Пьеса в одном действии
Опубликовано в журнале Урал, номер 2, 2020
Алексей Синяев — родился в Пермской области. Окончил Екатеринбургский театральный институт (семинар Н. Коляды), публиковался в журналах «Урал» и «Современная драматургия», в сборниках пьес Уральской школы драматургии. Живет и работает в Екатеринбурге.
Действующее лицо:
ЭКСТ — выпускник вуза, видеоблогер
Отголоски:
БРАТ
ОТЕЦ
ВИТЯ — друг Экста
Голоса:
ПЕРВЫЙ ГОЛОС ИЗ СКАЙПА — молодой писклявый голос
ВТОРОЙ ГОЛОС ИЗ СКАЙПА — старый надтреснутый голос
МНОГОГОЛОСИЦА
Фон:
Комментаторы, подписота, друзья в соцсетях, фолловеры, ретвиттеры, пользователи видеохостинга и проч.
Вместо начала
Однокомнатная. Резиновый матрац на полу. Голые стены, на гвоздях бубны висят. Коллекция барабанов, то тут, то там джембе, тамтам, у окна барабанная установка. Стол с ноутбуком, оттуда раздаются барабанные ритмы. Дверь в ванную, она закрыта, на двери матовое стекло, за ним тень танцует под ритмы. Ритмы из ноутбука. Барабанные ритмы. Напротив стола штатив с видеокамерой, за ней стена, белый задник, на нем куча всяких стикеров и мемов приклеено, а еще полотно экрана. На камере кнопка красная горит, запись идет, запись того, как тень танцует за стеклом. Ритмы усиливаются, трек слишком раскачался, в самый пиковый момент, когда тень подпрыгивает, в ноутбуке переключается песня: «Еще чуть-чуть, и прямо в рай, и жизнь удалась, вона бьютифул лайф».
Крик: «Эй? Это как сюда попало?»
Выбивает дверь ногой. Перед нами Экст, лысый парень, худой, без футболки, бледный, на груди татуировка «песочные часы». Волосы короткие. На руках перчатки по локоть, свечным воском покрыты. Воск теплый, стекая по перчаткам, застывает несорвавшимися каплями. Экст подходит к ноутбуку.
«Не, ну блед, брядь! Ну как так-то? Он же позже был!»
Смотрит на перчатки, кликает мышью, снова включает ритмы. Видит, что попал в объектив камеры. Машет, улыбается. Пытается нажать на кнопку, выключить, не испачкав камеру, не получается. Пытается снять перчатки — не получается, слишком припотели. Снова пытается выключить, не выходит. Махнув рукой, уходит. Останавливается в дверях.
«Хер с ним, начнем!»
Возвращается. Встает на белый фон, направляет камеру на себя и начинает монолог.
Запись 1
ЭКСТ. Привет! Приве-е-ет, босота-подписота! Это снова Экст! Сколько не видались? А? (Начинает считать по пальцам, видит, что в перчатках, прячет руки.) Черт! Перчи не скинул! Да, извините, что без фрака, но зато прикрыта срака! (Пытается снять перчатки, не выходит.) Только не спрашивайте: «Экст, а на хера тебе перчатки?» Что значит, зачем? Это мой новый проект! Что за проект? Это сложно, скажем так, я давно не выкладывал видео, потому что попал в творческий тупик, так сказать, сбились ориентиры, или нет, вот так — цель пропала с радаров. Недавно я нашел новый путь, это чисто эксперимент, и на него надо решиться, причем сегодня, ну и плюс рассчитаться с долгами, которые висят уже столько месяцев, вы ведь просто так не отстанете? Да и они тоже. Мы не виделись что-то вроде шести месяцев, да? Что я делал? Батарейки собирал, например. Я побрился, сделал татуировку, это все поиски себя. Ну, это всё тот же проект. За шесть месяцев отвалились половина подписчиков, я их, правда, другим словом называю. Да, не увидел я свои золотые десять тысяч подписотинцев. В общем, отписанты, будьте счастливы и горите в аду. Ладно, дальше я анонсирую! Анонсирую, пока никто не видит. Ха! Вот и прозвучала лучшая шутка, дальше их не будет (Отдирает от задника все мемы, стикеры и цитаты, приклеенные к нему: вечное и утомленное лицо Дауни-младшего с закатившимися глазами, надпись: «Цвет настроения — вставьте своё» и прочее.) Я не буду делать стримы, это стремно, не будет подкастов, обзоров, мата будет мало, засера звезд тоже не будет, и обмусоливание чужих инстапостов не предполагается и прочей шлакоты, короче, отписывайтесь. Вообще, этот выпуск — моя самоликвидация, видеокатапульта во внешний мир. Будет откровенно и скучно. Повторяю — отписывайтесь. Я надеюсь на пару десятков человек в конце, если останетесь, может, вы меня поймете? Только не думайте, что это уловка какая-то. Если останетесь, ну, тогда спасибо! (Берет ножницы и разрезает перчатки. Уходит из кадра, пьет воду, барабанит на джембе пару рудиментов. Возвращается к камере.)
Я недавно ел кусок хлеба, черного, горбушку. Знаете, натер его чесноком, посолил, как в детстве, начал есть, ум-м, вкуснятина! Но к концу кусок заплесневел прямо у меня в руках. Горечь! И мои воспоминания отравлены, теперь мне кажется, что в детстве я ел хлеб с плесенью. Понимаете? Нет-нет, погодите. Ха-ха! Это типа зашквар, да? Если так, то он не последний! Тогда давайте заново? Сначала. Наверное, лучше с детства начать? Ведь там в нас закладывают фундамент, а в кого-то тротиловую шашку. Правда, так на полчаса длиннее, похер, что терять-то? Терять нечего. Мы жили с родителями в шахтерском поселке. Из достопримечательностей у нас на отшибе стоял террикон с отработанной породой, говорят, он был горячий внутри, и если кто-нибудь на него залез, то провалился бы и сгорел в рудных отбросах, но мы вот ни разу не сгорели. Так-то весело было. Бабушка с дедом через дорогу жили, у них хозяйство, куча коров, покос летом. Не понос, а покос! Для городских, у которых гаджеты вместо рук, это когда ты берешь в руки не смартфон, а палку с железным наконечником, не для селфака, а косить. Заготавливаешь пищу для домашних животных, типа сено, сушеная трава. У неё сказочный запах! Помню его. Помню, отец берет вилами огромную копну сена, поднимает над головой, он без футболки, труха на его спине, а ему хоть бы что, он даже не чешется, у меня так никогда не получалось. Помню, я сам первый раз попробовал закинуть копенку в кузов и пырнул брата вилами в зад.
Экст запускает слайд-шоу на ноутбуке. На экран выводятся фотографии. Старый «ГАЗ» шестьдесят шесть. Мальчишки с собаками. Затем Экст с граблями, его брат с вилами и отец, жующий соломинку, стоят на фоне копны сена.
БРАТ. Ты что творишь, рукожопый?
ЭКСТ. Извини, я не специально.
БРАТ. Какая разница? За случайно бьют. Сильно бьют, понял?
