 В 1932 году у Веры Инбер вышли книги стихотворений: «Вполголоса», «Стихи» (М.: Журнально-газетное обозрение), «Стихи» (М.: Федерация); в 1933-м — «Избранные стихи» (М.: Советская литература).
7 «Избранные произведения». (М.: ГИХЛ, 1933).
8 Вероятно, речь идет о разрыве со втором мужем, физико-химиком А.Н. Фрумкиным (1895–1976), и создании семьи с историком медицины И.Д. Страшуном (1892–1967).
9 Не удалось установить, о чем идет речь. Бурха́н — многозначное слово, может иметь тюркско-монгольскую и арабскую этимологию. В тюркских и монгольских языках Бурхан переводится как «Хан (титул)», «будда», «будда-хан», «бог» (ru.wikipedia.org).