Содержание Журнальный зал

Егор Фетисов

Короткий отдых от счастья

Стихи

Опубликовано в журнале Урал, номер 5, 2019

 

 

Егор Фетисов — родился в Санкт-Петербурге. Печатался в журналах «Новый мир», «Арион», «Октябрь», «Урал», «Волга», «Нева», «Homo Legens», «Новый Берег», «Лиterraтура» и др. Дипломант Международного Волошинского конкурса в номинации короткого рассказа (2018). Финалист Международного литературного конкурса им. К. Паустовского (2017). Автор книги стихов «Лишь часть завета из ниоткуда…» (2012), романов «Пас в пустоту» (2014) и «Ковчег». Переводчик. Редактор литературного журнала «Новый Берег» (Копенгаген).

 

 

***

 

Та улица, тот самый дом,

а кажется едва знакомым —

ведь если вышел ты из дома,

стал сразу гостем, чужаком,

и кажется, не был, не жил,

и в мраморе не отпечатан,

и в воздухе, едва початом,

крикливой чайкой не кружил,

не восхищался среди дня

тенями Катькиного сада,

она тебе, конечно, рада —

как гостю рада, без огня —

а что огонь… его пожар

песчаным пересыпан пеплом,

и даже память в нем ослепла,

неприменимый божий дар.

 

***

 

Чтобы не скучно шагать,

мы с сыном играем:

сколько будет зеленых «пежо»

по дороге домой.

Он сказал, будет десять зеленых,

это цвет теплого моря.

Было пока что два, синий и желтый,

прочие растворились в осеннем

дожде и гусином невидимом вскрике.

Желтые не растворились, синие тоже,

прочие только.

Странно.

Необъяснимо.

***

 

Я зашел к ним на чашку кофе:

картины на стенах, книги на полках, платья на вешалках.

Уют,

помноженный на аромат кофе.

Меня ждали дома:

шахматы, разбросанные по полу,

куклы, разбросанные по полу,

детские рисунки, разбросанные по полу,

книжки, разбросанные по полу,

бардак,

помноженный на любовь.

Я не спешил уходить,

макая минуты

в чашку, —

короткий отдых

от счастья.

 

 

***

 

Все дальше берег и тусклей звезда,

которая считалась путеводной,

и стала пресной и водопроводной

когда-то океанская вода.

И всякий раз, когда кричат: «Причал!»,

в виду имеют только сны и строки.

И солнце, что восходит на востоке,

окрашенное кровью кумача,

не может сесть, заклинило шасси —

так вертится, сжигая понемногу

горючку, припасенную в дорогу,

неведомый бурлящий керосин.

Не ведомый нигде и никому.

А ведали б, не плыли в эти дали,

чтоб выяснить, зачем нас всех создали

такими вот. Вот так — по одному.

Все дальше берег, шире полоса,

которую окидываем взглядом.

Все призрачней желанная награда.

И крепче вера в сны и чудеса.

 

 

***

 

Сонно и ветрено в утренний ранний час.

Перемешались моря и жизни.

Лето неторопливо меняет окрас:

яркий июльский желток на прохладу и ливни.

 

Слиться с осенним пейзажем — его расчёт,

с осенью слиться, оставшись в душе зелёным.

Только вот грим подтекает, бежит со щёк

чем-то соленым.

 

Сонно и ветрено — это всегда не к добру,

тихо песок падает в нижнюю чашу.

Словно в глубокую, темную, злую нору,

в сиплую зимнюю стылую снежную кашу.

 

И прорастает оттуда, замкнув цикл, —

мать-или-мачехой, чем-то опять же пряным,

и воробьи по кустам надрываются: «цирк, цирк»,

и у весенних синиц жилетки цвета шафрана.

 

Все замыкается, линии, провода, —

позднее лето, бальзаковское до боли.

Кто различит теперь — небо где, где вода?

Сверху и снизу поровну синей соли…

 

 

***

 

Не печалься или печалься не так

настырно, выкладывая в Фейсбук

всех кошек своих, детей, собак, —

никто там тебе не друг.

Потому-то и называется — сеть.

Для ловли сам понимаешь кого,

для пеленания насть и петь

виртуал-паутинное торжество.

Если тошно тебе, то сходи в кабак,

пропусти по одной, по две, по три.

Не лезь на рожон, опасайся драк,

с незнакомцами грубо не говори.

И помни, никто там тебе не друг,

кабак не за тем — продавать бухло.

Прислушайся сам к себе, а вдруг

отпустило уже и само прошло.

Само по себе отлетело прочь,

отлегло от души, как седой валун,

перешло сперва в сумерки, после в ночь.

В непростую ночь. В ту, где десять лун.

 

 

***

 

Листья носятся по ветру,

как ватага мальчишек, играющих в мяч.

Пасуй! Я открыт! — восклицают, шурша об асфальт.

Игра перед снегом, последний, быть может, турнир,

последняя резвость, потом погружение в сон —

в медлительный, зимний, скрипучий.

Бросаюсь в игру и черчу по асфальту круги.

Пасуйте! Открыт я! Открыт!

Но не верит никто.

И никто не пасует…

 

 

 

 

***

 

В газетах пишут,

что этого не было.

Может, и не было —

было что-то другое,

о чем в газетах не пишут.

Каштан во дворе

обобрали до нитки

по-осеннему дерзко

с ноябрьской ухваткой —

соседи спали,

он такой не один.

Еж забился в траву до весны,

я тебе покажу это место —

ежиное очень,

они так умильно сопят,

ужасно воняют, но очень умильно сопят.

Это главное.

Нет, впрочем, нет,

поздней клюквы холодные брызги

по спящим болотам,

конечно, важнее, чем

каштаны, ежи и весна.

Чем даже весна.

Но об этом не пишут в газетах.

 

Следующий материал

Пещной отрок

По мотивам воспоминаний М.П. Придонова