Владимир Березин. Зеленая палочка. Историческая повесть. — «Знамя», 2018, № 1
Опубликовано в журнале Урал, номер 4, 2018
Прав был Козьма Прутков: «Если на клетке слона прочтешь надпись “буйвол”, не верь глазам своим». Авторские и издательские жанровые определения литературных произведений иногда требуют уточнений. Сталкиваясь с романами в рассказах, не всегда улавливаешь, что же эти разрозненные новеллы связывает вместе. Прочитав меньше чем за час коротенький художественный текст с подзаголовком «роман», хмуришься: перед тобой — скорее повесть. Писатели при виде подобных «измышлизмов», мягко выражаясь, огорчаются. Скажем, Николай Климонтович все свои маленькие романы, несмотря на непонимание редакторов и критиков, принципиально называл только романами — и никак не повестями. Но, например, у двух последних сборников Анны Матвеевой определения очень точные: «Лолотта» — «парижские истории», «Горожане» — «удивительные истории из жизни людей города Е.».
Слово «история» к отдельным произведениям подходит как нельзя лучше. Вот и «историческая повесть» Владимира Березина «Зеленая палочка», вышедшая в январском «Знамени», — на самом деле никакая не повесть, а набор из четырех увлекательных историй. Хотя, похоже, у автора просто сформировалась традиция — его предыдущие прозаические публикации в «толстяках» также именовались не иначе как повестями и также де-факто представляли собой отнюдь не повести, а мини-сборники рассказов.
«Времена не выбирают, ничего не выбирают, только плачут и страдают» — начав повествование переиначенной цитатой, автор переносит персонажей четырех историй в разные временные эпохи — от заката Советского Союза до альтернативного завтра. Первая история, первая новелла, поименованная так же, как и весь прозаический цикл, сразу напоминает нам, что Березин — довольно заметный писатель-фантаст. (Кстати, снова хороший повод оскорбиться: есть литераторы, которые презирают такие приложения, — особенно те, кого называют поэтами-песенниками. Но как раз из песни слов не выкинешь — перу Березина принадлежат такие фантастические романы, как «Метро 2033. Путевые знаки» и «Группа Тревиля»). Глава-рассказ «Зеленая палочка» — антиутопия, основанная на мотивах альтернативной истории и становящаяся тематической соседкой прошлогодних романов «Китаист» Елены Чижовой и «Минус 273 градуса по Цельсию» Анатолия Курчаткина. Лев Толстой, аллюзиями на которого произведение наполнено, по фантастической версии Березина, не умер в 1910 году — пожилой граф продолжил жить дальше и, в сущности, «подвинул» Владимира Ленина, полностью изменив будущее страны. Вместо пионерии возникло Муравейное братство, альтернативой красному галстуку стала зеленая палочка, а на Красной площади в 1924-м в итоге обустроили не Мавзолей, а скромную могилку автора «Войны и мира». Заглавное словосочетание напрямую позаимствовано у Льва Николаевича. Напомним историю: брат Толстого Николай якобы когда-то вырезал на зеленой палочке секрет всеобщего счастья и закопал артефакт на краю оврага — там писатель и завещал похоронить себя.
В минувшем году мы отмечали столетие революции, в наступившем отпразднуем 190-летие со дня рождения Льва Толстого. Сведя воедино две круглые даты, Березин придумал государство, основанное на принципах толстовства. Привычное полностью перевернулось — но фантаст оборачивается суровым реалистом, продолжая успешно работать на стыке направлений: за преображенным фасадом прячется старая, ничем не приукрашенная действительность. Листаешь запрещенные, перепечатанные и спрятанные рукописи — будь готов к встрече с грозным товарищем из Департамента общественной нравственности. Вроде фантазия, однако родившиеся в СССР кое-что поймут и вспомнят. Для родившихся в новой России прозаиком подготовлены другие узнаваемые моменты: так, недовольные превращением главной площади страны в кладбище из года в год требуют перезахоронить Толстого в соответствии с его прижизненным волеизъявлением. Или — абсолютно сегодняшнее: папа объясняет Саше — главному герою «Зеленой палочки», что «на прошлом, вернее, на памяти о нем легче всего делать деньги», а случайный знакомый твердит иное: «Память не покупается и не продается, она есть, и мы ее носители». Куда же идет страна, в какое завтра? — серьезный, отнюдь не фантастический вопрос, читающийся между строк в первой — самой фантастической истории «исторической повести» Березина. Ответа не будет — будет констатация пессимистического факта — полностью реального: некоторые люди, меняя взгляды, легко устраиваются при любом строе и в любом времени.
