Cергей Соколов. Стихи для животных, роботов и привидений. — Москва —Екатеринбург: TXT, 2016.

 

Книга, адресованная «привидениям, животным и роботам», оформлена не просто превосходно — это образец удавшегося литературного менеджмента. Иллюстрации Дмитрия Геллера, составляя примерно половину объема книги, становятся не только необходимым и достаточным дополнением к забавным стихотворным миниатюрам Сергея Соколова — они заслуживают внимания и сами по себе.

Когда видишь в книге такое оформление — поневоле начинаешь вчитываться в тексты автора внимательнее. И сквозь хрупкий, ломкий абсурд имени Эдварда Лира и обэриутов (кстати, необычайно полезный для развития детского мышления) начинают проступать иные очертания, другие берега, вовсе даже не противостоящие классической литературной традиции… Действительно, есть поэтические тексты, которые невозможно понять с точки зрения обычной логики.

 

Малюточка пингвин

на веточке сидит.

Добро его бодрит,

а зло его терзает.

 

Он верит, что добро

в итоге победит,

но верою своей

не злоупотребляет.

 

 В «Стихах для…» Сергея Соколова можно найти и классический лимерик, и отзвуки кельтской легенды о троллях и рассвете… Книга, разумеется, вышла в большей степени шуточная. Но как и в любой хорошей шутке — в ней есть многое, над чем стоит всерьёз поразмыслить.

 Хватает в книге и иронии, и сатиры, при том что в «Стихах для…» нет ни грана потаённой злости и «чернушности» восприятия мира.

 

Будет зло с нами долгое мучиться,

но его нам не надо бояться.

У него ничего не получится,

и не нужно никем притворяться.

***

 

Ловили кобылу — поймали ежа.

Но он произнёс: «Вы меня не поймали.

Я лишь от свободы хотел убежать.

А вы — не помеха». И скрылся в тумане.

 

 Вообще говоря, поэзия и здравый смысл, рациональность — не очень-то совместимы. Поэзия живёт на грани, границе, именно там, где общепринятые, понятные всем, казалось бы, вещи, явления, слова, предметы перестают быть таковыми и обретают новые формы и содержание.

 Что же до поэтического абсурда, то это достаточно условное понятие. В. Губайловский на страницах «Ариона» вполне серьёзно и обоснованно не может прийти к однозначному выводу: так какое же стихотворение — «Дядя Стёпа — милиционер» Сергея Михалкова или пресловутый «Милицанер» Дмитрия Пригова является по-настоящему абсурдным?

 

Единственный вопрос во все века

зверей волнует: кто такие люди?

Они — сосуд, вмещающий хорька,

или хорёк, мерцающий в сосуде?

 

В нашем сегодняшнем мире, где слишком часто всё превращается в подлинный театр абсурда, ещё одна книга вроде бы бессмыслиц закономерно «приводит в чувство» своего читателя. Бывают всё же случаи, когда подобное лечится подобным. И, безошибочно узнаваемая со времён Льюиса Кэррола, истинно чеширская улыбка вновь надолго повисает в воздухе.