ЭКСТ. Да у меня рука соскочила. Извини! Сильно больно?
БРАТ. Соскочила? Вечно у тебя все соскакивает! Отец мне барабан купил, а ты его солдатиком порезал. Убей уже себя, а?
ЭКСТ. Да он…
БРАТ. Соскочил, да? Я в курсе. Меня-то отец научил на барабане играть, а ты, рукожопый соскочила, теперь никогда не научишься!
ЭКСТ. Почему это?
БРАТ. Он сказал, рукожопых не будет учить.
ЭКСТ. А ты? А ты тогда виложопый, понял?
БРАТ. Иди сюда, упырюга!
ОТЕЦ. Так, хлопцы, ей-бо, хватит визжать, а ты, хватит стонать. Зачем брата травишь?
БРАТ. Да он меня вилами пырданул!
ЭКСТ. Не пырданул, а пырнул!
БРАТ. Ты че, меня еще поправлять будешь? Башкой об стенку распластайся!
ОТЕЦ. Почему тебя пырнули, а он ревет?
БРАТ. Вот у него и спрашивай! Я работать пошел.
ОТЕЦ. Давай-давай, поактивнее, надо к ужину успеть. Хватит реветь, а? Как бабешка, ей-бо. Некогда страдать, работать надо.
ЭКСТ. А он… а он… а он.
ОТЕЦ. Аонаонаон. Ты тоже хорош.
ЭКСТ. А он сказал, что ты меня на барабане никогда не научишь!
ОТЕЦ. Ты его разрезал? Значит, тебе не надо. Давай стонать хорош и с вилами прощайся. Грабли в руки и падаль собирай.
Экст выключает слайд-шоу, возвращается в кадр.
ЭКСТ. Я всегда хотел, чтобы отец говорил: «Смотрите, это мой сын идет!» Хоть с вилами, хоть с граблями, какая разница? Правда, после этого вилы мне в руки не давали, так и ходил с граблями, а в основном гулял с собаками. (Смеется.) Зашквар? Может быть, но с ними было легче найти общий язык. Вот к собаке я и веду! Бабушкину собаку звали Чара, а мне было шесть, я только в сказках о чарах слышал, а тут собака настоящая. Ча-ра. Она была необычная дворняга, у неё низ живота был иссиня-черный, с запекшимся наростом и крапинками нормальной светлой кожи. Она всегда дышала тяжело и чаще всего лежала на камнях, причем выбирала самые горячие. Я спрашивал у взрослых, что с Чарой, а они говорили, да так, болячка. У меня к тому времени на коленях постоянно были зеленые коросты, я переболел ветрянкой, а однажды отец горлом бутылки выбил ядро фурункула из моей ягодицы, в общем, я знал, что такое болячка, и у Чары было явно что-то серьезнее. Вторую собаку звали Серый. Отгадайте, какого он был цвета? Это был Чарин щенок, который вымахал в три раза больше матери. Злой, агрессивный пес, как только видел кого-нибудь из нас, он ложился на живот и подползал к тебе мелкими шажками, виляя хвостом, особенно старательно к Чаре, к матери, к ней он это делал метров за пятнадцать. Болячка! Я её каждый день разглядывал и чувствовал, как мне щемит внутри, как будто грудная клетка растет вот тут, где солнечное сплетение. Не знаю, что это было за чувство, наверное, переживание, что ли? Мне никогда не говорили, почему я плачу или смеюсь и почему щемит там, где солнышко. Я пытался разобраться, иссиня-черное пятно с белыми крапинками нормальной кожи, оно было похоже на копию звездного неба, срисованную на собачий живот. Правда, знакомых созвездий там не было, какие-то жуткие сочетания. Сначала я боялся и тыкал её в живот палкой. Чара жалобно скулила, а рядом лежал Серый и скулил еще жалобнее. Потом, осмелев, я начал трогать это место пальцем, и так каждый день я гладил собаке низ живота по этому черному наросту, высохшим соскам, а Чара благодарно лизала мне руки и, успокоившись, засыпала. Ей было легче, мне так казалось. Серый тыкался мордой мне в колено, смотрел с благодарностью…
Что? Что я несу? (Смеется.) Снова зашквар, да? Только не думайте, что я извращуга какой-то. Нас закидывали на копну сена в кузов и увозили, а собаки бежали следом, но в поселке всегда были раньше нас. Однажды Серый прибежал один, а Чары нигде не было, но что я тогда понимал? Дед сказал, что она потерялась в лесу, мы разошлись по домам, только Серый всю ночь выл и скреб землю, а наутро сорвался с катанки и убежал. Он вернулся к вечеру весь в глине, мокрый. Скуля, подполз ко мне, но вдруг так злобно зарычал, как никогда раньше, и снова умчался, а после этого он на всех кидался, лаял ночами и выл, не останавливаясь, разорвал на куски соседскую кошку, ошпаренный какой-то, такой нескончаемый поток агрессии, как будто трубу прорвало. Как-то в выходной отец рано уехал на рыбалку, а Серый в тот день куда-то пропал. Ничего я тогда не понимал! Когда я спрашивал о Чаре, что же у неё было, мне сказали, опухоль. Опухоль? Дедушка привез из Казани побег облепихи, и он разросся в огромное дерево, правда, приносил лишь десяток ягод. В нашем прохладном влажном климате с химпроизводством неподалеку больше и не могло вырасти. Облепиха. Я к тому, что все детство потом путал эти слова: облепиха и опухоль. На дереве была опухоль, а у Чары облепиха. Мне сказали, что такое только у собак бывает. (Смеется.) Вы, наверное, сейчас говорите: «Ты что, Экст, долбоящер? Про какие-то поглаживания собак и облепиху топишь». (Смеется.) Нет, я не конченый! Мне даже люди иногда звонят, девушки. Звонила мне тут одна сегодня, спрашивала, чем я занимаюсь в настоящее время. Что за вопрос вообще такой? Прошлое вот перевариваю каждый день. Ничем, говорю, видосы пилю. А? Что? Нет, со стримами завязал, видос досниму — и всё, завтра утром залью, посмотришь. Про что? Как всегда, про свою типа жизнь. Зачем? Я не знаю. Высказываться, так полностью, правильно? Может, я еще передумаю и все порежу на хрен, и вы ничего не увидите! Ладно, надо выбирать, теперь хочу вам ролик показать, с которого начиналось всё!
Экст включает ролик с ноутбука на экран задника, сам уходит с разрезанными перчатками в ванную, возвращается с коробкой, садится за барабанную установку и тихонько выстукивает ритм.
Запись записи. Видео Экста
На экране появляется черно-белое изображение. Экст сидит за кухонным столом, глаза завязаны, на рот наклеен скотч с надписью «опасность».
Появляется черный экран с белыми титрами, как в немом фильме: «Подписота и неподписанты, вменяемые и неадекваты, сейчас перед вами впервые в сети произойдет необычный сеанс гипноза, причем Экст не произнесет ни звука, сделает это в абсолютной тишине».
