Награды Великой Отечественной войны в российской поэзии
Опубликовано в журнале Урал, номер 6, 2020
Андрей Дуняшин — родился в Чебаркуле Челябинской области. Окончил Уральский государственный университет имени А.М. Горького. Член Союза российских писателей, член Союза журналистов РФ. Автор десяти историко-публицистических книг, среди которых «От морских глубин до космических орбит», «Федор Данилов. Хроники из жизни легендарного директора».
Боевые награды — обязательный атрибут любой войны, каждой военной кампании. Орденами и медалями государство отмечает наиболее отличившихся на поле боя солдат и офицеров. Великая Отечественная война — особая страница в истории России.Ее летопись сохранила для нас немало имен героев, отмеченных наградами. В то же время сами ордена и медали, их учреждение и применение отражают политические и социальные процессы, происходившие в СССР.
Поэтому неудивительно, что награды Великой Отечественной естественно вошли в культурный контекст общества, стали знаком, характеризующим личность и иллюстрирующим эпоху. Героев посвященных войне кинофильмов, живописных полотен мы часто видим с орденами и медалями. Они как элемент советской наградной системы достаточно широко отражены в художественной литературе и, в частности, в поэзии. В нескольких стихотворных строчках подчас заключена целая история, яркий сюжет, раскрывающий функционирование наград в обществе, отношение к ним фронтовиков, что позволяет через знаки отличия и доблести полнее понять прошлое нашей страны.
Участники боевых действий, знавшие им цену, с уважением относились к наградам, гордились ими. Свое ощущение награды описал старший лейтенант Михаил Луконин в стихотворении «В вагоне», где рассказал, как ехал в отпуск после тяжелого ранения.
Жилет раскинув меховой,
Я по вагону напоказ
Прошел походкой фронтовой.
И был во всей своей красе
(Блестит на левой стороне!).
— Оттуда? — спрашивают все. —
Да, тяжело вам на войне.
Расшифровкой смысла стихотворения служит фраза «блестит на левой стороне». Как известно, на левой стороне размещались ордена и медали на пятиугольной колодке. Значит, лирический герой — кавалер нескольких таких наград, скорее всего именно медалей. По вагону он идет раскованно, свободно, зная, что к нему приковано внимание спутников, а те глядят на него с уважением и пониманием сложностей его фронтового пути.
В советское время в народе сложилось уважительное отношение к орденоносцам. Печать и радио активно пропагандировали их имена и заслуги, формируя в сознании людей образ защитника Родины. Особое отношение к кавалерам орденов и медалей нашло отражение в традициях популярной песни того периода. У старшего поколения остались на слуху мелодия и строки известной песни Василия Соловьёва-Седого «На солнечной поляночке» (изначально она называлась «Тальяночка»). Стихотворение, ставшее его основой, поэт Алексей Фатьянов (1919–1959) написал в 1942 году, тогда же оно было опубликовано во фронтовой газете «За Родину!». В немудрёном сюжете заключена история, наверняка не раз повторявшаяся в военное время: молоденький боец знакомится с девушкой, предлагая ей руку и сердце.
В ответ дивчина гордая
(Шутила, видно, с ним):
«Когда вернёшься с орденом,
Тогда поговорим».
Солдат ушёл дальше вместе со своим соединением, а потом он, отважный воин и знатный гармонист, отличился в бою:
Боец средь дыма-пороха
С тальяночкой дружил,
И в лютой битве с ворогом
Медаль он заслужил.
Тут как раз подоспела весточка от любимой.
Пришло письмо летучее
В заснеженную даль:
Что ждёт, что в крайнем случае
Согласна на медаль.
Фатьянов передаёт драматургию взаимоотношений молодых людей через восприятие наград девушкой, возможно, нарочито шутливое. Парень ей, конечно, нравится, она кокетничает, но, если он вернется с орденом, покажет себя человеком ещё и мужественным. И для неё это важно. К тому же подружки завидовать будут! А не получится, она согласна на медаль, ведь это тоже немало.
Через награды поэтам удавалось раскрыть самые разные аспекты военной службы и фронтового быта.
Лейтенант Юрий Белаш (1920–1988), кстати, кавалер помимо орденов двух медалей «За отвагу», парадоксально описал солдатскую учебу. С легкой иронией он рассказывает о том, что приходится постигать солдату: геологию, «трамбуя брустверы пологие», астрономию, стоя ночью на посту, географию — ползком на брюхе, философию — в размышлениях о войне и мире, развить музыкальный слух, различая, куда летит снаряд.
На фронте — как нигде на свете —
изучишь целый курс наук
в солдатском университете.
И смысл этого постижения наук прост: если освоил, значит, выжил.
И выдадут тебе торжественно
официальную бумагу
с медалью вместе — «За отвагу!», —
завершает стихотворение Белаш. В данном случае награда — почти университетский «поплавок».
Медаль «За отвагу» особо почиталась среди фронтовиков, особенно среди рядового и сержантского состава. Она стала символом солдатской храбрости. Учрежденная Указом Президиума Верховного Совета СССР 17 октября 1938 года, она еще до Великой Отечественной была хорошо известна. Ею награждались бойцы во время конфликта у озера Хасан, во время финской кампании 1939–1940 годов («той войны незнаменитой», по выражению А. Твардовского). В советской наградной системе «За отвагу» считалась высшей среди остальных медалей.
Рядового бойца, особенно пехотинца, нечасто отмечали наградами.
Война — совсем не фейерверк,
а просто — трудная работа,
когда — черна от пота — вверх
скользит по пахоте пехота.
Так Михаил Кульчицкий описал тяжелую солдатскую долю, ежедневную, неприметную, но столь необходимую работу.
В фильме «Пядь земли» (режиссеры А. Смирнов и Б. Яшин, 1964) комбат капитан Бабин откровенно говорит об этом:
— Пехотинец ходит в атаку только три раза, а там или в санбат, или вчистую. Я бы всем, кто хоть раз в атаку поднялся, медаль давал.
Сценарий фильма создал писатель Григорий Бакланов, фронтовой лейтенант, и он знал, о чем писал.
Увы, не всегда отличившийся в бою становился кавалером ордена или медали. Эту несправедливость подметил А. Твардовский в рассказе о Василии Тёркине.
Не высок, не то чтоб мал,
Но герой — героем.
На Карельском воевал —
За рекой Сестрою.
И не знаем почему, —
Спрашивать не стали, —
Почему ему тогда
Не дали медали.
С этой темы повернём,
Скажем для порядка:
Может, в списке наградном
Вышла опечатка.
