Рассказы для детей
Опубликовано в журнале Урал, номер 8, 2018
Евгения Чернышова —
журналист, историк искусства, публиковалась в журналах «Сибирские огни»,
«Кольцо А», «Чиж и Ёж», сборниках «Новые имена в литературе» (Фонд СЭИП, 2016),
«Как хорошо». Участник семинаров молодых писателей России, пишущих для детей;
Форума молодых писателей России, фестивалей «Молодые писатели вокруг ДЕТГИЗа», «Как Хорошо!», ежегодного семинара Союза
писателей Москвы. Живёт в Санкт-Петербурге.
Курица Коко
В одном курятнике
жила одна очень изящная курица.
Все курицы как
курицы. Одна серая, вторая коричневая, третья и вовсе серо-коричневая.
Одну звали Грунька, вторую Зоська, а третью
Рюшка.
И только одна
курица была особенная — черная. Все у нее было черным: и перышки, и клюв, и
даже лапки. Привезли ее однажды откуда-то издалека. Стали все с ней в курятнике
знакомиться. Я, говорят, Грунька, я Зоська, а я Рюшка.
— А я — Горыныч,
— говорит петух.
— Очень приятно,
— отвечает курица. — А меня зовут просто: Коко.
Смотрит Коко, а в
курятнике все совсем просто. Жердочка, кормушка, сарай, опилки. А сердце у Коко
так и требует изящества и красоты.
— Дорогая Грунька, — говорит Коко, — не хочется ли вам как-нибудь
себя украсить? У вас такое красивое перо с серым отливом.
Зарделась Грунька, ей такое про перо никогда в жизни не говорили.
— А как, —
говорит, — украситься? Я и не умею.
— Во-первых, —
говорит Коко, — вам не стоит топтаться в этой луже. А во-вторых, к вашему цвету
перьев идеально подойдет цветок повилики.
Коко сорвала
цветок и украсила им голову Груньки.
— Кооо-ко-ко! — в восхищении сказала подбежавшая Зоська и захлопала крыльями.
— Я к вашим
услугам, — отозвалась Коко. — Вам я бы посоветовала рябиновую брошь. Прекрасно
оттенит бронзу ваших крыльев.
Зоська от слова «бронза» чуть в обморок не упала и
тут же побежала собирать рябину. Вместе с Коко они соорудили брошку и прилепили
ее Зоське на грудь.
— Кооо-ко-ко! — запричитала Рюшка. — А как же я? Я тоже хочу
украситься!
— А вы, дорогая
Рюшка, и вовсе редкий экземпляр. Никогда не видела, чтобы так красиво
сочетались серый и коричневый в курином окрасе. Вам необыкновенно подойдет
желтый одуванчик.
Сердце у Рюшки
затрепетало от осознания собственной исключительности. Побежала и она искать
одуванчик. Коко помогла ей соорудить украшение на голову, и Рюшка в восторге
запрыгала на месте.
— Ничего
хорошего! — раздалось рядом.
Это петух Горыныч
подошел к курицам и недовольно стал их рассматривать.
— Не вижу ничего
хорошего! — повторил он. — К чему эти глупости да цветочки? Курицы, они и в
Африке курицы.
— Я постеснялась
вам сразу это сказать, уважаемый Горыныч, — ответила Коко. — Но у вас
необыкновенной красоты хвост. Никогда такого не встречала. Таких петухов и в
Африке не сыщешь. В вас ничего и менять не надо. Если только оттенить пышность
хвоста веточкой люцерны…
Застеснялся петух
Горыныч и от неловкости убежал. А через полчаса принес веточку люцерны для
хвоста.
После этого
решили все, что и курятник нужно преобразить. Долго трудились Грунька, Зоська, Рюшка, Горыныч и
Коко. Зато курятник украсили необыкновенно: жердочку обвязали вьюнками, в
ограду натыкали ромашек, а в щели двери сарая — цветки клевера. И договорились
ничего из украшений не клевать.
— А как же ты,
Коко? Чем себя украсишь? — спросили все вместе Грунька,
Зоська, Рюшка и Горыныч.
— А я предпочитаю
простое черное оперение, — ответила Коко. И не стала себя украшать.
Приехали как-то к
хозяевам друзья. Заглянули в курятник, а там красота: всюду цветы да лианы из
вьюнков. Курицы нарядные ходят. Петух, люцерной украшенный, не спеша
разгуливает. Одна только Коко сидит на ограде и вдаль задумчиво смотрит.
