Опубликовано в журнале Урал, номер 4, 2020
Когда Миша лежал в психушке, он там много читал. В частности, принесли ему Довлатова. Я Довлатова не любитель в силу возраста (Довлатов, как Ремарк, — писатель молодёжный), но сделал себе заметку: «О, Довлатов». И среди новой литературы в Елизовской библиотеке (специально приехал 4 января, чтоб получить билет № 1, но опять оказался вторым) вдруг вижу биографию Довлатова Валерия Попова-lite. Взял почитать, сунул в рюкзак, и она там промокла — очень это неприятно. Читаю-читаю, слова лёгкие. Потом на Ютубе «Школу злословия» с Поповым посмотрел. Там Авдотья напирала на то, что книжка не отредактирована. В общем, это вопрос-то не к писателю, а к редактору или отсутствию оного. Раньше редактора, как я из этой книжки понел, были вроде продюсеров. А Попов Авдотье и отвечает, я, говорит, пишу блоками, монтажным способом. Поэтому и мог кое-где лишний блок вставить, а на прежнем месте удалить забыть. И тут-то я понимаю, что и сам я пишу монтировкой. Попишешь заметок и потом их тасуешь и так и сяк. Как флэш-карты. Пытаешься нащупать связь между блоками. А Попов неплохой писатель. «Третье дыхание» Попова я читал с удовольствием, и очень любил покойный Саша Сарапов, онже Шурик Бронский. Саша просил передать ему привет и благодарность за «Третье дыхание» через Липки, но Попов в Липки не приехал. А потом Шурик умер.
В 8-й «Кавалерии» (http://cavalry.voplit.ru/august2019#rec144883345) пишет Максим Алпатов: «Поэзия и проза развиваются, а критика — нет. Литература высказывается (и ищет новые формы высказываний), а критика болтает. В этот растущий зазор рано или поздно провалятся все шуточки про «серфинг» — вместе с кредитом читательского доверия». (Shootочки про «сёрфинг» — это моё, если что.) И я что-то связь не улавливаю в последнем абзаце. А, думаю, подгонял чувак пазл ножницами и клеем!.. Я полностью согласен и всеми руками за критику критики. Критика болтает, когда она должна вопиять. Однако что и как пишет сам Алпатов?.. «Кредит доверия» — это масло масляное. «Саботаж культурных функций» — птичий язык. «Какой смысл удивляться» — риторика понятно, но удивление вобще внеположно смыслу. «Смысл» и «удивление» — это как у Наринской «мне кажется, что это абсолютно». Тут у Алпатова неточность, «абсолютно» и «кажется» она соединяет не в одной фразе, а через запятую. Не беда, что человек противоречив, беда, что он иногда внезапно противоречив. «Тезис про «плотность» давно гуляет по рецензиям, но большинство критиков почему-то трактует ее как количество деталей на квадратный метр, а не свойство структуры», — язвит Алпатов. В голову-то его не приходит, что количество деталей и даёт структуру — переход количества в качество. «Скачки!!», как писал Ленин в «Философских тетрадях».
«Обозреватели обнажены», «подсказки семи критиков» и «рюкзак, набитый шутками» — превосходны, но «рюкзак, набитый шутками» можно навьючить и на самого Алпатова — как плату за этот самый «рюкзак, набитый шутками». Меньшевиствующие троцкисты Оборин, Корчагин и примкнувший к ним Конаков выразились бы осторожнее. «Метаметафоризированная плотность наполненного субъективно конфигурированного текстуального пространства нарратива прозаизирующего поэта Алексея Сальникова…» — уф.
каждая шутка основана на многословном сравнении
чё-нибудь щем-нибудь
шутит он часто
Ну так и сам Алпатов шутит часто.
Читая Алпатова, я подумал, что плохо понимаю, что такое «хронотоп» и «оптика». Сам-то почти слеп и на оптике не зациклен. Разговоры об «оптике» и «хронотопе» напоминают анекдот о казахе, который служил в Чехии и зрение себе испортил — «там же лес везде». Вот и Сальникову оптика не нужна. Вспомните, как он смотрел в стол, когда перед ним сидела сэксапильная (sit venia verbo) журналистка-женщина (nomina sunt odiosa). Как Сальников нетопырится и опускает веки в кадре. «Не желаешь взгляд немного затуманить?» То же и «хронотоп». Я вот как Гаспаров, специально по городу хожу, чтоб все вывески прочитать. Вчера нашёл на 5-м километре «буузную» (братский общепит имени великой О. Бузовой). Сейчас вся хронотопь у человека в телефоне («словно переместился в другое, недоступное для Петрова место, где обитали души всех телефонных говорильщиков»), и только если он поэт или творческий шизофреник, или с чётками или с mindpalace — то в голове. Я сам статьи Алпатова прорабатывал, сидя в микроавтобусе, не глядя по сторонам. Там и окна были подзамёрзшие. Так что о «рюкзаке шуток» Алпатов как в воду глядел. Какой может быть хронотоп, если на вопрос «где ты?..» всегда можно ответить «я здесь», «сам с собой», что по смыслу равно «я нигде», «в утопии». Вот и Алпатов пишет, что столичные критики «говорят о нём как о человеке ниоткуда», потому что, скорее всего, только что узнали о его существовании.
«Рефлексией обозреватели занимаются скорее для души» — в извлечении для смысла, голые, «обнажённые» обозреватели смотрят в воду, чтоб увидеть своё отражение, «душу». Сперва без зазрения, потом с зазрением. «Лукбэчат». А потом прячутся в зазор как глупый пингвин, потому что голенькие. «Зазор», «зависть» и «респект» — соответственно взгляд назад со страхом, с похотью и с уважением. Отсюда же и «плотность» пресловутых «пустот». Поелику мы оглядываясь, видим лишь зазоры. Из которых вываливаются и в которые проваливаются все шуточки. Это и есть искомый рюкзак. А рюкзак я Максиму Алпатову почтительнейше возвращаю.
Кто-то из критиков выражал недовольство использованием Сальниковым выражения «вот это вот всё». Отвечаем: выражение «член стоит» может иметь и грамматический смысл. А именно определённого артикля. Который может и дай Бог возникнет из словосочетания «вот это вот», несмотря на то что Марина не понимает зачем «все эти определённые и неопределённые артикли».
Обчитал за выходные почти всего Алпатова и рад поздравить нас с хорошим новым критиком. Виктор Леонидович был бы доволен. Алпатов умеет применить maximum «высшую меру»: прижучить, ущучить, уконтрапупить, раздраконить, распатронить и вывести в расход.