И Тёркин проявил себя позже (глава «Кто стрелял?). После боя в летнем раздолье разнотравья лежал наш боец и радовался жизни. Вдруг чёрным крестом закружил в небе вражеский бомбардировщик. И началось! Разрывы бомб, осколки, тяжёлые комья земли… И тут Тёркин не сплоховал. Схватил винтовку — и давай стрелять по самолёту. Оказывается, трёхлинейка в умелых руках — грозное оружие! Словом, качнулся «юнкерс» и рухнул на землю. Что ж, Василий, конечно,
Не зенитчик и не лётчик,
А герой — не хуже их.
Вот он сам стоит с винтовкой,
Вот поздравили его.
И как будто всем неловко —
Неизвестно отчего.
Виноваты, что ль, отчасти?
И сказал сержант спроста:
— Вот что значит парню счастье,
Глядь — и орден как с куста!
Сержант — человек опытный и в таких делах сведущий. Тёркину положен орден Славы, в статуте которого сказано, что им награждается тот, кто «из личного оружия сбил самолёт противника».
Награда это почитаемая. Орден Славы был учреждён 8 ноября 1943 года и предназначался для награждения солдат, сержантов, старшин и младших лейтенантов в авиации. «Слава» имела три степени, она создавалась как советский аналог Георгиевского креста. В годы Великой Отечественной свыше двух с половиной тысяч воинов стали полными кавалерами ордена, в то же время звание Героя Советского Союза было присвоено более одиннадцати тысячам солдат и офицеров. Символично, что орден Славы учрежден в один день с орденом «Победа» — высшей советской полководческой наградой.
В поэме Твардовского о Тёркине наградная тема встречается шесть раз, и не как простое упоминание орденов и медалей, а как развернутая история, что свидетельствует о важности боевых знаков отличия для бойцов советской армии.
Не только Тёркин, но и другие герои получали боевые награды. И было за что!
Петр Синявский (1943 г.р.) рассказал о таком эпизоде в стихотворении «Разведчику дали медаль».
И открыли разведчику пленные
Сразу все свои тайны военные.
И сверкает медаль на груди,
Значит, орден еще впереди.
Поэзия отразила и важнейшие моменты развития советской наградной системы.
Мы отошли, точнее — сдали.
Как странно было б знать тогда,
Что будут нам ковать медали
За отданные города.
Так написал флотский разведчик лейтенант Григорий Поженян (1922–2005). Речь в отрывке идет о медалях «За оборону Одессы» и «За оборону Севастополя» (обе учреждены 22 декабря 1942 г.). Автор был награжден обеими, а кроме того — медалью «За оборону Кавказа» (учреждена 1 мая 1944 г.). Моряки-черноморцы называли совокупность трех этих наград «Южный бант».
Поженян в поэме «Севастопольская хроника» описал трагедию этого города русской славы. Моряки и красноармейцы отчаянно защищали и Севастополь, и Одессу, а все-таки сдали оба города врагу. Автор и удивляется тому, что вдруг за них стали выдавать медали.
Стихотворение Поженяна открывает интересную страницу отечественной наградной системы — появление так называемых «оборонных» медалей. Кроме перечисленных это медали «За оборону Москвы» (учреждена 1 мая 1944 г.), «За оборону Сталинграда», «За оборону Ленинграда» (учреждены 22 декабря 1942 г.), «За оборону Советского Заполярья» (учреждена 5 декабря 1944 г.), «За оборону Киева» (учреждена 21 июня 1961 г.).
«Оборонные» медали отражают важнейшие — трагические — эпизоды Великой Отечественной войны, по большей части ее первого этапа, когда Красная Армия отступала, оставляя врагу города и огромные территории.
Драматичный смысл этих наград подметила и фронтовая медсестра Юлия Друнина (1924–1991) — та самая, что «родом не из детства — из войны».
Две медальки на праздничной кофте висят,
Те трагичные, горькие «За оборону»…
Молча пьём за друзей, не пришедших назад.
Две натёртые мелом медальки горят,
Две медали на память о чёрных годах
И об отданных с кровью родных городах…
Отблеск «великих оборон» отразился не только в блеске медалей, но и в тревожных строчках военной поры, в которых награды стали знаком беды и тревоги. Особенно сильно поэтический голос зазвучал в Ленинграде, где остались многие выдающиеся русские поэты. Вскоре после учреждения медали за оборону города на Неве, в 1943 году, началось награждение защитников северной столицы.
Легендарная блокадница, «голос Ленинграда», как называли ее современники, Ольга Берггольц (1910–1975) посвятила этому событию стихотворение «Моя медаль».
…Осада длится, тяжкая осада,
не виданная ни в одной войне.
Медаль за оборону Ленинграда
сегодня Родина вручает мне.
Не ради славы, почестей, награды
я здесь жила и все могла снести:
медаль «За оборону Ленинграда»
со мной как память о моем пути…
…Война еще идет, еще — осада.
И, как оружье новое в войне,
сегодня Родина вручила мне
медаль «За оборону Ленинграда».
С какой гордостью, с какой верой автор пишет о награде, воспринимая ее не только как память о пережитом, но и как символ стойкости и своеобразный оберег. Интересно, что датировано произведение 3 июня сорок третьего года, в день вручения награды.
Еще один ленинградец, современник О. Берггольц Николай Браун (1902– 1975), также обратился к этой теме в стихотворении «Медаль». Автор не просто описывает её — он расшифровывает изображение на аверсе награды, где на фоне шпиля Адмиралтейства идут плотным строем защитники города — солдаты, матросы, ополченцы с винтовками наперевес.
Пройдя сквозь долгий грохот боя,
На слиток бронзовый легла,
Как символ города — героя,
Адмиралтейская игла.
Взгляни — заговорит без слова
Металла трепетный язык.
И воздух города морского,
И над Невой подъятый штык…
И даль пылает золотая,
И синью светят небеса.
И вдруг, до слуха долетая,
Встают из бронзы голоса:
«Мы так за город наш стояли,
Так эту землю берегли,
Что нынче музыкою стали,
Из боя в песню перешли…»
Слова уходят, затихая,
В металл, в бессмертье, в немоту, —
И снова, бронзой полыхая,
Игла пронзает высоту.
Два вышеприведенных стихотворения — едва ли не единственные, целиком посвященные конкретной награде. Это неслучайно. Для ленинградцев, прошедших через голод и гул артобстрелов, эта медаль значила нечто большее, чем знак заслуг перед Родиной. Для них она означала, что они живы!
Наградная тема прозвучала и в стихотворении блокадницы Елены Вечтомовой (1908–1989) «Родина».
Ты трижды меня награждала
За город мой Ленинград.
Да разве нас было мало,
Твоих рядовых солдат?
