Борис Акунин. Счастливая Россия
Опубликовано в журнале Урал, номер 2, 2018
Борис Акунин. Счастливая Россия. — М., Издательство «Захаров», 2017.
Мне нравятся фильмы про мрачного Сталина,
Как ходит задумчиво он по Кремлю
И вешает всех от Иркутска до Таллина…
Но
порно я всё-таки больше люблю.
Борис Верховцев
В далёких уже девяностых — которые теперь называет кто лихими, а кто и святыми — попалась мне на глаза замечательная карикатура. На ней была огромная объёмная надпись: «КАК НАМ ОБ...С….ТЬ РОССИЮ», а возле неё бродили человечки с дебиловатыми лицами и размышляли, какие же буквы подставить взамен недостающих. И в самом деле: и до написания эссе Александра Исаевича Солженицына в 1990 году, и уж тем более после эта мысль, кажется, не оставляла и не оставляет умы лучшей, думающей части нашей страны. Однако обо всём по порядку.
Приступив к чтению, я сначала подумал, что мне предстоит ещё одно произведение о бесчисленных преступлениях сталинского режима в СССР. А что я ещё мог подумать, если время действия обозначено предельно чётко — 1937 год? И если густо рассыпаны вот такие пассажи:
«— «Счастливая Россия» — не «лепнина» и тем более не «липняк». Ты у нас тут уже полтора месяца и, конечно, скумекал, что дела у нас бывают двух категорий: или лепим что-нибудь из мелочевки, или вообще гоним чистую липу. Настоящих внутренних врагов мы давно перевели, но партия велит держать население вот так. — Он сжал пухлый кулак. — Чтоб не разболтались, не завиляли. Чтоб дисциплина была. Народ у нас сам знаешь какой. Не напугаешь — не повезет».
Или такие:
«— Ну? — Товарищ Ежов пошел прямо на Шванца, и тот на глазах делался меньше ростом, так что, когда нарком приблизился, они оказались вровень. — Соображай, соображай. Задействуй серое вещество. — Острый палец дважды ткнул капитана в висок. — Эс Эр.
— Эсэры! — ахнул Шванц. — А ведь действительно… Эсэровское подполье прикрылось другой маской! Для конспирации назвалось «Счастливой Россией», а на самом деле… Это же… это же какие перспективы открывает! Гениально, Николай Иванович. А мы — болваны и слепцы. То есть, конечно, в идеологии «счастливороссов» ничего эсэровского не просматривается, но это мы поправим. Поработаем на предмет связей с ранее разоблаченными эсэровскими организациями, с эмиграцией».
Каюсь, на этом месте я уже приготовился зевать и даже отложить книжку. Ибо что такого нового может мне рассказать дальше автор? То, что преступный режим охраняют сплошь преступники, которые занимаются только тем, что арестовывают невиновных граждан и подводят под монастырь (или под расстрел) друг друга, мы и так знаем. Тем более что и ведут-то себя сотрудники органов как-то скучно: даже задержанную жену подследственного всего лишь заставили раздеться и фотографировали в непристойных позах, а не изнасиловали подразделением в составе пятисот человек (это, кстати, было бы прекрасной отсылкой к известному эпизоду из «Записок о Московии» Генриха Штадена, любимца Бориса Акунина). Кроме того, автор при описании эпохи как-то часто лажает в мелочах чисто бытовых:
«— Давай мы с тобой обмен сорганизуем, — мирно продолжил товарищ Мягков. — Ты мне расскажи подробненько, о чем Панкрат с Григорием Константинычем толковали, а я эту неприятную фоточку прямо при тебе сожгу».
Фоточку? Это в 1930-х годах персонаж говорит? Не «селфю», и на том спасибо. Или про сотрудников НКВД, бодро перенимающих передовой фашистский опыт:
«— Интеллигент — такое большущее «Я», Личность. Он твердо знает про себя, что он — не мелкая блоха, а целая вселенная. Средний интеллигент обрабатывается быстрее и легче, чем средний пентюх. Умному следователю обычно кулаки себе отбивать не приходится. На первом же допросе надо лишить интеллигента самоуважения. Без самоуважения интеллигент — как черепаха без панциря. Покажи ему, что он никакая не вселенная, а мешок с дерьмом, и потом из него вей веревки.
— Я помню. Ты рассказывал. Про касторку».
Но, к счастью, я ошибся! Ибо перед нами не очередной унылый срыв покровов, а, не побоюсь этого слова, роман в романе, и даже целых два романа в романе! И один другого лучше. Вот на них-то и встрепенётся задремавший было читатель, будет ловить каждое слово.