История вторая — «На вершине холма», хотя тоже напрямую посвящена теме времени, представляется вневременной. Стиль становится философско-притчеобразным — самое то для рассказа об археологических раскопках. Ничто не вечно под луной: даже если ты найдешь исчезнувший город, он все равно потом когда-нибудь исчезнет — вся соль главы-новеллы в одном предложении. Обширные рассуждения писателя об истории принимают лирический характер, при том не обходясь без метких замечаний. Как и в первой главке, двусмысленных: один человек историей увлечен всерьез, а другому она нужна лишь для бахвальства — чтобы легко справляться с застежками на бюстгальтерах девушек.
Время действия «Пуговицы» — третьей истории — пусть и не названо, определяется с максимальной точностью. Сюжет самой реалистической части «исторической повести» начинается с того, что три студента Московского института стали и сплавов стоят в очереди за водкой по талонам и обсуждают текущие времена. «Пуговица» — история про историю с историей — лихо придумано! И у мелкой вещицы могут быть большие приключения. А реальные или выдуманные — не так важно: «Да ведь дело не в пуговице, а в истории. Пуговиц много, а историй мало. Представьте себе первый снег на Красной площади, представьте, как летит колкая снежная крупа, и курсанты выносят гроб с мумией под стук молотков, потому что в эту же ночь меняют вывеску. Снова одно имя вместо двух. Картина!» Эту главку-новеллу можно считать отличным мастер-классом для начинающих писателей. Не получается ничего сочинить? Все вокруг скучно и пресно? Обратите внимание на самую простую вещь, попавшую в поле зрения. И пишите историю. И вот уже маленькая блестящая пуговица сделана из чистого золота. И вот уже юный курсант, дрожа как осиновый лист, срезает ее с кителя умершего Сталина. И вот уже читатель полностью ваш — не оторвется, пока не узнает, чем все закончилось. Самый бесхитростный рассказ цикла, где все приемы наружу, оказывается наиболее живым и притягательным.
Финальная глава-новелла «По грибы» получилась куда закрученнее — здесь имеется все, о чем мы говорили применительно к предыдущим трем частям: и фантастика, и философия, и история с историей. Приметы времени вроде бы злободневные — звучат слова «санкции» и «импортозамещение» — свежачок-с! И все же сами картины навевают мысли о какой-то иной реальности: русский богач летит в Ирландию, чтобы заполучить и попробовать на вкус найденное в болоте древнее масло. Сразу возникает множество вопросов: и зачем миллионеру странное чудачество, и откуда масло в болоте взялось, и при чем тут грибы… Повод преподнести историю! Березин преподносит. Его персонаж Раевский понимает, «что все его истории, рассказанные к месту, в меру ироничные, в меру редкие, но все — с кулинарным душком, совершили главное — теперь у него будет сытая передышка в жизни». Слова эти во многом применимы по отношению к самому писателю: рассказывать истории у Владимира Березина получается очень здорово. При желании автор мог бы «докрутить» каждую из них до масштаба отдельной полновесной повести. Но он предпочел очередной небольшой цикл новелл, на сей раз объединив их темой истории. Уверен: возможно даже до конца этого года мы еще увидим произведения прозаика в том же стиле. Только какой будет новая «повесть»? Географической? Музыкальной? Математической? История рассудит.