Евгений Водолазкин. Брисбен
Опубликовано в журнале Урал, номер 2, 2019
Евгений Водолазкин.
Брисбен. — М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2019.
Евгения Водолазкина любят — «Брисбен» читатели с нетерпением ждали. После успешных «Лавра» и «Авиатора» публика требовала от него новый роман. И, не успев остыть от последнего, прозаик принялся за работу.
На отсылки к предыдущему роману в «Брисбене» натыкаешься с первых страниц. Новая книга имеет похожую дневниковую форму. В качестве звонка на мобильном телефоне героя — музыканта-виртуоза Глеба Яновского — установлен «Марш авиаторов». «Истребителем с вертикальным взлетом», то есть авиатором, Глеба в одном из интервью назовет его продюсер. На полках книжных магазинов лежат два романа прозаика Нестора, решившего написать биографию Яновского. Первый называется «Воздухоплаватель» (намек прозрачен), второй — «Есть вещи поважнее укола» (отличный дружеский привет Дмитрию Данилову). Подростковая влюбленность персонажа в Анну, а также встреча с постаревшей Анной и ее дочкой Верой через тридцать пять лет сразу напомнили о чувствах героя «Авиатора» Платонова к Анастасии плюс их встрече через долгие годы, когда рядом с постаревшей Анастасией была внучка Настя. Я уже не говорю о любимой Водолазкиным книге про Робинзона Крузо, перекочевавшей в новый роман из предыдущего, — она пригодится молодому Глебу для чтения во время болезни.
Параллели с произведениями актуальной российской литературы тоже сыплются как из рога изобилия. Увлеченность героя «Брисбена» музыкой и его способность слышать музыку абсолютно во всем пробудили в памяти сюжет повести Ильи Бояшова «Портулан», вышедшей в конце 2017 года. Упоминание в романе Водолазкина многочисленных классических и современных музыкальных произведений заставило вспомнить о героине «Завидного чувства Веры Стениной» Анны Матвеевой, со страниц которого столь же интенсивно льются имена и названия шедевров гениев искусства. Только не музыки, а живописи. Едва Яновский весной 2014-го оказывается в Киеве, на Майдане, мигом перед глазами всплывает картина, как в то же время в том же месте в таком же по силе эпизоде разгуливает Кира из романа Ольги Славниковой «Прыжок в длину». Глебу из-за развивающейся болезни Паркинсона и проблем с руками в итоге придется завершить музыкальную карьеру — Олегу Ведерникову из «Прыжка в длину», лишившемуся ног, придется завершить карьеру спортивную. А мастерское сочетание в одном тексте четырех языков и четырех культур — русской, украинской, немецкой и английской (американской) — мы запросто найдем в книгах Александра Мильштейна. Такая «Ирония судьбы. Продолжение»: Хабенский хорош, Безруков изумителен, Боярская прекрасна, но общие ощущения оставляют желать лучшего.
Опытные критики «Брисбеном» остались несколько разочарованы: роман неплохой, но после «Лавра» и «Авиатора» это явное снижение планки. Молодые и злые принялись искать в книге музыкальные «ляпы». Но давайте оставим музыку профессиональным музыкантам, а лучше поговорим о главном герое. Персонаж Водолазкина — великолепный гитарист, мировая знаменитость, способная, вдумайтесь, запросто собрать пятнадцатитысячный зал. Перед глазами возникает старик Станиславский с его пресловутым «не верю!». Не получается назвать ни одного гитариста подобного уровня. Есть, конечно, Эрик Клэптон, Джимми Пейдж, Кит Ричардс, Марк Нопфлер, Брайан Мэй, Дэвид Гилмор, но это совсем не то, ведь славу они обрели в составе групп, в которых играли. Групп с обязательным вокалом. Возьмем наших популярных гитаристов Виктора Зинчука и Валерия Дидюлю. Смогут ли они, подобно герою «Брисбена», непринужденно, поддавшись импульсу, купить элитные апартаменты в самом центре Петербурга? Будут ли их мгновенно узнавать и просить автографы посетители любых ресторанов в любых уголках мира? Характеристики, даваемые Водолазкиным персонажу, присущи все-таки не гитаристу-виртуозу, а поп-звезде. Яновский же — совсем не Киркоров. Да, в художественном мире возможно очень и очень многое, но читатель, взявший в руки реалистический, а не фантастический роман, хочет реализма, хочет поверить автору.
