Опубликовано в журнале Урал, номер 6, 2018
Александр Седов — киноблогер,
автор рецензий на фильмы, спектакли, выставки; автор и участник проекта «Игра в
борхес», председатель Уральского Холмсианского
общества; член Ассоциации киножурналистов при Союзе кинематографистов России.
Живёт в Екатеринбурге.
1
Не проходит и месяца, чтобы пресса не принесла благую весть об очередной сенсации в мире Шерлока Холмса.
На пыльном чердаке старинного дома неожиданно отыскивается рукопись утерянного рассказа Конан Дойла. В архиве обнаруживают киноленту пропавшего полвека назад фильма о сыщике с Бейкер-стрит. Дотошные литературоведы выясняют личность энного по счёту прототипа доктора Ватсона.
Едва поток открытий прерывается, масс-медия переходят на череду сенсационных утрат. Нам сообщают, что поместье Конан Дойла под угрозой исчезновения, что его могут продать, купить, перестроить и снова продать с молотка1.
За утратами торопятся новости из индустрии кино — самого богатого поставщика информации. За экранизацию рассказов берутся то на одном континенте, то на другом. А на британских островах так просто снимают, не переставая. Из девятнадцатого столетия мистера Холмса перебрасывают в 21 век. Фирменную курительную трубку заменяют на трубку мобильного телефона. Доктор Ватсон из усатого английского джентльмена превращается в прехорошенькую азиатку-медсестру. За первым фильмом следует второй, за первым сезоном сериала — следующий, за сиквелом — приквел и наоборот.
И пускай на поверку эти открытия и премьеры оказываются преувеличенными или переоценёнными, мы если не с жадностью, то хотя бы с искренним любопытством читаем холмсовские новости и смотрим холмсовские фильмы. И, признаемся честно, гораздо реже заглядываем в книгу — листаем рассказы Конан Дойла.
Давайте проведём небольшое расследование на тему, каким является на экран Шерлок Холмс сегодня и чем он отличается от своего литературного образа, созданного более столетия назад. По этому вопросу среди поклонников великого сыщика имеются немалые разногласия. И, как это часто бывает в рассказах о сыщике с Бейкер-стрит, начнём с хроники происшествий.
2
Загадочное происшествие случилось в Екатеринбурге в начале 2017 года. Владельцы крупного торгово-развлекательного центра решили порадовать посетителей и установили на первом этаже скульптуру в честь знаменитого сыщика и его верного друга. Сам по себе факт, может, не выдающийся, но, безусловно, заметный. Отныне в уральской столице шестой в мире памятник мистеру Холмсу2 — человеку, который, по словам Орсона Уэллса, «никогда не жил и который никогда не умрёт».
Не успел народ по достоинству оценить изваяние, как бронзовый Холмс исчез, оставив бронзового Ватсона одного. Случай необъяснимый. Расследовать пропажу некому — ведь, как назло, пропал сыщик. Да и следов не осталось, так — одно пустое место. Словно это не постамент для великого сыщика, а ещё один памятник человеку-невидимке (первый памятник человеку-невидимке, к слову, установлен неподалеку3). Кто унёс предмет искусства и с какой целью? Обычный ли он вор — охотник за цветметом или фанатик-коллекционер? Помнится, в рассказе Конан Дойла «Шесть Наполеонов» возникла сходная дилемма, правда, речь тогда шла об охотнике за гипсовыми головами.
А может, как в бродячем сюжете, бронзовый джентльмен сбежал сам? Сошёл с пьедестала, чтобы гнаться за кем-то? Медный всадник гнался за Евгением по мостовым Петербурга, а Бронзовый Король — за мальчиком Нильсом по улицам Карлскроны.
У читателя есть время поломать голову, пока по телевизору идёт очередной фильм о Холмсе. К этому случаю мы ещё вернёмся.
…По телевизору идёт фильм. Новая экранизация Конан Дойла. Ряд элементов указывает на повесть «Знак четырёх». Ковыляет одноногий Смолл, манят индийские сокровища, течёт река Темза с лодками и катерами, Холмс и Ватсон гонятся за ворами и убийцами… Это то немногое, что совпадает с первоисточником. В целом же — безудержный полёт фантазии, который редко пересекается с изначальным сюжетом. На экране — лавина аллюзий и цитат из разных дойловских рассказов и холмсовских фильмов, изрядно пошинкованных и перемешанных. Винегрет под немудрёным названием «Шерлок Холмс». Для тех, кто любит разгадывать, из какого рассказа улика. Если вы не угадали — речь о сериале режиссёра Андрея Кавуна, премьера состоялась в 2013 году.
Всего тут чрезмерно — пуль и ножей, погонь и перестрелок, мордобоя и полисменов, кровищи, заговоров и интриг. Дедукции, правда, меньше. Всё многократно переплетено и «законтачено» — оставлены концы для следующих серий, как в мексиканской мыльной опере. Смотрю на это и вспоминаю слова великого сыщика: «Мой мозг бунтует против безделья…» А мой — против излишеств нагроможденья.
Я не против творческих «переделок». И готов повторить вслед за Ирен Адлер (героиней рассказа «Скандал в Богемии»), что тоже люблю весёлые розыгрыши, ценю тонкую игру и проявление авторской эрудиции, если автор, в свою очередь, уважает меня как читателя и зрителя, ценит моё внимание и настроен на честную игру.
