Рассказ
Опубликовано в журнале Урал, номер 1, 2020
Гаухар Жунусова (1968) — родилась и выросла в селе в Карагандинской области. Училась в Алматинском институте народного хозяйства. Кандидат экономических наук, работала в коммерческих банках. Сейчас — индивидуальный предприниматель. Публиковалась: в альманахе «Пашня», в журналах Forbes (Казахстан), Esquire (Казахстан). Живет в Алматы.
Объявили посадку. Самолет приземлился в Алматы. Часы показывали 08:03. Едиль включил свой смартфон, узнал погоду в Москве, там холодно, минус три. Перелеты для него оставались большим испытанием, с детства страдал аэрофобией, а в бизнес-классе страх полета переносился легче. Во всяком случае, он верил в это.
Багажа у него не было. Освободившись от напряжения полета, захотел покурить. Купив в кофе-автомате чашку эспрессо, вышел на улицу, закурил. Сочетание этих разнородных вкусов он очень любил. После трех глотков кофе набрал телефон жены.
— Привет! Только прилетел. Блин, так холодно в Москве, я околел. Хорошо, что у меня есть теплая куртка с собой. Как ты?
— Нормально, — вяло ответила Алтынай, — когда приедешь?
— Да сегодня должен встретиться после обеда с Володей (Володя ей нравился, она его уважала), по поводу того проекта, скажу ему: «Давай не виляй. Да или нет, без обид». Так честнее. Устал я что-то с ним, потом встречусь с Сергеем, у него были хорошие идеи, может что-нибудь и замутим.
Он говорил ей ровно столько, сколько она желала, а хотелось ей: четкости в поступках, участия в больших деньгах, делах и конструктивных связей.
— Хорошо, удачи! — оживилась жена удовлетворенно.
— Целую! — нежно попрощался он.
Говорил и выглядел Едиль (Ед) как рафинированный интеллигент из мира, продуманного хорошим драматургом. Из тех, кто контактирует с людьми на языке их сладких мечт — редкий способ социализации и коммуникации вместе сорокапятилетнего мужчины.
Дома исполнял мечту жены: успешного, любящего мужа; на работе — мечту партнера по бизнесу: человека с идеями и связями; претворял в жизнь и фантазии друзей: развлекал, дарил подарки и т.д. Все это требовало особенной психофизики, ибо дело было непростое. Нечеловеческое. Поэтому если он вдыхал правдой, в знак уважения к существующей реальности, то должен был обязательно выдохнуть ложью, из чувства любви к себе, другим и этому миру вообще. И наоборот. Иначе не мог. Вот такая была особенность дыхания, физики. Его, если угодно, оксюморон. Получалось блестяще. Едиля все любили, не было в нем ни капли зла, корысти, ну как не любить? Люди вокруг и не мечтают вовсе или, как щенят, хоронят свои грезы, потом вяло существуют, надрывно выживают и гнусно приспосабливаются. А тут он. Нет, говорит! Вы что? На, вот! Видишь?!
Всем было хорошо с ним. Ему? Он этого не знал и знать не хотел. У него и так все силы уходили на импровизацию, а большего и не желал, да и не мог. Его беспокоили только: насморк, тахикардия, экзема, аэрофобия, мания чистоты, а также судьбоносные приметы и знаки. Этих беспокойств и коммуникационного лицедейства ему вполне хватало, а некомфортные мысли он отгонял от себя далеко-далеко. Считал, спрятано, значит — нет. Даже сам легко исчезал. Часто и подолгу.
После разговора с женой Едиль сделал еще три звонка. Многим был должен серьезные деньги, а эти еще требовали проценты. Диалог построил как умел. Они желали в нем видеть финансового гения, гиганта больших связей и эффективных коммуникаций, он ответил на это яркой и правдоподобной легендой, которую производил день за днем в немыслимых количествах. Легко получил понимание, ожидание и содействие.
Суета внутри потихоньку стала стихать. Свобода, конспиративно думал он, выдыхая сигаретный дым. Целых два дня его нет ни для кого. Радость-то какая! Действительно сумасшедшая. Посмотрел в небо, почитал в мобильном гороскоп, прослушал свои ощущения, поразглядывал узоры на ладони и незаметно потом от всех поцеловал свою левую ладошу. Сегодня ему должно повезти.
