Братство (фильм, 2019). Режиссер Павел Лунгин
Опубликовано в журнале Урал, номер 9, 2019
После успеха на Каннском фестивале в далеком 1990 году (режиссер тогда получил приз за лучшую режиссуру в фильме «Такси-блюз) Павел Лунгин мог бы сделать отличную карьеру во Франции, во всяком случае, отбоя от предложений не было. Тем не менее, он продолжил снимать кино о России и на русском языке. Нельзя сказать, что режиссер снимает всю жизнь один и тот же фильм, наоборот, каждый раз выбирает новую тему и новый способ рассказать историю. Если посмотреть на некоторые картины, снятые им за последнее время, то диапазон таких тем окажется внушительным. «Остров» (2006) был о покаянии, «Царь» (2009) касался темы Бога, в центре «Дирижера» (2012) — отец и сын и трансформация человека, в «Даме пик» (2016) обсуждалась подвижность границ между искусством и жизнью. И вот новый фильм «Братство» (2019), и снова новая тема — война в Афганистане и ее бессмысленность на фоне начинающего разваливаться государства.
Патриотическое название новой работы может навести на мысль, что перед нами стандартное кино, выпускаемое каждый год на государственные деньги к 9 мая. «Братство» действительно вышло в мае, но не 9, а 10 числа, и этот однодневный перенос говорит о многом — новый фильм Лунгина не так уж вписывается в каноны современного патриотического кино, которое удобно показывать в праздник Победы. Что такое «стандартное кино к 9 мая»? Это кино о подвиге, о том, как трудно русскому солдату, как он преодолевает трудности и до конца, часто ценой жизни, отдает долг Родине, защищая ее от врага. «Братство» Лунгина совсем не об этом. Здесь солдату тоже тяжело, но его героизм неочевиден, и вообще все неочевидно — зачем нужна эта война, какие идеалы мы защищаем, что мы хотим доказать силой оружия? Режиссер идет даже еще дальше, заходя почти на территорию святотатства: кажется подчас, что солдатам в Афганистане нужно только одно — набить карманы трофеями. Социализм умер, и на его руинах расцветают первые цветы примитивной, жадной и беспринципной меркантильности.
В «Братстве» война в Афганистане уже закончилась. Она продолжается только по инерции, поскольку еще остались наши солдаты, но вообще приказ выводить войска из страны уже получен. Задача этих самых солдат теперь вывести без потерь. Наше военное руководство пытается договориться с местными командирами о выводе группы через ущелье. Командиры согласны, если им заплатят. Наше руководство заплатить в общем и не против, но дело осложняется тем, что сын генерала, летчик, оказался у афганцев в плену, после того как катапультировался из самолета. Генерал хочет любой ценой сына спасти, кажется, ему это даже важнее, чем вывод группы. Это общая канва сюжета, в которую вплетается множество микроисторий. Среди них история о том, как молодой лейтенант, продемонстрировавший хорошие боевые качества в стычке со спецназом, отправляется в разведку. О том, как журналист снимает вылазку солдат, пытаясь сделать впечатляющие кадры. О том, как прапорщик пытается продать афганцам оружие, кидает их, что называется, на деньги, а потом попадает в плен, где оказывается вместе с ранее плененным сыном генерала. В «Братстве» идет постоянная смена планов — военного, бытового, экономического. Прямо во время атаки наши военные могут задержаться у котла с местным варевом, стоящего посреди двора, и с удовольствием попробовать еду. В городе они могут спорить с торгашами, пытаясь дешевле купить кожаную куртку или магнитофон Panasonic. В сердце героев «Братства» уже нет войны. В нем есть желание поскорее убраться отсюда и погрузиться в мир потребления роскошных западных товаров. Тем страшнее накрывает их необходимость все-таки еще брать оружие и стрелять из него.
Конец 1980-х — это эпоха разложения советского государства, а когда разлагается государство, разложение затрагивает все сферы жизни. Солдаты и офицеры в «Братстве» не знают слов «идея», «державность», «коммунизм», разве что кто-то постарше может вдруг вспомнить, что, оказывается, они прибыли в Афганистан строить социализм. Молодежи, возможно, и самой было бы интересно узнать, за что она сражается. Но даже если ей сказать, что она с оружием в руках приближает «светлое будущее», она бы, наверное, рассмеялась. Потому что афганские реалии — это не романтические реалии революционного Петрограда, где за грязью и смрадом можно было разглядеть мечту о новом человеке, новом обществе и новом государстве без порабощения личности. В Афганистане мечтать можно только о том, что ты окажешься дома в деревне и займешься своим огородом. Правда, здесь есть парадокс, так называемый «афганский синдром», который настолько необычен и показателен, что даже попал в русскую Википедию. Речь о желании некоторых солдат и офицеров продолжить службу в Афганистане, даже несмотря на риск для жизни. Что ждало их дома? Прозябание в дряхлеющем государстве и необходимость иметь дело с «кабинетными крысами». А в Афганистане? Простота и четкое понимание того, где друг, а где враг. Эти слова о простоте и друзьях с врагами звучат в «Братстве» прямым текстом.