Экст начинает качать головой и мычать, не соглашаясь с заявлением титров. Руки в резиновых перчатках снимают повязку, у него в глазах линзы «кошачье око».
Титры: «Э-э-э, а что не так?»
Он показывает глазами на ноутбук.
Титры: «А! Точно! Экст включит трек для лучшей усвояемости гипноза у внушаемого? Внушаемой? Вернее… А как лучше назвать?»
Ему развязывают руки, он делает пассы, и перед ним выбрасывают курицу, она нелепо машет крыльями, пугается, на стол падает помет, она приземляется в него, поскальзывается и пытается сбежать. Руки тут же протирают всё, аккуратно сажают птицу и придерживают её. Он смотрит на курицу, она смотрит на него несколько секунд, потом отворачивается и пытается уйти.
Титры: «Для гипноза необходима музыка».
Он выбирает на ноутбуке песню. Из динамиков слышно:
Черные глаза, вспоминаю, умираю.
Черные глаза — я только о тебе мечтаю.
Черные глаза — самые прекрасные,
черные глаза, черные глаза.
Титры: «Любая курица гипнотизируется под эту песню. Проверено Экстом. Сейчас он заставит её сесть».
Появляется рука с печатью «ГОСТ» на экране. Он под музыку начинает ритмично двигать плечами, смотрит на птицу, она на него. Курица садится в позу несушки, собирает крылья.
Титры: «В финале гипноза он заставит курицу плакать».
Экст делает пассы руками, идет дым, когда он рассеивается, курица, связанная, лежит на столе. Он выключает песню, включает бой барабанов.
Экст в комнате ловит ритм из видео и начинает барабанить синхронно.
В видео Экст вынимает из-под стола яйцо и показывает его курице. Она вытягивает шею в его сторону. Он водит им вправо и влево, птица следует за ним взглядом. Тут он резко опускает его к столу, и курица закрывает глаза. Пауза. Она открывает глаза, в это время он бьет яйцом об угол, белок вперемешку с желтком течет по его рукам и столу. Курица смотрит на Экста, на стол, видно, как по куриному глазу бежит слеза. Видео заканчивается.
Титры: «Не забудьте ставить лайки и колокольчики под единственным в мире сеансом куриного гипноза».
Запись 2
Экст продолжает тихо бить по барабанам, потом идет в кадр.
ЭКСТ. И вот эту пижню посмотрели три миллиона человек. (Смеется.) Хотя чему тут удивляться, если видео со вскрытием «киндер-сюрпризов» смотрят сотни тысяч. Три миллиона, охереть! А вот, кстати, несколько древнейших, но лучших комментов к этому древнему видео. Мазафакер 2004 пишет: «Это лучший видос на Ютьюбе, у меня взорвалась башка, аффтар, убей себя об стену». Мазафакер 2004 написал такое длинное предложение, ему наверняка мама помогала. Комментариев, на самом деле, хоть жопой жуй, в основном это: «с таким видео пора выпилиться», или «автор жгет так, что пора бы уже сгореть», или «автор долбое…, это ж надо такое придумать» — и еще куча высказываний, претендующих на остроумие. Очень много комментариев. Поэтому вопрос: какого хрена так мало подписчиков? Непонятно! Три миллиона просмотров. Владимир Гольцшмидт охерел бы от такого успеха. Он придумал это в тысяча девятьсот двенадцатом году, больше ста лет назад. Я думаю, что даже такой футурист жизни, как Гольцшмидт, выпилился бы из-за таких комментов. Ну, вы поняли? Я сп…дил его идею, снял видос и поднял три миллиона просмотров. (Смеется.) Д’Артаньян? Очень Д’Артаньян! Вы даже не представляете, сколько я поднял бабла с этого. Не очень много на самом деле. Да это неважно, роликов больше не будет! Ну их на хер! (Экст садится к экрану, берет кружку чая, пьет в камеру, улыбается.) Один человек задавался вопросом: «Свету ли провалиться, или вот мне чаю не пить?» Если что, то я пью чай «Детство»… (показывает пачку) из китайских грибов. Он расслабляет, успокаивает, тонизирует, делает кости упругими, обостряет зрение, улучшает качество стула, подменяет понятия и… И держит в тонусе! Сойдет! Это были мои последние обязательства, продолжаем. (Экст берет коробку, достает оттуда батарейки, начинает их разрезать и выковыривать содержимое на листок.) Химически активные металлы, это то, что необходимо мне в новом проекте, мне показал это один друг, которого уже нет. Смотрите, у меня совсем не осталось подписчиков и совсем нет друзей. Понимаете? Они у меня закончились, как сигареты или вера в искренность, потому что… Да потому, что всем насрать, что ты там думаешь и чувствуешь. Я хотел бы про одного друга рассказать, это важно для полноты картины, хотя опять ухожу от основной мысли. В общем, друг Витек, мы с ним родились в один день, только я на год старше. Ну, и росли вместе в поселке, купаться там ходили, в лес ещё. Рядом с нами в соседнем городе два химзавода стояли, метанол там всякий, и до сих пор они стоят, соревнуются, кто кого сильнее отравит. Там вокруг земля серая, а деревья черные, скрюченные, как будто ногтями вцепляются в эту впалую пустошь, а в тридцати километрах наш поселок, мир детства. Однажды мы шли из леса с Витьком и попали под дождь. Под оранжевые облака, не такие, как фанта, а такие грязно-рыжие, как первая вода из-под крана, если её на пару дней отключали. Вот такой дождь был. Мы до ям добежали, это такие сараи на холмах, доски оторвали, спрятались под крышу, но у нас все равно на следующий день волосы начали выпадать. Мне старший брат их руками выдирал, особо не напрягаясь, а Витьку отец. Он у него тогда только освободился, столько задора было, дергал волосы и радовался, как ребенок. Они начали расти через год понемногу. Что еще? Траванулись как-то чем-то вместе и на линейке в школе одновременно упали, только я в гимназии, а он в обычной школе, отлеживались несколько дней в соседних домах. Еще старшики нас вместе дубасили, деньги забирали. Вот только в тринадцать его машина сбила, а меня нет. Я, кстати, машин до сих пор боюсь, скорости там, отец меня пытался учить вождению, да только я первую включу и еду, а он кричать начинает.
Экст включает слайд-шоу на ноутбуке. На экран выводятся фотографии: машина «Нива», отец и Экст возле машины, отец с открытым капотом машины, отец под машиной с торчащими ногами и отец с Экстом внутри машины.
ОТЕЦ. Теперь быстрее, на вторую переключай! Сцепление не жги, отпускай!
ЭКСТ. Мне и на первой нравится.
ОТЕЦ. Давай не тормози! Вон, смотри, сосед смотрит! Ты так, ей-бо, не научишься ездить!
ЭКСТ. Я ведь уже еду! Рывками, но еду.
ОТЕЦ. Стой! Всё, вылазь! Сцепление уже изнасиловал, коробку дергаешь, как на сраном «МаЗе», ей-бо, это же «Нива». «Ни-ва»!
Экст переключает файл. На фото он и Витя гуляют по улице, сидят на дереве, идут вдоль дороги.