— Посмотрите,
какая элегантная, — говорят друзья. — Ну вылитая Коко Шанель среди куриц. Ей на
выставку надо ехать.
Поехали на
следующий день хозяева на сельскохозяйственную выставку и взяли с собой Коко.
Там Коко все призы выиграла — и за красоту, и за изящество, и за черное
оперение, и за характер. Поехали тогда хозяева с ней в турне по городам, и
везде Коко награждали, а хозяевам денежные призы давали. А на одной выставке
Коко французам очень приглянулась. Продайте, говорят, нам вашу курицу, мы хотим
ее во Франции показывать. Больно она у вас изящная и элегантная. Жалко было
хозяевам Коко отдавать, но подумали они: пусть Коко мир посмотрит. И продали ее
французам.
Так отправилась
Коко во Францию и долго путешествовала по всей стране. И, конечно, увидела
Париж.
Хороший автобус
В одном поселке
жил один пес. Звали его Джек.
Каждое утро Джек
провожал своего хозяина до автобуса. Хозяин работал в городе и Джека с собой не
брал. Говорил, что нельзя.
Джек провожал
хозяина до самой двери автобуса и говорил:
— Ты за ним
присмотри, друг.
— Р-р-р-р! —
ревел мотором автобус. — Пр-р-р-р-исмотрю!
Хозяин запрыгивал
внутрь и махал псу рукой с подножки. Автобус был яркий и веселый: желтый с
синей крышей. Он захлопывал двери и уезжал, оставляя облачко серого дыма.
Джек сидел еще
немного рядом с исчезающим облачком и смотрел вслед автобусу, приподняв
переднюю лапу и навострив уши. Когда из-за поворота показывалась машина, пес
вскакивал в надежде, что автобус решил вернуться. Но за несколько лет автобус
ни разу не вернулся сразу. Приезжал только вечером.
Джек ждал еще
немного и медленно шел домой.
Начинался длинный
день. Вернувшись, Джек сначала ложился рядом с будкой, клал голову на лапы и
лежал так, закрыв глаза. Потом приоткрывал один глаз и тяжело вздыхал. Он ждал
сочувствия. Но никто не утешал Джека. Сонно раскачиваясь, ходили туда-сюда
курицы. Дремал на жердочке петух. Потягивалась на заборе черная кошка Лунька — она-то, конечно, любила людей, но чтобы вот так за
ними бегать? Ну уж нет.
— Опять
страда-а-а-ешь? — говорила она, зевая.
Джек не отвечал. Луньке не понять. Что с нее взять — кошка.
Ближе к обеду
Джек вставал, медленно проходился по двору. Солнце забиралось все выше. Серая
пыль висела в косом солнечном луче.
Иногда после
полудня в щели забора появлялся черный нос. Нос сменялся черным глазом, потом
другим. Это заглядывал друг Джека — пес по кличке Туз.
— Пойдем!
Погуляем! — лаял Туз из-за забора.
— Пойдем, —
соглашался Джек.
Туз и Джек не
спеша бежали по деревне.
Они
приветствовали лаем знакомого индюка. Подбегали к домам и принюхивались к
запахам: тут Марковна варила щи с косточкой. А тут, у Инокеевых,
жарят лещей, дядь Петя принес с рыбалки. У теть Маши скучные запахи — варят
пшенную кашу, бррр, невкусно. Потом Джек и Туз
немного играли вместе с ребятами в догонялки. А после добегали до конца улицы,
забирались на небольшой холм и валялись на травке. В солнечный день это было
особенно приятно. Но все-таки Джек думал, что с хозяином лежать на травке было
бы веселее.
Потом Джек
возвращался домой.
Приближался вечер.
С каждой минутой настроение у Джека становилось все лучше. Вот сейчас можно еще
немного потрепать резиновый сдутый мячик. Вылизать еще раз металлическую
плошку. Разогнаться, врезаться в стайку куриц и потом подпрыгивать, хватая
зубами взлетевшие перья.
Солнце ползло за
дом, и Джек отправлялся на остановку.
С остановки на
холме было видно всю дорогу. Дорога круто извивалась. Вдали то и дело
показывалась точка, которая могла оказаться желтым автобусом. Каждый раз Джек
вскакивал и был не в силах справиться с хвостом, который начинал размахиваться
из стороны в сторону. Точка становилась больше и превращалась в огромный
красный «Икарус».