Фильму о Шерлоке Холмсе
можно простить многое: вольное обращение с литературным источником, сценарные
провисания и технические недоделки, даже сериальную девальвацию — когда
продюсеру нужен результат «позарез» и «вчера», срочно сдать фильм в ущерб
качеству. Можно скрепя сердце простить идею явить не канонический образ сыщика
с Бейкер-стрит, а, так сказать, процесс восхождения героя к этому идеалу.
Согласитесь, замысел не лишён остроумия. Но когда вместо героя предъявляют
сыщика без определённого лица, не пойми откуда взявшегося неопрятного молодого
типа, дёрганого и замызганного, который натурально вытирает сопли рукавом,
много и не по делу суетится, машет руками, словно наседка крыльями, по-птичьи
поворачивая голову, я начинаю думать, что вместо мистера Холмса нам подсунули
кого-то другого.
Критики и зрители в большинстве своём не приняли такого Шерлока Холмса. В прессе одна за другой повалили отрицательные рецензии, а в интернете вскипела волна возмущения. «Vox populi, vox Dei», — заметил Холмс в рассказе «Убийство в Эбби-Грейндж», что значит на латыни: «Глас народа, глас божий».
И тут самое время вернуться к таинственному происшествию в екатеринбургском торговом центре. Бронзовая скульптура, где-то нагулявшись, вернулась через пару месяцев на своё место, но уже серьёзно изменившись в лице. Вместо лица неопределённого, равно подходящего и Остапу Бендеру, и Дон Кихоту, посетители узрели лик, совпадающий с доминирующим представлением о сыщике с Бейкер-стрит — с чертами лица, напоминающими Холмса из старой ленфильмовской экранизации. Одним словом, сыщик стал похож на артиста Василия Ливанова. Прагматики на это скажут, что скульптор Игорь Акимов просто внял здравому смыслу и пожеланиям руководства торгового центра. Романтики заметят, что дух великого сыщика принял единственно верное обличье. Нам же, приняв к сведению данный курьёз, остаётся задаться вопросом литературоведа В.Е. Хализева: насколько обширен диапазон допустимых интерпретаций?4
3
Последние несколько лет шведский исследователь творчества Конан Дойла Матиас Бострём усердно вгрызался в архивы, вчитывался в рассказы и смотрел экранизации. В одной монографии он пытался объять необъятное — историю создания героя под именем Шерлок Холмс. Дело это не такое очевидное и простое. Автора заинтересовала более чем столетняя эволюция восприятия этого образа, экспансия литературного героя на театральную сцену и в кино. (Сыщик с Бейкер-стрит, замечу в скобках, самый экранизируемый персонаж в мире.)
Разумеется, эту тему
поднимали и раньше. В числе хрестоматийных изданий: книга Питера Хайнинга «Телевизионный Шерлок Холмс», выдержавшая с 1986
года три издания5, «Шерлок Холмс на экране» Алана Барнса 1999 года6
— тоже выходившая трижды, а также книга Дэвида Стюарта Дейвиса «В главной роли
Шерлок Холмс: Столетие великого сыщика на экране», изданная с 2001 года дважды7.
На Западе вышло немало и других работ, которые так или иначе касались вопроса холмсовских экранизаций. У нас книги на эту тему не
переводили и не печатали. Лишь недавно отечественные издатели порадовали
(главным образом, фанатов английского сериала «Шерлок») переводными
книгами-буклетами, да ещё вышла фанатская по духу книга русского автора
Елизаветы Буты, посвящённая актёру Бенедикту Камбербэтчу
и его версии Холмса8. Но всё это крохи с праздничного стола. На фоне
книжного вала на Западе — вала пугающе разнообразного и где-то избыточного —
русский читатель (он же зритель) давно ждёт полноценное историческое
исследование о Шерлоке Холмсе на экране. Тем более что нашей стране есть чем
гордится. Небезынтересно узнать, как автор впишет знаменитый фильм с В.
Ливановым и В. Соломиным в мировой контекст. В своей
книге Матиас Бострём не обошёл эту страницу в истории
кино и с дружеской помощью экспертов из России (вашего покорного слуги в том
числе) посвятил несколько глав сериалу студии «Ленфильм».
Книга Бострёма вышла одновременно по обе стороны Атлантического океана и сразу обрела два разных заголовка и соответственно две разные обложки. Парадокс книгоиздания — типичный, когда речь заходит о США и Великобритании, двух странах, разделённых общим языком, как любил говорить Бернард Шоу. Английский издатель придумал название напыщенное, в духе таблоида — «Жизнь и смерть Шерлока Холмса: великий сыщик — миф и медиа-звезда»9. А вот американцы остались верны оригинальному названию (первое издание состоялось на шведском языке) и озаглавили труд Бострёма «От Холмса к Шерлоку: история мужчин и женщин, которые создавали икону»10. Такой вариант, мне кажется, больше соответствует авторскому замыслу и лучше отражает концепцию книги.
Интересно, как автор, который решился на столь
универсальный труд, сам относится к разноликости и поливариантности
мистера Шерлока Холмса? Оказывается, всё просто: «Недавно меня спросили, что
я думаю о фильмах про Холмса, снятых Гаем Ричи, — действительно ли они мне
нравятся, несмотря даже на то, что в них почти не осталось Конан Дойла? —
пишет в предваряющей заметке Матиас. — Мой ответ касается не столько этих
двух конкретных фильмов, сколько жанра экранизаций Шерлока Холмса в целом.
