Александр Мелихов. Заземление
Опубликовано в журнале Урал, номер 8, 2018
Александр Мелихов. Заземление. — М.:
«Эксмо», 2017.
Входящие, оставьте упованья: ничего общего с электротехникой. «Заземление» есть вавилонский столп и краеугольный камень придуманной автором психоаналитической школы — психоэдафоса: «Любым чувствам и поступкам нужно искать самые “низкие” причины». Александр Мотелевич, я вам как родному: сейчас вы будете иметь, что слушать.
Так вот, ежели применить названную методу к Мелихову, то гарантирована унылая картина: нет у него в последние годы иной цели, кроме как напомнить о себе. По производительности труда знатный стахановец самую малость не дотянул до чемпионки Донцовой: 2016-й — четыре книжки, 2017-й — две. Однако закон перехода количества в качество на литературу не распространяется.
Хотите, в подтверждение порушу одну из сюжетных линий романа? До основанья, и никаких «затем». Стало быть, бесследно исчез один из героев, священник. К его зятю, психоаналитику под видом пациентки является дознавательница. Мозгоправ дает волю рукам, его строго одергивают: «Хотите к подозрению в убийстве присоединить обвинение в сексуальных домогательствах?!» Александр Мотелевич, я вам как родному: вейз мир, что вы себе думаете? Нет в УК РФ такого состава — «сексуальные домогательства». Чай не в проклятом Буржуинстве живем. Однако продолжим. Психоаналитик сознается, что завидовал тестю и получает в ответ: «Вы подозреваетесь в убийстве, мотивы вы сами мне только что изложили». В какой подворотне барышня право изучала? — показания, данные в досудебном производстве при отсутствии защитника, ни один суд не примет, на то есть статья 75 УПК. Дальше — больше: «Разговор идет о вашей жене… Она могла быть бессознательным организатором убийства». Экая незадача, нет в 33-й статье УК этой затейливой дефиниции — «бессознательный организатор». Кстати, а с какого перепуга органы дело по 105-й статье возбудили? Безвестно отсутствующий гражданин преступных связей не имел, равно и конфликтов в быту и на работе, проституцией не занимался, угроз не получал, имущество его не отчуждалось… и так далее в соответствии с Приказом МВД России, Генеральной прокуратуры РФ и Следственного комитета РФ № 38/14/5 от 16 января 2015 года.
Да, и куда батюшка подевался? «Не скажу», — говорит суровый автор. И веско добавляет: «Так надо» (http://www.natsbest.ru/award/2018/review/aleksandr-melihov-zazemlenie/). Александр Мотелевич, я вам как родному: уберите с лица конспирацию. Если у вас дыра на брюках, не делайте вид, что там карман…
Не в первый раз замечаю: Мелихова очень мало занимает проработка сюжетных перипетий. Дмитрий Быков, вечный адвокат А.М., заметил однажды, что в текстах его подопечного интересны не приключения героев, а приключения стилей, и прежде всего приключения мыслей. При таком анамнезе вариантов нет: флаг в руки, и бегом марш в эссеистику. Да там, как на грех, ни тиражей, ни премий, на которые литературного аксакала регулярно номинируют. Дают не в пример реже и все какие-то местечковые, но сказано: толцыте, и отверзется. В общем, врут словари: беллетризация — синоним монетизации.
В автобиографии Мелихов писал: «Во Всемирном энциклопедическом биографическом словаре… сказано, что главный нерв моей прозы — идолоборчество. Довольно неглупо». «Заземление» — очередная беллетризация второй заповеди.
Здешний идолопоклонник — психоаналитик Савелий aka Савл, воинствующий атеист и имморалист: «Во имя идеалов проливается в миллионы раз больше крови, чем во имя пороков, кои на деле всего-то навсего естественнейшие человеческие свойства. И чем возвышеннее идеал, тем больше мук и крови он требует… Самый противоестественный из идеалов это, конечно же, христианство». Короче, адвокат дьявола, весь такой над пропастью и во лжи. И рылом не вышел: обрюзгший, с лешачьей бородой. Зато его антагонист и по совместительству тесть протоиерей Павел — будто с глянцевой картинки: статен и светел, с аккуратной эспаньолкой и оперным баритоном. С чеканным профилем и пригоршней чеканных афоризмов фейсбучного качества: «Просить у бога денег все равно что просить у царя навоза». Шоколадный заяц, мечта половозрелых прихожанок.
Типажность в «Заземлении» откровенно мультяшная: белокурые друзья и рыжие враги. И драматургия того же разлива: вот они исправились, сразу нам понравились, — быть Савлу Павлом.
