Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 6, 2018
Ольга Фадеева — родилась в г. Грозном, окончила географический факультет Казанского государственного университета. Живет и работает в Екатеринбурге. Печаталась в журнале «Урал».
***
К изгибу локтя голову склонить,
закрыв глаза, и обрести отчизну,
где всё — слова — без тени укоризны,
с надеждой, что их станут говорить.
И соразмерно с тягою, скорей
на их призыв откликнуться безмолвный,
вниманье тех дерев,
наклон приятья полный,
к такой нескладной юности моей.
***
Здесь между делом сорвали земную коросту —
пресную глину забытых казачьих погостов,
белую глину на кладбище края станицы…
в костном расплаве — любимые некогда лица.
Все бремена позади и уже невозможны.
Зорче под ноги гляди и ступай осторожно.
***
Тесен ворот у преднебесья:
кроны, крыши… а на ловца,
неизменно счастливой вестью, —
щебет, присвисты, хрипотца.
В доме тихо. Как тихо в доме —
печь вздыхает, гудит в трубе,
Мандельштама открытый томик:
«Заблудился я в не… бе…»
И сквозь серое голубое
проступает в кругу живых…
За рисунок земных обоев
солнце прячет детей своих.
***
Еще он длится — шаг очередной…
Есть шанс ничтожный, заступив в безбрежность,
почувствовать нечаянную нежность
к тому, что было нам наречено.
Ухватит за подол вчерашний куст,
шипы его отпустишь на свободу
и, разглядев подъем, где ищут спуск,
ступаешь по воде…
в былую воду.
***
Так на просвете пальцев кровь
проявит остов нежной тенью.
Секрет души твоей — любовь —
чем явственней, тем драгоценней.
***
Этот тихий, неслучайный,
от Отца неотделимый —
в переносицу молчанью
после пороха и дыма,
в полукружья отсечений,
истекающие млеком,
в средоточие прощений
человека человеком.
***
Вот оно — время — под жухлым листом у вершин,
соком лозы напоённое, солнечным медом,
тяжестью года ложится на плечи жердин
там, где по осени мзду собирает природа.
***
Поток овса, где каждое зерно:
то ладное, литое,
то будто бы с прожилкой земляною,
всё с памятью о стебле родовом,
о небе полуночном и дневном, —
заполнит торбу для души живой —
буланой, вороной, гнедой…
Когда все так, зачем разрешено,
где ты движеньем общим скован,
держаться что есть сил за слово,
искать, внимать ему вслепую,
касаться, изменяя строй?
И кто коснется бархатной губой
тебя? Не в поцелуе.
***
Когда земля отцов,
забыв о снах разлуки,
смогла в конце концов
мои припомнить руки… —
невыдуманный свет
прозрачной сердцу речи,
сквозь суету сует
во тьму последней встречи.
***
Протаять до схода
песка и камней,
до тихой свободы
древесных корней,
что ткут неустанно
глубинам покров,
протаять сохранный
предел черепков,
по капле сочиться
сквозь белую ночь,
где цель уже мнится,
и вдруг … изнемочь.
***
Окрест деревья — гуще, выше,
синее тени,
я прорубаю окна в крыше,
чтоб свет — на темя.
И вот теперь, во власти света,
тому ли рада?
Тень, за которую в ответе, —
все та же — рядом.
Она не дарит утешенье
в июльском зное,
наследье света, без сомненья —
в её основе.
Заплачешь:
Свет неизъяснимый…
тот самый… в детстве…
— Лишь в сердце, милая, вестимо,
лишь в сердце.