Для большого числа людей этот параллельный Холмс часто
более настоящий, чем тот, что в первоисточнике. Без параллельного Холмса образ
сыщика был бы лишён многих из его самых характерных примет: кепки-двухкозырки, изогнутой трубки и фразы «Элементарно,
Ватсон». Двухкозырка, разумеется, была надета на
голову Холмса первым художником-иллюстратором Сиднеем Пейджетом
— тут прямая связь с оригиналом, но если бы вслед за этим её не надел актёр
Уильям Джиллет, этот головной убор не закрепился бы
как атрибут Холмса, так же как и моментально узнаваемый профиль не был бы таким
узнаваемым…
Но Холмс в исполнении Джиллета
не был единственным родоначальником будущего параллельного Холмса. Уже в 1890-х
годах появилось столько пародий, что они сумели создать собственного
параллельного Холмса. …Они придали образу Холмса более резкие черты и сделали
из него намного более сумасшедшую личность. Им даже удалось донести имя Шерлока
Холмса до более широкого круга читателей.
Эти два изначально возникших типа Холмсов образовали
одну большую категорию, сформировали то, что в итоге стало популярным
стереотипом Шерлока Холмса. Именно такой «иконой» и известен большинству людей
Холмс. Тех, кто читал рассказы Конан Дойла, намного меньше…
Параллельный Холмс может быть каким угодно — даже
скучным, но может оказаться и весьма интересным. …Когда параллельный Холмс
сделан с любовью и талантливо, да ещё когда он опирается на образ,
действительно близкий к оригинальному, вот тогда это истинное удовольствие…
И тем не менее мне нравятся фильмы Гая Ричи — не потому, что это хорошие экранизации оригинального Холмса, а потому, что это хорошие варианты параллельного Холмса. В них отлично обыгрывается популярный стереотипный образ Холмса и даже привносится что-то новое, что заставляет эти фильмы смотреть ту часть аудитории, которая предпочитает фильмы про супергероев, а не про серьёзных мыслителей»11.
Такова позиция Матиаса Бострёма, которую можно выразить одной фразой: «больше Холмсов — хороших, разных и… параллельных!» Достойный и честный подход, необычайно распространённый среди зарубежных поклонников великого сыщика. Как с этим спорить?
За сто лет мировой кинематограф успел выпустить на экран легион Шерлоков Холмсов. Сыщик обрёл такое разнообразие лиц на экране, что все они давно не вмещаются в сознание отдельно взятого фаната. Воображение пасует перед их числом и готово подчиниться идее плюрализма — лишь бы Холмсы не ссорились и мирно уживались друг с другом. И тем не менее мой внутренний критик хватается за спасительный концепт — разделение на «оригинального» и «параллельного» Холмсов. Ведь нужно как-то отделять зёрна от плевел.
Правда, это разделение буксует на полпути, так как не даёт ответа на важный для меня, поклонника рассказов, вопрос: все ли кино-Холмсы одинаково «параллельны» по отношению к оригиналу? И вообще — все ли они Шерлоки Холмсы?
4
Крутой парень Шерлок Холмс в одноимённом боевике Гая Ричи (2009) может всё: сигать из окна третьего этажа, обгонять взрывную волну, предотвращать захват власти. У него стальные мускулы, и бьёт он кулаком строго на основе дедукции, мгновенно рассчитывая в своём супермозгу болевые точки противника. Но при всех своих достоинствах он, на мой взгляд, менее истинный Шерлок Холмс, чем дуралей и выпивоха в комедии «Без единой улики» (реж. Том Эберхардт, 1988), который по сюжету никакой не Холмс, а средний по дарованию актёр, нанятый для того, чтобы изображать из себя великого сыщика.
В отличие от супергероя с лицом Дауни-младшего, образ в исполнении Майкла Кейна обыгрывает классические черты сыщика с Бейкер-стрит. Смотрится он джентльменом — под стать настоящему Холмсу с канонических иллюстраций Сиднея Пейджета. Чего о Роберте Дауни-младшем, небритом и помятом, не скажешь.
Да, персонаж Майкла Кейна не из смельчаков, он — бабник и враль, он пережимает с театральными эффектами, но он — плоть от плоти доброй старой Англии, он органичен викторианскому веку. Охотно веришь, что такой актёр и в самом деле мог выступать на подмостках второразрядного театра в Лондоне, играть роль Шерлока Холмса в водевиле или в пародии, благо что пародии на великого сыщика возникали одновременно с рассказами.
В условность такого Холмса поверить легко, но в реальность такого, как в боевике Гая Ричи, лично мне верится с трудом. Холмс Дауни-младшего промышляет в родном ему Лондоне, но сам этот Лондон — с чужой планеты. Его обитатели приносят жертвы демону насилия — без пощады и отдыха. А преступный элемент как на подбор — монстры и громилы. В замедленной съёмке там взрываются дома, летят пули и отскакивают выбитые зубы. Сомневаюсь, что в этом опаснейшем из миров Конан Дойл написал бы, по сути, святочный рассказ «Скандал в Богемии», в котором не то что нет ни одного трупа, но и преступления тоже нет. А ведь таких некриминальных рассказов в первом его сборнике четыре из двенадцати. Треть! И в следующие выпуски Конан Дойл не раз вставлял какой-нибудь детективный ребус, в основе которого случай, не имеющий состава преступления. Ибо в детективном рассказе главное — не преступление, а тайна.