Шикарный «мерседес» мчался по капчагайской трассе осеннего Алматы. Едиль чувствовал волнение, это была гремучая смесь свободы и предвкушения опасности, возможностей и неопределенности. Он обожал это состояние и без него задыхался. «Два счастливых дня были у него», такая раньше была песня, правда, там три, но неважно. Будет играть в рулетку. Снял свой любимый коттедж, помылся, заказал еды, поел, посидел, посмотрел телевизор, побродил в интернете, поиграл в шахматы, параллельно выстраивая ходы предстоящей игры.
Шесть утра. Он сидел курил и был себе до омерзения противен. Два дня пролетели мгновенно. Какого черта не остановился вовремя? Просадил все двадцать тысяч долларов, а поднимал ведь до ста тридцати! Нет же, захотел еще больше. Господи, сколько раз он приезжал сюда, сколько проигрывал. Всегда мечтал отыграть, разбить всеобщее мнение и наказать владельцев казино. Мол, я такой, особенный, счастливый. Везучий от бога.
Он встал, размяв тело, попил теплой воды, принял душ. По интернету узнал расписание прилетающих из Москвы самолетов, все просчитал. Поедет домой, скажет, что только прилетел утренним рейсом.
Роскошная квартира Едиля располагалась в престижном районе и была заложена в банке. Обустройством и обстановкой занималась Алтынай. Она любила дома, квартиры, вообще все большое, дорогое, красивое. Он и она жили на разных плоскостях. Если он исполнял чужие желания, то она — свои. Они у нее были сложные: смотреть только «оскаровские» фильмы, читать только Нобелевских лауреатов, лучше всех жить, одеваться, выглядеть, готовить и прочее. Зачем, скорее всего, и сама не знала. Материальная база для осуществления всего этого у нее лично имелась. Отец ее, свою единственную дочь, от и до обеспечивал. Редкость в наше время и в этом возрасте, но это было так.
Жизнь жена рассматривала как подготовку к большому бою, и с ней ему всегда было трудно. Во-первых, боялся не так сыграть свою партию. Во-вторых, подолгу подыгрывать ей уставал, уходил. Все считали, что ему с ней повезло. Он соглашался, сам отдельно никогда не задумывался, а зачем? Повезло и все. Ему нравилось, когда его считали везучим.
Жили они идеально, как в пятизвездном «Парк-хайат отеле». Чисто все, вкусно и красиво. Домработница только пришла, а жена проснулась, но еще находилась в постели. Он не терпел ее такую, задумчиво лежащую. Алтынай постоянно о чем-то думала. О чем можно так много думать?
Ей с ним жилось, как в том анекдоте: в лесу охотник стреляет в лося, пьющего из родника воду, а лось предается думам: вот я пью-пью, а мне все хуже и хуже. Жена в доме исполняла роль то ли атланта, то ли кариатида, одна поддерживала здание под названием семья. А как с такой спать, отвлекать?
Ощутив себя грязным, особенно в такой сверкающей чистотой квартире, и пропахшим тем коттеджем и двухдневным невезением, Едиль снова принял душ. Позавтракал, а завтракал он виртуозно, ел все полезное, понемногу и аккуратно. Оделся, одевался тоже исключительно: дорого и чисто. Чмокнув жену в щеку, он отправился на работу, в офис.
Его партнер по бизнесу сходил с ума по прекрасному полу и появлялся на работе редко. Там имелись проблемы, вместо реального, прибыльного бизнеса присутствовали огромные кредиты за блеф. Во все это Едиль включаться не хотел, со своим бизнесом, как и с собственной семьей, он соединялся лишь эпизодически. Дела знал поверхностно, никогда не вникал в цифры и документы, в общем, не жаловал печатные источники и разные долгие сложности, потому что прекрасно обходился без них, считывал и понимал всегда с полуслова, с полувзгляда. В офисе, слегка выудив лишь приятную информацию, поговорил с замом. В дебри лезть себе не дал. Поиграл в интернете в шахматы. Он давал там сеанс одновременной игры и мог собрать самый высокий рейтинг. Обыграл всех и сейчас, затем ушел.