Ты снова награду вручила
За друга, что пал в бою,
Славы посмертной сила
Всю жизнь проверяет мою.
О точном количестве погибших в блокадном городе споры не прекращаются до сих пор. Но тут важно другое: Вечтомова, получая награду, принимает её и за тех, кому ее никогда не носить. Положение о медали «За оборону Ленинграда», утвержденное Президиумом Верховного Совета СССР, не вмещает всего того, что довелось пережить защитникам и жителям блокадной цитадели.
Кто в город не пустил врага,
Кто в смертной схватке
Одолел блокаду, —
Тому, как высший орден, дорога
Медаль
«За оборону Ленинграда».
В этих строчках поэт Петр Гультяев, тогда подполковник медслужбы, выразил общее мнение защитников осажденного города. И действительно, иная медаль стоит высшего ордена.
Жестокие бои проходили и на других участках советско-германского фронта. Накал этой напряженной кровопролитной борьбы теперь нам трудно представить.
Лейтенант Константин Левин (1924–1984), потерявший ногу на фронте, парадоксально связал тему наград с каждодневными реалиями войны — через столкновение двух несопоставимых начал: статики (вполне конкретного предприятия) и действия (боя). Такой кентавристический подход делает поэтический взгляд объемным и ярким.
Бойцы лежат. Им льёт регалии
Монетный двор порой ночною.
Но пулеметы обрыгали их
Блевотиною разрывною!
Натурализм описания боя, откровенная физиологичность стали метафорой схватки, лишь подчеркнув её жестокость. Парадокс здесь состоит в том, что Монетный двор, о котором многие бойцы и не слышали, возникает как абстрактный субъект далекого мира, отдаленного от них кинжальным пулеметным огнем. Для них ли он штампует награды, все ли доживут до орденов и медалей?
Поэтические строки времен войны наполнены трагедиями, как наполнена ими война.
Известный советский русский поэт, фронтовой корреспондент Павел Шубин (1914–1950), в феврале 1942 года написал объемное произведение «Во имя жизни», посвященное памяти погибшего в бою командира эскадрильи, дважды орденоносца капитана Андреева. Летчик отличался храбростью и отчаянно шел на врага.
Как живое продолженье боя,
Примет ордена твои Москва,
И Отчизна скажет над тобою
Скорбные и гордые слова…
Поэт подметил в этом отрывке интересную деталь. Постановление Президиума Верховного Совета СССР от 7 июля 1941 года «Об орденах и медалях СССР умерших или безвестно отсутствующих награжденных» предусматривало возвращение наград погибших в канцелярию Президиума ВС СССР. Штаб части был обязан отправить ордена и медали погибшего в столицу, о чем и сказал поэт. Исключение было сделано лишь для ордена Отечественной войны двух степеней, учрежденного 20 мая 1942 года, — его передавали родственникам на вечное хранение как память о герое.
Поэтов фронтового и послевоенного поколений волновал трагедийный пафос войны. Их интересовали движущие силы подвига. Увеличивая фокусное расстояние поэтического взгляда, они пытались понять, откуда брались силы, чтобы выдюжить четыре долгих года борьбы и испытаний. Как нравственный подъем в стране воплотился в победы на фронтах? Поэтическая палитра здесь объемна и разнообразна. Для нас особенно значимы два взаимосвязанных сюжетных вектора: подвиг — награда и подвиг — его духовно-нравственное наполнение, его смысл.
К сожалению, в сутолоке боевых действий солдатская отвага не всегда получала объективную, своевременную и справедливую оценку. Это весьма болезненная тема. События Великой Отечественной, подернутые патиной послепобедных десятилетий, уходят все дальше в прошлое. Теперь уже не установить, где он, тот шаг фронтовика, ставший началом движения к подвигу. Только машина времени — если такая будет изобретена! — позволит в деталях воссоздать тяжкий путь долготерпения и отваги каждого солдата Отечественной войны. Беда в том, что и в боевых буднях подвиг подчас оставался незамеченным другими. А на войне каждый день требовал от солдат мужества и стойкости.
Орден Красной Звезды и медаль «За отвагу»
Протянул мне сосед чуть дрожащей рукой
И, обняв, прошептал: — Этот орден за Прагу,
А медаль получил я за бой под Москвой.
Я прошел всю войну от Кремля до Берлина,
Кашеварил, ночами в разведку ходил,
Подвозил на машине снаряды и мины
И России своей верой-правдой служил…
Соседу автора этих строк Николая Климкина довелось в боевые годы сменить несколько воинских специальностей. Такое случалось на войне. Важно другое: заключительная фраза стихотворения — а это слова ветерана — выводит нас на другой уровень понимания подвига — его сакральный смысл.
В хрестоматийном стихотворении А. Твардовского «Я убит подо Ржевом», в котором к живым обращаются убитые в боях, есть такие обжигающие строки:
Нам свои боевые
Не носить ордена.
Вам все это, живые.
Нам — отрада одна:
Что недаром боролись
Мы за родину-мать.
Пусть не слышен наш голос, —
Вы должны его знать.
Это одно из самых пронзительных высказываний о войне. О нем много написано, однако фраза об орденах, на мой взгляд, не до конца расшифрована. Награды — это нечто земное. Погибшие, голос которых мы должны знать, принадлежат другому пространству. «Боевые ордена» в ткани произведения Твардовского имеют двоякий смысл: те, что уже получены, и те, что могли бы украсить гимнастерки героев, но никогда не украсят. С этой точки зрения орден выступает как знак несбывшегося.
Призрачных, запредельных «собеседников» читателя волнует совсем другое — не бессмысленность жертвы («что недаром боролись мы за родину-мать»), но её необходимость, без которой победа была бы невозможна.
Близкую по содержанию мысль высказал в те годы молодой поэт Михаил Кульчицкий (1919–1943).
Не до ордена.
Была бы Родина
С ежедневными Бородино.
Стихотворение Кульчицкого заряжено несомненной публицистической энергией. Бородино — символ русской воинской славы, синоним героизма русской армии в Отечественной войне 1812 года. Кульчицкий призывает всякий день битвы с фашизмом превратить в день мужества и победы. Причем он обращается к каждому, кто держит оружие. Командир минометного взвода младший лейтенант Кульчицкий написал эти известные строки в декабре 1942 года, а 19 января 1943-го погиб в бою на Юго-Западном фронте.