Откроем один из рассказов. Мистер Грэнт Манро встревожен тем, что в дом напротив вселился странный человек. Имя своё новый жилец скрывает, водить знакомство с соседями отказывается. В лице у него есть что-то жуткое и неестественное: оно мертвенно-жёлтого цвета, застывшее, с лиловыми тенями. Это лицо долго наблюдает за коттеджем мистера Манро из окна своего дома. Очевидно, что за уродством нового соседа скрывается ужасная тайна. Да и человек ли это? Подозрения возрастают, как только мистер Манро узнаёт, что в том доме бывает его жена. Она в свою очередь испугана догадкой мужа. Вот-вот разразится семейная драма, а может, и преступление. Читатель ждёт кровавой развязки. Грэнт Манро умоляет Шерлока Холмса взяться за расследование.
Загадка раскрывается неожиданным образом — эффектно и просто (как именно, говорить не будем). Шерлок Холмс срывает с жуткого соседа покровы тайны, и страх оборачивается смехом, а несостоявшаяся трагедия — семейным хэппи-эндом. Мастер детективной интриги, Конан Дойл здесь на высоте, он держал читателя в напряжении до самого финала. Но истина превосходит ожидания — в ней нет ни болезни, ни криминала. Рассказ «Жёлтое лицо» можете смело читать детям на ночь — в качестве страшилки, и при этом он останется классическим детективом.
Как однажды заметил Карел Чапек: «Детективное произведение… интересуется не изнасилованием, поджигательствами, отцеубийством и другими мерзостями как таковыми, а безумно запутанными и загадочными ситуациями, перед которыми нормальный разум пасует со всем своим запасом банальных предположений…»12
Не представляю себе современный триллер или криминальный сериал, в котором никого не убивают. А вот для Конан Дойла убийство не являлось обязательным элементом в половине рассказов. Главное, чем интригует автор, — причудливостью дела, неожиданным поворотом, игрой ума. Некриминальных сюжетов закономерно меньше, и на общем фоне они кажутся исключением, ибо сочинить детектив из пустяка, невинного недоразумения, из житейской путаницы, из банальной ошибки зрения или мнительности, то есть ex nihilo — из ничего и долго потом водить за нос читателя, который падок на криминал, — признак величайшего мастерства. Такие фокусы удаются не часто.
Собственно, и сам литературный жанр детектива начался примерно с той же пропорции между криминальными и некриминальными историями, с логических новелл Эдгара По. Первые две густо замешены на убийствах, третья — на краже, но вот четвёртая новелла под названием «Золотой жук» — загадка в чистом виде. Без примеси уголовщины, без экшена и при полном отсутствии сыщика-профессионала. Взрослые люди, словно пионеры или бойскауты, разгадывают шифрованное письмо и ищут по нему пиратский клад. Романтик Эдгар По знал толк в парадоксах и умел удивить загадкой самой по себе.
Когда же мне на глаза попадаются суперменские похождения Роберта Дауни-младшего, пересоленные мордобоем и трупами, я отказываюсь видеть в нём знакомого мне сыщика. Этот взлохмаченный господин мало напоминает джентльмена, а уж тем более такого, кто, сидя в кабинете, отгадывает ребусы. Куда честнее назвать его Херлоком Шолмсом, или Хемлоком Джонсом, или Шемроком Джолнсом13, или Порлоком Хлопцем, или как-нибудь ещё. С намёком на оригинал. Пародией. Тем более что в истории литературы бывали пародийные герои с именами-перевёртышами.
Но кинобизнес на честную сделку не готов. Священное имя Шерлока Холмса — золотая жила, и спокойно пройти мимо этого факта продюсеры не в силах.
«Излишне говорить о том, что сюжет не имеет никакого отношения к подлинной Шерлокиане, — сетовал журнал «Искусство кино». — В фильме Ричи мыслительный процесс нарочито подменён постоянными недоразумениями, драками, авариями, просто шумом и гамом — авторы как будто высмеивают холмсовскую уверенность, согласно которой решить любую задачу можно последовательными усилиями воли, ума… Теперь вместо злодеев — хитроумных воров и убийц, злодеи — полоумные заговорщики и визионеры… Вместо интеллектуального детектива — конспирологический триллер. Отчего продюсеры и режиссёр решили придать этому триллеру «маску» приключений Шерлока Холмса? Очевидно, просто для привлечения публики»14.
Массовый зритель не был столь щепетилен, в отличие от критиков, — в мировом прокате боевик Ричи собрал полмиллиарда долларов.
