Опубликовано в журнале Урал, номер 7, 2019
Дмитрий Лиханов. BIANCA. — М.: Эксмо, 2018
Это повесть о собаке с итальянским именем Бьянка. Белоснежная лайка, умница, красавица, чудо природы и многолетней селекции. Она могла бы украсить выставки собак, вызывая восхищение знатоков, а прожила горькую жизнь деревенской дворняги. И всего-то шесть лет прожила, испытав предательство людей, потерю щенков, а еще были тяжелое увечье и смертельная болезнь.
«Лёжа на талом снегу в ожидании близкой смерти, Бьянка вдруг вспомнила запах матери, сотканный из слабых, еле памятных ароматов: её тёплого жирного молока, сухого сена с лоскутами увядших васильков…» Так начинается книга, и печаль этих строк тенью ложится на всё дальнейшее повествование. Писатель не очеловечивает собаку. Он только внимательно наблюдает за ней, пытаясь по внешним движениям, выражению глаз угадать ее чувства. Бьянка «нервно принюхивалась, трясла хвостом, то и дело поглядывала на Ивана Сергеевича. И виновато поскуливала: мол, прости, хозяин, этого я ещё не понимаю».
Лишь иногда, в самые драматические моменты, писатель переводит собачьи переживания на человеческий язык. Сожительница хозяина отхлестала грязной тряпкой по морде несчастную собаку. И Бьянке захотелось уткнуться заплаканной мордой в тёплый материнский живот: «Где ты, мамочка? — позвала Бьянка. — Защити меня!»
Противопоставление жестокого, равнодушного мира людей миру природы проходит через всю книгу. Симпатии писателя всегда на стороне природы: северный лес и его обитатели, тёплая корова Маркиза и, конечно, собаки. Эта писательская любовь выражена не только в содержании, но и стилистически. Поэтические строки книги посвящены природе и ее детям: «Солнце дотрагивалось до её не прозревших ещё глаз тёплыми лучами, и тонкая плёнка век наполнялась розовым светом. Она чувствовала доброту этого света: великую, нескончаемую любовь обещала ей, малой Божьей твари, её начинающаяся жизнь».
Конечно, мир природы по-своему жесток. Да и Бьянка не болонка, не комнатная собачка. Она природой и отбором селекционеров создана для охоты. Она знает вкус крови. Выдающийся зоолог Конрад Лоренц считал, что у животных есть ограничитель жестокости, а человек, по его мнению, так быстро развился, что такой ограничитель не успел сформироваться. Сильная, молодая Бьянка могла бы ответить на агрессию старой дворняги Дамки, но что-то ей помешало. Волк зарезал больного бобра и съел. Сытый, он не тронул Бьянку или другого молодого зверя.
Впрочем, люди в повести Лиханова не злодеи, обыкновенные. Только сожительница Ивана Сергеевича, первого хозяина Бьянки, — воплощенное зло. Хищница в овечьей шкуре. Ветеринар Иван Сергеевич не только хороший специалист, но добрый человек. На свои деньги покупает дорогие лекарства, чтобы спасти собак от мучений. Он предает Бьянку из-за своей слабохарактерности. Ольга Рябинина, новая хозяйка Бьянки, совсем не злая. Скорее, добрая женщина. Но житейские соображения оказываются сильнее ее жалости к больной собаке. Уход из жизни хозяев Бьянки описан сухо, буднично и не вызывает у читателя сожаления. Другие слова находит писатель, рассказывая о страдании и смерти животных. Горе Бьянки, потерявшей последнего щенка, безмерно. Плачь ее можно сравнить с есенинскими строчками:
Покатились глаза собачьи
Золотыми звёздами в снег.
