Завод (2018). Режиссер Юрий Быков
Опубликовано в журнале Урал, номер 6, 2019
Российский режиссер Юрий Быков хорошо известен своими остросоциальными фильмами. Частая тема его работ — восстановление справедливости, причем справедливость понимается в самом широком и одновременно понятном «народном» смысле, подразумевающем наказание плохих людей, чтобы хорошим жилось хорошо. И везде борцы за правду сталкиваются с превосходящей их системой. В фильме «Майор» (2013) полицейский, сбивший ребенка, вроде и хочет пойти под суд, но полицейская круговая порука вовлекает его в круг беспрестанных уверток, лжи и жестокости. В «Дураке» (2014), особенно тепло воспринятом отечественным зрителем, простой парень пытается спасти людей из аварийного дома, но противостоит ему местная коррумпированная власть. И вот, наконец, «Завод» (2018), по сюжету которого группа рабочих, боясь потерять работу, берет в заложники владельца предприятия, беспринципного олигарха. Эти три работы можно уложить в каноны авторского кино, однако есть за плечами у Быкова и откровенно пропагандисткая вещь. Речь о сериале «Спящие» (2017), показанном по федеральному каналу, который расколол российское общество. Эта картина, что называется, со смыслом. Впрочем, смысл лежит на поверхности — изобразить сотрудников спецслужб истинными патриотами России, стоящими на страже ее безопасности. Может, идея и не так уж плоха, в конце концов, если существует авторское или коммерческое кино, то почему бы не существовать пропагандистскому? Однако сюжет «Спящих» скользко устроен. Сотрудники спецслужб борются не только с наркоторговцами и террористами, но и с обычными россиянами, которые, как оказывается, давно были завербованы американцами. В общем, в сериале используется слишком легкий прием — демонизация врага, и к тому же допускается идея, что любой человек действительно может оказаться шпионом, а значит, снисходительности быть не должно. Разумеется, части российского общества сериал не пришелся по душе.
Фильм «Завод» — новейшая работа Быкова. Судя по тому, что поисковый запрос об этом фильме в Яндексе входил в число самых популярных, лента оказалась очень востребованной. Сюжетная схема здесь типична для режиссера. Простые люди пытаются восстановить справедливость и вступают в борьбу с превосходящими силами. Дело происходит где-то в России в неопределенное время после развала СССР. Судя по безальтернативной суровости сюжета, это 1990-е. Судя по маркам машин и мобильным телефонам — 2010-е. «Где-то в России» — это неназванная область, очевидно, не могущая похвастаться стремительным экономическим ростом. Вероятно даже, что завод железобетонных изделий, оказывающийся в центре рассказа, — это градообразующее предприятие. Стоит он где-то в стороне, буквально посреди пустоши, и ведет к нему пустынная дорога. Здесь работают люди, и работают в ужасных условиях. Постоянные переработки, длинные смены, и все за копейки. Но они рады хотя бы этому, иначе вообще ноги можно протянуть от голода. И вот на заводе появляется владелец — олигарх Калугин. Он сообщает, что завод закрывается, с деньгами туго и зарплаты некоторое время не будет, может полгода. В раздевалке рабочие обсуждают услышанное. У всех семьи, всем надо их кормить, больше работы нигде нет, кругом безнадега, что же делать? Слово берет бывший солдат с изуродованным глазом по прозвищу Седой. Он предлагает захватить Калугина в заложники, привезти на завод и держать здесь, пока не привезут деньги. Как только деньги появятся, Калугина отпустить и разойтись по домам. Неуверенно, но все соглашаются — терять больше нечего. Операцию проводят без труда, и Калугин оказывается запертым в одном из помещений завода. Вскоре его подручные привозят и деньги. Однако выясняется, что Седому как будто уже и не нужны деньги, ему что-то нужно от Калугина. Что же? Восстановление справедливости.
Быкову всегда не хватало тонкости, когда он касался темы справедливости, и «Завод» не исключение. Здесь у всех четко прописанные роли, не подразумевающие превращений, а Седой — классический резонер с очень театральными репликами. Седой обличает олигарха, а олигарх эти обличения от себя отбрасывает, оправдывая философией силы. Их противостояние рождает стандартный драматический конфликт. Седой демонстрирует недоумение, которое свойственно любому человеку, симпатизирующему социалистам. Почему один пашет в поте лица, чтобы заработать на скудный хлеб, а другой катается как сыр в масле, ничего не делая? Зеленым юнцом Седой воевал и ничего не понимал в войне. Он думал, что служит Родине, и лишь потом понял, что Родине на него наплевать. Потом пришел на завод, чтобы свести концы с концами. А теперь и с завода его выгоняют. Суровый и не склонный к нежностям, он решает взять дело в свои руки. Его архетип — это архетип одинокого героя, который готов платить за идеалы даже жизнью.