Поразительно, но о чём-то таком нас когда-то предупреждал литературовед Корней Чуковский. Его слова теперь вспоминают редко — журнал «Искусство кино», например, забыл о них, хотя в советское время они мелькали в каждом третьем издании «Записок о Шерлоке Холмсе»: «В начале ХХ века с Шерлоком Холмсом случилось большое несчастье: у него появился отвратительный двойник, — сообщал Корней Иванович в самом растиражированном предисловии. — Слишком уж огромен был успех повестей и рассказов, которые напечатал о Шерлоке Холмсе английский писатель Конан Дойл. …Поэтому нашлись спекулянты-издатели, которые ради лёгкой наживы стали печатать в Америке, в Австралии, в Норвегии, в Турции, а также в России тысячи фальшивых книжонок, где распространяли о Шерлоке Холмсе всякую бездарную ложь, то есть выдумали своего собственного Шерлока Холмса… И хотя этот поддельный Шерлок Холмс был раньше всего идиот, многие одураченные читатели не разглядели подделки и простодушно уверовали, что этот-то Шерлок Холмс и есть настоящий. …Подлинный был слишком интеллигентен для них, слишком много размышлял и разговаривал. А им хотелось, чтобы он и в самом деле был полицейской ищейкой, побольше бы стрелял из револьвера и почаще бы бил кулаками…»15
Чуковский говорил о бульварной литературе, но на удивление легко его слова пристают к сегодняшнему кинематографу. И хотя сказаны они были о другой эпохе и с определённых идеологических позиций, и сказаны откровенно зло, их актуальность подтверждается снова. Правда, теперь этот ненастоящий Холмс внимательно следит за своей политкорректностью и бьёт представителей меньшинств согласно пропорциям демографии. В остальном он тот же герой боевика, в котором мускульная реакция важнее хода рассуждения.
5
В своих детективных историях Конан Дойл сторонился открытой сенсационности и нарочитой экстравагантности. В рассказах о великом сыщике мы встречаем немало удивительных и необычных вещей, в том числе экзотических зверей, которые используются в качестве орудия преступлений. Однако все эти индийские болотные гадюки и светящиеся собаки действуют в мире Холмса под плотным прикрытием повседневности, которая, в свою очередь, состоит из массы банальностей — расписания поездов, карманных часов, уютных кресел, занавесок на окнах, шумного уличного движения карет и экипажей, почтальонов, которые всегда приносят почту вовремя, и многого другого. Этот обыденный мир давит своей гигантской массой на ничтожное количество пугающей экзотики, вытесняя её на периферию сюжета. О страшных вещах в рассказах много говорят, но редко видят. Так Конан Дойл достигает эффекта правдоподобия. Когда же экранизация перешагивает этот баланс, являя на экран реки крови, толпы уродцев и мир кошмаров, она рвёт родственные связи с первоисточником и превращается либо в типичный ужастик, либо в фарс.
Вы можете возразить, что не всё великому Холмсу сходиться врукопашную с джентльменами в белоснежных манжетах, равного интеллекта и одной весовой категории. Для жизненного правдоподобия следует изредка переключаться на дикарей-гастролёров16 или иностранца графа Дракулу. Но почему эта тяга к натурализму напоминает вирусную эпидемию? Из всех когда-либо снятых кинолент о сыщике с Бейкер-стрит не так уж много найдётся картин, не украшенных дежурным набором ужасов — мистикой, вампирами, заговором масонов и т.п.
Почему, чтобы «оживить» истории про Холмса, заимствуют фокусы и трюки, вызывают на экран всякую нежить, гипнотизёров и террористов, духовидцев и маньяков, истории погружают в визионерские и наркотические кошмары? Неужели рассказы Конан Дойла сами по себе уже мало кому интересны? Неужели придуманная им вселенная Бейкер-стрит со временем выдохлась вместе с чернилами, которыми была написана?
Сам Конан Дойл никогда не смешивал рассказы о сыщике-рационалисте Холмсе с мистикой, хотя с большой охотой пользовался мистическим реквизитом, но только чтобы сбить с толку, одурачить, затуманить первоначальный след. Приспособления эти — не более чем маска. Их ровно столько, чтобы произвести впечатление на Ватсона. Подобные эффекты приятно щекочут нервы, но Холмса не проведёшь. Со скепсисом он заявляет: «Чем необычней выглядит дело, тем легче его распутать». За его уверенностью сквозит убеждение — каждая загадка имеет рациональное объяснение.
Эту позитивистскую формулу, лежащую в основе рассказов о Холмсе, не поколебала даже вера Конан Дойла в спиритизм, в которую писатель впал в начале двадцатого века и из которой уже не выходил до конца жизни. И почти до самой смерти он сочинял истории о великом сыщике. Почему же эти художественные миры никогда не пересекались?
Сэр Артур равно сочинял и фантастику, и мистические истории, но это были ДРУГИЕ рассказы. Ни разу конан-дойловский Холмс не обратился к медиуму или медиум к нему, ни разу медиум не попал в круг профессионального внимания сыщика. Элементы «сверхъестественных» способностей вкраплены в отдельные рассказы дозированно, цементируя веру читателя в правду обстоятельств. Барон Грюнер из рассказа «Влиятельный клиент» просто обладает способностями, напоминающими гипнотические, но не более, чтобы «околдовать» свою избранницу. Против Ватсона он уже бессилен. Но и здесь автор не перешагивает границы реализма. Гипноз — логическое допущение, которое объясняет необычайную привязанность молодой леди к мерзавцу барону. Иногда эту связь называют одержимостью, страстью или любовью.
Профессор Пресбери (в рассказе «Человек на четвереньках») скачет по веткам деревьев и крышам домов, как шимпанзе. Но не спешите записывать университетского преподавателя в мутанты. Даже Ватсон осторожен в своих догадках: «Похоже на люмбаго». Итоговый диагноз профессорской метаморфозы не выходит за границы медицины, хотя и несколько опередившей времена Конан Дойла.