ЭКСТ. После этого папа меня за руль не сажал. А Витек умел, он отца бухого постоянно на моцике перемещал. Не суть. У нас поселок разбивается шоссе на две части. Полпоселка тут, полпоселка там, там еще за ж/д что-то было, но мы туда не ходили. Шоссе межгород, областная трасса, а мы на ней гудрон собирали, солнышко греет, он хорошо отдирается, прямо урожай, потом его в тенек и в рот, советская жвачка, Витькин отец показал. Он много всяких штук знал. В общем, мы тогда на дороге этой и тусовались. Я пошел из лужи попить, оч хотелось. Если в воду плюнул и харчок расплывается, значит, вода чистая, пить можно, это тоже лайфхак Витькиного бати. Я пью, Витька жёву готовит, слышу, прогудело что-то, жухнуло, поворачиваюсь, а Вити нет. Побежал смотреть, он в кювете лежит, смотрю на трассу, а машины уже почти не видать. Видел, что красная, что классика какая-то, то ли «шестерка», то ли «копейка», я тогда не сек, побежал к Витьке, а он встает и хоть бы что.
Экст переключает фото, на нём он держит Витю на руках.
ЭКСТ. Вить, ты как?
ВИТЯ. Вот гандон, а!
ЭКСТ. Я номер не заметил, вроде «шестерка» была или «копейка».
ВИТЯ. Ты что, это «девятка» расточенная! Копейка бы рядом со мной валялась. Жеву будешь? Она, правда, в грязь упала.
ЭКСТ. Давай. У тебя что, башка пробита?
ВИТЯ. Херня. Пошли к дому.
Экст отключает слайд-шоу.
ЭКСТ. Он протягивает мне гудрон в глине. И я его домой веду. Идем, я гудрон жую, а он нет. У него челюсти болели и голова. Он когда жевал, у него начинала кровь капать. Мы подумали и решили жеву выкинуть, все равно уже не в прикол. В больнице сотряс определили, он полежал там, таблы попил, короче, нормально. Через месяц уже в футбол гоняли. А пидора этого так и не нашли, ну, на классике который, классический пидор, сбил человека и домой покатил. Сейчас бы, может, в большом городе пошумели из-за подобного, а тогда в деревне заглохло моментально, как мотоблок по весне. Что ещё? Витьку пятнадцать было, а он уже успел с девчонкой побывать, причем она старше его была, а я тогда всё единственную ждал, долбо…б. Так и не дождался. Мы, кстати, в это время забухали в первый раз.
Экст снова открывает файл. На фотографии Экст и Витька стоят по пояс в озере, на их головах кочки с мхом.
ВИТЯ. Батя постоянно этот бренди берет, к вечеру генералом становится. Становись, равняйсь, вся херня. Давай, будем!
ЭКСТ. У меня отец всегда генералит, он же майор, а как выпьет, сразу обниматься лезет, как маршал.
ВИТЯ. А круто было бы, если бы твой отец за моим гонялся? Как будто в фильмаке каком с перестрелками, а мы такие дружим, бухаем вместе. И умираем в один день от очередного выхлопа с завода или от какой-нибудь неизлечимой болезни.
ЭКСТ. От облепихи, например?
ВИТЯ. Ну да, быть кислым — та еще болезнь.
ЭКСТ. Это все круто, только мой отец ведь не гоняется, он на преступления ездит, улики ищет.
ВИТЯ. Тоска. Мой тоже в завязе, только вот по бренди угорает. Как бы его не понесло снова. Он мне штуку классную показал. Если внутренность у батарейки с карбидом смешать и попарить в канистре, ну, как мы обычно херачим, то приход в два раза больше будет, еще свинца туда залить, он, как дробина, разлетается. Бомбища! Мы с ним зафигачили так одну, вообще мощь! Бочка на пять метров подлетела, приземлилась уже, как ромашка.
ЭКСТ. Круто. Весело вам?
ВИТЯ. Да ладно, зато твой рядом всегда. Что с барабаном, продвигается?
ЭКСТ. Да никак. Давай за то, чтобы все были здоровы!
ВИТЯ. Здоровы? Нам что, сорок? Давай, будем! Фу. Что-то назад просится! Круто! Наверное, вырвет, а?
ЭКСТ. Вырвет — это не модно! Ты знаешь, что синий кит по-английски блю вэл?
ВИТЯ. Вот мы сегодня будем блювэл по полной.
ЭКСТ. Ага, засинекитим себе штаны!
ВИТЯ. А может, вечером и до Маринки сходим?
ЭКСТ. Не, это твоя тема.
ВИТЯ. Это тема всего поселка, балбес. Вливайся!
ЭКСТ. Я так не могу. Я жду. Давай еще по одной!
ВИТЯ. Ждет он. Так и останешься одуваном.
ЭКСТ. Если останусь одуваном, там меня будут поджидать сорок юных дев. За любовь!
ВИТЯ. Давай, у меня, кстати, по алкашке башка перестает болеть совсем!
ЭКСТ. Круто. Надо чаще накидываться.
Экст выключает слайд-шоу. Встает, уносит изготовленную примесь и мусор в ванную, возвращается и берет в руки теннисный мяч, он бросает его в темную стену коридора, мяч отскакивает и возвращается к нему в руки.
ЭКСТ. В тот вечер я засиникитил себе новые штаны. Мы еще два года потом в футбол гоняли постоянно, нормально, только у него отиты всякие пошли, ещё он с ватой в ухе ходил. Мы его Витька-в-ухе-вата звали, только в одно слово, Витькавухевата, как индейца, ему нравилось. Он вообще тогда выделялся среди нас, худой, смуглый, вата в ухе, неудивительно, что Маринка запала на такого, даже молодого!
Экст бросает мяч в стену, тот больше не отскакивает, а улетает в темноту.
ЭКСТ. В семнадцать лет он ушел. А я зачем-то остался. У него тогда боли обострились, когда он в больницу попал, голову просветили, а у него там как будто теннисный мяч в голове застрял. Ему операцию стали делать, он уснул, чтобы больше не проснуться. Помню похороны. Его отца тогда уже снова посадили, мама сама все вывозила, мы помогали, ну так, по возможности. Ещё мы с парнями гроб из поселка на кладбище несли на плечах, как взрослые, четыре километра. Я четвертым встал сзади, сбоку, на голову выше остальных. Помню, Витька, когда он лежал, у него толстый шов был за ухом, как будто гусеница свернулась или электродом капнули, а из уха кусочек ватки торчал.
Прощай, верный друг Витькавухевата!
