Опубликовано в журнале Урал, номер 9, 2019
Желание жить в мире книги —
самая настоящая религиозность.
Владимир Емельянов
https://banshur69.livejournal.com/225963.html
Екатерина Иванова (привет, Катя!) написала, как интелегенты сдали литературу в пользу сериалов. Я помню, как Андрей Витальевич в «Периодике» «Доктор Хауса» нахваливал, а я уши развешивал. Ничего гаже «Доктор Хаоса» и «Игр тронов» не видел. Катя Иванова там приходит к выводу, что только Бог может нас спасти. А я думаю, что я ничего не думаю.
Говорят, что до сих пор есть такие люди, которые, чтоб по базам не проходить, даже телефонов не имеют. Принципиально не имеют. Я таких не встречал, но к этому надо стремиться. Телевизор выкинуть, компьютер раздраконить, лэптоп разбить на камеру, смартфон продать, из соцсетей выйти. Bruciamento della vanità, как завещал наш друг и брат fra Джиронимо. Причем часть книжек тоже надо туда — для острастки. Никакой современной литературы быть не может. Вот Кирилл Молоков пишет в 3-й Кавалерии (см. журнал «Вопросы литературы», № 3 за 2019 год), что роботы уже всю литературу превзошли, только японские этих роботов держат пока на запасном пути — и это правильно. Все уже написано — и письмо нужно, чтоб детей развлекать. А нам — филологам — остается чтение, перечитывание и комментирование.
Если же, паче чаяния, земля налетит на небесную ось и все компьютеры воспламенит соцсетями — то это не в пример лучше будет. Также и на развал системы образования следует всяческие упования возлагать. Чтобы начать все сначала: медленного чтения с изустными привходящими соображениями.
Я вот как от сочинительства отстал?.. Излечился потому что от невроза. Есть невроз — есть писанина и вопросы гражданина и человека. Нет невроза — take it as it comes. Я ведь все-таки сочинитель (журналист, литератор, писака) процентов на 30, а на 70% — крестьянин. А крестьянин не верит ни во что, кроме того, что можно потрогать руками. Есть анекдот, как иракские феллахи избили басрийских грамматиков, когда те, гуляючи полями, стали спрягать один очень редкий глагол. Я себя чувствую временами крестьянином и грамматиком одновременно.
Нас, умников и любителей, сидючи дома (на даче), уловлять вселенную, сокрушила bigData.
Я раньше упирал на то, что и в кинофильме сценарий первичен и слов из песни не выкинешь, а если и выкинешь, то тотчас, по примеру старика Гёте, вставишь новые. И что сперва нужно научиться писать, а только потом читать. А новейшая педагогика ставит письмо даже и впереди говорения, чтоб у ребёнка сразу шло сцепление зрительных и слуховых мозга долей.
И что читать смски и читать книгу — в принципе, одно и то же.
Всё это было заблуждением молодости, самообманом и сдачей филологических высот. Тут филологи показали свою мягкотелость. Нет, нет и нет!! Только книга! Только бумага! Только классика! Всё остальное — в огонь! И отступить на заранее подготовленные позиции.
Тут следует избегнуть следующих подводных камней. Вот говорят, что в интернете тоже есть что-то хорошее. Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Вопрос поставлен неправильно. Что хорошего может быть от интернета!.. Далее: стокнижия от разных авторитетных людей — это повод плюнуть и устремиться в области интернета. 100 книг прочитать нельзя. Книга должна быть одна. В крайнем случае, 2: Толстой и Данте.
Шоу-бизнесу и соцсетям только положи в рот палец — сожрут с говном.
Не должно быть у читателя-филолога никакого отвлечения, что есть этимологически разврат. Следовательно, необходимо поставить себе пределы вроде геркулесовых столпов. Понятно, что 50% времени при каком бы то ни было оным временем управлении теряются неведомо куда, а от своей собственной жизни человек помнит процентов 5, остальное — наконфабулировывает, в просторечии: привирает. Но надо же и совесть иметь и приходить время от времени в сознание. Итого: отойти на заранее подготовленные позиции и сосредоточиться в филологическом делании.
Итак, рекапитулируя, как говорил Заратустра.
1. Чем хуже — тем лучше.
2. Чем скорее роботы начнут писать книги, тем скорее это перестанут делать люди и тем скорее они вернутся к перечитыванию классики.
3. Чем скорее образование падёт, тем скорее и подымется.
Я как-то во время бессонницы вспомнил новеллу Мериме «Матео Фальконе». Читал ещё в 80-х с предисловием Вик. Ерофеева. Это который «серый мутированый гот с глазами». Мне там почему-то запомнилось, когда папа спрашивает: «Какие ты ещё молитвы знаешь?» Если кто не читал, это непосредственно перед тем, как «я тебя породил, я тебя и убью». И сын отвечает: «Ещё я знаю «Богородицу». — «Она длинная, но всё равно читай». И я подумал, что 1) если бы мальчик знал достаточно молитв наизусть — он вполне мог бы ещё жить. 2) Мальчик этот — интеллегенция (читающая чернь итд.). Часы, на которые он купился (купил свою смерть), — это шоу-бизнес. Папа — Бог. Фельджандармерия, которая уполевала le proscrit, — медиабароны. Le proscrit — простой человек, худой Бердяев, без всякой политической корректности. Мораль басни — надо больше молитв знать наизусть. На всякий случай.