Необходимо отметить, что образ Бородинского сражения вполне укладывался в культурный контекст, порожденный войной. Власть обратилась к глубинным механизмам формирования национального характера. Патриотизм, базирующийся на историческом сознании народа, стал, без сомнения, одним из решающих факторов Победы. Через различные каналы (печать, радио, плакаты и т.п.) пропагандировались достижения и традиции, заложенные полководцами А. Суворовым, М. Кутузовым, Дмитрием Донским, организаторами ополчения Мининым и Пожарским, другими известными деятелями российского государства. В 1941 году на экраны вышел фильм «Кутузов» (режиссер В. Петров). Спустя три года — шедевр С. Эйзенштейна «Иван Грозный», смысл которого — в объединении русских земель, борьбе с внешним агрессором.
Неслучайно в годы Великой Отечественной войны появились высокие полководческие награды: орден Суворова трех степеней (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 29 июля 1943 г.), орден Кутузова двух степеней (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 29 июля 1943 г.; третья степень учреждена Указом президиума ВС СССР от 8 февраля 1943 г.). Годом раньше, 29 июля 1942-го, был учрежден орден Александра Невского для награждения только офицеров — от командира дивизии до комвзвода. Чаще всего им отмечали командиров батальонов, он был чрезвычайно уважаем в офицерской среде. Тогда же появился ещё и орден Богдана Хмельницкого, хотя его рождение связано скорее с политическими причинами. Это тема отдельного исследования.
Однако эти награды не попали в поле зрения молодых поэтов, служивших в годы войны рядовыми или младшими офицерами.
Квинтэссенция сопротивления, на мой взгляд, выражена в строках Григория Поженяна (1922–2005).
А почестей мы не просили,
не ждали наград за дела.
Нам общая слава России
солдатской наградой была.
Да много ли надо солдату,
что знал и печаль и успех:
по трудному счастью — на брата
да Красное Знамя — на всех.
Знамя тут выступает как символ общей победы, за которую и сражались воины Красной Армии — все вместе и каждый в отдельности.
…Война была изобретательна в своих проявлениях. Оттого-то тематически разнообразны посвященные ей поэтические произведения.
Ленинградец Юрий Воронов (1929–1993) написал о трагических несоответствиях, порождённых войной.
В блокадных днях
Мы так и не узнали:
Меж юностью и детством
Где черта?
Нам в сорок третьем
Выдали медали.
И только в сорок пятом —
Паспорта.
Переживший блокаду Воронов, по сути, в нескольких строчках рассказал об украденном войной детстве. Здесь снова речь идёт о медали «За оборону Ленинграда», которой автор был удостоен в четырнадцать лет. Формально он ещё не стал гражданином СССР, но уже был защитником города.
Судьба детей и подростков в военное время — отдельная большая и трагическая тема. Им трудно жилось не только в прифронтовой полосе и на оккупированной территории, но и в тылу.
Об одной такой истории рассказала знаменитая детская писательница Агния Барто (1901–1981), оказавшаяся в эвакуации в Свердловске — в одном из промышленных центров страны. Здесь она обратилась к старейшине уральских писателей Павлу Петровичу Бажову за советом — попросила назвать особенно актуальные для военного времени темы. Автор «Малахитовой шкатулки» подсказал: запечатлейте для будущего образы мальчишек, заменивших отцов на уральских оборонных заводах, спешно учившихся рабочему ремеслу, несмотря на полуголодное существование, многочасовые смены, отсутствие привычных детских развлечений. Так появилось стихотворение «Попадёт мне или нет?». Рассказ в нём ведётся от лица главного героя — ученика ФЗО, уже работающего на заводе во фронтовой бригаде. Его вызвал директор школы, и мальчишка ломает голову — зачем? За что? Ну, покурил украдкой, ну, завалился в башмаках на кровать— так ведь директор вряд ли об этом знает. Мальчишка между тем припомнил недавние события в его родном цехе.
Был у нас недавно случай:
Надо нам сдавать заказ,
Лена, токарь самый лучший,
В этот день больна как раз.
Но к утру сложил я в горку
Обработанный металл.
Унесли его на сборку.
Я четыре нормы дал…
И вот юный токарь в кабинете директора.
Вдруг директор жмёт мне руку
И велит мне
В кресло сесть.
Я ему, как военруку,
По ошибке
Отдал честь.
В кабинете только двое.
Только мной и занят он:
— За отличье трудовое
Ты медалью награждён.
Вместо нагоняя мальчишка получил награду! При этом вряд ли осознавал важность события, его волновало совсем другое. В этом и заключается драматизм ситуации — противоречие между детскостью восприятия героя и взрослостью (важностью!) выполненной им работы (за ночь дал четыре нормы). И таких, без преувеличения, героических ребят на заводах, выпускающих военную продукцию, было немало.
Жизнь в тылу — это ещё бесконечное тревожное ожидание. Ожидание обнадёживающих сводок Совинформбюро, перемен к лучшему, наконец, весточек с фронта, если там сражались близкие. Мотив тревоги звучит в стихотворении Барто «Наташа», в котором повествование вновь ведёт не автор, а маленький мальчик. Он с младшим братишкой давно не получает писем от старшей сестры. Конечно, больше всех волнуется мама. И вдруг к ним прибегают соседи со свежей газетой.
Там написано, в указе,
Кто получит ордена,
Там сестра моя Наташа.
Может, это не она?
Говорят соседи маме:
— Ну, конечно, ваша дочь.
Тут не может быть ошибки,
И фамилия точь-в-точь.
Вслух сама читает мама:
— «В марте, первого числа,
Молодая санитарка
Двадцать раненых спасла».
Теперь семья знает, что Наташа жива! И гордится её подвигом и заслуженной наградой! Хотя, пока газета печатала указ…
Ориентируясь на юного читателя, Барто писала просто, доступно, но от этого её стихи не перестали быть поэтическим документом эпохи.
Война, долгая, жестокая, беспощадная, вроде бы не располагала к художественному творчеству. Но нет! Борис Слуцкий (1919–1986), некоторое время служивший политруком, оставил интересную зарисовку из тех лет.
По должности я сводки им читал.
По дружбе — то, что помнил из отечественной
поэзии
(ведь на войне Отечественной
стих русский неуклонно расцветал).
По-видимому, этот парадокс объясняется тем, что великие потрясения обостряют восприятие действительности, трансформируя её в мощные образы военной эпохи.
Литературные критики ввели в оборот понятие «лейтенантская проза», уверен, существует также лейтенантская поэзия. И дело не в том, какой у автора погон — пустой или его украшают звёздочки. Он понимал войну не за штабной картой, а видел её из-за бруствера, потому и отразил суровую окопную правду сражений.
Фронтовики оставили нам свои впечатления от самой кровавой и жестокой в человеческой истории битвы. Они же «сфотографировали» первые послепобедные мгновения.
