Павел Петрович Бажов. Письма. 1911–1950
Опубликовано в журнале Урал, номер 2, 2019
Павел Петрович Бажов. Письма. 1911–1950. —
Москва; Екатеринбург: Кабинетный ученый, 2018.
Еще раньше, чем слово «мем» как обозначение единицы культурной информации вошло в сетевой обиход, образ писателя Павла Петровича Бажова, на мой взгляд, стал таковым. Если знаменитая «Малахитовая шкатулка» была с детства наполнена для меня живыми и подвижными персонажами его сказов, то сам писатель — это трубка, бородища, глаза чуть навыкате, как на классическом его фотопортрете… и все, пожалуй. Бажов — и этим все сказано. Мем. Духом незримым витающий в облаке сказов над Уралом, так что даже не возникало желания увидеть в нем живого человека.
Ну, появилась в 2007 году толстая «Бажовская энциклопедия», — но это пазл, кусочки мозаики, из которых не так-то просто сложить единый образ. Открыли мемориальную доску на екатеринбургском доме писателя, Пушкина, 12, — в этом здании Бажов руководил когда-то писательской организацией. Но это снова камень и бронза — тот же мем. Даже литературная премия имени Бажова — по сути, его использование.
И вот представилась возможность, словно наяву, увидеть живого, настоящего Павла Петровича, узнать, чем он был ежедневно озабочен, на что тратил свою творческую энергию. Ибо нигде так не раскрывается человек, как в написанных им письмах — в старинном, эпистолярном смысле созданных движением руки с пером над бумагой. С преодолением сопротивления чистого листа и одновременно с оттачиванием каждой фразы, каждого слова — поскольку не вырубишь топором. Или набранных по букве сквозь полуслепоту на пишущей машинке.
В 2018 году в издательстве «Кабинетный ученый» вышла книга, составленная из бажовских писем за 1911–1950 гг., над которой поработали заведующий Мемориальным домом-музеем П.П. Бажова Георгий Григорьев и научный сотрудник этого же музея Лариса Григорьева. Научный редактор — Мария Литовская.
Сразу оговорюсь: книга — это огромный объем информации, фактически — первоисточник, который вполне может послужить основой для серьезной научной работы. Краткий анализ писем сделан в конце книги и самим Георгием Григорьевым. И я не претендую на полноту охвата всех этих документов, а хочу поделиться несколькими соображениям, возникшими именно как переход от восприятия Бажова как символа к реальному, живому человеку.
И первые эмоции у меня возникли по поводу постоянного преодоления писателем сопротивления не бумаги, а жизненных обстоятельств разного калибра, сопутствующих ему практически постоянно. Падающее зрение, как он сам пишет, «прямая дорога к слепоте», «в двух-трех метрах не различаю самых близких людей». Подаренная Литфондом пишущая машинка с одной латинской буквой (никто не удосужился проверить после перепайки шрифта). Работа на огороде для элементарного выживания в трудное послевоенное время. Болезни. Проблемы с выделенным автомобилем: «Дали слепому коня…» Разбирательства с бухгалтерией.
Конечно, в письмах нет потока жалоб на эти и другие проблемы: они упоминаются вскользь, с юмором, наряду с описанием борьбы за лишний экземпляр книги, который так необходим писателю. Но, суммируя отдельные фразы и места в письмах, понимаешь, что не было у Бажова тепличных условий, которые отделяли бы его от общего сурового уклада жизни в стране и на Урале. Характерный снимок 1947 года: с женой и дочерью Ариадной на прогулке по Свердловску, все трое в народных пимах-валенках.
Много времени потрачено Павлом Петровичем на переписку с начинающими литераторами. В 2001 году, когда я только начинал работу в Литературной мастерской им. Бориса Марьева при Союзе писателей, замечательный поэт Алексей Решетов сказал мне: «По своему опыту знаю: вот будете вести занятия, и сами писать перестанете, они у вас всю энергию отнимут». Позже я понял, насколько он был прав.
А Бажов при всей своей занятости находит возможность вежливо и по существу ответить многим начинающим прозаикам и даже стихотворцам — иногда по приведенным цитатам видно, с каким «тихим ужасом» и графоманией ему приходилось иметь дело. И при этом продолжает писать свои сказы.
Мне очень импонирует то, как он настаивает на важности образования для поэта, как отделяет «рифмованную прозу» от поэзии, «высшей формы литературы», основанной на «свежем образе». Видимо, в совсем безнадежных случаях появляется фраза: «По стихотворным работам я никогда не консультирую».
Мне нравится и то, как бьется писатель за точность каждого слова при издании своих произведений, как спорит с редактором, заменившим «душной» на «душный».
Между прочим, вот эта преданность точности слова, литературной детали дает ему право написать письмо «в учительском тоне» и талантливому молодому писателю — Борису Рябинину, чтобы помочь ему, как пишет Павел Петрович, «выйти с боковых дорожек журнального творчества на большую дорогу литературы».
Чтение довольно обширной переписки с разбором литературных произведений, посвященных Уралу, позволило мне ответить самому себе на вот какой вопрос. В общем-то, получается, что Бажов — «актер одной роли», сыгранной по одной схеме: запись фольклора — его литературная обработка? Но меня поразило то, насколько точно он несколькими штрихами создает «действительные портреты Демидовых», как глубоко разбирается в общей картине горнозаводского Урала. Насколько он, если можно так выразиться, энциклопедичен. Чего стоит одно его сравнение заводского приказчика с директором сложного комбината: по тем временам это более чем смело! И я подумал, что в других условиях, с другим запасом времени и здоровья Бажов вполне мог бы написать уже не сказ, а крупное литературное полотно о роли Демидовых в истории Урала. Он бы с этим справился, хотя и иронизировал по поводу «товарного поезда» длинных вещей.
Бажов — депутат, руководитель, писатель, замеченный и отмеченный властью, на трибуне и в зале заседаний он рядом с маршалом Жуковым. Постоянные встречи с читателями, в том числе с самыми важными — детьми. По сути, это то самое испытание медными трубами, которое сломало не одну судьбу. Нужно читать его письма, чтобы понять, с какой честью он проходит это испытание. И насколько он далек от той бронзы, которой его старательно покрывала советская эпоха.
Завершая свой краткий обзор, не могу не отметить, что книга снабжена прекрасно продуманным научным, справочным аппаратом, который делает чтение писем Бажова легким и удобным.