Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 2, 2019
Елена Зейферт — родилась в Караганде (Казахстан). С 2008
г. живёт в Москве. Профессор Российского государственного гуманитарного
университета, доктор филологических наук. Победитель I Международного Волошинского конкурса в номинации «Стихотворение,
посвящённое М. Волошину и Дому Поэта» (Коктебель, 2003). Лауреат главной
литературной премии федеральной земли Баден-Вюртемберг (Штутгарт, 2010). Стихи
публиковались в журналах «Октябрь», «Волга», «Новая Юность», «Урал» и др.
Аполлон и Кирена
волчьим жиром служанки натирают порог в мраморном доме Аполлона
держатся за руки весталки и лары
ни складки на простыне из грубого низкорослого льна!
по широкому брачному ложу
пускают гулять четырёх волчат
уже не потешных остроухих высоколобых переярков
лучница кусает губы
да, она охотница, она возница, сколько львиных шкур она подарила отцу,
но почему простыни не египетские, а сквозь матовую кожу жениха
пробивается волчья шерсть?
тяжёлые золотые застёжки давят на плечи невесты
у всех в ноздрях лавровые волосы жениха
ревут и бьются коровы по всей Ливии
Кирена! — чей-то голос сжимает ей лодыжку
она бросает взгляд вниз и видит —
под стопой её каменная черепаха
невеста глядит на волка рядом с ней
но он уже желчь он течёт по треугольной колонне вверх
служанки приносят вёдра полные ящериц
***
сколько свинцовых шариков упало на пол в мастерской Праксителя —
Фрина, живая богиня, сбросила здесь свой тяжёлый наряд.
дети Праксителя с утра спрятались по углам. морская вода
снаружи вровень с окнами.
прячь свои запястья, полная достоинства Фрина, прячь.
укутай их своими роскошными локонами.
или закрой глаза. золотой пояс под твоей грудью — и белые нитки сандалий,
опутавшие сахарные икры.
она переминается с ноги на ногу — зябко. Пракситель любуется
её локтем, закрывшим лицо.
он может прикоснуться к браслету на её плече
и ожерелью (как гулки на нём крохотные золотые амфоры, крикливы
животные с языками из смальты) и увидеть розовые волны рассвета —
в молоке её тела кровь, и эта кровь будет течь в статуе
Афродиты.
за пурпурными шторами
ссутулились судьи из морской пены, их впитывает жадный песок.
скульптор поймал взгляд Эрота: олимпийцы пришли к равной себе.
новые гости в мастерской.
Фрина, ты ли, рождённая, стоишь в Книде под открытым небом?
чуть видимый треугольник дышит над стыдливо сомкнутыми ногами.
Артемида
грудная девочка с льняными волосами, тебе не мешает в колыбели твой брат-
близнец? лицо Зевса над ними, Ἄρτεμις молчит. девочка, Артемида, ловчая,
очнись. Герострат покушается на твою колыбель.
вокруг ложа Артемиды стоят двадцать речных нимф из Амниса. им по восемь лет. её сандалии ещё растут, а охотничьи собаки уже присмирели,
присмирели, как люди. серебряное яйцо восходит в её горле, крохотная
медвежья лапа прячется под тончайшую простыню. киклопы, вы уже куёте
ясли для коней Посейдона? богиня-младенец вас не слышит. слух её — страж
бухт и дорог. сочится молоко кормилицы, звери лакают его из тёплой лужи.
Артемида молча отвечает: нет, отец, мой брат — младенец, он под моей
защитой, как любой, сосущий грудь. Зевс улыбается, в руках его десятки
имён для любимой дочери, она ест их из рук отца, маски, одна за другой,
ложатся на её маленькое розовое лицо. Орфия, Геката, Лохия, Тавриона…
Артемиде больно носить эти имена. прогони этого человека, отец, он уже
поднёс факел к моей постели, у меня горит лицо.
Зевс откидывает вышитое одеяло, шафран туники до колен на дочери-
младенце, горит красная кайма. этот человек поджёг её постель. вот, вот лук
и стрелы, девочка, всегда держи наготове серебряный лук и стрелы. пусти
свои стрелы в деревья, в дичь, в город, будь жестока, девочка, твоя
обязанность — нести свет. рогатые лани знают дорогу на север, за
фракийскую гору Гем, но лишь в Греции им дадут отдохнуть и поесть. уже
родилась твоя ручная пчела. уже родился твой ручной олень.
маленькая богиня пропускает сквозь пальцы локоны испуганной Ифигении.
лицо Артемиды в белой глине, как и лица ставших в тесный кружок нимф. она вполуха слушает отца, она смотрит сквозь его лицо, воображая кровь
растерзанных на охоте зайцев.
***
как раз у тебя, упрямого ромея1,
певучий греческий язык и воспалённое римское горло.
солнце твоего языка восходит на западе (попробуй докажи египтянам и
эфиопам, что на востоке. ты немного знаешь о востоке)
и катится, малое, от Мира до Иконии или, как мяч, скачет
по островам Эгейского моря.