Младший лейтенант Николай Петропавловский (1921–1995) написал «Берлинский этюд» в майские дни сорок пятого, увидев своего героя на улицах поверженной столицы фашистской Германии.
И, взмахнув кресалом, как-то браво
Чиркнул им, как будто отрубил!
Прошагав все битвы и державы,
Мирную цигарку закурил.
И, блеснув медалью «За отвагу!»,
Самодельный ножичек извлек:
Из древка поверженного флага
Мастерил на память мундштучок.
Заметьте, здесь вновь возникает медаль «За отвагу». При этом она воспринимается как некий итог, причем не только фронтовой судьбы конкретного солдата, но и всей войны, трудной военной работы. Боец излаживает полезную и нужную ему вещь из древка вражеского знамени, озаряя это нехитрое действо блеском медали.
Для миллионов советских солдат Победа означала возвращение домой, к семьям, к родным и близким. Впечатления о появлении отцов оставили те писатели, чьё детство пришлось на сорок первый — сорок пятый. Сценарист, сатирик, поэт Герман Дробиз (1938–2016) рассказал об этом в стихотворении со знаковым названием «Возвращение».
Котёнком трётся у щеки,
вбирая крепкий дух махорки,
и робко трогает кружки
блескучие на гимнастёрке.
К сожалению, возвращение после пути по тяжким фронтовым дорогам подчас оборачивалось не обретениями, а потерями.
В нашей стране хорошо известна песня «Враги сожгли родную хату» (музыка Матвея Блантера, слова Михаила Исаковского). Автора стихотворения называли поэтом-песенником, однако он с этим категорически не соглашался. Просто композиторов привлекала мелодичность его стихов, что сделало его творчество по-настоящему песенным. Стихотворение, ставшее песней, Исаковский написал в 1945 году, первоначально оно называлось «Прасковья». Поэт описал трагедию разоренного дома, гибель семьи, в том числе любимой жены.
Враги сожгли родную хату,
Сгубили всю его семью.
Куда ж теперь идти солдату,
Кому нести печаль свою?
…Стоит солдат — и словно комья
Застряли в горле у него.
Сказал солдат: «Встречай, Прасковья,
Героя — мужа своего».
Никто не ответил солдату, присевшему возле могилы любимой. Достал бутылку с горьким напитком и начал справлять тризну. Вот так: надеялся на радостную встречу, а пришлось пить «за упокой».
Он пил — солдат, слуга народа,
И с болью в сердце говорил:
«Я шёл к тебе четыре года,
Я три державы покорил…»
…Хмелел солдат, слеза катилась,
Слеза несбывшихся надежд.
И на груди его светилась
Медаль за город Будапешт.
Литературовед Лев Аннинский, в чьем вкусе и знаниях не приходится сомневаться, считал это произведение Исаковского шедевром военной лирики. Между тем упоминание Будапешта сыграло со стихотворением злую шутку. Венгрия после войны присоединилась к социалистическому лагерю, затем произошли события 1956 года. Песня стала известной только в 1960 году благодаря упорству Марка Бернеса и поддержке Маршала Советского Союза Василия Чуйкова.
Исаковский упомянул медаль «За взятие Будапешта», учрежденную 9 июня 1945 года. Столицу хортистской Венгрии обороняла почти 250-тысячная группировка противника. В районах Буда и Пешт развернулись жестокие бои. Герой стихотворения Исаковского наверняка в них участвовал.
Одновременно с медалью «За Будапешт», 9 июня 1945 года, Президиум Верховного Совета СССР учредил еще три медали: «За взятие Кенигсберга», «За взятие Вены», «За взятие Берлина». Все они пользовались заслуженным уважением воинов. Примечательно: на оборотной стороне этих наград (реверсе) обозначены даты, когда над ними взвился красный флаг.
Тему продолжил известный уральский поэт Александр Кердан (1957 г.р.), представитель послевоенного поколения.
Победный день
оркестров гром венчал…
Мальчишкою,
в истоптанных сандалиях,
я по отцовским
фронтовым медалям
устройство всей Европы изучал.
И вправду, на советских медалях значились названия столиц многих европейских государств. Уничтожая фашизм, Красная Армия освобождала завоёванные гитлеровской Германией страны. Ценой невероятных усилий и потерь наши войска громили дивизии вермахта на пространстве от Западного Буга до Эльбы.
Девятого июня 1945 года Президиум Верховного Совета СССР учредил медали «За освобождение Белграда», «За освобождение Варшавы», «За освобождение Праги».
Медали «За оборону…», «За взятие…», «За освобождение…» стали заметами важнейших сражений Великой Отечественной, потому запечатлены отечественными поэтами. По этим наградам можно понять, как шли к победе солдаты Красной Армии.
Французский лингвист и поэт ХIХ века Пьер Буаст, известный афористическими высказываниями, заметил: «Мужество — сила для сопротивления, храбрость — для нападения на зло». Отталкиваясь от его мысли, можно сказать, что советским воинам, как продолжателям традиций русской армии, было не занимать ни мужества, ни храбрости — они проявили себя и в оборонительных сражениях, и в наступательных боях.
Русский солдат всегда славился необыкновенной отвагой. С давних пор он боролся за справедливость и правду. Из поколения в поколение наши воины передавали заповеди служения Отечеству. Идея самопожертвования ради родной земли нашла отражение в российской и советской наградных системах, несмотря на различия их идеологической базы. Их органичную связь уловил поэт Анатолий Жигулин.
Медалью за победу
Играет оголец.
С войны награду эту
Привёз его отец.
А впрочем, та победа
Девятого числа
Не от отца — от деда
Ко внуку перешла.
Мы много испытали.
Но остаются в силе
И медные медали,
И слёзы на могиле…
И в близком и в далёком
Геральдика проста:
Всевидящее око,
Лучистая звезда.
Как будто их единый
Художник рисовал —
За взятие Берлина,
За Шипку-перевал…
Жигулин, упоминая Шипку, возвращает нас к событиям русско-турецкой войны 1877–1878 годов. Тогда Балканы стонали под игом османского варварства. В апреле 1877 года в Болгарии вспыхнуло восстание против турецкого владычества. К сожалению, силы были слишком не равны. Турки, с их примитивным сознанием средневековой деспотии, жестоко подавили вспышку народного справедливого гнева — дикие янычарские орды вырезали более 30 тысяч болгар. Позже, задавленное бесправием, насилием, поборами, на борьбу с иноземным владычеством поднялось население Герцеговины, потом Сербии и Черногории.