В общем, я несу гроб, а он всей тяжестью на меня давит, плечо режет, а еще идти в ногу неудобно, шаг у всех разный. Километр прошел, понял, что не могу больше, не могу больше нести своего лучшего друга, а тут как раз с горочки пошло, я давай ускоряться, за мной остальные притопили, и вся процессия как-то сама собой заторопилась. Даже елочки быстро стали с грузовика кидать. Традиция. Я потом такое же в фильме видел черно-белом, бегущие похороны, только в жизни не смешно. Сестра старшая у Витька вдруг остановилась и как закричит: «Почему все так быстро идут? Почему так быстро несут?» И я, как последний кусок говна, сказал, что тяжело ведь. Она заревела, Витина мама заревела, жена водителя грузовика заревела. Это такие слезы, через уже текущие слезы, когда плотину прорывает. Девятый вал, который добивает остатки пристани. Если бы мы остановились, отдохнули и поменяли руки, было бы легче, но было бы странно, поэтому мы продолжали его нести. Меня, правда, поменяли через метров двести на более достойного человека, но это еще не всё моё падение. В этот день был праздник в городе, День шахтера, хотя шахты у нас десять лет назад закрылись и ни одного шахтера в городе не осталось, все разъехались, но праздник отмечали каждый год, как будто так и надо. Я, сучья рожа, ходил по площади и собирал деньги на бутылку водки. Говорил, что потерял друга, мне подавали, я купил и напился в хлам, и засинекитил себе новые штаны. Никому не хотелось меня слушать, давали денег и тут же уходили, вот всё решение проблемы. На, успокойся. Иди выпей. Такие дела. В общем, либо ты, как Серый страдаешь, срываешься с катанки, рычишь на безразличие и как-нибудь утром тебя нет, либо ты сам как-то из этого говна выбираешься. Никто тебе руки не даст — сам лезь.
Экст включает барабанные ритмы, уходит в уборную. Тень начинает танцевать за стеклом ванной. Ритмы прерываются звонком Скайпа. Экст возвращается с мотками бикфордова шнура и зажигалкой. Отвечает на звонок.
ПЕРВЫЙ ГОЛОС ИЗ СКАЙПА. Здорово, Джи! Ты готов?
ЭКСТ. Да, привет, Кью. Я тут занят немного.
ПЕРВЫЙ ГОЛОС ИЗ СКАЙПА. Отлично. Не буду отвлекать тогда. Старый просили узнать, а ты уже подготовился?
ЭКСТ. Почти, вот обращение записываю.
ПЕРВЫЙ ГОЛОС ИЗ СКАЙПА. Отлично. Ты там много не сообщай. Мы потом сами все раскроем. Старый раскроет.
ЭКСТ. Ну, говорю, что накипело. Еще скажу то, что обсуждали на встречах. Короче, то, что у тебя хохолок едва топорщится, не скажу!
ПЕРВЫЙ ГОЛОС ИЗ СКАЙПА. Отлично. Нам всем нужно, чтобы ты отлично подготовился.
ЭКСТ. Я понял, понял. Готовлюсь!
ПЕРВЫЙ ГОЛОС ИЗ СКАЙПА. Просто если ты не подготовишься или не успеешь подготовиться и ничего не получится, тогда и мы не сможем подготовиться, и обязательства наши тоже как бы аннулировываются сразу. Понимаешь? Ну, так Старый сказал.
ЭКСТ. Да всё нормально. Заряды готовы. Фитиль сушится, вы мне мокрый подсунули. Отлично, нет?
ПЕРВЫЙ ГОЛОС ИЗ СКАЙПА. Отлично. Пусть сушится, так легче транспортировать, вопросов меньше. Просто был случай, один брат не подготовился, не там встал, потом рано начал, еще и нож маленький, договаривались на тесак, в итоге результата минимум. Пару человек зацепил, голову положил, а для семьи ничего не заработал. Мы тоже не смогли ему полностью помочь, он ведь со своей частью не справился, получается. Не подготовился. Так выходит?
ЭКСТ. Да я понял, надо подготовиться.
ПЕРВЫЙ ГОЛОС ИЗ СКАЙПА. Хорошо, Джи, не нервничай, Джи. Готовься, брат! Да пребудет с тобой сила, брат! (Отключается.)
ЭКСТ. Джедаи хреновы! Он говорил про парня, я его видел в самом конце, за день, наверное, перед резней этой, никого рядом, как всегда. Вообще район у нас в этом плане горячий, работают со всеми. Находят, общаются, а кто-то вообще сам их нашел. (Пьет воду, остаток выливает себе на темя, растирает по голове. Берет фитиль, поджигает, тот не загорается.) Может, это знак? Хер его знает! Теперь главное! (В камеру.) Давайте, пишем главное! У меня отец не как у Витька, в смысле, он не сидел. Нет! Но я его тоже почти не видел. Он в милиции работал в советской, потом в нашей. И вот он рассказывал, что в восьмидесятых всего одно убийство произошло! Он экспертом-криминалистом был, отпечатки пальцев, фотографии с мест преступлений, в общем, как в сериале типа «След», только без крутого оборудования. «Зенит» на шее да порошки с кисточкой, вот и весь «След». В восьмидесятые всего одно в области, и органы со всего региона приехали, это прецедент был, валютчики курсом не сошлись, это была первая ласточка, а в девяностые полетели глухари косяком, стаями. Отец вообще с работы не вылезал, тогда уже видеокамеры пошли, они все на кассеты снимали и целыми днями мотались. Когда дежурство было, так вообще могли ночью с кровати поднять, ну, и выпивал крепко, насмотришься, видимо, за день всякого, разрядка нужна. Придет папа домой пьяный, обниматься лезет, нужна ласка, любовь. Задавит, поборет, я бы и убежать рад, так он ведь уснет, его не поднять. Хорошо, что нас двое было, и каждому по очереди обнимашки доставались. Бывало, скучно дома, сидишь, папины кассеты с работы смотришь, а там либо фестиваль кетчупа, либо руки-ноги к потолку приколочены. Страшно поначалу было, потом старше стал, так весело. Не понимаю, что в голове у людей поменялось? Почему мы такие? В свободное время у папы всегда была сломана машина, и он её чинил. Иногда разрешал смотреть, как он ковыряется. Говорил, может, научишься чему-нибудь.