оно всегда малое,
это заходящее солнце. лев острова Самос лапой может
накрыть его, лапой, когти которой — Пифагор, Эзоп, Эпикур и зарытый
на острове Гипербол. греки, это были греки! они бы не поддержали
Митридата.
Самос, Родос, Хиос, вы сами просились в Рим.
ты всё ещё грек, житель самой богатой римской провинции
Азия? азиарх продаст тебе хлеб по низкой цене,
но и голод — его товар.
варвары, всё новые варвары текут через Дунай и Рейн. на спине
любого из них вернись к себе.
Гигантомахия2: звёзды Полибота
под ногами Полибота воздух, остров
Кос на его голове, огромный вырванный Посейдоном кусок Коса! я вижу
Полибота как груду мышц на двух драконьих хвостах вместо ног,
но он всего лишь капля крови с Флегрейских полей.
а ты как видишь его, Посейдон? когда он убьёт тебя, никому
не будет нужен. морские черепахи, фламинго и цветущие деревья упадут
с его косматой головы, трезубец опустится на дно.
один рождается для смерти другого: кожа Палланта на теле
Паллады, катится левый глаз Эфиальта,
катится правый глаз Эфиальта, Аресу
малы, малы доспехи Миманта; мойры, ваши бронзовые булавы
алого цвета.
под тонким слоем почвы — лава, земля пляшет.
в подводных городах Кампании мрамор изъеден.
глаза Полибота — звёзды, он плачет из звёзд, о, как он плачет из звёзд.
спуститесь с Олимпа, чтобы посмотреть этим звёздам в глаза.
***
он зверь, он ест сырое мясо. спроси Афродиту. она родила от него ужас,
и лисса3,
прозрачная λύσσα длинным языком лижет ему ярёмную ямку. нежны
расслабленные руки бога войны. властны пальцы. кони ржут
у окна. Эос плачет.
он пьёт крупными глотками кровь. Арей,
губы твои белые,
от крови безумный любовник, сладость во рту.
Афродита целует его железное лицо, гребень врос в шлем, шлем — в голову,
нежны расслабленные руки бога войны. почему Эос плачет?
он невероятен, волк, этот огромный волк верхом! проклятый волк.
дыбится позолоченная шерсть. кони его у окна. он опускает руки в горло
медной амфоры. там Арей. с его пальца
течёт коровье молоко, воин открывает рот, полный крови.
Аврора целует Марса. пробуждаются
игрушечные люди, у грека на закорках Лето. Латона4,
обними, прими Лето.
капли росы на губах телёнка.
***
пифия говорит тебе руками, укушенными пальцами — Кодр5, умри. у неё
тёмный, надорванный язык, львиные лапы
у её трона, драгоценная красная ткань падает на лицо, остро пахнет
говорливый лавр в руке, чёрные пики
мокрых больших
ресниц.
ты не видел её, жрец принёс её в своём стихе! она пентаметр,
пауза, сладкая греческая речь.
Кодр, умри. разве это не сладко, Кодр — умереть
ради Афин? гераклиды пройдут сквозь тебя. это приятно, последний царь.
скоро осыплются на землю архонты Аттики — грубые железные лепестки.
пифия переодевает тебя,
укорачивает тебе хитон, расшивает его подол, фибула, падая с плеча, звенит.
в твоей фаланге
восемь рядов деревьев с большими круглыми щитами и золотыми копьями,
глубокая, широкая фаланга, эти деревья в цвету!
как будет похож твой прыжок на таран, когда твои воины бросят тебя
вперёд.
вот он, Кодр! дорийцы, рубите его на куски! из Кодра
выходит Солон.
Имя
себя, римлянин, ты гнал перед собой, и звали тебя — япиг.
твои япигийские боги забились в носок Апеннин
и до крови кусали свои кулаки. они писали красным камнем на отрогах,
царапали зубами воинские щиты Калабрийских гор.
но ты уже не знал их языка.
ты сбросил грека с закорок и стал римлянином. но всё это время тебя звали —
япиг.
я лью жертвенную кровь в дикие рты италиков, они люди,
не боги, но они хотят моих мышц. гора Гарган обрывается в залив, на стене
своего дома в Помпеях Феликс выкладывает мозаику: кусок Гаргана, копьё
в бедре Спартака, шесть тысяч распятых беглых рабов. япиг,
на твоих ладонях тоже следы от гвоздей.
о дырявое сухожилие, о тощий театр нашей с тобой горной дороги,
не попади в котёл, не обнаружь себя втоптанным в порог — под ним
лары играют в варёные бобы.
выплюнь своё имя трижды —
я не италик,
не грек,
не римлянин. пусть травы
до изнеможения лижут гладкие камни этих одежд.
вернись к тому времени, япиг, когда ты забыл своё имя.
***
Апелла6 оказался рядом и хоть низок ростом, да подсмотрел: и не печень
была в руках у гаруспика7, а селезёнка, и невыспавшимися глазами
смотрел прорицатель, да и чёрный баран, в которого он ткнул вчера пальцем,
всё ещё пасётся на выгуле.