Первый «роман» — это как раз поэтапная инструкция, как сделать Россию счастливой (сталинский палач сидит и, изучая материалы дела, читает доклады с тайного собрания «счастливороссов»). Честное слово, опубликуй это Борис Акунин как публицистику — бомба была бы совершеннейшая. Правда, тогда все подумали бы (вполне справедливо), что это мысли самого автора. А так светлые идеи российской интеллигенции об улучшении России излагаются устами «заговорщиков». Например:
«Совершенно необходим некий орган, не занимающийся практическими вопросами управления и даже не причастный к законотворчеству, однако же обладающий правом наложить вето на любую инициативу исполнительной власти. Этот орган — назову его условно Советом Старейшин — должен состоять из нескольких людей, авторитет и личные качества которых признаются всей страной. Они будут осуществлять нечто вроде этического надзора над методами, которыми проводится реформа, и выполнять функцию аварийного тормоза в случае, если государственный поезд повернул куда-то не туда или рискует сойти с рельсов».
Ну, совершенно же очевидно, что такой Совет Старейшин должен быть и в реальности! И входить в него должны уважаемые всей Россией люди: режиссёры, художники, артисты. И может быть, даже некоторые писатели. Есть рацпредложения, впрочем, и куда более смелые:
«Итак, новая Россия должна будет представлять собой федерацию нескольких сильных автономий, живущих главным образом внутренними интересами. […] Основополагающий принцип, собственно, уже сформулирован: каждая республика должна быть экономически самодостаточна.
…Я вполне допускаю, что территория Федерации несколько сократится по своим окраинам, если сохранится столь же существенное отличие в образе жизни, традициях и нормах обитающих там этносов […] Существует риск, что в будущем какая-то из республик захочет выйти из союза — такое обыкновенно происходит с наиболее развитым, богатым регионом, который начинает считать, что остальная страна паразитирует за его счет. Рецепт здесь только один: смысл и выгодность совместного существования должны быть очевидны всем автономиям».
В общем, решительно все пункты предложенного манифеста достойны рассмотрения самого пристального. Как, впрочем, и второй «роман в романе» — опять же изъятое у невинно брошенных в застенки художественное уже произведение. В нём описано светлое будущее, построенное на изложенных в манифесте принципах. Произведение очень хорошее — со вплетённой, разумеется, детективной линией — и просто очень смешное. Во многом потому, что повторяет десятки, если не сотни книг и кино с точно такой же фабулой (зловещее убийство в беззубо-благополучном будущем) — например, отличный фильм «Разрушитель» со Сталлоне и Снайпсом. Пересказывать этот «роман» я не стану, вдруг случайно ляпну, кто убийца, а зачем же лишать удовольствия ценителей жанра? Просто пара отличных моментов — для затравки, так сказать:
«“Всякая личность драгоценна и незаменима”, СПАС находит место в обществе для каждого, даже для моральных и умственных инвалидов. Из садистов, например, получаются отличные хирурги».
Из Монте-Кристо в управдомы, из садистов — в хирурги! Или вот:
«— …Щупов предложил нечто на первый взгляд фантастическое. Он сказал: «Вы неправильно видите Россию. Вы смотрите на карту и думаете, что наша страна — вытянутый по горизонтали прямоугольник, а я вижу Россию иначе. Я вижу ее цветком. Бутон — это европейская часть. От него на восток тянется длинный узкий стебель. А прочая часть карты — не более чем фон. Давайте же поместим этот цветок в оранжерею». Так впервые прозвучало слово, которому суждено было стать национальной идеей величайшей страны мира».
Вот к какому благолепию непременно придёт Россия, если манифест будет претворён в жизнь. Что-то в этом манифесте меня, правда, неприятно царапнуло. На что-то мне показалась похожа идея отказа от огромного, могучего, дремучего, мертвецки-азиатского государства… Ах да. Вот на что.
«Всю территорию России нужно разделить на ряд государств с собственными правительствами, готовыми заключить с нами мирные договоры. Создание этих правительств потребует очень большой политической сноровки и хорошо продуманных общих принципов…» Это указание Гитлера после доклада ему 3 марта 1941 г. плана нападения на СССР «Барбаросса». А вот другой человек, также желавший России только блага: «…разделить территории, населяемые русскими, на различные политические единицы с собственными органами управления, чтобы обеспечить в каждой из них обособленное национальное развитие. Народам этих районов внушать, чтобы они ни при каких обстоятельствах не ориентировались на Москву». Это уже Генрих Гиммлер. В манифесте, кстати, о лишении Москвы наглой гегемонии над остальными гордыми и самодостаточными федерациями сказано тоже предостаточно…
Но довольно! Что это я напустился на «Счастливую Россию»? Это ж художественное произведение, в конце-то концов! Пусть читатели сами ознакомятся с новым трудом Бориса Акунина. А там, глядишь, каждый сам для себя и решит, к чему призывает автор — об...с…ть Россию или об….с….ть.