«Плохой автобус»,
— думал Джек.
Потом вдалеке
появлялась новая точка, и Джек снова вскакивал. Хвост его опять терял самообладание.
Точка становилась маленьким синим автобусом. Хвост поникал.
«Плохой автобус»,
— думал Джек.
На горизонте
рождалась новая точка, и снова Джек подпрыгивал на месте и застывал,
вглядываясь вдаль. Еще несколько мгновений — и точка делалась длиннющим белым
автобусом с огромными фарами.
«Плохой автобус»,
— думал Джек и начинал скулить от досады.
Наконец возникала
еще одна точка. Совсем скоро впереди появлялся желтый автобус с синей крышей.
Автобус весело подпрыгивал, сверкая стеклами. Джек начинал радостно метаться по
остановке. Автобус с визгом тормозил. Дверь распахивалась, и хозяин спрыгивал
на землю. Джек уже совсем не мог совладать c собой, кружил вокруг хозяина и
громко лаял:
— Хороший
автобус! Хороший автобус! Хороший автобус!
— Р-р-р-р! — ревел
мотором автобус. — Благодар-р-р-р-ю!
И Джек вместе с
хозяином шли домой.
Вечером после
ужина хозяин заваривал чай и усаживался на веранде с газетой. Мелкие ночные
бабочки и темные жучки бились о лампу. Стрекотали в кустах ночные насекомые. Угукала вдали птица. Джек лежал на полу и дремал.
— Дай, Джек,
лапу, — говорил иногда хозяин.
Джек вскакивал и
плюхал лапу хозяину в ладонь. Он бы дал все четыре лапы, но давно понял, что
так делать неправильно.
Однажды днем,
когда Джек лежал у будки и меланхолично грыз косточку, прибежал Туз и залаял:
— Скорее побежали
в лес! Там знаешь кто? Куропатки!
Джек подскочил и
помчался в лес вместе с другом. Они долго бежали в самую глубь леса и там тихо
подкрались к поляне. Стали ждать.
— Сейчас-сейчас,
— сказал Туз.
Но «сейчас»
растянулось надолго. Джек уже собрался уходить, как вдруг впереди в траве
что-то зашуршало. А потом! Вверх устремились две толстенькие птицы.
Джек с Тузом
выскочили из засады и с лаем устремились в сторону птиц. Из травы вылетело еще
четыре, а потом еще одна — необыкновенная, с красивым цветным хвостом. Собаки
обезумели от радости и еще долго метались по этому месту и лаяли. Потом Туз
сказал, что в лесу есть еще одно место с птицами. Они нашли это место и
повторили тот же фокус — выждали и с лаем прыгнули в кусты. Целых шесть птиц
взмыли вверх и разлетелись в разные стороны.
Они не поймали ни
одной, да Джек этого и не хотел. Он не был охотником, а просто любил шум, гам и
вид смешно вспархивающих толстушек с крыльями.
В третий раз
птицы взлетели, но их было плохо видно. Джек не понял почему. А потом оторопел:
темнеет! А он не встретил хозяина.
В ужасе он
ринулся к дому.
— Стой! Джек!
Куда ты? — лаял Туз, но Джек его не слушал. А зря. От испуга он перепутал
направление и побежал не в ту сторону.
«Растяпа! — думал
Джек, перепрыгивая через кочки. — Не встретил! На птиц глупых засмотрелся. А он
там сейчас уже поужинал и на крыльце сидит. А меня нет. Ждет, наверное,
волнуется».
Что заблудился,
Джек понял, только когда выбрался из леса. Он выбежал совсем к другой деревне.
Какой-то незнакомой. От ужаса Джек завертелся на месте. Потом поник и наугад
побрел в сторону дороги, которая виднелась вдалеке. Ничего вокруг не радовало
Джека.
Светились окна в
чужих домах.
«Плохие дома», —
угрюмо отмечал Джек.
Покачивались на
ветру темные деревья.
«Плохие деревья»,
— думал Джек.
То тут, то там
торчали во все стороны кусты.
«Плохие кусты», —
думал Джек.
Он долго шел до
дороги, а потом еще час брел вдоль нее. Совсем стемнело, и редкие машины
проносились мимо. На душе у Джека было тоскливо.
