Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 7, 2020
Михаил Окунь (1951) — автор девяти сборников стихов и трех книг прозы. Публикуется в журналах и антологиях России, США, Германии, Финляндии, Бельгии. Лауреат премии журнала «Урал» (2006).
***
Фасад грунтует фирма «Pratschke»,
На маляре комбинезон.
В леске гуляем мы с собачкой,
Глотая натощак озон.
Потом дойду до магазина,
Возьму какой-нибудь вайнбранд.
Потом подует ветер в спину —
Не расслабляйся, эмигрант!
Не знаю, сколько будет длиться,
Но повторяется опять.
И мне уже не прослезиться,
Не выпив загодя ноль пять.
Пусть от усилий фирмы «Pratschke»
Зазеленеет белый свет.
Одна надежда на собачку,
Ни на кого другого нет.
***
Ленинградской зимой бесконечной
На Разъезжей, заваленной снегом,
Я сидел у окошка беспечно,
Зачарованный хлопьев пробегом.
Проходные дворы перестали
Пропускать сквозь себя пешеходов.
Я сидел, позабыв все печали,
В ожидании Нового года.
Он наступит — год шестидесятый,
Мне исполнится девять в апреле.
Мандарины на ёлке помятой,
Всхлип уже прошлогодней метели…
***
На шестую нашей суши
Дождик жиденький упал.
Я не то чтоб равнодушен,
Я от болтовни устал.
Но в разлив — как на заданье,
Сходка около дверей.
Мы — правительство в изгнанье,
Наливайте ж нам скорей!
Жгут проклятые вопросы:
Обмеление морей,
Свалки, и мусоросбросы,
И конфликт меж двух Корей.
Водка с пивом так знакомо
Нам укажут светлый путь!
Ну а вечером до дому
Доплетемся как-нибудь…
***
«Се человек…» Спасибо, Понтий
Пилат, — доступно разъяснил!
Что там встает на горизонте,
Под небом густоты чернил? —
Всё мелколесье, да болота,
Да наш мирок, что прост и груб:
Окраина, жилые соты
И черный дым из белых труб…
Путевой эпизод
Девочка красивая, случайная,
На обшарпанный диван легла.
Ниже этажом гудела чайная,
Дуло из разбитого стекла.
Девочка случайная, заплечная,
Утешенье местной шоферни.
Настроенье пьяное, беспечное
В самый раз для этакой херни.
— Я в его гадюшнике уборщица?! —
Это он так думает, урод!
Я в Москву хочу! — И не поморщится
Горький чернослив отправив в рот.
***
Японцы дрючили Китай,
а тот — тибетцев и Монголию.
Им Богдо-хана подавай,
а Далай-ламу — и тем более!
Эстляндский генерал-барон
был крут и жёсток в обращении.
Уж этот не считал ворон
и думал только об отмщении.
Степная дикая война,
смешенье пота, гнили, кала…
И чашу крови пил до дна
Великий Черный — Махакала.
На закрытие выставки «Боги. Люди. Герои» в Эрмитаже
Вам — по домам. И путь ваш до Помпей
Займет по дням немало тысяч.
И сколько глиняной воды ни пей,
Истлевшей плоти не насытишь.
Стать полым пеплом обреченные бойцы,
Вы юным археологиням снитесь.
Но не летит еще молва во все концы,
Везувий спит. Домой не торопитесь.
***
О, поэзия русская! Куда ни кинь, фигура!
То Льдова-поэта лайкнут,
то Бальдауфа (или Бальфура?).
Нет, не забудется этот
сладкий подспудный труд!
И Веру Булич помянут,
и Нельдихена издадут.
А что же дальше? Ужели
матушка-словесность повытрет бока?
Кого-либо из нас, в самом деле,
достанут с чердака?
***
Краткое упоминанье,
темной вечности вокзал…
«Всё-то Пушкин метроманит!» —
это Кукольник сказал.
«Ты побей меня, Катенин, —
(нам Катенин врать не стал), —
чтоб я вырвался из тени,
чтоб, как ты, известным стал!»
А когда не по-таковски
лёг за бабские грехи,
сам Василь Андреич Жуковский
поправлял его стихи.
В Штутгарте
Грозный герцог Эберхард статуей конной;
Маленький мальчик, стоящий за колонной.
Ему достаточно волшебное слово произнести —
И ничего уже будет не спасти:
Всадник оживет, поскачет, граду угрожая мечом,
Все поймут, что в мире почём,
Всё пойдет прахом по счету «три»…
Я шепчу ему: «Ну же, говори!»
***
Ты снилась мне в нелепой шляпочке
В трамвае, номере шестом.
Эсдек с фамилией Культяпочкин
Тебя сопровождал притом.
Вагон светил огнями синими,
Кондуктор песенку бурчал.
Прибывший негус Абиссинии
Вас у Финляндского встречал.
Кругом царили шум и пение,
И негус, заводной старик,
Чтоб речь толкнуть о единении
Всех сил, залез на броневик.
Я пробудился. Годы схлынули,
Но правды нет ни на вершок.
Сказал же Блок, что сердце вынули, —
Вот и кропай дурной стишок…
***
Вот летучие мыши,
От огней ошалев,
Траектории пишут
У соседних дерев.
С гонорком пустозвона
Скажешь: «Всё суета!»
А за краем балкона —
Пустота, пустота…
***
Как сладко издавать журнальчик,
Печатать в нем свои стихи,
Чтоб иногда кусал за пальчик
Один из критиков лихих.
И самому чуть-чуть кусаться.
И, «текстов» подкопив объём,
В обойме всё же удержаться,
Не лопнув мыльным пузырем.
***
Этот город я вижу опять:
забывать, вспоминать, забывать…
Эти улицы тающих крыш
и толкающий санки малыш.
Этот снег, разводящий мосты.
Мы с тобою, как прежде, на «ты».