Андрей Рубанов. Жёстко и угрюмо
Опубликовано в журнале Урал, номер 11, 2020
Андрей Рубанов. Жёстко и угрюмо. — М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2019.
Андрея Рубанова и автобиографического героя его произведений критики давно изучили вдоль и поперек. «Пацанская» проза, брутальный мужик с внутренним стержнем, «любить — так любить, гулять — так гулять, стрелять — так стрелять».
Повторяться не будем: персонаж сборника малой прозы «Жёстко и угрюмо» — тот же «пацан», однако уже не просто повзрослевший и заматеревший, а понимающий, что начинает стареть. Герой-рассказчик, оборачиваясь назад, видит: в его жизни было практически всё. «Мы были богатыми и бедными, преданными и проданными, битыми и клятыми, женатыми и разведёнными, спившимися и завязавшими, арестованными и освобождёнными, вонючими и благоуханными». Жаловаться на судьбу не в его правилах, но мимоходом прозвучит: «Ты уже пересчитал все оставшиеся годы и экономишь изо всех сил; голова наполовину седая». Персонаж новой книги начинает чувствовать возраст. В новеллах мы постоянно встречаем конкретные цифры. И в цифрах этих — далёкое и недавнее прошлое. Личная история, желание пересмотреть свои старые фотографии. На них — всё тот же «я», но маленький, юный, молодой. Чёрно-белый. Зелёный.
Одиннадцатилетний «я» из рассказа «Первый бой тимуровца» — совсем далёкий мальчишка, днём гонявший в футбол во дворе, а по ночам читавший Аркадия Гайдара с фонариком под одеялом. Вроде малолетка и всё-таки уже — пацан, помышляющий о подвиге. В нужный момент сдрейфит, однако одиннадцатилетнему это можно простить — мальчишка учится жизни, набивает шишки, чтобы скоро начать набивать кулаки. Двадцатидвухлетний «я» из новеллы «Малой кровью» думал, что «люди живут интересно, ярко, бурно, плотно». И сам он готов к авантюрам, готов выгрызать своё. В тридцать девять ему уже не хочется буйствовать — «пора наладить так, чтобы мир доплачивал тебе». Рассказ «Мир хижинам» — тщетная попытка «побороть» ветхий дом умершего тестя, растопить сочащуюся дымом печь — победить старость, пока ещё чужую. Доказать исключительно самому себе: я могу! Сорок лет — круглая дата — время «подбивать» промежуточные итоги: жизнь ясна как божий день. В новелле «Пацифик» персонаж объявит: «Тот мальчишка из советской, пропахшей навозом деревни остался далеко позади, я его давно изжил, сопливого, — он ничего не понимал в устройстве грубого вещного мира, а я, сорокалетний, понимал почти всё». Наконец, «Четыре слезы в черном марте» — рассказ о жене, продолжающей оставаться юной, ведь она моложе на десять с лишним лет.
Героя-рассказчика терзают многочисленные сомнения и психологические слабости. Ценно, что Рубанов не боится говорить о подобном. И в этом его особая сила. Персонаж — не пустой красавчик-мачо с кубиками пресса на животе, а мыслящая единица. Иногда он переживает, иногда выглядит странно. Но остается настоящим мужчиной. Несмотря на то, что образ сильного мужика с пресловутым внутренним стержнем из-за абсолютной откровенности снижается, он тем самым располагает к себе. Внутренний стержень есть и у жены: раскиснуть она не позволит — если муж захандрил, даст ему волшебного пинка. «Его считали интересным человеком, и книги его были полны интересных историй. Только жена знала, что на самом деле писатель — молчаливое, скучное существо…» И в её возможностях это существо раскачать, заставить забыть о возрасте и седине в голове. Продолжать азартно, жадно познавать мир можно, вернее — нужно, и в сорок лет, отложив на время быт и хлеб насущный. Именно жена главного героя в новелле «Пацифик» убедит его отбросить сомнения и совершить большое путешествие. Выбивающийся из общей подборки рассказ «Слинго-папа» тоже из этой серии: брутальный мужик, ранее по-стариковски считавший оставшиеся годы, становится молодым отцом, и супруга втягивает его в иную, непривычную культуру. Контраст разителен: в новелле «Реальный бродяга» мы видим серые тюремные будни девяностых глазами мрачного героя — ему нет и тридцати, но кажется он пятидесятилетним дядькой. Спустя без малого два десятка лет тот же герой по воле молодой супруги оборачивается счастливым «слинго-папой», к которому яркой цветастой тканью привязана маленькая дочурка, — ему почти пятьдесят, но кажется, что нет и тридцати. Такой вот Бенджамин Баттон.
Советы Рубанова максимально просты, он привык не ходить окольными тропками, а бить в лоб. «Живите здесь и сейчас, ничего не бойтесь. Молодость дана, чтобы радоваться». А молодым можно оставаться даже в пятьдесят. Устал — смени обстановку — ещё один простой, но работающий совет. Персонаж рассказа «Пацифик» для «перезагрузки извилин» едет на остров Пасхи. А там — истуканы, сёрфинг, загадки прошлого и настоящего… Или возьмём последнюю в сборнике новеллу с исчерпывающим заглавием — «Концерт Елизарова во Владивостоке». Михаил Елизаров, Захар Прилепин, Дмитрий Липскеров, Сергей Шаргунов, Андрей Рубанов — они никогда не боялись пользоваться данным им шансом, брали от жизни всё, а если и приходилось споткнуться, вставали, отряхивались и упорно шли дальше. Делали. Побеждали.
Не важно, с каким знаком будет твоя победа в глазах окружающих — плюсом или минусом. Победитель — не только центральный персонаж. Среди второстепенных героев сборника «Жёстко и угрюмо» их тоже немало. Слова, вынесенные в заглавие книги, произнесёт персонаж одноимённого рассказа, модный кинорежиссёр Ржанский. Когда-то он купил права на экранизацию романа, созданного героем-рассказчиком. Но вовсе не затем, чтобы снять фильм: «Для меня это слишком жёстко и угрюмо. Без обид, ага?», а для того, чтобы при случае эти права выгодно перепродать. Предприимчивый человек. Мужик. Победитель. При этом вселенная, создаваемая Рубановым, не только мужская. Героиня рассказа «Вдовьи бреды», потеряв мужа, с которым прожила сорок лет, помутилась рассудком. Однако в воображаемом ею мире она влиятельна, богата и знаменита. Зачем же разрушать чужую иллюзию, если внутри неё человек прекрасно себя чувствует? В новелле «Бабкины тряпки» повествователь рисует нам портрет своей бабушки Анны — типичной русской женщины из присказки про коня и горящую избу. Рассказ любящего внука — в чём-то трогательный, в чём-то грустный — это ещё и мотивационная история, очередной волшебный пинок. Бабка — несгибаемая, сильная, пережившая множество бед и тягот — даже в гробу «лежала красивая, надменная, прямая». И подобных крепких фраз в книге немало. Вообще с первого предложения почти каждого рассказа автор сразу рвётся в бой, сразу очерчивает позиции, сразу обозначает, кто здесь папа. И это уже не просто «пацанское» самоутверждение. Это весомое слово мужика. Который делает.