Владимир Шапко. Переезд. Повесть. — «Волга», 2019, № 9-10
Опубликовано в журнале Урал, номер 4, 2020
Современная российская литература о пенсионерах почти не вспоминает. Не видит она пенсионера, не признает, не берет в свой веселый кружок. В принципе понятно, почему: средний возраст российского писателя от 30 до 40, рано ему еще о пенсии думать (а пенсионная реформа еще отодвинула эти думы). Так что пенсионер как герой современной литературы остается этаким принцем в изгнании. Никому он не интересен. Если и появится, то разве что в качестве эпизодического резонера. Подойдет, скажет что-нибудь глупо-назидательное и почапает дальше по своим пенсионерским делам.
А между тем все мы будем когда-нибудь (ебж, конечно) пенсионерами. И пенсионеры, которых статистика стыдливо называет «гражданами старшего возраста», в структуре российского населения составляют едва ли не треть. Не имея при этом никакого представительства в литературе. Молодежи — везде у нас дорога, людям творческих профессий — пожалуйста, силовикам, провинциалам, женщинам, коррумпированным чиновникам, столичным прожигателям жизни, детям, даже животным — всем в современной литературе нашлось местечко, о всех рассказано, все описаны со своими проблемами, сложностями, бытовыми заморочками.
Вот только пенсионеров днем с огнем не сыскать. При этом можно с ходу назвать с десяток переводных романов, где senior citizens выступают главными героями. «В поисках праздника» Майкла Задурьяна, «Эмпайр-Фоллз» Ричарда Руссо, «Последние истории» Ольги Токарчук, «Институт» Стивена Кинга — называю навскидку только те книги, которые вышли совсем недавно. И везде присутствует образ мощного старика / мудрой бабули / симпатичной пожилой супружеской пары, которая создает необходимое для сюжета движение, оттеняет поступки и мысли более молодых героев, выступает не фоном, а полноценным участником повествования.
И тем ценнее «случай» Владимира Шапко, который в отечественной словесности чуть ли не в одиночку представляет ту самую «пенсионерскую прозу». Он много пишет именно о том, как живут российские «граждане старшего возраста». Шапко и сам принадлежит к этому сословию — родился в 1938 году, то есть разменял девятый десяток. Вот и предыдущий его роман, опубликованный в «Волге» в 2017 году, «Железный старик и Екатерина», был о пенсионерах. И новая повесть тоже о них. Более того, «Переезд» написан, рискну предположить, по собственному опыту автора, который, как сообщается в аннотации, в 2018 году переехал из казахского Усть-Каменогорска в город Ейск Краснодарского края.
Евгений Семенович Табашников уходит на пенсию. «Вышел из НИИ «Казцветмет» на улицу. Будто и не работал в нем 18 лет». Он одинок, с личной жизнью не сложилось как-то. Была у него женщина, но кто-то шепнул Евгению Семеновичу, что избранница его подала документы на выезд в Германию. Не регистрируйся, мол, с ней, оттяпает у тебя квартиру. И вот живет Табашников один, посещает заседания местного литературного кружка, вечерами что-то пишет. А тут старинный знакомый приглашает перебраться в Россию, в маленький южный городок. Знакомого тоже можно понять: сам он переехал сюда уже пару лет назад, у него тут дети, жена, семейство, хозяйство, а вот поговорить не с кем. И в один прекрасный день Евгений Семенович произносит «а чего я, собственно, теряю?» — и уезжает.
И после этого плавное повествование, течение истории как бы распадается на два рукава. Первый — описание злоключений новоиспеченного иммигранта (русского, с высшим образованием, владельца недвижимости, законопослушного гражданина), решившего переехать в Россию. Шапко с какой-то болезненной, как в дурном сне, обстоятельностью, со всеми подробностями описывает круги бюрократического ада, которые должен пройти его герой, чтобы получить сначала заветное РВП (разрешение на временное проживание), а потом — вид на жительство. Он сидит в неуютных коридорах, ожидая приема, он считает по календарю, не истекли ли отпущенные законом 90 дней, после которых нужно срочно лететь в Казахстан за очередной отметкой таможни. Пожалуй, впервые в отечественной литературе так подробно описывается процесс возвращения наших бывших соотечественников на историческую родину. И когда представляешь, что это не какому-то Табашникову, а тебе предстояло бы пройти через все жернова нашей канцелярской машины, понимаешь, почему при всех заклинаниях государственных мужей «возвращаться домой» желающих проходить все эти семь кругов не так много.
Думаю, даже если бы весь сюжет «Переезда» строился бы исключительно на описании сложных процедур, которые проходят наши «возвращенцы», это уже сделало бы повесть Владимира Шапко заметным событием социальной прозы, настоящим обличением нравов и стратегий нашего чиновничества. Но Шапко не ставит цели обличать и негодовать. Он рассказывает о безумно затянутой, нечеловечески сложной процедуре получения заветной бумажки буднично, негромко, не педалируя. Ну да, если хочешь вернуться в Россию, будь готов к тому, что много времени тебе придется проводить в кабинете какой-нибудь очередной уполномоченной дряни, которая будет требовать, например, свидетельство о рождении у 80-летнего старика. И заветную красную печать в паспорте главный герой получает чуть ли не на последней странице.
Но не эти конторские будни и канцелярские хлопоты составляют главное обаяние «Переезда». Потому что у повести есть и второй смысловой слой, второй сюжет — история того, как пожилой человек адаптируется на новом месте. Как складываются отношения с соседями, что подмечает в окружающей жизни, на какие рекламные ролики обращает внимание… И даже как знакомится с женщиной, чем ее угощает, о каких книгах говорит. Тут перед нами маленький урок авторской самоиронии, когда начитанная библиотекарша гордо перечисляет свои любимые книги: «Теперь о книгах за стеклом. Уж тут он точно клюнет. Торжественно звучали имена: Борхес! Алехо Карпентьер! Набоков! И даже современные Шапко и Курчаткин!». Трудно поверить, что в библиотеке маленького южного городка читают книги Шапко. И то сказать, Владимир Шапко — не самый известный автор. Но очень хороший и достойный представитель среднего ряда нашей прозы, крепкий, интересный профессионал с собственным голосом и своей незатасканной темой.
Так вот, если первая линия «Переезда», все эти бесконечные анкеты-визиты-посещения присутственных мест для сбора документов — навевают гробовую тоску, то второй сюжет, о том, как человек обустраивается на новом месте, и вообще о повседневной жизни простого российского пенсионера (еще не совсем российского) — это невероятно интересно читать. Его негромкие частные проблемы, его воспоминания о детстве и юности, его надежды на лучшую жизнь — в конце концов, даже если большая часть жизни позади, разве кто-то запретит нам мечтать о каких-то чудесных обретениях? Владимир Шапко написал хорошую, трогательную, в чем-то, скорее всего, очень личную историю о пожилом человеке, решившем круто поменять свою жизнь — и хотелось бы, чтобы читатель эту историю заметил и оценил по достоинству. Думаю, законодатель жанра «прозы о пенсионерах» этого заслуживает.