«Где теперь дом,
— думал он. — Не найду его, может быть, никогда. Всю жизнь буду скитаться. И не
увижу больше ни хозяина, ни будку, ни Туза».
Вдалеке на холме
показалась остановка. Пока он поднялся к ней, устал окончательно. Джек лег под
лавкой и мелко задрожал — начиналась осень, и к ночи холодало. Страшно хотелось
есть.
Внизу вдалеке
засветилась точка. Джек не стал подниматься смотреть — не было ни сил, ни
желания. Мало ли кто там ездит по ночам. Через мгновение раздались знакомые звуки.
Пёс поднял голову и в свете фар увидел желтую морду автобуса и синий бортик
крыши. Джек подскочил. Дверь открылась и из автобуса выпрыгнул хозяин. Джек не
верил своим глазам.
— Р-р-р-р! —
взревел мотором автобус. — Н-н-н-у и денек!
Потом сорвался с
места и умчался вдаль.
— Джек! —
закричал хозяин. — А ты все меня ждешь! Ну ничего себе!
Джек кругами
бегал рядом, прыгал на задние лапы и бешено бил хвостом.
— Представляешь,
— сказал хозяин по дороге домой. — Автобус сломался. Пришлось помогать водителю
его чинить. Потратили часа три. Ну и дела, да?
Джек вился рядом
и радостно лаял:
— Хороший
автобус! Хороший автобус! Хороший автобус!
Но хозяин,
конечно, слышал только звонкий лай.
Дома после ужина
хозяин включил на веранде лампу и готовил на кухне чай. Джек смотрел в темноту
и вспоминал взлетающих птиц. Хозяин вернулся с чайником, залил заварник кипятком, а потом опустился к Джеку.
— Ну что, Джек,
дашь лапу? — спросил он.
Джек не удержался
и дал две.
— На счастье, —
улыбнулся хозяин и пожал лапы в ответ.
Голубь, кот, стихи и тапок
В одном парке жил
один необычный голубь. Необычным он был потому, что и дня не мог прожить без
поэзии. Каждый день сочинял по стихотворению. Проснется, поклюет крошек и тут
же зачитает:
Вкусная крошка
лежит на земле,
Кому ее клюнуть?
Конечно же, мне.
Крошка, ах,
крошка, ты вкусная очень,
Приходит во двор
золотистая осень.
Очень голубь
радовался тому, что он поэт. И, конечно, мечтал о признании. Но как он ни
старался, никто из знакомых птиц слушать его не хотел.
Подойдет он к
двум своим приятелям-голубям и начнет зачитывать:
Голубиная судьба!
Не легка ты, не
проста.
Листьев кружится
гурьба,
Опасаемся кота.
Приятели вроде
слушают внимательно и головами кивают в такт, как вдруг видят — недалеко
семечко лежит. Тут же с места срываются и давай бежать бороться за семечко. А
наш голубь стоит один-одинешенек, даже ко второму четверостишию приступить не
успел.
Приземляется
тогда голубь среди стаи воробьев. И без лишних вступлений начинает:
Кружится, вьется
перо на ветру!
Тучи над сквером
висят не к добру.
Будет ли дождь,
или выпадет снег —
Птицу согреет
перо, а не мех.
Думает голубь,
сейчас воробьи попадают в птичий обморок от восхищения. А те хором как
зальются:
— Чирик! Чирик! Перо! Мех! Смех! Чирик! Чирик!
«Никакой
серьезности и тяги к прекрасному», — думает голубь и оскорблено удаляется.
Подлетит голубь к
сороке. Поздоровается, раскланяется и начинает:
В сизом блеске
перьев ярких
Время замедляет
бег.
И зимой и летом
жарким
Птица голубь
лучше всех!
— Ха! — говорит
на это сорока. — Отчего это голубь лучше всех? Сороки в сто раз красивее!
Возмутительно!
И приближается к
голубю, чтобы его клюнуть. Приходится ему срочно уносить крылья.
«И совсем это
стихотворение не про голубя. Оно про время! — думает голубь. — Главное, ведь
полет слога и фантазии. Поэзия!»
Как-то вечером
расположился голубь на ветке дерева и сочинял новую строфу. Очень ему хотелось,
чтобы в стихотворении у него было загадочное слово «сумрак». Вдруг внизу
раздался вой, а потом что-то со свистом вылетело из окна соседнего дома, задело
голубя, и тот от неожиданности свалился вниз. Плюхнулся на что-то мягкое. А
мягкое как побежит! А голубь от ужаса в него вцепился и сидит. Мягкое под ним
резко остановилось, и голубь полетел в кусты. Отдышался немного, смотрит —
батюшки, да это же кот! Шерсть торчит в разные стороны, глаза желтые горят, а
вид ошарашенный и расстроенный.