Помню, отец мне обидного леща дал! Так говорю, как будто есть необидные лещи, нет, просто тот был прямо проникающий! Я младший ребенок в семье, поэтому болезненно к своей собственности отношусь. Всё подписываю, на свои места кладу, а отец ведь хозяин, собственник. В общем, он начал носить мои тапки, у меня нога уже больше, чем у него, была, поэтому ему удобненько! Он с утра пораньше встает и, как в том анекдоте, в них расхаживает, а я, значит, без тапок ходи. Он, главное, свои порвал, а в моих рассекает. Молодец такой! Ну, я ему раз сказал, два, заявка сейчас на масштабное побоище, конечно, но нет, он никак не отреагировал. Вижу, он только злится и молчит. Один раз с утра вскакиваю, тапок нет, бегу ему сказать, а он уже на работу собрался, стоит в моих тапках такой и с мамой ругается, ну, я ему под горячую руку и сказанул про тапки, сымай, папка, типа того! Он мне леща как зарядил, я дальше спать пошел. Какие на хрен тапки, мир разрушился. Мы дня два не разговаривали, потом он все-таки извинился, но я тогда думал, что всё, на всю жизнь обиделся, но это ведь такая ерунда на самом деле! Подумаешь, леща от отца получил. Витек вон, тот вообще пару лет со следом от пряжки на спине ходил, заживать не успевала. Хорошее ведь тоже было! Однажды отец навсегда стал для меня героем, он мне помог очень сильно! Если бы не он, не знаю, как бы я справился. С утра перед школой, класс восьмой, мама заставила какую-то тухлятину на завтрак съесть — тема из разряда «вот-вот испортится, а выкинуть жалко» — мой случай. Она у меня, естественно, не прижилась и быстро стала проситься наружу, в школу я приехал в состоянии спарринга с диареей, и я уже проигрывал по очкам. Бегу в туалет. У нас в школе был сказочный туалет, там нет перегородок, дверей, наверное, чтобы старшаки не курили. В туалете было два одиннадцатиклассника, они стояли в густом облаке табачного дыма и курили, аки призраки. Призраки моей диареи. Я сходил по-маленькому, на большее не решился. Пытался перетерпеть. Только диарея — это не та вещь, которую можно перетерпеть, тем более неподвижно сидя на уроке. На уроке мне несколько раз делали замечание, что я дергаюсь. Я отпросился и метнулся к фаянсовому другу, но с ним уже дружили, причем те же старшаки. Окно у них, что ли? Я тогда всерьез думал, что существуют бесконечные сигареты. Я опять поссал и мелкими шажками пошел к выходу. Старшаки стали переживать за моё здоровье. Один сказал: «Ссышь, Леха? Что-то малой часто ссать ходит!» А второй говорит: «Ага, наверное, почки простудил! Малой, ты бы сходил в медпункт, а то бледный какой-то!» А первый ему: «А прикинь, он сейчас кони двинет? Че делать будем?» Ну, второй говорит: «Ты дебил, да? Докурим да пойдем». И у меня их голоса до сих пор в голове крутятся. Один из них харкнул на пол и бычок в туалете смыл. В конце урока я снова попробовал туда попасть, но услышал, как эти мудаки до сих пор там ржут, даже заходить не стал, в срочном порядке решил бежать куда-нибудь на улицу. У меня уже тогда клапан открываться начал, но я добежал до гаражей и спрятался. И вот зима, уже рассвело, ходят люди, часто знакомые люди, а я смог спрятаться только с одной стороны. Всё видно. Вот тогда у меня опустились руки. Вместе со штанами. Я не рассчитал с напором, испачкал брюки, вытерся снегом, как смог, думаю, надо уходить срочно, только решил вернуться и забрать ранец. Прихожу, а там уже урок вовсю идет, зашел, сел, а меня, б…, к доске вызвали. Стою, от меня за километр несет, рассказываю географию, что-то про масштабирование. Досидел этот адский урок, училка что-то разнюхала, что-то не так у меня, домой отпустила. Однопартница меня явно выкупила, я вышел на улицу и не знал, куда идти. До поселка, до дома, шесть километров. Стыдно, стремно и непонятно, что делать, я в тот момент вообще решил больше в школу никогда не возвращаться. Решил идти к отцу, он тогда на дежурстве был, один. Пришел зареванный, все рассказал, а он даже не кричал, я думал, будет, а он не стал. Вымыл меня, переодел, постирал. До этого и после никогда такого не было. Напоил чаем и никому ничего об этом не рассказывал. И мне велел. Только сейчас уже всё это не работает. Вот такой у меня отец. Был. Я всегда хотел, чтобы он говорил: «Смотрите! Видите? Это мой сын!» Только как? С такими-то историями. А однопартница отсела от меня после этого насовсем. Так-то она красивая была. Всё, приехали к финишу! (Идет и бьет в барабаны.)
Это я тут опять в жилетку уткнулся, а отец никогда не жаловался. Когда болеть начал, никому ничего не сказал, мама заметила не сразу, что он постоянно соду швыркает. Изжогой мучился, полгода ни слова от него. Знаете, когда заметили? Живот надулся, лицо побелело, а на дне глаз недуг скрылся, плёночка такая страшная. Тогда начали по больницам ездить, но врачам пленочка неинтересна, им факты нужны. У нас в городе больница не самое популярное заведение, там даже анализы нельзя сдать, лаборатория закрылась лет десять назад, чтобы провериться, надо в другой город ехать. В нашем родном городе хорошо умирать, там химзаводы рядом, предприятий нет, муниципалка на ладан дышит. Олл инклюзив для ухода из жизни. Когда его проверяли, надо было быстро все делать, платно, очень платно. В другом городе был один центр подобный, «Центр красоты и здоровья», название говорит само за себя, больных людей тут быть не может. Разве чуть-чуть. У отца ничего не нашли, только подозрение на панкреатит, онкомаркеры ничего не показали, прописали капельницы, лекарства от панкреатита и, успокоив, отправили домой. Не переживайте, это точно не рак. Отправили его обратно в наш город, в олл инклюзив. Капельницы раздули этот рак за несколько недель. Дошло до того, что отец мог спать, только сидя. И вот тут по закону жанра появляются старые друзья, или близкие краудфандингом собирают на заграничную операцию, а родная полиция отвозит на личном самолете почетного эксперта, майора и просто замечательного сотрудника. Только все эти истории, видимо, про каких-то других людей. Пока искали болезнь, опухоль его съела. В милицейской краевой больнице, куда ехать пять часов на машине, его по коридорам заставляли бегать из кабинета в кабинет. Никто не хотел и не понимал, что нужно человеку, а ему было нужно лечение, у них не было онколога в штате, и к нему нужно было направление, а его не могли дать, так как не знали, а точно ли это опухоль. И он из последних сил бегал, повышая билирубин в своей ядовитой крови, растаскивая болезнь по всему организму. Помогли ему вообще в другой клинике, хирург по зрачкам увидел, как ему тяжело, плёночка и желтые белки, очевидно. Ему сделали зондирование, взяли биопсию, определили места поражения, стадию. Неоперабельно. Все было плохо. Давали четыре месяца. Очень-очень мало, но оказалось, что это очень оптимистично. (Приносит из прихожей торт, достает из кармана пару свечей, втыкает их в корж.)
У меня был день рождения, двадцать пять лет, через два месяца отцу было бы шестьдесят. Он еще немного ходил. Мы еще на что-то надеемся, я загадываю желание перед тортом и уходящим отцом. У нас такая установка была, вести себя как ни в чем не бывало. Не знаю, правильно ли это, но я загадываю: хочу, чтобы папа выздоровел. Начинаю задувать свечи — я верил в этот момент, что все получится. Подобрал все свое дыхание, двадцать пять свечей, но подошла трехлетняя племянница и дунула вперед меня, задула одну свечку, захихикала и убежала. Я понял, что всё потерял, свой единственный шанс я просрал, только что была надежда, и в одну секунду ничего не осталось, и еще я не знал, как теперь относиться к племяннице.
Экст зажигает свечи, смотрит, как плавится воск и капает на торт. Чуть прогорев, свечи начинают взрываться и разносят торт на куски. Экст вытирает лицо.