Сексуальные желания его почему-то обуревали днем. Всегда срочно созванивался и убегал. С ней знаком недавно, она моложе его на десять лет, легкая, живая, не как жена, увязшая в своих липких мыслях. Он заехал в магазин, выбрал ей солнцезащитные очки «Шанель». Еще с утра, как сел в машину, созвонился с хозяйкой квартиры и попросил все там помыть и подготовить. Водитель подвез его к подъезду дома, отдал ключи. Поднялся. Налил себе кофе, закурил. Давно ее не видел, соскучился, и стосковался больше по своим ощущениям — она в нем будила силу и крепость, а нынче в его ветхой жизни всего этого недоставало. Пришла она. Кровь хлынула по проворному телу Едиля, наполнив его силой.
Подарок приняла с восторгом, пустилась в нежности, целовала и, кажется, его уже любила. Это было замечательно. Ведь он такой щедрый, богатый, успешный. Да еще и такой нежный, добрый. С ней Ед себя отпускал и наслаждался игрой, силой, телом. Внешне она приятная, много не требовала и не знала, да многого у нее и не было. И все же она не та, с которой он мог ходить в рестораны и летать в самолетах. Вокруг него все хотели особенных, и он, на всякий случай, тоже. Чужие предпочтения всегда ему мешали чувствовать свое и погружаться в любовь с головой, находиться там, в ней… Не случалось.
Он обещал ей позвонить. Деньги оставил для хозяйки на столе. Она, надев свои новые очки, ушла первой, а затем он, вместе не выходили.
Едилю нравилось, что она о нем ничего не знает. Это его заводило, там был простор. Алтынай его раздражала, залезая в мозг. Чистая правда опустошала его мир, высасывая из него все. Он зажигался всегда от спонтанности, опасности, флера, а определенность, да еще долгую, не воспринимал. В постели жена была с ним со всем своим имуществом, тускнеющей красотой и далеко идущими планами. «Она моя, она мать моих детей» —вот в такую длинную нить все собирать, он не умел. Поэтому страсть с женой не переросла в нечто большее и близость между ними прервалась.
День не кончался. Едиль решил заехать к родителям. По дороге зазвонил телефон. Звонил Ержан — один из самых богатых и известных людей в стране. Знакомы они с юности. Он сделал вдох, настроился и, собрав волю в кулак, сказал опередив того:
— Ерж, приветствую!
— Привет, ты где?
— Да я в Москве. Приеду, заеду, есть одна интересная тема. Твой уровень. В общем, знаешь, здесь гостиница «W» продается.
— Да? Муниципалитет, наверное, через аукцион продает? Какая стартовая цена?
— Ты прав, да. По приезде заскочу, все расскажу, привезу документы. Есть выход на муниципалитет.
— А, давай! Слушай, знаешь что? Здесь мне мой зам говорит, что с вашей компанией никак не могут сверку провести, у них там есть вопросы.
— Ержа, какой разговор, я сейчас позвоню своим, просто зам мой на работу не ходил, отпросился, у него дома неприятности. Он созвонится.
— А, ну, ладно тогда, увидимся по приезде.
— Хорошо, Ерж, пока!
Тут же Едиль набрал телефон зама:
— Слушай, сейчас мне звонил Ержан, сверку хотят. Они донесли все-таки ему. Я сказал, что ты отпросился, неприятности дома, мол, потом позвонишь. Ты так и скажи, потом что-нибудь придумаем. Ладно? Ты понял меня?
— Да, понял.
Назревал серьезный разговор с Ержаном. Они не отдавали его деньги, а что отдавать? Их давно уже и нет, потратили и водят вот за нос больше года.