может, и рогов не было у Кипа8.
а чья бронзовая голова тогда на воротах Вечного города?
лавровый венок на голове у претора — как бы разглядеть, рогат ли победитель
или языки длиннее придуманных рогов. воины вроде трогали их — крепкие,
приросли к голове.
проснись, Кип, верни богам свой сладкий страшный сон.
легионеры насыпали холм в честь выигранного сражения, невидимый мирт
растёт на его склонах.
слушая речь виноватого Кипа, Апелла и сам ощупал свою голову:
каждый из нас рогат.
как похожи рога Кипа на пустые окровавленные глазницы.
потный вол раздувает бока и ноздри. ночь, чёрная нарезанная римская земля,
легла ему на лоб и лижет,
в раструбах его ушей,
берег Тибра.
под рогами вола лицо Кипа.
***
только женщина может быть землёй, поэтому ты обнажён со мной, Пелоп9,
и моему дыханию порой открыта атласная сияющая кожа
над твоей левой лопаткой. там корень Пелопоннеса,
он из слоновой кости.
своим левым яблочным коленом я опираюсь на Олимпию, правым круглым
локтем на Аркадию. переверни меня на живот. засушливая долина Арголиды,
мягкий клубок моих волос — твой.
моим пальцам, губам и языку никогда не хватит сахара, тонкого сладкого
стекла,
чтобы обезболить твоё плечо, Пелоп, и утишить рёв Миртойского моря. оно
ненавидит тебя, ты отравил его имя, имя его
больше не течёт. Миртила, скрученного младенца Миртила, бросает оно
к берегу, он так и не стал рыбой.
кто защитит тебя, Пелоп? жаль, что не я
родила тебе Лисидику, эту девочку в золотой зыбке, косточку в лоне моря,
родной язык во рту.
одну маленькую девочку, от которой пойдут гераклиды с ярким белым
пятном на левом плече.
по твоему хребту катится крохотная колесница, я заворожённо дую на неё.
Троя уже ждёт тебя.
Кентавр
ох, эти горцы, как легко они поднимают горы и бросают как стражей. и
камни, и люди ложатся на землю: побеждённые вавилоняне ступают по их лицам.
на этом каменном изваянии у тебя два лица, Κένταυρος10: на затылке
драконье, впереди человечье. хвост скорпиона во рту твоего врага. один твой
глаз остался в Иране и смотрит, смотрит, куда влечёт тебя натянутая тетива.
Ассирия лижет языком твои копыта, их базальт цел, пусть Египет раскрошит
твой широкий лоб, проточину, длинный мазок известняка.
чувствительные ноздри переходят на шаг. тихий, плывёт свет. ты сладостно
вдыхаешь аморейский язык, нет, только собственные его имена. во рту твоём
нет слюны, ибо Тигр шествует мимо твоего рта.
почему ты не сбросишь меня с закорок, землю с несколькими слоями
суглинка, прижавшуюся к твоей влажной шее, глядящую в глаза дракона. я
обуза, кентавр, руки мои слишком нежны, я как мышца приросла
к нескольким твоим костям. ты лежишь, а мышца твоя горяча.
горы встают с земли. в глотке Евфрата белый, белый песок, галька и валуны.
из каменного стража на моих глазах проступает золотая венечная кость.
падает плита.
1 Уже
после падения Восточной римской империи учёные назвали её Византией, а её
жителей, ромеев, — византийцами.
2 Гигантомахия — битва олимпийских богов с гигантами. Среди
150 гигантов — Полибот, Паллант,
Эфиальт, Мимант и другие.
Каждый был рождён Геей, чтобы убить определённого бога-олимпийца: Полибот — Посейдона, Мимант —
Гефеста и т.д.
3 Лисса (др.греч.
Λύσσα) — в древнегреческой мифологии персонификация,
божество безумия, бешенства и ярости (воителя).
4 Латона — римское название Лето, титаниды, дочери титана Кея и Фебы.
5 Кодр —
царь Аттики, предок Солона и Платона. По предсказанию пифии, если он погибнет,
дорийцы не захватят Аттику. Переодевшись дровосеком, Кодр пошёл на врага и
погиб.
6 Апелла — здесь
вымышленный персонаж. Как и Кастул, и Аго в моих других античных стихотворениях.
7
Гаруспик — прорицатель по внутренностям животных.
8
Претору Генуцию Кипу, на голове которого выросли
рога, была предсказана царская власть, от которой он добровольно отказался. В
награду ему было нарезано римской земли столько, сколько вол пройдёт с плугом
за день.
9 Пелоп — царь Пелопонесса. В
детстве был предложен в пищу богам. Боги восстановили его, но в левом плече его
оказалась вставка из слоновой кости. Нарушив клятву, не отблагодарил и сбросил
в море Миртила, который, будучи возницей Эномая, помог Пелопу одержать
победу в конном состязании и стать царём.
10
Кентавр (др. гр.).