Экст. Отец быстро слег. Когда я пытался с ним разговаривать, он мало отвечал. Да как обычно, в принципе. Знаю про него лишь пару веселых историй, подслушанных на праздничных посиделках. Он любил говорить мне странные вещи, типа меня сегодня лизнула кошка, и теперь в этом месте прыщ выскочил. Окей, папа! Может, он так говорил, чтобы я от кошек держался подальше? Он любил слушать Высоцкого, особенно в одиночестве, чтобы ему никто не мешал. Я записал ему на плеер, отдал. Когда пришел снова, разряженный плеер лежал в стороне. Отец сказал, что ему неинтересно. У Высоцкого есть песня «Скалолазка», а мама раньше занималась альпинизмом, думаю, раньше отец пел её под гитару для мамы. Наверное, это их песня, наверное, я делал ему больно. Я записал ему «Машину времени», тоже одна из любимых групп. Отец сказал, убери этого хохла куда подальше. Это так странно. Принять какое-то чужое мнение, отказываться от того, что было дорого. Я решил, что это не подходящий момент для спора о свободе слова, о свободе высказываний. Решил попробовать фильмы. И он снова удивил меня, когда я записал для него подборку с Луи де Фюнесом и Жаном Маре, может, знаете? Про Фантомаса? Помню, раньше он смеялся, когда их смотрел. Отец категорично отказался, он откуда-то узнал, что Жан Маре гей, но ведь в фильмах этого нет. Почему? Вот так он открывался мне в последний момент, я увидел, что не понимаю в нем ничего. Я никак не мог помочь ему, сделать его счастливее. Не мог ему угодить. Всю жизнь старался, чтобы он меня заметил, и не смог. Не получилось. «Смотрите, это мой сын!» И блог был для этого. Но теперь-то я нашел такой путь! Я долго уговаривал перевезти папу в хоспис, но родители держались до последнего, только когда ему понадобился профессиональный уход, они согласились ехать. Я повез его в больницу, мама работала. Водить я так и не умею, поэтому всё объяснил и попросил знакомого, папу положили на заднем сиденье. Я думал, что всю дорогу буду крепко держать его за руку. Хотелось его поддержать, но папа зажал мою руку на пару секунд, выпустил её и отодвинул. Опять я остался не удел. Когда мы ехали, долго молчали, и что-то громко звучало по радио. Заиграла песня «Бандерос». «Еще чуть-чуть, и прямо в рай, и жизнь удалась, вона бьютифул лайф». (Поворачивает камеру к уличному свету, идет к оконной раме.) Я думаю о водителе с тех пор, неужели он настолько далек от происходящего, что не понимает, насколько эта песня неуместна. Еще я понимаю, что ненавижу «Бандерос», что они понятия не имеют, о чем они поют. Это одна сплошная пошлость и грязь. И я выбрал их. С ними тоже надо развязаться. Это будут именно они и те, кому они могут понравиться. Это будет и символично, и иронично, и идеально. К тому же они собираются для совместного концерта со всеми старыми хитами и старыми участниками, красота. Звезды сходятся, я не должен быть в стороне. (Возвращается к белому полотну экрана, уводит камеру.) Когда я привез отца, мыл его полностью сам, всего, ноги, промежность, пах. Он попытался перевернуться, но не смог и устало выдохнул. Я хотел его успокоить: «Все в порядке, помнишь, ты тоже мне как-то помог?» Он резко остановил меня и сказал: «Да помню я, помню! Я ведь говорил тебе, никогда об этом».
Молчание.
Экст. Я спал под дверью, вдруг ему что-то понадобится. На следующий день его положили в хирургию на обследование. Кресло-каталка. Он всю жизнь возил меня на машине, и вот теперь я везу его. Так странно. Скромный ответ. Он не мог переворачиваться и только слушал. Я один на один в палате с отцом, которого никогда не знал по-настоящему. Кто ты, папа? Рассказывал ему какие-то истории про брата, про родных. Сначала он улыбался, вспоминал эти истории, называл меня молодцом, врач хвалил его за реакцию, но на второй день он стал сердиться. Может, надо было придумывать новые, а не рассказывать одни и те же? Я решился сказать: «Пап, я на барабанах научился играть! Сам!»
Молчание.
Экст. Пытался читать ему книги, но удивительно, что, за какой бы текст я ни брался, всюду закрадывалась горбатая, сочилась из строчек, из любого темного угла книги смотрели её глаза. На следующий день я включал ему на телефоне песни Челентано, он их любил, и было видно, что я первый раз попал в точку, он расслабился, вытянулся, заулыбался. Тогда же произошла какая-то мистическая вещь, телефон лежал посередине тумбочки, но вдруг подскочил и упал на пол. До сих пор не понимаю, что это было. Дурной знак? Отец вторые сутки отказывался от еды, я побрил его и покормил через дозатор. Практически ничего не съел. Он просил меня знаками поставить на место его вставную челюсть, но я сразу не понял, что он хочет. Отец сказал последнюю фразу. «Ты совсем меня не понимаешь!» Я собрался его переодеть, а когда стал поднимать, его затрясло. Я побежал за врачом, вернулся, положил его на кровать. Он посмотрел на меня и улыбнулся, наверное, самой теплой своей улыбкой, я улыбнулся ему в ответ, но тут он посмотрел на меня с укором, что это ты тут заулыбался. Я растерялся, а папы в этот момент не стало. Изо рта пошла черная струйка. Его голова запала у меня на руках. Я думал, это киношные приемы, в жизни такого нет. Вот так реальность добирается до человека, уводит за скобки. Я недавно гулял во дворе, и там папа с дочкой лепили снеговика, и девочка, маленькая еще, спросила отца: «Папа, а когда у нас будет всё хорошо?» Он сказал, что не знает. А девочка сказала, что всё будет хорошо, когда у снеговика руки зацветут. Ждём! Еще оказывается, что смерть это не конец, надо ведь по инстанциям побегать, долго и упорно оформлять бумажки, отказываться от вскрытия и объяснять почему, заказывать ритуальные услуги, бесконечно перечислять в разных кабинетах дату рождения и эту другую дату. Ждать, пока люди пообедают, решат свои дела. Что ты к ним со своей смертью ходишь? Подожди, посиди. Вас вызовут. (Идет и стучит в барабаны, бьет сильно, без ритма палочками по всем частям установки, смахивает установку на пол.)
Снова звонит Скайп. Экст выключает камеру, отвечает на звонок.
ВТОРОЙ ГОЛОС ИЗ СКАЙПА. Здравствуй, Рома!
ЭКСТ. А как же шифр?
ВТОРОЙ ГОЛОС ИЗ СКАЙПА. Не хочется теперь называть тебя символом, ей-бо! Ты ведь живой человек, у тебя незатягивающаяся рана! Да? Кью сказал, что ты стал сомневаться?
ЭКСТ. Может, Кью и считает, что я сомневаюсь, но я ведь готовлюсь, настраиваюсь, зачем меня отвлекать?