Героев «Братства» нельзя объединить единственным собирательным образом. Это разные люди. Тех, что помоложе, объединяет разве что желание сделать на войне какие-нибудь памятные приобретения. Это время, когда все в Союзе почувствовали острое желание иметь деньги. Афганистан не стал исключением, и желанию обогатиться не помешала даже военная обстановка. Деньги — единственная константа, одинаковая для моджахедов и советских военных. Когда прапорщик попадает в плен, он боится, что ему выколют глаза или отрежут уши. «Не беспокойся, — утешает его сын генерала, плененный ранее. — Целый ты стоишь дороже». Русские и афганцы не только противостоят друг другу силой оружия, но и пытаются заработать друг на друге. Кроме того, они используют тысячи уловок, чтобы друг друга обмануть. Русские реально могут обокрасть афганцев или заломить нечестную цену за какой-нибудь товар. Солдаты получают в Афганистане не только боевой опыт, но и первый опыт капиталистических отношений. И капитализм это, конечно, дикий — солдаты и спецназ могут подраться, не поделив магнитофон. Все идеалы рухнули, ценностей не осталось, их заменяет голый инстинкт войны, который говорит, что нужно бить врага и защищать своих, но если задаться вопросом, зачем бить врага, ответа на него не будет.
«Братство» — это не праздная фантазия на тему войны с абстрактными советскими военными и абстрактными афганцами. История вполне конкретна, речь идет о выходе 108 мотострелковой дивизии с Чарикарской равнины к перевалу Саланг, имеющему стратегическое значение. В основу сценария легли воспоминания и рассказы экс-главы ФСБ Николая Ковалева, которые очень увлекли Павла Лунгина. Сын режиссера, выступивший автором сценария, несколько недель провел в Афганистане, собирая материал. Впечатление о поездке было приятное — афганцы до сих пор русских вспоминают с большей теплотой, чем американцев. Лунгин снимал «Братство» с ясной художественной задачей изобразить суровый и исключительно мужской мир. Он стремился вывести свою работу из стандартного военно-патриотического жанра и намеренно отказался вводить любовную линию, даже понимая, что это приведет к снижению коммерческого успеха. «Мой фильм о том, что если можно не вести войну, то лучше ее не вести», — вот слова режиссера. Это кино о внутреннем, скрытом героизме, который не выставляют напоказ.
Как устроено кино, снятое с конкретной целью? Как минимум, оно имеет центральную идею. Но у Лунгина эта центральная антивоенная идея соперничает со стихией реальной жизни с ее правдами, неправдами и полуправдами. Советские войска в Афганистане всего десять лет, и видно, как малы заслуги русского оружия на территории этой азиатской страны, с ее вечными горами, с древними рынками, где из века в век один товар обменивается на другой, и такими же вечными, непостижимыми для нас жителями, которых мы понимаем только потому, что они, как и мы, понимают язык силы и денег. Это вторжение бытового уровня жизни в, казалось бы, строго военный фильм и позволяет говорить о том, что работа режиссера, возможно, переросла его замысел о ней. «Братство» — живое кино, которое больше чем просто о войне. Оно даже не о нравственном выборе, оно о ситуации, когда до этого нравственного выбора еще нужно дойти, поставить его, а потом уже искать ответы. Солдаты и офицеры в фильме поступают по-разному, но их поступки большей частью не имеют строгого объяснения — это спонтанные импульсы. Пленный, не понимая, что его ведут обменивать, вдруг бросается бежать. Полковник, добившийся переговоров с полевым командиром, вдруг не соглашается с условиями и хочет все перечеркнуть. Генерал, несмотря на договоренности, вдруг решает нанести удар авиацией. Афганистан все-таки стал для советских войск территорией безумия: взвешенности каждого решения противостоял импульс стремительного действия, отметающий все прежние кропотливые расчеты. В общем, советское участие в этом военном конфликте превратилось в нечто, что крайне сложно судить объективно. Что это вообще было? Помощь социалистам? Это можно понять. Но эта помощь вызвала вооруженный протест множества группировок местного населения. По-видимому, СССР и НАТО просто превратили в Афганистан в поле противостояния идеологий, и пострадали от этого все. «Братство» Лунгина — это попытка и одновременно невозможность придать смысл этой войне. И то, что фильм получился больше чем просто военным, показывает, что у режиссера вышло серьезное художественное произведение, которое всегда будет шире узких интерпретаций.