Мужчины, хоть и знали давно друг друга, никогда общих дел не имели. Как-то встретившись на одном солидном мероприятии, спустя день посидели по-приятельски, тогда Едиль понял, что бизнесмен готов вкладывать большие деньги в выгодный бизнес, искал эффективные темы и проводил тогда его со словами: «Ну, ты там, если что, заходи!». Приятно, когда кто-то из волков бизнеса, да еще такого калибра, говорит тебе вот так. Воодушевился. Срочно занялся поиском проектов для сотрудничества. Что только ни придумывал, все не то, не подходило. Но потом узнал, что известная компания собирается скупать в одной южной стране земли у моря под пансионат. Причем срочно. Предложил это Ержану, а он на удивление отреагировал быстро, подключил свою команду, информация подтвердилась. Узнали бюджет, время и разобравшись в деталях, вышли на лобби-людей. Скупив затем земельные участки у частных лиц на том берегу, все перепродали компании. Заработал Ержан неприлично много и был крайне рад, а ему щедро отвесил лишь респект. Едиль в самом начале озвучить свою долю не смог, а потом говорить о своем участии было неуместно, ведь тот исполнил все сам и тема закрылась. Зато новое отношение к Еду открыло путь к сердцу Ержана. Стали бизнес-партнерами. Поначалу мало, но стабильно зарабатывали и делили прибыль. Команда миллионера состояла из скучных, преданных рабочих лошадок, а Едиль в нее вдунул «воздух», снабдив затейливыми идеями. Со временем взаимоотношения с Ержаном настолько стали тесные, что сотрудники не смели настаивать на сверке, а потом все как-то скомкалось. Мысли о долгах были ему неприятны. Он спрятал их опять туда, подальше, куда обычно все прячет.
Поднялся к маме. Он часто заезжал к родителям, маму он любил. Она ему верила, не умела вникать, просто доверяла и все, а папа молча ему транслировал свое «не верю» так, что восхитился бы сам Станиславский. Отец не ставил на сына еще с третьего класса, хотя сам был из таких, кто прячется за женой, за дверью, за газетой. Вот такая двойственность домашней атмосферы ему всегда была близка и необходима. Интонации родного и игорного совпадали: хозяева не принимают на веру его могущество, но шанс на ставку «а вдруг они ошибаются?» имелся.
Мама напоила чаем с его любимыми конфетами и малиновым вареньем. Ед и впрямь являлся тем редким созданием, что хранит в себе верность удовольствиям, идущим из детства.
Телефон Ед ставил всегда на беззвучный режим. Много было звонков, не отвечал, а этот, спешно удалившись в другую комнату, принял. Он старался всегда сочинять в уединении. Так себя лучше чувствовал, легко импровизировал и сохранял доверие окружающих. Звонили из магазина дорогой мужской одежды, куда приезжал из Италии именитый портной, а местные респектабельные мужи заказывали ему костюмы и прочие вещи. Итальянец собственноручно снимал замеры и, забрав все в Италию, привозил сюда готовую вещь. Казахов, кажется, больше привлекала монограмма с инициалами заказчика. Это было очень круто. Едиль и не думал, что попадет в художественные руки того самого сеньора, пока друг не похвастался, показав именные вензеля на своих вещах. Демо-показ товарища, тоже не обремененного никакими орденами и чином, решил тогда все.
— Да, — деловито ответил он на звонок.
— Здравствуйте, это Сергей из магазина «Подиум». Привезли ваши костюмы и сорочки. Заезжайте.
— Сергей, добрый день. Сейчас я в отъезде, приеду не скоро, по приезде созвонюсь. Я сам позвоню, ты не звони, я на роуминге. Не напомнишь, общая стоимость какая вышла?
— Четырнадцать тысяч долларов.
— Отлично. Ну ты понял меня, да?
— Да, вас понял.
— Всего хорошего.
Сейчас ему было не до костюма. Не проиграй вчера, выкупил бы. Все-таки, какие они, интересно, получились? Монограмма у него должна быть Е.R. Представив двумя английскими буквами свою индивидуальность, Ед все равно, обрадовался. После маминого чая он отмяк совсем, пришлось снова принять душ. Ненавидел себя потным, мятым, несвежим. Сегодня четверг. День футбола. Он ходил в этот день на футбол. Всегда. Ну, почти.
В футбол Едиль играл как бог. В игре, грозно издавая изощренный мат в запредельных дозах, солировал всегда сам. Пребывал в родной стихии — в движении и опасности одновременно; в ход пускал свой искрометный ум и мгновенную реакцию; делался смел и находчив; красив безумно и сексуален так, совершенно другой человек. Невообразимая подмена.