Вера сэра Артура в спиритизм была крепкой, но художественная интуиция писателя неизменно оказывалась сильнее. Именно она, я думаю, не позволила автору поставить под сомнение рационально устроенную вселенную Шерлока Холмса, заставить самого знаменитого героя века промышленной революции искать консультации у экстрасенса или психоаналитика. За Конан Дойла это сделали писатели-эпигоны и кинематограф17.
6
В начале XXI века с Шерлоком Холмсом приключилась одна напасть: он подключил свой мозг к интернету. О деятельности сыщика мы начали узнавать, минуя сознание Ватсона, — из сериала «Шерлок» компании Би-би-си. Вживлённый в новое тысячелетие лондонский сыщик пользуется смартфоном, ищет информацию в поисковике Гугл (а не в бумажных справочниках) — и все его умозаключения в форме подсказок немедля всплывают на экране. Вместе с сознанием Шерлока мы проваливаемся в «чертоги разума», его персональный коммуникативный ад, где, как в наркотическом дурмане, трудно отделить реальное от мнимого, подлинное от поддельного, действительное от виртуального. Где ты, старое доброе ясное изложение?
Решив кардинально осовременить образ Шерлока Холмса, продюсеры шли на немалый риск. Шутка ли? — избавить сыщика от родного ему викторианского быта и отобрать примитивную лупу. Как заставить его жить в мире спектрального и генетического анализа? Оказалось — возможно. Даже без остроносого профиля и курительной трубки Холмс в исполнении Бенедикта Камбербэтча впечатляет своей энергией и харизмой. И обаятельный Ватсон с обликом Мартина Фримена, напоминающий Соломина, убедителен и как врач, и как отставник-офицер, который вернулся с очередной войны на Востоке.
И всё же, несмотря на благоприятный старт, авторы сериала «Шерлок», мне кажется, провалили экзамен, заигравшись в игры разума. Первое же совместное дело Шерлока и Джона (серия «Этюд в розовых тонах», 2010 г.) порушило идею классического детектива: преступником оказался маньяк, а мотивом преступления — безумие, чего у Конан Дойла быть не могло. Сэр Артур ратовал за честную игру и предпочитал, чтобы гений Холмса сражался не с умственным инвалидом, а с достойным ему противником, имеющим рациональный мотив и ясную цель. Однако мотором повествования в сериале Би-би-си выступила неуравновешенная психика. Ей оказались подвержены не только преступники всех мастей, в том числе чокнутый Мориарти, но и гениальный Шерлок, и даже обыватель Ватсон, который страдает посттравматическим синдромом. У миссис Хадсон — регулярные истерики, у Шерлока — невменяемая сестра, а на лице братца Майкрофта блуждает улыбка садиста. «В Англии — все сумасшедшие», — сказано в шекспировском «Гамлете». Неужели до такой степени?
Вместе с тем рассказы Конан Дойла о Шерлоке Холмсе — блестящий пример гармонично выстроенного баланса между криминальной интригой и бытовым рассказом, между логикой и эмоцией, между безопасностью и саспенсом. Верно угаданная дозировка — не только дань литературной традиции, в которой работал автор, но и, на мой взгляд, свидетельство того, что Конан Дойл по профессии врач, а значит, законы психологии ему ведомы. Никогда не позволял он себе вводить в рассказ клинического неврастеника или параноика. В рассказе «Постоянный пациент» эпилептик оказывается ненастоящим, его имя — фальшивым, а припадки — элементом мистификации. Единственный патентованный безумец и маньяк Селден просидел на болоте тише воды и ниже травы, слова не проронил, пальцем никого не тронул и в итоге пал жертвой собаки Баскервилей — аки агнец божий.
Оптимизмом, заложенным в фундамент своего мировоззрения, Конан Дойл внушал нам, что в окружающем нас мире, конечно, есть немало тёмных сторон, много отвратительного и жестокого, но мир в целом познаваем, логично устроен, что в нём возможен прогресс не только научно-технический, но и нравственный, что, наконец, добро в союзе с разумом побеждает зло.
Продюсеры пересмотрели многие из этих принципов, а иные вычеркнули за старомодностью. Клиповый монтаж и хаотично устроенный сценарный материал глубже внедряют в наше сознание мысль, что мы живём в мире ускользающей рациональности. Вечно бегущий Шерлок ловит её за подол, а она вмиг выворачивается наизнанку, как перчатка, — и не единожды, а сколь угодно раз. Сам Шерлок — такая же вечно выворачивающаяся перчатка, не только в категориях логики и здравого смысла, но и с точки зрения этики. Не зная берегов, он всё время тестирует (или лучше сказать — третирует) доверие единственного своего друга, манипулируя его слабостями и привязанностями. В таком мире нет констант, кроме одной — воспроизводство психологического напряжения между Шерлоком и Джоном. Оба героя неустанно заняты собой, выясняя личные отношения, будто супруги в состоянии перманентного развода, — отсюда скандалы, ревность и мелодраматические признания. Так сразу и не скажешь, помогли ли кому-нибудь социопат Шерлок и неврастеник Джон? Кого конкретно их приключения спасли?
Сценаристы сериала Марк Гаттис и Стивен Моффат, вероятно, станут убеждать нас, что таков результат эксперимента — телепортации знакомых нам литературных героев в современный контекст, в эпоху скоростного интернета и шизофренического господства масс-медиа.