Зато фамилия центрального персонажа и имена многих второстепенных героев — настоящие подарки писателя подготовленному читателю. Для человека искусства, родившегося в Киеве и встретившего молодость в Ленинграде, Россия и Украина неразделимы. Осторожно затрагивая тему политики, Водолазкин говорит, что две страны — часть единого культурного пространства, и разрушить его, несмотря на чьи-то радикальные призывы, невозможно. Самый известный представитель старинного дворянского рода Яновских — Николай Гоголь — всегда одновременно будет и русским, и украинским писателем. Герой «Брисбена», ведущий летопись жизни Глеба, называет себя Нестором. Тонкая отсылка, хоть и с прямой подсказкой автора. А каковы дивные рифмующиеся перевертыши: недолгая, но настоящая юношеская любовь к Анне и кратковременная случайно-неслучайная связь с Ганной за год до полувекового юбилея! Весьма хорош и сосед героя по общаге Дуйчев по прозвищу Дуня. Или свободолюбивый аспирант Иван Алексеевич, ставший руководителем его курсовой. А чего стоит надежда спасти Веру с помощью любви!
Имя мудрого дедушки Мефодия, благодаря которому в романе осмысливается тема Бога, религии и бессмертия души, тоже значимо. Однако моменты появления Мефодия в повествовании вызывают недоумение. Что за странный дед такой: пятнадцать лет родным внуком не интересовался и вдруг на тебе — явился из ниоткуда, на время став для подростка Глеба чуть ли не лучшим другом. И почему паренек, который, на минуточку, за короткий срок успел стать мужчиной, разочароваться в любви и потерять смысл жизни, так легко его принял и так легко принял дорогу, предлагаемую таким дедушкой? И почему после этого эпизода Мефодий снова будет забыт на целых два десятилетия? Где там старик Станиславский? Не верю! Дедушка Яновского — всего лишь персонаж-функция. Обидно, понимаешь! Тем более в «Брисбене» имеется вполне живая и настоящая бабушка главного героя. Ей веришь! Судя по романным датам, Глеб Яновский — ровесник Евгения Водолазкина. Чувствуется, что писатель подарил персонажу некоторые воспоминания своего киевского детства и ленинградской молодости. Осмелюсь предположить, что бабушка Яновского — это бабушка самого Водолазкина, а вот дедушка выдуман. В итоге образ бабушки постоянно живет в сердце героя — картонно-дидактический дед же возникает лишь для поворотов сюжета.
Название романа, не связанное с действием, — такая же удачная находка автора, как и имена героев. Брисбен — метафора мечты о рае. Когда-то мать Глеба мечтала «жить в Австралии — почему-то эта страна казалась ей воплощением беззаботности». Брисбен — звучит красиво, почти как Зурбаган. Путь к счастью, естественно, должен быть тернистым. От Водолазкина ждешь стандартного литературного пути к обретению рая земного — он же изящно обманывает, предлагая в финале рай небесный. Уехать в Брисбен — не значит обрести счастье. Или лучше так: уехать в Брисбен — значит, обрести вечное счастье, попасть в рай, оставив близких на грешной земле. Впрочем, Брисбен без потери смысла могли бы запросто заменить, скажем, Окленд, Гонолулу или Пунта-Аренас.
Роман открывается переживаниями героя: выступая на большом концерте, он не смог сыграть четко и чисто. Но «никто ничего не замечает, и Олимпия взрывается овациями». Ох, Евгений Германович… У критика (или все-таки у автора тоже?) возникает вопрос: стоит ли вообще покорившему Олимп музыканту, которого любят и чьи новые выступления с нетерпением ждут, особо стараться? Если любишь — простишь виртуозу все его минусы. Но есть проблема — виртуоз перестанет быть виртуозом и опустится до уровня обычного музыканта, коих десятки или сотни тысяч. Может, не стоит торопиться давать новые грандиозные концерты, даже если публика очень просит? Пусть до следующего большого выступления пройдет не два с половиной года, а лет пять. Тогда и подготовиться получится лучше. И звучание будет четким и чистым.