Лоран Бине. Седьмая функция языка
Опубликовано в журнале Урал, номер 5, 2020
Лоран Бине. Седьмая функция языка. / Пер. с фр. А. Захаревич. — СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2019.
Французский писатель Лоран Бине получил известность после выхода в 2010 году романа «HHhH» о военной операции «Антропоид», в ходе которой был убит Рейнхард Гейдрих, политический деятель нацисткой Германии, один из виновников массового уничтожения евреев в Европе. Книга была удостоена Гонкуровской премии за лучший дебютный роман, переведена на множество языков и экранизирована. «Седьмая функция языка» — второй роман Бине, опубликованный на языке оригинала в 2015 году. В нем автор изобразил элиту интеллектуальной и политической среды Франции на рубеже 1980-х годов, когда Миттеран соперничал с действующим президентом Жискаром за высший пост. Герои книги — это многочисленные реальные политики и не менее многочисленные философы, писатели и ученые-лингвисты, которые весьма известны во всем мире: Ролан Барт, Мишель Фуко, Жак Деррида, Юлия Кристева, Филипп Соллерс, Умберто Эко и множество других. Про автора говорят, что он любит своих героев, иначе, мол, вообще не стал бы о них писать. Однако после прочтения книги впечатление остается другое: он просто смеется над ними, и смех его — откровенный и циничный сарказм, который едва ли может быть сведен к иронии.
Роман основан на фантастическом допущении о том, что ушедший в 1980 году критик и ученый Ролан Барт погиб не случайно, а был убит. Его, как известно, сбила машина, позже он оказался в больнице, где и умер. У Лорана Бине все несколько иначе: машина сбила его намеренно, а потом некие заинтересованные лица проникли в больницу и «помогли» Барту умереть. За расследование дела берется комиссар полиции Байяр, продвигаться которому к истине мешает полное незнание того, чем занимался Ролан Барт и его коллеги. Поэтому он берет в напарники молодого преподавателя парижского вуза Симона Херцога, который против воли тоже вынужден заниматься расследованием. Херцог прекрасно разбирается в интеллектуальных течениях Франции и потому охотно консультирует полицейского. Довольно быстро становится понятно, что убили Ролана Барта неспроста. Выясняется, что он владел неким тайным знанием, а именно седьмой функцией языка. Вообще языковых функций существует шесть, и выделил их знаменитый русско-американский лингвист Роман Якобсон. Эти функции показывают то, зачем вообще нужен язык — доносить информацию, сообщать, что человек готов к коммуникации, и прочее. Но оказывается, что есть тайная седьмая функция, магическая, которая дает возможность здесь и сейчас убедить любого человека в чем угодно. Как выясняет следствие, охоту за этой функцией начинают разные силы, как интеллектуальные, так и политические. Ролан Барт ею владел, поэтому его убили. Философия и научное противостояние не знают географических границ, поэтому комиссар Байяр и его напарник Херцог распутывают дело по всему миру, в Париже, в США и Италии, следуя за главными подозреваемыми — Юлией Кристевой и Филиппом Соллерсом.
В эту историю с расследованием вплетается полуэзотерический сюжет о некоем «Клубе Логос», который представляет собой организацию вроде масонской — с долгой историей, традициями, ритуалами и культами. В «Клубе Логос» проводятся соревнования по риторике. Дается тема, и два ритора отстаивают противоположные позиции, добиваясь симпатии авторитетных судей. Люди, у которых просто хорошо подвешен язык, состязаются с мастерами словесных поединков за право подняться на ступеньку выше в иерархии. Высшую ступень занимает один-единственный человек, носящий титул Великий Протагор. Соревнования эти вовсе не безобидны. Хоть дело, казалось бы, касается лишь слов, за проигрыш можно лишиться вполне реального пальца. И тем не менее от желающих участвовать и рисковать нет отбоя. В деятельность клуба оказываются вовлечены и некоторые наши герои из интеллектуальной элиты Европы. Здесь тоже не обходится без седьмой функции языка.
Книга Лорана Бине замечательна своей интеллектуальной игрой, пониманием европейской культуры и любовью к ней, начиная от древнегреческой. Но судить о реальных людях по этой книге нельзя. Потому что это не люди, а примитивные машины желания, если пользоваться термином философии Жиля Делеза. Лоран Бине, по-видимому, не верит в то, что современный французский философ или лингвист может быть увлечен своим делом и самозабвенно заниматься поиском истины, находясь вдалеке от конъюнктурных бурь. Все философы и лингвисты в его изображении так или иначе ангажированы, если пользоваться термином уже философии Жан-Поля Сартра. Теории, идеи, прозрения, изложенные в лекциях и печатных трудах, — все это у Лорана Бине служит средством для обретения власти. Нет ничего искреннего и бескорыстного. Писатель как бы и не видит больших достижений у своих героев, для него эти люди обладают мелкими и пошлыми душонками, испорченными желанием властвовать над миром. Известно, что в парижской среде иногда царило довольно жесткое противостояние между отдельными фигурами, и бывало, что противники были непримиримы. Лоран Бине смотрит на это как на мышиную возню самовлюбленных глупцов. Все они заняты собой и слишком хотят признания, которого не заслуживают. Да и чем они занимаются? Потаканием своим страстям и глупостями. Мишель Фуко помешан на сексе и развлекается с юношами в бане для гомосексуалистов. Альтюссер пишет очередную работу о марксизме, хотя даже «Капитал» не прочитал до конца. Филипп Соллерс страдает манией величия и постоянно болтает. Юлия Кристева мечтает завладеть седьмой функцией языка и нанимает болгарских молодчиков из спецслужб ее раздобыть (надо же ей припомнить болгарское происхождение). Соллерс и Кристева муж и жена, и Бине пишет о них очень язвительно: «Его дело — пыль в глаза, светскость и всякое фиглярство. Ее же — славянский шарм, ядовитый, холодный, структуралистский, академическая закулиса, управление мандаринатом, тактические, формальные — и как без этого — бюрократические стороны их восхождения». Вместе они — «спаянная банда». А Ролан Барт тем временем вздыхает о любимой мамочке. Он страдает маниакальным неврозом и одержим тщеславной идеей изменить мир. Он очень переживает, что не ощущает в себе такой уверенности, какая есть у Мишеля Фуко, и не столько действительно творит, сколько просто прячется за книжками и профессорским титулом. Это не титаны гуманитарной мысли второй половины 20 века. Это жалкие, спесивые глупцы.