Отсылка эта, правда, не объяснит, как случилось, что Шерлок образца 21 столетия согласился впустить в свою душу этот безумный мир? Мир, где каузальные связи столь прихотливы, что злодей Мориарти может быть живым и неживым одновременно — по примеру кота Шрёдингера. А доктор Ватсон готов запинать до полусмерти своего лучшего друга Холмса.
И хотя британский сериал имел феноменальный успех по всему миру, возроптавших «консерваторов» оказалось немало, в том числе на родине великого сыщика. Вот характерная заметка в «Католическом вестнике», названная «Этот Шерлок Холмс — никчёмный самозванец»:
«Я, вероятно, слишком стар, чтобы наслаждаться
сериалом «Шерлок», — признавался в январе 2017 года колумнист Тим Стэнли. —
Действие в нём мелькает слишком быстро, герои что-то тараторят. В нём масса
коварного остроумия, которое на мой слух звучит так, будто старые шутки
запустили на повышенной скорости. Но у меня остались приятные воспоминания о
лучших временах.
Я вспоминаю Питера Кушинга — лихого Холмса с галлоном
шарма — или Василия Ливанова, советский вариант нашего героя, который предстаёт
эксцентричным аристократом. Или, наиболее убедительный для меня, Джереми Бретт — по-кошачьему свирепый Холмс, который напоминает
пантеру с трубкой. Все они отнеслись к роли серьезно; все делают акцент на
сюжете и характере…
Я бы хотел поужинать с любым из этих актеров. От
Бенедикта Камбербэтча я не принял бы даже пиццы на
заказ. Его Холмс смешон. Он грубиян, социопат и, по-видимому, заносчив и с
женщинами, и с мужчинами…
В сериале
присутствует элемент сентиментальной драмы, вполне достаточный для того, чтобы
внести психологическую глубину. Ватсон — его совершенно неубедительно играет
Мартин Фримен — оказался женат на женщине, которая
(по непонятным причинам) жертвует собой, чтобы спасти Шерлока, и в результате
Ватсон остается один с ребенком на руках. Представьте, как Кушинг, Ливанов или Бретт справились бы с этой ситуацией: с состраданием и
братской любовью. Шерлок Камбербэтча словно
замороженный, он бесполезен. Позже выясняется, что у него есть сестра. Но это
никак не добавляет человечности, а только множит ворох нелепостей. Убеждён, что
не за горами тот момент, когда мы узнаем, что Шерлок был воспитан волками. Или
что он робот»17.
Пока же вместо того, чтобы пересматривать современного «Шерлока», я предпочту ещё раз увидеть фильм о Холмсе средневековом, которого и звали по-другому и который расследовал преступления не в викторианском Лондоне, а в католическом монастыре на севере Италии в XIII веке. В фильме «Имя розы», снятом по одноимённому роману Умберто Эко, тоже не у всех в порядке с головой, но исполняющий обязанности сыщика монах Вильгельм — сама вменяемость. Непросто Вильгельму Баскервильскому искать убийцу среди единоверцев — есть тут убогие и безумцы, мазохисты и садисты, инквизиторы и жертвы, еретики и подхалимы. За маской набожности — карнавал корыстолюбия и высокомерия. В общем, всё как в жизни, в окружающем нас обществе, только в концентрированной форме. Но за сыщиком-монахом маячит образ будущего — учёного-эмпирика и рационалиста, он сторонится жестокости и ратует за гуманное отношение к своему товарищу Атсону (и ко всем людям тоже — начиная от настоятеля монастыря и заканчивая простолюдинкой). И, главное, мы знаем, что в этом будущем появится мистер Шерлок Холмс — такой, какого мы любим и знаем по рассказам Конан Дойла. А каким он предстанет в середине XXI века — мы не знаем и загадывать опасаемся.
Теперь я начинаю догадываться об истинных причинах исчезновения бронзового Холмса. Он уходил с постамента, чтобы, как Сократ, познать самого себя, найти свою идентичность в стремительно меняющемся мире. А это непросто, когда современные продюсеры видят в тебе либо одни, либо другие крайности. Когда базовые тексты культуры легко размениваются на фанфики. Когда кризис идентичности, словно эпидемия, накрывает целые народы и государства. На это я могу ответить одно: приятно, что Холмс вернулся к самому себе, к узнаваемому классическому образу, не абстрактно-собирательному, а с явным реверансом в сторону конкретного, национально-кинематографического начала. Произошло это событие в городе, в котором более четверти века назад объявило о себе У.Х.О. — Уральское Холмсианское общество18.
1 Поток новостей на холмсовскую тематику действительно неистощим. Не будем останавливаться на каждом пункте, однако нельзя не упомянуть сюжет, связанный с домом Артура Конан Дойла. За судьбой его поместья «Андершо» некоторое время назад следила не только Англия, но и весь мир. Несколько лет дом Конан Дойла, в проектировании которого принимал активное участие знаменитый писатель, стоял полузаброшенным. Обсуждались планы по переустройству усадьбы под многоквартирный дом, пока в 2014 году здание не было приобретено благотворительным фондом, а затем переоборудовано под школу для детей-аутистов.