Голубь очень
испугался, попятился и от ужаса оцепенел. А кот ему и говорит:
— Хватит тебе
пугаться. Я голубей не ем. Я с малых лет на сухом корме. Зачем мне перья в
рационе?
Голубь
недоверчиво попятился еще разок. А кот продолжил:
— Я вообще пением
увлечен. Только никто меня слушать не хочет.
Голубь перестал
пятиться и заинтересованно посмотрел на кота.
— Больше всего
оперу люблю. Слышал когда-нибудь арию Ленского?
Голубь растерянно
помотал головой. А кот запел:
Куда, куда, куда
вы удалились,
Весны моей златые
дни?
Что день грядущий
мне готовит?..
Его мой взор
напрасно ловит:
В глубокой мгле
таится он!
Нет нужды; прав
судьбы закон!
Паду ли я,
стрелой пронзенный,
Иль мимо пролетит
она!
Голубь
завороженно слушал. Он не знал и половины этих слов, но звучало очень красиво.
Кот закончил петь и задумчиво уставился вдаль — этот финал он специально
отрепетировал.
— Вот это да! —
сказал голубь. — У вас изумительный голос. Где вы научились так петь?
— У меня хозяин
каждый день слушает на проигрывателе музыку. И больше всего любит оперы. Мне
сначала не нравилось. А потом я вслушался в одну арию и очень ее полюбил. Взял
я и разучил эту арию. Долго готовился, репетировал. И вот наконец вечером
отправился в палисадник. Устроился поудобнее среди тюльпанов. И запел. Надеялся
на овации, а меня водой окатили.
— Возмутительно!
— сказал голубь.
— Наверное,
думаю, в этом доме в хорошей музыке не разбираются. Отправился к другому.
Запел, да погромче. Не успел до середины арии допеть, как в меня помидором кинули!
— Несправедливо!
— возмутился голубь.
— Пришел в этот
двор — помню же, что здесь друг моего хозяина живет, и друг этот — пианист.
Он-то оценит. Сел под его окном. Запел. А он в меня тапком
кинул. И в тебя, похоже, попал.
— Так это меня тапком сбило! — наконец понял голубь. Они немного посидели
в темноте вдвоем с котом, помолчали каждый о своем. А потом голубь неожиданно
зачитал:
Я в бежевом
сумраке мая
Лишен двух
красивейших перьев
Зеленым
истоптанным тапком,
Пронзившим
строенья деревьев.
— Талантливо, —
сказал кот. — Я люблю поэзию. Жаль, что я напрочь лишен поэтических
способностей. Только музыкально одарен.
Голубь ужасно
обрадовался. Еще никто не хвалил его стихи, а тут сразу кот, да еще и подающий
надежды певец.
— Ну что вы… Это
я так, на ходу придумалось… — стал раскланиваться голубь. Или можно еще такое:
Тапок летящий,
зловещий предмет!
Сизому голубю
шлет свой привет.
Не увернуться —
погибель так близко.
Так и закончится
в жизни прописка.
— Трагическая
тема! — воскликнул кот. — А если это наложить на мелодию! — И запел:
Та-а-апок летящи-и-ий!
Зловещий предмет!
— Прекрасно! —
запрыгал на месте голубь.
— Вот бы устроить
большой концерт! — сказали они вместе.
И замолчали.
Концертов пока не предвиделось.
Стали с тех пор
голубь и кот дружить. Кот пел песни на стихи голубя, а голубь эти стихи
сочинял. Пытались они выступать, но каждый раз все заканчивалось одинаково:
водой, помидорами, тапками и другими предметами, «пронзающими сумрак мая». Но
артисты не сдавались и каждый вечер репетировали в дальнем углу парка.
Как-то вечером
кот разучивал очередную песню на стихи голубя:
В клюве оливы
ветка.
Я кот, а ты мира
птица.
Насыпьте пшена
скорее,
А мне колбаса
сгодится.
Голубь летал
кругами вокруг кота.
Проходил мимо
какой-то дядечка в берете. Остановился и стал внимательно слушать. Потом и
говорит:
— Гениально! «Курлык» и кошачий вой — я поставлю великолепный спектакль!