Жаль Бьянку, жаль Берту и других старых собак из питомника. В конце земного пути их ждёт смертельный укол Человека в Белом. Собаки, чувствуя приближение смерти, «брели по двору медленно, поджав хвост и тяжело дыша». В книге Лиханова нет ничего приблизительного. О повадках и болезнях собак, охоте, буднях и праздниках северной деревни он пишет с глубоким знанием предмета. Очень вкусно описаны блюда русской кухни, даже повседневные. А праздничное застолье писатель назвал «русским гастрономическим Версалем».
«Прихваченные морозцем, нежные лепестки домашнего сала с тонкими бордовыми прожилками присыпаны крупной солью и толчёным чесноком. <…> пирамиды напечённых Ольгой горячих пирожков с лесными грибами, ливером, яйцом с зелёным луком, само собой, с капустой и картофельным пюре. Доставленная специально из Архангельска знакомым дальнобойщиком жирная сельдь трёхлетка, отливающая серебром. Дубовые плошки с мелкими рыжиками в сметане, осклизлыми маслятами с крошёным лучком, боровичками, маринованными с гвоздикой, душистым перцем и лаврушкой. И целые ушаты капусты, квашенной для остроты с клюквой, а для сладости — с антоновкой. Не говоря уже о чёрной редьке в жирной сметане, под свежим подсолнуховым маслом, паренной с мёдом».
На фоне ярких красок русского мира «испанская история» выглядит стилистически нейтральной, лишена национального колорита, местами напоминает сухую хронику событий. Правда, читаем мы перевод двух писем, сделанный, очевидно, служащим адвокатской конторы. Из писем узнаем, что житель северной деревни Астахино оказался сыном испанского барона Фернандо Альвареса де Бланко. Какой-то латиноамериканский сериал. Но подумаешь, а почему бы и нет? В годы войн и массового перемещения людей и не такие истории встречались. Во время Гражданской войны в Испании интербригадовец Игнатий Рябинин убил франкиста. В 1941-м его сын Фернандо вступил в Голубую дивизию добровольцем, чтобы попасть в Россию и отомстить убийце, а встретил там… вдову Рябинина. В тексте допущена нелепая ошибка. Барон умер на восемьдесят втором году жизни. Выходит, он лишь на десять лет старше сына? Далее в тексте указана другая дата, и получается, что все-таки на двадцать. Чуть ниже читаем: «Гвозди бы делать из таких людей, как предлагал поэт Маяковский». Разумеется, это не Маяковский, а Николай Тихонов, его «Баллада о гвоздях».
Испанский сюжет в сочетании с историей собаки создает метафору превратностей судьбы. Аристократке Бьянке выпала жизнь дворняги, а деревенский мужик оказался потомком древнего испанского рода. Но в сюжетном рисунке нет симметрии. Скорее он асимметричен. Внимание и любовь автора отданы Бьянке. Думаю, что и читатель не останется равнодушен к ее судьбе.
Книга Лиханова достойна занять место радом с рассказом Юрия Казакова «Арктур — гончий пёс», повестью Георгия Владимова «Верный Руслан» и «Белым Бимом Чёрное ухо» Гавриила Троепольского.
Григорий Служитель. Дни Савелия: [роман]. — Москва: Издательство АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2018.
Сноп искр магических у вас в спине пушистой,
В мистических зрачках, чуть искрясь в глубине,
Песчинок тонких рой играет золотистый.
Шарль Бодлер, «Кошки»
Сердце моё открылось для тысячи нежных
ощущений.
Аббат Прево, «Манон Леско»
Савелий — кот. Он же Август, Кай, Темиржан. Савелием его назвала мама в честь любимого всей кошачьей семьей трехпроцентного творога «Саввушка». Другие имена дали временные хозяева. Последнее, «Полифем», он получил в кошачьем приюте, куда попал изрядно потрепанный жизнью, потеряв один глаз и часть хвоста.
Савелий родился в солнечный летний день в коробке из-под бананов.