2 Первая скульптура великого сыщика была установлена, как это ни удивительно, не на его родине, в Англии, а в швейцарской деревушке, неподалеку от которой расположен Рейхенбахский водопад — место поединка прославленного героя с гением преступного мира профессором Мориарти. Вот что говорится о памятниках Шерлоку Холмсу в брошюре «Холмсоведение: краткий курс», подготовленной в 2007 году (ровно десять лет назад) Александром Шабуровым: «Его первая статуя появилась 10 сентября 1988 в Мейрингене, её автор — John Doubleday. Следующую открыли 9 октября 1988 в Каруидзава (Япония), скульптор – Yoshinori Sato. 24 июня 1991 года бронзовый Холмс, которого изваял Gerald Lang, был установлен на Пикарди-плэйс в Эдинбурге (где родился Конан Дойль). 24 сентября 1999 памятник Шерлоку Холмсу поставили в Лондоне — на выходе из станции метро «Бейкер-стрит», его автором вновь стал John Doubleday. А 24 апреля 2007 памятник Великому Детективу открылся на Смоленской набережной в Москве, возле посольства Великобритании. Скульптор — Андрей Орлов. Это первый памятник, где Шерлок Холмс и д-р Ватсон изображены вместе». Добавим к этому, что парная статуя Холмса и Ватсона работы скульптора Игоря Акимова, которая установлена в Екатеринбурге в 2017 году в ТРЦ «Гринвич», в целом повторяет композицию московского памятника, хотя не лишена собственного стиля и отличается рядом привнесённых и изменённых элементов.
3 Первый в мире памятник человеку-невидимке, герою одноимённого романа Герберта Уэллса, установлен в Екатеринбурге, на лужайке рядом с центральным входом в Свердловскую областную универсальную научную библиотеку им. В. Г. Белинского. Однако как таковой статуи нет — есть постамент (в виде плиты) с отпечатками двух босых ног авторов памятника: левой — писателя Евгения Касимова и правой (а может, наоборот) художника Александра Шабурова. Как и человек-невидимка, А. Шабуров незримо присутствует в нашей статье в качестве одного из родоначальников шерлокианского движения на Урале.
4 Хализев
В.Е. К теории литературной критики // Научные доклады высшей школы.
Филологические науки. 1977. № 1. С 8.
5 Haining,
Peter. Television Sherlock Holmes. — Virgin Publishing, Ltd, 1994.
6 Barnes, Alan. Sherlock
Holmes on Screen: The Complete Film and TV History. — Reynolds and Hearn Ltd,
1999.
7 Davies, David Stuart.
Starring Sherlock Holmes: A Century of the Master Detective on Screen. — Titan
Books, 2007.
8 Бута, Елизавета. Шерлок: На шаг впереди зрителей. — Алгоритм, 2014.
9 Boström,
Mattias. The Life and Death of Sherlock Holmes: Master Detective, Myth
& Media Star. — Head of Zeus Ltd, 2017.
10 Boström,
Mattias. From Holmes to Sherlock: The Story of the Men and Women Who
Created an Icon. — Mysterious Press, 2017.
11 Boström,
Mattias. Original Holmes and Parallel Holmes // I hear of Sherlock Holmes
everywhere; January 08, 2016 —
http://www.ihearofsherlock.com/2016/01/original-holmes-and-parallel-holmes.html.
12 Чапек, Карел. Холмсиана,
или О детективных романах / Чапек, Карел. Собрание сочинений в семи томах. Том 7. С. 318–334.
13 Херлок Шолмс, Хемлок Джонс и Шемрок Джолнс — герои,
соответственно, произведений Мориса Леблана, Брета Гарта и О. Генри, пародировавших сыщика с
Бейкер-стрит. Некоторые из пародийных героев были собраны под одной обложкой в
двухтомнике «Приключения Великого Детектива Шерлока Холмса» (см. примечание
18).
14 Анастасьев, Алексей. Исчезновение Шерлока Холмса // Искусство кино, № 1, 2010
15 Примечательно, что даже те экранизации Шерлока Холмса, которые в западной литературе принято называть «достоверными» (faithful), часто удивляют экзотическими привнесениями. Например, в фильме «Знак четырёх» (реж. Дезмонд Дэвис, 1983) персонаж по имени Тонга, как и заявлено в повести Конан Дойла, — «коротышка-дикарь с Андаманских островов», не только стреляет отравленными колючками (согласно оригинальному сюжету), но ещё и вступает в единоборство с Шерлоком Холмсом в стиле кунг-фу, поражая летучей прыгучестью, чего в повести не было.
16 В романе Николаса Мейера «Вам вреден кокаин, мистер Холмс» (перевод А. Старкова) великий сыщик становится пациентом знаменитого Зигмунда Фрейда, автора теории психоанализа. Оригинальное название: «The Seven-Per-Cent Solution» (1974). Книга также была экранизирована в Голливуде режиссёром Гербертом Россом в 1976 году.
17 Tim Stanley. This Sherlock Holmes
is a poor imposter // The Catholic Herald, 2017, 17 January.
18 Уральское Холмсианское общество (У.Х.О) основано художником Александром Шабуровым и литературным критиком Вячеславом Курицыным в 1990 году в Свердловске. Под эгидой общества в начале 1990-х годов был выпущен двухтомник «Приключения Великого Детектива Шерлока Холмса» (сборник пародий, пастишей, статей из британской энциклопедии «Шерлокиана»), издавалась газета «Элементарно, Ватсон!» и проводились клубные встречи.