Оказалось, что
дядечка был известным авангардным театральным режиссером. Пригласил он кота и
голубя к себе в театр. Стали там кот и голубь выступать — кот пел, а голубь
летал кругами.
Спектакли имели
большой успех.
Невезучая кружка
В одном доме жила
одна невезучая кружка.
Конечно, когда ее
только принесли в дом, все ахнули и подумали, что кружка мало того, что
красивая и необычная, так еще и очень везучая. Красивая, потому что расписана
она была необыкновенными узорами. Необычная, потому что кружку девочке Тане
папа привез из Индии. А везучая, потому что какой еще кружке так повезет с
внешностью?
Кружку-иностранку
Таня очень полюбила. Таня пила из нее утренний чай, дневной компот и вечерний
кефир.
Но уже через
несколько недель кружкина удача покинула дом.
Наверное, решила вернуться в Индию.
После завтрака
Таня понесла кружку к раковине, чтобы помыть, и…
Бах!
В мыльной пене
кружка выскользнула из Таниных рук и ударилась о металлическую спину мойки.
— Ой! —
испугалась кружка.
Но расписанные
яркими узорами кружкины бока оказались крепкими.
Поэтому у нее лишь в одном месте откололась золотая краска. Таня аккуратно
закрасила кружке бок, и та стала еще красивее.
Через некоторое
время снова случилась с кружкой неприятность. Стояла она на подоконнике, никому
не мешала и в окно смотрела. Вдруг запрыгнул на подоконник Танин кот.
Посидел-посидел вместе с кружкой, тоже в окно посмотрел. Хотел уже было
уходить, как видит: совсем близко на ветку огромный снегирь приземлился.
Загорелись глаза у кота, забыл он, что перед ним стекло, и ка-а-ак прыгнет. И в полете задней лапой кружку столкнул.
Бух!
— Ой! —
испугалась кружка.
Упала кружка на
пол, и ручка у нее отвалилась. Прибежала Таня и чуть не расплакалась от досады.
Хотела кота отругать, а он и сам огорчился ужасно: снегиря не поймал, кружку
разбил, Таню расстроил.
Вечером Таня
вместе с папой кружке ручку приклеили. Но браться за нее уже нельзя было,
поэтому Таня стала кружкой реже пользоваться, по праздникам. Стояла теперь
кружка в серванте и за домом приглядывала.
Случился у
Таниного младшего брата день рождения. Упросил он ее чаю с праздничным тортом
попить из Таниной кружки. Кружка ему давно нравилась. Вздохнула добрая Таня и
разрешила. Потянулся брат за новым куском торта и кружку локтем задел. Чай
разлил, а кружка:
Бах!
Грохнулась на
пол.
— Ой! —
испугалась кружка.
И раскололась на
две части.
Взял папа кружку
за цветные бока и аккуратно склеил. Только пить из нее теперь нельзя было.
Тогда мама сказала:
— Ничего
страшного! Завтра мы пойдем в магазин, купим самый симпатичный цветок и посадим
его в твою кружку. Будет еще лучше.
Так они и
сделали.
Стояла теперь
кружка снова на подоконнике, болтала с красивым цветком фиалкой и обсуждала с
ним, что в окне показывают. Долго кружка жила так на подоконнике, целый год.
Наступила новая
весна. Надолго стали открывать окно. Подружилась фиалка с весенним сквозняком.
Сквозняк прилетал каждое утро и радостно обнимал фиалку вместе с кружкой. Один
раз сквозняк прилетел в особенно хорошем настроении и поэтому поводу
превратился в маленький вихрь.
Бух!
— Ой! — только и
успела сказать кружка.
Свалилась кружка
вместе с цветком на пол и разлетелась на мелкие кусочки. Прибежала Таня,
увидела такую картину и разревелась. Прибежала следом мама, обняла Таню и
говорит:
— Не
расстраивайся. Мы с тобой все поправим.
— Как же такое
поправишь? — сказала Таня.
— Увидишь.
Пересадили мама с
Таней цветок в новый горшок. А осколки кружки выложили красивым узором в
разноцветное панно. Потом украсили это рамкой и повесили на стену.
Висит теперь
кружка на стене и смотрит на всех. А все ею любуются.
— Никто теперь
тебя, кружка, не разобьет, — говорит Таня.
А кружка
улыбается.