ВТОРОЙ ГОЛОС ИЗ СКАЙПА. Да, ты идешь верным путем, ей-бо! Просто надо помогать друг другу, мы ведь помогли тебе? Когда мы встретились, ты был в отчаянии, эти справки было так сложно получить.
ЭКСТ. Да, я помню, обязан, мы ведь решили! Сомнений у меня нет, просто я записываю обращение и немного занят.
ВТОРОЙ ГОЛОС ИЗ СКАЙПА. Обращение это правильно, чтобы он гордился тобой даже там, всем нам нужно обращение.
ЭКСТ. Вы мне фитили мокрые выдали, даже не знаю, как все пройдет.
ВТОРОЙ ГОЛОС ИЗ СКАЙПА. Некоторые вещи тяжело достать в хорошем качестве, зато мы тебе подсказали про металлодетектор.
ЭКСТ. Да, спецпарафин не просвечивает рамка, я этого не знал. Фитили сушатся, всё будет, как договаривались.
ВТОРОЙ ГОЛОС ИЗ СКАЙПА. Отлично, если все пройдет нормально, никто не будет больше страдать и нуждаться, ты поможешь своим близким. Это верное решение. Ты всё всем докажешь!
ЭКСТ. Да, я скажу об этом в записи.
ВТОРОЙ ГОЛОС ИЗ СКАЙПА. Лучше об этом не распространяться, тогда мы не сможем помочь, вообще расскажи только личное, а вторую часть мы запишем сами, не переживай. Заканчивай скорее и выспись, ей-бо! Завтра у нас последний, в смысле, тяжелый день!(Отключается.)
ЭКСТ. Хорошо, Шаб, спасибо! За одно только «ей-бо» слушал с открытым ртом! Отключился? Сука, даже не дослушал! Ну и на хера? Говорю, что решился, а сам не знаю, как быть. Пустота такая внутри! Особенно тяжело, когда тебя только-только эмоция отпустила, ты расслабился, пробуешь дышать, и тут снова прибой, вот тогда дыхание перебивает, размазывает по стенам, рот забивает, ноздри, грудь сжимает. Ничего сказать нельзя! А в напряжении тоже нельзя постоянно. Мышцы забиваются. Я пытался уйти от боли, ни разу не употреблял до этого, а тут грибов попробовал, выпил отвар, съел десятку и в клуб пошел. Не смог дойти, потому что дорога стала плавиться под ногами и разламываться, мне кажется, это должно быть прописано в законодательстве: «Дороги должны иметь такой класс прочности, чтобы они никогда не проваливались под ногами человека с магическим трипом». До клуба я не дошел, мозг пытался взять всё под контроль, вещи ускользали, время неслось, как ошпаренная лошадь, слишком сильно, шумно и цветно всё разбегалось. Тогда я вернулся и стал смотреть телевизор, увидел в нем отражение, но там был не я, а мой отец. Отец лежал на диване и плакал, до этого я не видел, чтобы он когда-нибудь плакал. Потом всё, я уснул. И короче, это не выход! Легче не становится. Отец бы сейчас сказал: «Ищи знаки!»
Экст пробует зажечь фитиль, тот загорается с пары раз, горит, брызгая искрами, как бенгальский огонь, тухнет.
ЭКСТ. Сыровато еще, но можно попробовать!
Экст уходит в ванную. В темноте начинают самостоятельно стучать джембе, тамтамы, барабанная установка, лежащая на полу, бубны на стенах. Экст возвращается. Слышен хор голосов.
МНОГОГОЛОСИЦА:
Блювэл — это не глагол, это синий кит.
Никогда никому не говори об этом!
Меня разорвало!
Соскочило, рукожопый!
Аффтар, убей себя!
Хорошо будет, когда у снеговика руки зацветут!
Ей-бо!
Это тема всего поселка! Вливайся!
Ещё чуть-чуть, и прямо в рай, и жизнь удалась!
Ты совсем меня не понимаешь!
Экст открывает окно. Дождь крупными каплями барабанит по подоконнику. Надевает на голый торс армейскую разгрузку с карманами. Говорит в камеру.
ЭКСТ. По идее, всё должно закончиться утром, но, возможно, планы поменялись! Последнюю вещь еще надо сказать. Я приезжал домой после его ухода. Разбирал в гараже вещи, столько всего осталось: литовка старая, станок токарный, резиновая лодка с заплатами, двустволка импортная, три бамбуковых удочки, «ГАЗ» шестьдесят шестой без документов, поменяли его на бочку спирта и ящик картошки, вилы-полуторки, грабли, куча ежедневников с чертежами бани — отец четыре построил, песенник с аккордами, подшивка «Сделай сам». В одном ежедневнике были даты рождения папиной рукой — мамин, брата и мой. Потом был список дел на других страницах: починить смеситель, вытянуть бампер на машине, окучить огород. Последней строкой было написано: дети. И в скобках — по пятнадцать минут на ребенка. И я согласен на эти пятнадцать минут! Хоть бы и пятнадцать! И что? Ничего! Я всё жду, что он мне какой-нибудь знак подаст оттуда! Понять надо, что всё-таки делать? Хотя всё равно, всё решено уже! Надеюсь, что я правильно рассчитал! Пока!
За стенкой заливисто хохочет ребенок, Экст слышит, улыбается. В ванной начинается пожар, стекло становится оранжевым. Экст включает барабанные ритмы и уходит в ванную. Огненная тень танцует за стеклом, из-под дверей валит дым.
Вместо конца
Запись залита неизвестным пользователем через две недели. Она быстро набрала пять миллионов просмотров, и цифра продолжает расти. Запись до сих пор популярна. Вот необходимые комментарии, оставленные под видео пользователями видеохостинга.
ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ БАРБАРИСНЫЙ ДЖО. Ну, ты и долбач! А чё? Мог бы уйти поэффектнее! Больше жести! Как ему говорили? Башкой о стену!
ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ ПИРОМАНТ. Автор жгёт!
ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ ПИРОХИНКАЛ. Автор сжёг!
ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ МИРИНА. А что, обязательно синий кит было приплетать?
ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ СПАРТАНЕЦ. Я бы его встретил, удавил бы. Придурок, из-за тебя целый дом сгорел!
ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ ПРАВДОДЕЛ à СПАРТАНЦУ. Вообще-то, прежде чем комментировать, неплохо было бы разобраться с фактами, хотя с таким ником вряд ли это случится. Вот ссылка на официальные СМИ: https://r**ia.ru/2019***/154?)4(13.хтмл. Здесь четко говорится, выяснилось, что выгорела только ванная комната Романа, все стены и швы были обработаны асбестом, взрывчатые вещества обнаружили под перевернутой ванной, которой он перегородил себе дверь, они вывезены и уничтожены. Не берусь судить его поступок, правильно это или нет, но лучше так, чем другой вариант.
ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ КЬЮ. Ты не справился! Всё аннулировано!
ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ ТА САМАЯ. Я тебя не знала и жалею об этом, то, что ты говорил в видео, это всё про меня. Облепиха и опухоль, звезды на собачьем животе и главное. Спасибо тебе! Знаешь, мне кажется, я тебя люблю. Жаль, что тебя больше нет.
Занавес