Опубликовано в журнале Урал, номер 9, 2018
Дмитрий Тёткин
(1981) — родился в г. Свердловске-45. По образованию философ, кинодраматург.
Стихи публиковались в периодике и антологиях. Работает штатным культурным
обозревателем в агентстве РЕГНУМ. Живет в Санкт-Петербурге, иногда в Москве.
***
Вожделение существованья:
валенки, первый снег,
детские воспоминанья,
в помаде снегирь, побег
на лыжах колючку за, там, где
облако прудом над.
Прочти меня, но не вспомни —
кумач, букварь, детский сад,
свет летний огромных комнат,
объятие, добрый взгляд
кого-то, кого больше нет.
………………………………….
………………………………….
Красивый был мир в окне,
Который сгорит в огне.
***
Маше Туриной
Приспичится гроза сухая, летний запах.
Ломается вдали сырая дрожь огня,
пусть царским над дворцом затянут чёрным прахом
громадный небосвод очередного дня.
В грусть хорошо в кафе сидеть, словно туристу,
разменивать свой чай, бездарно тратя жизнь,
забыть про всякий смысл, как стёкла в ливень, чистый,
то лишний, то смешной, не надо, не держи…
Всё будет как всегда, как было, как случилось,
Пусть женщина уйдёт, пусть книжку издадут.
И ржавая звезда, как ножик перочинный,
Могиле деда на поблекнет в пять минут.
***
Заяц фаянсовый криво сидит на трюмо,
снег покрывает покатые крыши навечно,
праздничный стол детский, зимнего солнца бельмо,
пахнет укропом из банки рассол огуречный.
Пусть над верёвкой натянутой кружится пар,
где белоснежные простыни стянут прищепки,
мне непонятен был речи мучительный дар,
снежная баба искала старательной лепки…
На промокашке две кляксы за пару минут.
Так с горки ехать то страшно, то славно и ловко —
И от земли отрываться. Что есть ещё тут?
…………………………………………………………
Зимней тайгой плыло облако над. Минут
Пять. Девочка грустная плакала на остановке…
Пусть отливает латунью златой самовар
Или кукушка в часах надрывается глупо.
На рынок жизни разложат разлуки товар.
Рушится мир, кошка греется тяжкой под шубой.
Пусть так всё будет, как было, как будет всегда.
Слезы глотая, один выхожу на дорогу.
За облаками огромная память, звезда.
И я прощаю… Прощаю её понемногу.
***
За что зацепишься, жизнь, брошка, водомерка,
За девушку, за книжку, море за?
Судьба чуть-чуть похожа на примерку
костюма нового в примерочной. Глаза
Подняв, поймёшь — могло быть лучше.
А в зеркалах кто-то совсем другой.
И улица потом, где грязь и лужи.
Зачем нам нужен слишком дорогой?
Всё мелочь, бестолочь, нет, жимолость и милость,
В чужих квартирах музыка звучит,
Бубнящий шум грозы, любви обмылок,
Счастливой жизни блюдечко дрожит.
Гром уронил красивые сервизы.
Я перепутал адрес и падеж.
Богемных дней нелепые капризы,
Стремительно несущийся рубеж.
***
Где ты, полуторка жизни? Вещая грусть, ничто,
подписные издания полке на, решето
дождика летнего, плащ, молью траченный, валенки, пылесос.
Всё этот станет просто словами, летящими среди звёзд,
пылью, недолгим стишком, разноцветными стёклышками,
калейдоскопом былого, режущим в кровь зрачки.
Я ничего не боюсь почти и совсем не умею ждать.
Только бы день один летний, когда никогда умирать.
***
E.L.
Что я скажу тебе, кроме тебя? Прости за молодости и старости,
за то, что нет любви, или смерти нет, а только дождик в сквере, где
полусвет,
отсутствие, библиотечный зал, так чемоданы свозят
спеша на вокзал,
прости меня, что вечного нет огня, что счастлива вроде бы, особенно без
меня.
Что все скамейки в парке оставлены для скворцов,
что пишу тебе без помарки, без особых терновых венцов.
Мне уже не так страшно и грустно, как было с тобой всегда.
Я давно ненавижу искусство. В небе одна звезда.
Хочется снять твой бюстгальтер, летом в кафе сходить.
Лужи на чёрном асфальте. Не с кем поговорить.
Это в строфе последней лучше бы замолчать.
Грошик в кармане медный. Забвения печать.
***
м.
Я стану навсегда провинциальным
печальным мальчиком с потёкшей авторучкой,
бродящим стеллажей меж, как за сучкой
кобель, тщась показаться гениальным.
Не выпрыгнешь из сердца никакого,
не перешьешь недолгий пионерский
галстук. Что такого? Ничего такого.
Безвременье. Цикады. Знойный вереск.
Я лёг в траву нескошенного луга.
Шмели шарахались, и тяжелели тучи,
рабочие с завода матерились,
а я не знал великий и могучий,
мы только разминулись и простились,
прочти меня, трава, прости за это,
так много летом тем там было света,
так много тем на промокашках, смерти,
так много было птиц в небесной тверди.
Так мало был той, которую любил,
придумал, как разлуку, сочинил…
Но всё, что так и не сумел сказать,
то станет правдой жизнью этой за.
***
Так мне хотелось замшевый свой пиджак,
прелестных женщин, чтобы любить за так,
чтобы затакт удавался и был закат
вечным, чтоб звезды горели строкою над.
Что мне досталось? Жимолость молодости
кончилась, растерялась, мелочью из горсти.
И ничего не осталось, лазури весеннего дня
кроме, нелепости, счастья, воды, огня…
Тщетно висит распрекрасный в шкафу пиджак,
но гонорары приходят на карточку кое-как.
***
Как всё могло быть прекрасно:
озеро, вишневый сад,
годы, что канут напрасно,
первый загадочный взгляд,
брошенный вполоборота, —
девушки, дурочки, нет,
смерти, нет, жизни, зевота
знойного полдня, где свет,
бьющийся сквозь ветви, что ли,
сквозь молоко облаков,
радость бездарная боли,
где среди всех дураков
пишется стихотворенье
кровью, любовью, тобой.
Первое исчезновенье.
С горькой слезой над губой.
Самое тёплое море
Летних закатных теней.
Самое детское горе,
что ж ты, гляди веселей…