«О, моя коробка! Моя колыбель, подбитая тополиным пухом <…>. Вместилище детских грез, чаяний, страхов…» Кошки жили на улице. Возможно, это были обедневшие аристократы, жертвы обстоятельств, превратностей судьбы. Никаких Васек и Мусек даже среди их знакомых не было. Мамочка Глория, тетя Мадлен, дядя Шарль. Об отце, как пояснил Савелий, в кошачьих семействах вопрос не ставится. Тем не менее он слышал, как мамочка и тетя Мадлен шептали имя таинственного Момуса. Позднее Савелий узнает, что легендарный Момус был одним из отцов-основателей кошачьего братства, «гавани справедливости и милосердия в океане горя и зла». Савелий рос под музыку Вивальди, которая лилась из дома напротив его коробки. Он был музыкален и не лишен литературного дара. Только представьте эту картину. Мама Глория хватает за шкирку сбежавшего из коробки котенка, чтобы водворить его на место: «Пока она несла меня, я раскачивался в воздухе: синь небес — зелень трав, синь небес — зелень трав. Кувырок — дно коробки».
Савелий знает французские, итальянские слова, крылатые латинские выражения. Его манеры безупречны: «Я уселся на задние лапы и отрекомендовал себя в самой галантной и изысканной манере». Он полон чувства собственного достоинства и не понимает, почему хозяйка гонит его из своей постели: «Я тепел, шерстист и, если надо, нежен». Савелий проявляет гражданскую ответственность и воинскую доблесть во время своей службы в картинной галерее, в отряде котов-крысоловов.
Любовь искалеченного Савелия и зеленоглазой красавицы Греты платоническая и возвышенная.
«Вспомнишь ли наши ясные дни? Вспомнишь ли, как мы ежедневно встречали солнце на Яузе, а провожали его на Большой Полянке? Вспомнишь ли наши неспешные прогулки… <…> Улыбнешься ли, как в тот час, когда первый луч падал на золотой купол Никиты Мученика и слепил твой изумрудный глаз?»
Когда Грета умерла, Савелий просто не мог оставаться в этом мире и шагнул под колеса: «Первый автобус увильнулся от меня. Вторая машина тоже. А вот грузовику уже некуда было деться».
Ни слова о боли и смерти. Может быть, колеса не успели коснуться кота? Савелий вознесся на небо, чтобы там, среди звезд, встретиться с Гретой.
А разве бывают такие кошки? Это же не кошки, а прекрасные дамы и галантные кавалеры, сошедшие с картин Антуана Ватто. Ожившие фарфоровые статуэтки в стиле рококо. Да, Григорий Служитель придумал своих котов, придумал талантливо и вдохновенно, вписал их в городские пейзажи старой Москвы. Кошки так изящны, грациозны, загадочны, что поверить этой авторской фантазии легко.
Истории людей в этой книге заметно проигрывают кошачьим. Лучшие из них те, где кошки все-таки присутствуют. В главе «Витюша» рядом с мальчиком, его мамой и бабушкой кот Савелий. Именно он создает конфликт, определяет драматургию главы. Истории людей в чистом виде, без кошек, как «Записи Белаквина», кажутся затянутыми и даже чужеродными этому тексту. Лена, Света, Галя, Сеня, Дмитрий Павлович не вызывают симпатии и сочувствия, как вызывают их Савелий, Грета, Гарри, Боцман, Изюм и другие кошки. Интересно, было ли это в замысле или получилось случайно? Может быть, автор книги мизантроп? Я так не думаю. Дело в другом. Из литературы и кино почти совсем исчезли романтические и сентиментальные мотивы. Их осмеяли и объявили старомодными, безвкусными. Осталось безжизненное поле, выжженное кислотами критических статей, вытоптанное художниками-новаторами. Но люди еще не потеряли способности любить, плакать, сопереживать. Их нерастраченная нежность обернулась любовью к собакам, кошкам, птицам. Спасибо автору, спасибо кошкам, что помогают людям оставаться людьми.