Глеб Шульпяков. Батюшков не болен. — «Новый мир», 2019, № 11
Опубликовано в журнале Урал, номер 6, 2020
Интересный случай — два разных текста одного и того же автора под одним и тем же названием появились в одном и том же журнале. Сначала в марте 2018-го «Новый мир» опубликовал небольшую пьесу Глеба Шульпякова «Батюшков не болен» — одноактное действие в четырех сценах о том, как в психиатрическую клинику города Зонненштейн приезжает на лечение русский поэт Батюшков. Батюшков провел в клинике четыре года, но доктора признали свое бессилие перед его недугом и отправили поэта домой, в вологодское имение Даниловское. Где поэт прожил в сумеречном состоянии ума еще 34 года, пережив и Пушкина, и Лермонтова, и Гоголя. Тема писательского безумия (Гаршин, Свифт, список немалый) сама по себе интересна, случай Батюшкова довольно подробно описан в посвященной ему книге в биографической серии «ЖЗЛ» Анны Сергеевой-Клятис.
Для самого же Шульпякова, рискну предположить, обращение к жизнеописанию Батюшкова стало первым подходом, первой попыткой создания биографии поэта. Главы из книги «Батюшков не болен» опубликованы спустя полтора года после пьесы. Должен признаться, что никогда не любил этот формат — «главы из книги». Что там главы, я бы всю книгу хотел прочесть. Как будто тебя посадили за стол, а вместо обеда угостили только первым блюдом — и не насытился, и еще хочется.
С другой стороны, «главы из книги» — это же такая замануха для читателя. Мол, посмотри, дорогой читатель, оцени качество прозы, выделку, глубину, размах, подход… В этом смысле публикация отрывка из будущей книги позволяет читателю сразу, заранее сделать вывод, хочет он читать всю книгу или уже достаточно. Помню, как в том же «Новом мире» пару лет назад публиковали главы из другой литературной биографии, «Валентина Катаева» Сергея Шаргунова. И тогда, едва прочитав эти главы, я стал чуть ли не каждый день заглядывать в разделы новинок интернет-магазинов — не терпелось прочесть книгу целиком и как можно быстрее. С «Батюшков не болен» та же история: с нетерпением жду книгу.
А пока жду, есть повод порассуждать о современном состоянии биографической прозы. Мне кажется, это необычная тенденция последних лет, когда современные писатели стали писать биографические книги о писателях прежних эпох. Не профессиональные историки, не исследователи-литературоведы, а именно писатели. Это было и раньше, но в последние годы приобрело очертания довольно мощного движения. Возможно, здесь есть некий «продюсерский» момент, когда издательство предлагает популярному автору написать книгу о ком-то из своих собратьев по перу. И остается сожалеть, что мы не увидим и не узнаем, биографию какого писателя мог бы написать, например, Эдуард Лимонов. Или Владимир Маканин. Или Владимир Шаров. Но о ком бы мог написать тот же Маканин? Это работает и в обратную сторону. Вот нет у нас, например, хорошей подробной биографии Юрия Олеши или, скажем, дуэта Ильф-Петров — а кто бы из современных писателей смог бы о них написать?
И тут возникает любопытное обстоятельство. Писатель не может написать хорошую книгу (это мое личное предположение) о другом писателе, если не ощущает с этим писателем какого-то сближения, общности, я бы даже рискнул сказать — родства, преемственности. Поэтому книги о писателях, написанные писателями же — это еще и своего рода литературная игра «найди ответ, почему именно А. написал свою книгу о писателе Б., что между ними общего».
В принципе, довольно прозрачны и понятны мотивы, которым следовал Захар Прилепин, когда писал биографии Леонида Леонова и Сергея Есенина. Дальневосточный писатель Василий Авченко сначала написал отличную биографию Александра Фадеева (чей путь в литературу начинался как раз во Владивостоке), а недавно — биографию забытого советского писателя Олега Куваева. Можно разглядеть общие мотивы в творчестве Ильи Фаликова и поэтов, обстоятельные биографии которых он написал — Бориса Слуцкого, Марины Цветаевой, Евгения Евтушенко. Сергей Шаргунов — Валентин Катаев. Лев Лосев — Иосиф Бродский. Дмитрий Быков — Борис Пастернак (а еще Максим Горький, Булат Окуджава и Владимир Маяковский). Владимир Березин — Виктор Шкловский. Сергей Тепляков — Василий Шукшин. Каждая подобная пара «автор-писатель и писатель-герой» могла бы открыть немало нового для исследователей творчества как биографов, так и «биографируемых». Не говоря уже о том, что сам по себе биографический жанр — отличный способ рассказать не только об эпохе, в которой жил твой герой, но и о нашем времени, обнаружить неожиданные сближения, или, наоборот, разоблачить устоявшиеся мифы. А порой в заблуждениях и взлетах своего героя обнаруживаешь некие общие черты с собственной литературной судьбой, манерой, стилем…
Поэтому мне интересным показалось обращения Глеба Шульпякова к фигуре и творчеству Константина Батюшкова. На первый взгляд — нет между автором и героем каких-то видимых точек соприкосновения. Шульпяков активно и много работает, в «Журнальном зале» насчитывается около 120 его авторских публикаций, он регулярно выпускает новые книги и руководит литературным журналом «Новая Юность». Да, еще у него есть собственный авторский сайт, который достаточно часто обновляется. И даю наводку: если вам недостаточно показалось тех глав из книги «Батюшков не болен», которые опубликованы в «Новом мире», еще несколько глав можно найти на сайте самого Шульпякова.
Я во всяком случае, именно так и поступил. Потому что «Батюшков не болен» — отличная биографическая проза. С вторым и третьим дном, с экспозицией, с историями людей, которые возникают на первом плане повествования, с байками и анекдотами, не без того. Но прежде всего это великолепный текст, представляющий не только поэта Константина Батюшкова, но и время, в которое он жил, и события, к которым оказался причастен: от «заговора Батюшкова», который случился еще при Екатерине (двоюродный дед поэта убедил своего соседа-помещика, что тот истинный наследник престола, наладили следствие, и шутник сгинул в Сибири) до службы в московских канцеляриях, учебы в пансионе, участии в войне… Это написано занимательно, со вкусом, со стилистическим обаянием. С вниманием к самым, казалось бы, незначительным деталям. С меткими и глубокими замечаниями: «философия и мораль вообще начинают действовать тогда, когда человек перестает чувствовать себя хозяином жизни, тогда-то жизнь и приоткрывает свой замысел» — это сказано отменно, и подобных мыслей там целые россыпи. История Батюшкова (который «не болен») — не есть история поэта, который стал безумцем, или история неудачника, не сумевшего сделать карьеры, не история представителя, по-тыняновски, «людей двадцатых годов с их прыгающей походкой».
Нам еще предстоит узнать, какую историю решил рассказать Глеб Шульпяков, когда книга будет готова. Должно быть, в ней мы найдем ответ на вопрос, какие точки соприкосновения обнаружил автор со своим героем.