По пути в Дамаск психоаналитика ждет жестокое заземление и курощание. Учеников у Савелия — полторы калеки. А рецепт один для всех пациентов: вы жертва навязанных идеалов, боритесь с репрессивной культурой. Похоже на старинный анекдот: это от головы, это от жопы — и смотри не перепутай! Профессиональный душевед не в силах отличить трансвестита от мамзели — даже ручку лобызнул, фрейдист хренов. Да что там! — благоверную, и ту прозевал: бегает к соседу по три раза на дню. Все сметено могучим ураганом, — но тут начинаются обещанные приключения мыслей.
Случайно заночевав в квартире тестя, Савелий скуки ради перелистал «Цветочки Франциска Ассизского», статью архимандрита Лазаря «О грехе блуда», первую челобитную протопопа Аввакума государю Алексею Михайловичу, поучения Григория Нисского и автобиографию архиепископа Луки «Я полюбил страдания». Этот с-бору-по-сосенке дайджест, как ни странно, отвалил от грешныя души камень гробный. Похоже, правда, что прозрение настигло Савла лишь в предсмертном бреду… или все-таки?.. Но в мутных питерских кодах сам черт ногу сломит. Впрочем, автору оно по барабану. А читатель, сужу по себе, благодарно примет любой финал — за то одно, что финал.
Анафема психоанализу не убеждает: невелик труд закатать в асфальт клоуна, наглядное пособие по виктимологии. Александр Мотелевич, я вам как родному: этот шлемазл и без вас еле-еле поц. С осанной христианству и того хуже — в ход идут побитые молью мантры: «Для церкви богатство и могущество не цель, а средство», «зримые чудеса нужны только маловерам» и проч. Вместо заявленной драмы идей в лучшем случае имеем комикс. «Что такое хорошо и что такое плохо» для детей изряднаго возраста, дуэль Шурика и Балбеса на балалайках. Александр Мотелевич, я вам как родному: да что вы уже такое знаете, чего я не слыхал?
В жанровом отношении «Заземление» — самое натуральное ток-шоу. Всякий персонаж любопытен автору лишь как транслятор воззрений. Крупный план, долгий монолог, ТФ отъезд — и поминай как звали. Зато идеи — на любой вкус, оптом и в розницу: ортодоксальное православие, модернизированное православие, фрейдизм, нью-эйдж, дауншифтинг — все промелькнули перед нами, все побывали тут. Под занавес герои дружно начинают каяться, резаться и вешаться, что вполне естественно: мелодрамы, по Роберту МакКи, случаются не от избытка экспрессии, а от недостатка мотивации. Проще говоря, девать-то болезных куда-то надо, а куда? В интеллектуальной прозе высшая мера — то, что доктор прописал (вспомните хоть иличевских «Анархистов», хоть королёвского «Эрона»).
Назвать текст вязким и утомительным — не сказать ничего. Мелихов, липкий, как нищенка на паперти, всякую свою сентенцию повторяет как минимум трижды: и про секс, который лишь контакт двух слизистых, и про божественную природу любви… Александр Мотелевич, я вам как родному: публика и так имеет через вас все тридцать две болячки. А чтоб служба и вовсе медом не казалась — вот цитаты из святоотеческих и прочих писаний (5 352 слова) и безразмерная исповедь проститутки (5 610 слов). Для сравнения: на полудохлую детективную интригу приходится всего-то 1 236. Заземлить этот композиционный дисбаланс вполне можно без психоэдафоса.
А приключения стилей и заземлять не нужно — г-н сочинитель сам постарался. Красоты слога достойны отдельной брошюры и построчных комментариев: «очи печальной лани»; «заря невинности»… Лавбургер, скажете? Не-е, дешево хотите отделаться — грядут босхианские фантасмагории: «грудки с перламутровыми сосками», «огненные слезы из рубиновых глаз», «разлапистый рост», «широкая спина наклонилась поперек мешка, в одиночку вскинула его через голову и засеменила к подъезду». Отлить в граните, как сказал еще один видный питерский стилист. Ладно, разлапистых монстров с перламутровыми пуго… простите, сосками можно худо-бедно пережить. Мелиховская эротика — вот где настоящий, суровый краш-тест: «Его петушище чуть не свернул себе поясницу, тщетно пытаясь пробиться в родной курятник». Это не «Эммануэль», это «Кошмар на улице Вязов»…
Александр Мотелевич, чтоб вы так жили, как я с вас смеялся. Но я вам как родному: ваш товар для Кременчуга, и ни копейки больше, таки да.