Россия поддержала освободительное движение братьев-славян, тысячи русских приняли участие в борьбе с османами в качестве добровольцев. Русская армия форсировала Дунай в июне 1877 года, спеша на помощь болгарским патриотам. В начале июля русские полки заняли Шипкинский перевал, один из ключевых опорных пунктов на территории Болгарии. Турки несколько раз пытались сбросить наши войска с господствующей высоты, но тщетно. Бои продолжались до января 1878 года, пока не подоспело подкрепление из России.
Увы, специальной награды для защитников перевала не существует, но есть медаль «За русско-турецкую войну». Её участников отмечали знаками, изготовленными из светлой и тёмной бронзы, а шипкинцев — из серебра. На аверсе выбит шестиугольный лучезарный православный крест, основанием которого служит поверженный мусульманский полумесяц, и даты — «1877», «1878». На оборотной стороне — надпись, обрамлённая лавровым венком: «Не нам, не нам, а имени Твоему». Это не что иное, как сокращённая фраза из девятого стиха 113-го Давидова псалма: «Не нам, Господи, не нам, а имени Твоему дай славу, ради милости Твоей, ради истины Твоей».
«Ока всевидящего» на медали нет, но на многих других наградах этот масонский знак присутствует. А вот звезда — обязательный элемент всех советских наград, более того, во многих орденах она составляет основу знака. Для Жигулина важны взаимосвязь наград в Отечестве и преемственность мужества русских солдат.
…Послевоенная весна привнесла в поэзию новые мотивы. При этом ордена и медали не ушли из повседневности армейского быта.
В первые победные годы фронтовики не снимали наград. Любопытную и показательную ситуацию этих лет иобразил Семен Гудзенко в поэме «Дальний гарнизон». Она вышла в свет в 1950 году, но отраженные в ней события произошли несколько раньше. Её герой младший лейтенант Горобцов после училища едет на службу в гарнизон города Кушки, однако он успел повоевать рядовым в годы Великой Отечественной. Вот как описывает его автор.
…Три медали и Звезда —
небольшой набор,
да с казачьим козырьком
головной убор,
да нашиты над Звездой
лычки на груди.
…Парень молод, но боев
много позади.
«Звезда» — это орден Красной Звезды. Лычки над нею — нашивки за ранения: желтая — за тяжелое, красная — за легкое. Гудзенко очень точен в деталях, которые позволяют представить биографию героя. Нашивки — значит, несколько раз ранен. «Звезда» — отличился в бою. Видимо, после этого его и направили в военное училище. Стало быть, парень, скорее всего, окончил десятилетку.
В поезде его попутчиком оказался майор, и это уже совсем другая история.
Сразу видно — строевой,
старый кадровик.
Сразу видно, что к жаре
человек привык,
и неплохо прослужил
двадцать лет сполна,
раз за выслугу ему
вышли ордена.
Для понимания того, что за человек этот майор, важны детали. Привычка к жаре свидетельствует о том, что здесь, в дальнем гарнизоне Туркестанского военного округа, он служит много лет, а значит, не прошел через дым сражений на советско-германском фронте.
Здесь мы сталкиваемся с очень интересной коллизией. Дело в том, что 4 июня 1944 года Президиум Верховного Совета СССР принял Указ о награждении офицеров за выслугу лет: за десять лет службы — медаль «За боевые заслуги», за пятнадцать — орден Красной Звезды, за двадцать — орден Красного Знамени, за двадцать пять — орден Ленина. За тридцать и более лет полагался второй орден Красного Знамени.
Если майор прослужил два десятка лет, то, видимо, он имеет ордена Красного Знамени и Красной Звезды. Эту особенность и уловил младший лейтенант. Знающий человек по наградам или орденским лентам может многое рассказать об их обладателе.
Фронтовики восприняли награждение за выслугу лет крайне негативно, они презрительно относились к таким «тыловым» героям. Большинство боевых офицеров расценили его как оскорбление. Возникновение такого порядка награждения связано с резким ростом численного состава армии. Тыловые службы, учебные части, резервные полки, инспекции родов войск… Словом, появилось много офицеров с большими звёздами на погонах, которые в реальных боевых действиях участия не принимали, значит, и наград не имели. А ведь хочется! В общем, им удалось при поддержке высоких военных чинов «продавить» соответствующее решение Верховного Совета СССР.
Награждение за выслугу лет продолжалось до 1957 года, пока такая практика не была отменена Указом Президиума Верховного Совета СССР.
…С окончанием войны появился новый вектор писательского интереса. Алексей Недогонов (1914–1948), фронтовой капитан, в поэме «Флаг над сельсоветом» произнес фразу, ставшую крылатой, — «Из одного металла льют медаль за бой, медаль за труд». Он имел в виду, что пришло время творческого созидания. Фронтовики, во всяком случае многие, ощутили ответственность за восстановление разрушенного хозяйства, за спокойное дыхание мирной жизни, за великое будущее страны. Творческий настрой этого поколения выразил Михаил Луконин.
Нам не отдыха надо
и не тишины.
Не ласкайте нас званьем:
«Участник войны!»
Нам — трудом обновить
ордена и почет!
Жажда трудной работы
нам ладони сечёт.
Но война не отпускала, не давала покоя тем, кого опалил её огонь.
В колхозе, в кино на экране,
Кварталы Берлина горят,
Смертельною пулею ранен,
Споткнулся на крыше солдат.
Стучит, как кузнечик железный,
Поёт в тишине аппарат.
И вот над дымящейся бездной
Встаёт над рейхстагом солдат.
Взметнулось полотнище флага,
И, словно его водрузил,
Встаёт инвалид, что рейхстага
Не брал, но медаль «За отвагу»
Ещё в сорок первом носил.
Эту сцену на киносеансе описал поэт-фронтовик Сергей Орлов (1921–1977). Не штурмовал ветеран рейхстага, но, увидев кадры фильма, возможно документальные, ощутил себя причастным к последнему штурму в логове фашизма. Порыв победного боя рванул его вперёд со зрительского места. А ведь инвалид… До победы в составе своего подразделения он не дошагал, но «За отвагу» получил ещё в сорок первом, а тогда это было большой редкостью.
Безусловно, болезненный отголосок военных лет — неврученные ордена и медали, разыскивающие фронтовиков многие годы после 9 мая 1945 года. Помните газетную рубрику «Награда нашла героя», которая оживала к очередным юбилеям Победы? В военкоматах принародно постаревшим солдатам вручали нашедшие их знаки воинской доблести и отваги. Увы, кто-то так и не дождался заслуженных наград. Эта несправедливость мучила Юлию Друнину, поделившуюся своими размышлениями в стихотворении «Разговор с сыном фронтовика».
Надевает Девятого мая сосед
На парадный пиджак ордена и медали.