Впрочем, в фильме Быкова действительно показаны не столько реальные люди, сколько архетипы реальных людей. Герои «Завода» — люди типичные. Участник боевых действий Седой имеет изуродованный глаз. Сразу понятно, человек брутальный. Он не любит болтать, каждая его реплика либо приказ, либо указание к действию. Олигарх Калугин, как водится, передвигается на внедорожнике «Мерседес» и имеет целую армию охранников, готовых по его слову разорвать любого. На заводе находится без каски, хотя это, скорее всего, должно быть запрещено техникой безопасности. Он не просто бизнесмен, он предприниматель из 1990-х. В те годы такие предприниматели нередко замещали власть и не отличались от бандитов. Калугин тоже слов на ветер не бросает, и полиция ему не указ, поскольку косвенно подчиняется ему. Это человек беспринципный, может убить, не раздумывая. Полиция тоже самая типичная. Приезжая разбираться, она ведет себя образцово-показательно и стремится навести порядок. Но стоит раздаться звонку свыше, и полицейские поджимают хвосты, боясь вмешиваться. В общем, «Завод» — это пьеса в современных декорациях, где каждый действует, как ему предписано. Седой обращается к Калугину с длинными театральными репликами, призывая его рассказать о своих преступлениях. Этот прием бросался в глаза еще в «Дураке». Калугин отверчивается стандартными фразами, какие положено произносить официально. Конфликт разрешается не в литературной плоскости, а в визуальной. Быков вводит в свою картину стандартные элементы старых американских боевиков с огнем из автоматов, ослепительно ярким в темноте завода, многочисленными убийствами и важными предсмертными словами, сразу после произнесения которых взгляду предстает бездыханное тело. Однако российский зритель это, похоже, приветствует, рейтинг у картины высокий.
Очевидно, режиссер стремится противопоставить добро и зло, но, по сути, в фильме противостоят друг другу две силы мрака. Когда смотришь на рабочих завода, на их убогий быт, не возникает желания немедленно броситься им на помощь. Это темные, забитые, подневольные люди, которые даже между собой не могут договориться. В своем бунте они непоследовательны и не способны предвидеть возможные сложности. Многие добровольно бросают Седого, как только понимают, что Калугин сильнее. Однако чувство, что правда на их стороне, все равно возникает — в силу старой русской традиции, в которой правда всегда на стороне обездоленных. Отчасти так происходит и потому, что рабочие защищают не какие-то метафизические идеалы совершенного государства, а просто нормальный порядок вещей, при котором зарплата выплачивается вовремя и индексируется, бесплатные переработки отсутствуют, полагается отпуск и так далее. Рабочие много приобретают за счёт контраста, потому что бандиты Калугина в фильме — это абсолютное зло, с которым невозможно договориться. Денег на зарплату, как говорит Калугин вначале, нет. Заказы отсутствуют, строительство не развивается — у него заготовлен миллион отговорок. Однако деньги почему-то очень быстро находятся, когда его берут в заложники. Не просто быстро — это вопрос часа-двух.
«Завод» — очень простое кино, в нем нет второго дна и скрытых смыслов. Оно не допускает множественных интерпретаций, потому что все лежит на поверхности. Своим фильмом Быков обнуляет все достижения мирового социального кино. Он не пытается играть со зрителем, преподнося ему истину в завуалированной форме, не пытается скрещивать правду с неправдой в поисках новых смыслов, отказывается признавать метафизическую правоту сил несправедливости. Он вываливает на зрителя свое видение реальности без обходных маневров, без изящества и элегантности, прямым текстом. Он показывает плохих и хороших, хороших превращает в героев и заставляет за них «болеть». Один раз он дает высказаться Калугину. Где справедливость? — вопрошает его Седой. А нет ее, — отвечает Калугин, сразу расставляя все акценты. — Каждый крутится, как может, вот и вы сейчас, взявшись за оружие, сами стали бандитами. Эта мысль, если ее развить, могла бы придать фильму реальную жизненную глубину, но она тонет в ответных словах Седого, который начинает говорить, что он-то никого не грабит, в отличие от Калугина, и так далее. В «Заводе» прочерчен четкий вектор — добро и зло строго отделены.
Работы Быкова — это хождение в народ, и приятного в этих путешествиях ничего нет. В начале фильма зритель видит кадры работы завода. Так должно быть, это в порядке вещей. Если завод работает, то все хорошо. Вот только если присмотреться, понимаешь, что завод это древний, спецодежда у рабочих грязная, и сами они грязные, и даже если бы Калугин платил зарплату, как положено, все равно про эту картину нельзя было бы сказать, что она показывает индустриальное величие новейшей России. Потому что величия нет, одно лишь убожество. Это и печалит в фильме больше — рабочие защищают не что-то очень нужное и полезное, а свой маленький черный ад, потому что оказаться за его пределами еще хуже.