В послесловии к роману сообщается, что некоторые из героев книги, которые еще пребывают в добром здравии, резко отреагировали на выпады Бине. Например, Филипп Соллерс был просто взбешен и даже планировал подавать в суд. И надо признать, есть из-за чего. Лоран Бине не только постоянно подчеркивает обильное пустословие Соллерса и его бессмысленный цинизм, когда он, например, сравнивает Папу Римского с проституткой. Бине еще приводит Соллерса в «Клуб Логос», на состязание с именитым противником. Жадный Соллерс хочет воспользоваться седьмой функцией языка, украденной его женой Кристевой, и делает гигантскую ставку, вызывая на бой крупного мастера. Выше ставка — выше расплата. Проигравшему Соллерсу отрезают тестикулы. Кому такое понравится? Это уже не сатира, это больше похоже на клевету и оскорбление, тем более что Филипп Соллерс имеет очевидные заслуги перед французской литературой.
Но если оставить в стороне нюансы внутрицеховых «разборок» между молодыми и пожилыми литераторами Франции, в романе Лорана Бине можно увидеть важное послание. «Седьмая функция языка» возвещает нам о том, что в мире слово по-прежнему является силой. С подачи Бодрийяра и постмодернистов, мы уже привыкли к тому, что слово умерло, что остались только симулякры, то есть символы, оторванные от корня и ведущие в никуда. Что истины нет, что все бессмысленно, что искусственное заменяет живое, что видеоигра важнее книги. У Лорана Бине слово возрождается и отвоевывает потерянные позиции. От слова зависит будущее. Дебаты будущего президента Миттерана и действующего президента Жискара — это не второстепенный атрибут очередных выборов, который ни на что не влияет. Это постструктурализм в действии, когда понимание языка, владение приемами спора, то есть классическая риторика, могут приносить реальный успех. Слово становится реальностью. Франция Лорана Бине, конечно, населена авторитетными пустословами, но само слово важно, и важно чрезвычайно. Фактически Логос становится богом, как во времена мифов Древней Греции. Такой подход к языку, любовь к нюансам смысловых оттенков и вера в силу сказанного — это, несомненно, прекрасная оздоровительная практика для современной литературы. В конце концов, литература состоит из слов, а Лоран Бине как раз показывает, что слова могут работать.
Одновременно, несмотря на полупрезрительную ухмылку автора, из «Седьмой функции языка» все же можно немало узнать о том, что сделали для философии и культуры постструктуралисты. Например, о том, как Ролан Барт изучал обыденный мир и массовую культуру. Читателю станет понятнее и сама семиология как наука, которая давно вышла за пределы изучения литературы и применила свой инструментарий к вещам, с литературой не связанным. Подробно автор расскажет и о функциях языка. Книга Бине написана скорее для интеллектуалов, но «порог вхождения» у нее не является слишком высоким. Желательно, конечно, заранее знать, кто такие и чем знамениты Барт и Деррида, но, если даже этого не знать, Бине все равно очарует вдумчивого читателя игрой ума и знанием истории идей. «Седьмая функция языка» имеет вдобавок признаки метаромана, то есть романа, в котором автор сам с собой и с читателем обсуждает, как ему роман писать. Пожалуй, это единственное, что может спасти автора от обвинений в оскорблении реальных людей. Потому что метароман можно превратить в фантастику, где все как бы понарошку. Впрочем, это вряд ли, слишком уж серьезны нападки автора. Бине часто советует сам себе, что ему в данный момент делать с сюжетом. Вот Симон Херцог пьет кофе. Где бы ему пить кофе? — спрашивает Бине. И сам себе отвечает: ну раз уж кругом молодежь, пусть это будет Латинский квартал. И сам Херцог постоянно ощущает себя не человеком, а героем книги или фильма. Про себя он так и говорит: я попал в фильм, но не понимаю, какой у него жанр. А ему нужно знать жанр, потому что жанровые законы могли бы подсказать ему, как действовать.
В итоге можно сказать, что роман Лорана Бине производит сложное впечатление. Пропетая в нем ода Логосу может подействовать как целительный бальзам на читателя, разуверившегося в силе слова. И одновременно эта книга избыточно современна, с довольно примитивным детективным сюжетом и заходом на территорию метаромана. Рассказанную в ней историю можно объявить абсолютным вымыслом, потому тот же Херцог не понимает, реален ли он. Но что точно реально у Бине — так это издевки, адресованные французским интеллектуалам. В этом плане все уловки метатворчества, наверное, так и останутся уловками, а оскорбительное содержание вряд ли кто-либо захочет ставить под сомнение.