(Я-то знаю — солдатам их зря не давали!)
Я шутливо ему козыряю: — Привет! —
Он шагает, медалями гордо звеня,
А за ним батальоном идёт ребятня.
Но отдельно от этого мальчишеского эскорта — парнишка, отец которого вернулся с войны без наград и… без руки. Одна память о боях осталась у него — фронтовое увечье. Друнина со знанием дела объяснила, почему награды ищут своих хозяев долгие годы. Она рассказала об этом соседскому парнишке.
Сын солдата, не прячь ты, пожалуйста, глаз,
И отца представляли к наградам не раз.
Я-то знаю, как это бывало тогда:
На восток шли его наградные листы,
А солдат шёл на запад, он брал города,
У солдата обязанности просты…
Зацепило — санбат, посильней — лазарет,
В часть приходит медаль, а хозяина нет.
Гимнастёрка пуста. Ну и что? Не беда!
И без всяких наград он берёт города!
Что поделаешь? Это, Серёжа, война…
Где-то бродят ещё до сих пор ордена,
Бродят, ищут хозяев уже двадцать лет —
Нападут они, может, на правильный след?
Друнина предельно точно описала механизм возникновения таких неурядиц с наградами. Заметьте, она говорит о двадцати годах; действительно, стихотворение создано в мае 1965 года. Кстати, именно тогда День Победы стал настоящим праздником — красным днём календаря.
А награды, так и не прикреплённые к гимнастёркам и парадным пиджакам, до сих пор, через семь с лишним десятков лет, лежат в сейфах Главного управления кадров Министерства обороны России.
Уже в пятидесятые годы прошлого века участники войны перестали носить ордена повседневно, ограничивались лентами на планках. И дело тут не только в том, что время стало затушёвывать подробности фронтовых лет, а страна обозначила в повестке дня другие, невоенные задачи. Удар по престижности орденов и медалей нанёс ещё Указ Президиума Верховного совета СССР от 10 сентября 1947 года «О льготах и преимуществах, представляемых награждённым орденами и медалями СССР». За этим многообещающим названием скрыто лукавое отношение власти к вчерашним спасителям Отечества.
Чтобы понять смысл этого документа, необходимо заглянуть в тридцатые годы прошлого века. Тогда начала складываться советская наградная система. Седьмого мая 1936 года ЦИК и СНК приняли совместное постановление, названное «Общее положение об орденах СССР». Этот документ предусматривал денежные выплаты кавалерам орденов, а также ряд льгот, к примеру, освобождение от подоходного налога, бесплатный проезд два раза в год туда и обратно железнодорожным или водным транспортом, бесплатный проезд в трамвае в любом городе страны. Решение властей восприняли как естественную заботу государства о тех, кто отличился на военной службе или в труде. Правда, орденоносцев тогда в стране было немного. В годы войны в связи с учреждением новых орденов и медалей постановление пополнилось рядом поправок.
После Победы за орден Красной Звезды выплачивали 10 рублей, за орден Отечественной войны — 15 рублей, за орден Красного Знамени — 20 рублей. Орден Ленина «стоил» четвертной. Герои Советского Союза получали по пятьдесят рублей. И вдруг выплаты отменили по упомянутому указу с 1-го января 1948 года, как отменили также бесплатный проезд, льготную оплату жилплощади, некоторые другие привилегии, которые были оплачены кровью.
А ветераны между тем занимались обустройством мирной жизни, вернувшись на заводы, в колхозы, в вузовские аудитории, институтские лаборатории. Они стремились как можно быстрее восстановить страну.
День и ночь мотаешься как маятник.
Севу, жатве всё отдай сполна.
А пиджак, торжественный, как памятник,
В сундуке скрывает ордена.
Так в стихотворении «О председателе колхоза» рассказал о буднях руководителя хозяйства фронтовик Евгений Агранович, автор песни из кинофильма «Ошибка резидента» «Я в весеннем лесу пил берёзовый сок…». Доля колхозного председателя известна — заботы с утра до вечера. До наград ли ему?
Лишь на встречу со школьниками да на святой для всех День Победы надевали ветераны награды.
Не по моде пальто, полнота, седина…
Но Девятого мая надевает она ордена
И медаль «За отвагу»,
что дороже ей прочих наград:
Козырни ветерану, новобранец-солдат!
В этом рассказе Юлии Друниной — грусть о судьбе фронтовички. Добровольцем пришла она в военкомат в сорок первом, прошагала дорогами войны, а теперь постарела, воспитала пятерых детей, но забот у неё всё равно хватает. А награды — что ж? — остались для праздника.
Почаще вспоминать о заслуженных знаках доблести призывал известный уральский поэт Лев Сорокин (1928–1991) в стихотворении «Боевые ордена».
Зори блещут в орденских лучах,
Солнышками светятся медали.
Нет, нельзя,
Чтоб в письменных столах
Свет победы на год запирали.
Не для вечной славы вам страна
Выдала награды, не жалея:
Доставайте чаще ордена,
Мир от них становится светлее.
К этим словам поэта трудно что-нибудь добавить.
В конце 1970-х годов в поэзии, посвященной войне, появились новые мотивы.
За утратою — утрата,
Гаснут сверстники мои.
Бьют по нашему квадрату,
Хоть давно прошли бои.
Так с горечью писала Юлия Друнина, говоря о стремительном уходе друзей и однополчан. Редели ряды военного поколения, а тех, кто встретил врага утром 22 июня, к началу 1980-х годов почти не осталось.
Возраст ветеранов, подчас преклонный, привнёс дополнительно горькую ноту в осмысление свершённого ветеранами в годы Великой Отечественной — ощущение потерь. Старые раны отзывались инфарктами, гипертоническими кризами, другими болячками. Защитники державы, они теперь сами нуждались в помощи и защите. Непреодолимость финального аккорда судьбы добавляла драматизма в поэзию, посвящённую войне. Послепобедные поколения встречали уже не бравых победителей, а не очень здоровых стариков.
Многие авторы поэтических строк справедливо видят продолжение фронтовиков во внуках, родившихся, к счастью, под мирным небом.
Средь этих деток маленьких
Сидит, почти как памятник.
Дружки его потеряны.
Пути его измерены
Привалами короткими,
Бинтами да обмотками.
А время рвётся далями —
Звенеть его медалями.
На мой взгляд, написавший эти сроки К. Ваншенкин увидел в судьбе своего героя две сущности происходящего. С одной стороны, это стремительное движение времени, обгоняющее стариков, для которых важнейшее их дело — победа — осталось в прошлом. С другой — медали, в понимании автора, своеобразная эстафета, обозначающая связь разных периодов нашей истории.