На тренировке терял почти килограмма два. Потом все обязательно мылись в бане. Это была традиция. В бане он обычно сидел в углу и стеснялся. Вспоминал свой мат, нанесенные всем оскорбления, но на него все смотрели с благоговейным восхищением. Уважали. Тогда он смущался еще больше.
Поздний вечер, дома ждала Алтынай. Они жили сейчас вдвоем, дети уже взрослые, кто где. К дочке и сыну он не привязывался, почему-то не думал о них. Были маленькие — видел редко, но любил, и они его, а подрастали — отдалялись, он тоже. Поехал домой. Чувствовал себя прекрасно. Растекшийся по организму теплым медом совершенно дивный покой сладко размазывал его по сиденью авто. Он обожал свое состояние после игры, эту приятную тянущую боль в мышцах, чистое тело и пустой желудок. В эти моменты отпускала аритмия, даже проходил насморк и стихала экзема. Так было и сейчас.
Дома ожидал его ужин, аналогичный состоянию. Жена любила все делать по высшему разряду. Правда, где-то далеко-далеко ему всегда хотелось кого-нибудь попроще, но ощущения эти, как неважные, он отгонял.
У жены, как всегда, все стерильно и строго. Она с ним никогда не ела: или на диете или уже откушала. Перед ужином Алтынай обычно допрашивала мужа и услышав только то, что хотела, уходила. Лежать, чтобы читать или думать. А он, все больше утопая в удовольствии, долго попивал душистый чай со сладостями, смотрел «Камеди-клаб», поигрывал в компьютерные игры, переписывался с ней, с той, а иногда они разговаривали по ночам. Ложился всегда под утро и вставал также поздно, днем. Сегодня тоже.
Проснулся в полдень один. Посмотрел на непринятые звонки на мобильном. Их было тридцать пять! Люто занервничал. Все его искали, ярились. Опять полагалось ему на сцену, притворствовать, на аплодисменты уже не рассчитывал. По утрам всегда так, градус уверенности снижался до минимума. Зачихался весь, зудела кожа. Выплеснуть эмоции мог только маме, водителю и двоюродному брату, что, собственно, и сделал, позвонил. На детях и домработнице отыгрываться боялся, не позволяла жена. Под музыку, настраивая себя на благоприятный лад, принял душ и почитал молитвенные мантры. Как обычно, запрятав все сложные мысли, примерил состояние, стало как будто значительно легче. Виртуозно позавтракал. Исключительно оделся. Ушел.
Водитель вез своего босса в сторону офиса. Едиль сидел на заднем сиденье сверкающего чистотой и шиком «мерседеса» и смотрел в окно. Чувствовал себя странно. За стеклом летел родной город, залитый в желто-красный цвет октября. Было ощущение — это не он сейчас едет, а мир весь катится, вышвырнув его вон. Вспотел резко. Сильно забилось сердце, внутри все загрохотало и камнем будто упало вниз. Стало ему нехорошо. В панике крепко наорал на водителя и велел остановиться. Открыл дверь. Набрал в суматохе телефон мамы, а потом жены, сестры. Устал. Автор уже физиологически не выдерживал свою затею. Захотелось ему убежать от всего, спрятаться. А что? Ну, что тут такого? Там и подсоберется с мыслями, придет в себя, может, что-нибудь и придумает. Знает, что расстановка сил непонятным образом менялась в его пользу. Или вообще послать все к черту?
Вспыхивали и путались в голове всякие мысли. В таких условиях он обычно гениально конструировал нужные для себя вещи. Справился и сейчас — соорудил с участием влиятельного лица эффектную версию бизнес-легенды, куда и зачем едет. История победно засияла. Создалось привычное предчувствие рукоплесканий и даже нежной народной любви.
Воплощать плоды своего воображения он начал по списку из тридцати пяти непринятых звонков. Первый разговор удался — попал в цель с хирургической точностью. До того все получилось реалистично и живо, что Едиль по-настоящему был там, внутри собственного фарса.