Память о Великой Отечественной была значимым пространством советской культуры и вообще эпохи. К сожалению, война так наследила на нашей земле, что у каждой — без исключения! — семьи был к ней собственный счёт…
После завершения страшной битвы советская наградная система пополнилась несколькими наградами, связанными с войной, — юбилейными медалями. Первая появилась в 1965 году в честь 20-летия Победы. К 30-летию окончания Великой Отечественной Президиум Верховного Совета СССР учредил очередную награду, причём в двух вариантах: «Участнику войны» и «Участнику трудового фронта». Вторую вручали кавалерам медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» Эта традиция нашла отражение и во всех последующих юбилейных медалях. И так получилось, что у некоторых ветеранов юбилейных наград было больше, чем полученных в военное время. После празднования 40-летнего юбилея Анатолий Жигулин описал эту ситуацию в стихотворении «Победа».
Даже тот, кто пришёл
На войну перед самым рейхстагом
И мальчишкой безусым,
По счастью, в бою не почил,
Не успел проявить
Свою волю, отвагу и храбрость, —
Но одну — «За победу» —
Законно медаль получил.
А потом —
Юбилейных и памятных —
Много прибавилось к этой медали.
Юбилейных и памятных —
Жёлтых кружков дорогих.
Сорок лет пронеслось
После нашей Великой Победы,
И медали чеканятся вновь
На монетном дворе.
Сорок лет пронеслось…
Из одной — стало восемь наград…
Упомянутая Жигулиным «За победу» — медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» — учреждена 9 мая 1945 года. Ею награждались все военнослужащие и лица вольнонаемного состава, «принимавшие в рядах Красной Армии, Военно-Морского Флота и войск НКВД непосредственное участие на фронтах Отечественной войны или обеспечивавшие победу своей работой в военных округах», а также выбывшие из армейских рядов вследствие ранения, болезни или увечья. Пятого июля того же года Президиум Верховного Совета СССР принял дополнение к положению о медали, по которому награждению подлежал также личный состав Народных комиссариатов внутренних дел и государственной безопасности СССР. Таким образом, медаль «За победу над Германией…» получили более 14 миллионов 900 тысяч человек.
Какие же ещё награды имел герой стихотворения Жигулина? Если его призвали в армейские ряды в 1945-м, то он служил до пятидесятого года. Значит, получил в 1948 году медаль «30 лет Советской Армии и Флота», которой награждались все военнослужащие, на тот момент состоящие в кадрах Вооруженных Сил СССР, МВД и МГБ. Жигулин, как уже отмечалось, говорит о сорока годах, пролетевших после Победы; это 1985-й. За прошедшее время бывший солдат получил медали «50 лет Вооруженный Сил СССР» (1968), «60 лет Вооруженных Сил СССР» (1978). Медалью «40 лет Вооруженных Сил СССР» (1958) ветераны Великой Отечественной не награждались, если в то время не состояли в армейских кадрах.
Следующие его медали — «20 лет Победы…» (1965), «30 лет Победы…» (1975), «40 лет Победы…» (1985).
Но это не весь набор. Дело в том, что 11 марта 1985 года появился Указ Президиума Верховного Совета СССР «О награждении орденами Отечественной войны активных участников Великой Отечественной войны 1941–1945 годов». Ордена II степени получили ветераны, не удостоенные никаких наград, кроме знаменитой медали «За победу»…
Этот Указ стал едва ли не первой заметной инициативой только что избранного генеральным секретарем ЦК КПСС М. Горбачева. Большинство фронтовиков, кровью оплативших боевые награды, отрицательно отнеслось к такому решению власти. Вместе с тем мало ли по какой причине боец не получил ни одной награды — Друнина нам это растолковала. И орден — это хотя бы маленькая благодарность Отечества им, не избалованным вниманием Родины.
Однако во второй половине 1980-х годов в стране начал меняться политический ландшафт, а вместе с ним и вектор восприятия прошлого. В публикациях периодических изданий явственно проступил скепсис в отношении героики Великой Отечественной.
Дальше — больше! Эпоха Ельцина стала временем не реформ, а распродажи национальных богатств, доведшим страну до нищенского состояния. Ветераны войны в силу преклонного возраста стали едва ли не самым социально уязвимым слоем населения. Фронтовики — только вдумайтесь! — получали гуманитарную помощь из Германии, от поверженного некогда врага. Чтобы выжить, то есть купить булку хлеба, «герои былых времен» были вынуждены продавать свои награды.
Как-то раз я бродил по Арбату
Средь лотков, магазинов с бельем.
И со странным товаром палатка
Привлекла вдруг вниманье мое.
На прилавке лежали навалом,
Как гора дорогой мишуры,
Не кассет и не брошек развалы,
А награды военной поры.
Тусклым светом сияя, лежали
Средь приезжей людской суеты
Вперемешку значки и медали
Рядом с орденом Красной Звезды.
Как случилось, что через полвека
После боя в богатом краю
Мы смогли довести человека,
Что он продал награду свою…
Михаил Азард написал этот арбатский этюд как горькую примету безвременья. К сожалению, награды продавали многие. И не только на арбатских развалах…
Власть добивала стариков уничтожением памяти и правды о войне — цинично и лицемерно. Для фасада — речи о значении Победы для Родины, на деле — нищенские пенсии и убогие учебники по истории, благословленные Соросом, где Сталинградская битва уместилась в одном абзаце.
Правда, 9 мая 1994 года Президент РФ учредил орден и медаль Жукова. При этом эстетические качества наград и их соответствие исторической правде не выдерживают никакой критики — они просто не дотягивают до ее уровня.
Надеюсь, никакие политические силы не смогут уничтожить память о Великой войне, которую мы выиграли. Выиграли огромной ценой.
Как на медалях, после нас отлитых,
Мы все перед Отечеством равны,
Нас двадцать миллионов не забытых,
Убитых, не вернувшихся с войны…
Это строки Расула Гамзатова (1923–2003) в переводе Якова Козловского, в которых аварский поэт выразил искреннюю боль о павших. Когда он писал это стихотворение, не знал, что при более точных подсчётах историки назовут другую — ужасающую! — цифру наших потерь — двадцать семь миллионов несостоявшихся свершений и замыслов…
Историчность наград и их нравственную ценность для нас сохранило по большей части искусство, в том числе поэтическое. При внимательном чтении стихотворений различных авторов можно увидеть историю советской наградной системы, её эволюцию, особенно связанную с военным временем. Поэтические строки сохранили для нас эмоции, чувства, восприятие той поры, которая в летописи нашей страны занимает ключевое место, — Великой Отечественной, ставшей временем потерь и обретений.