Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 12, 2018
Никита Бобров — студент ЕГТИ (специальность «литературное
творчество»). Первая публикация в «Урале». Живет, учится и работает в
Екатеринбурге.
Возьми себе
Возьми себе разговоры — тщетного спора поры.
До поры да до времени ждать музы сени нам.
Ты прости уходящего, безысходность обрящего,
обреченного лишнего, как всегда, ближнего.
Возьми себе предначертанное общего тщетного.
Развей ярким знаменем, посей ярким семенем,
чтобы запомнили, чтобы поверили.
Посидим — так побегаем,
поживем — так попрыгаем.
Розы падали ниц,
розы пели «Богему» вам.
За чертою стоящему, на углу
нищим дедушкой.
До поры да до времени ждать музы сени нам.
***
Игорю Летову
Вечер. Тихо в ванной стекает вода,
в потемках скрывая комок голых стен.
Навсегда будет лампой на кухне звенеть одиночь.
Прочь из тела чужие дела!
В ночь прорастать поперек во дворы —
здесь как-нибудь доживу до утра.
Может, солнце не будет мне завтра огнем!
Вечер. Кто-то тихо поет, может я, гимн тифозной весне.
Навсегда будет кто-то на кухне мне в спину глядеть!
Прочь из тела чужие дела!
В ночь поднялись крапива и клен.
Здесь моя кожа веревкой пошла.
Я прорастаю столетним дождем.
Сталинград
Я смотрю в эти лица — они часто бывают убитыми.
Покрытые пеплом, лежат на снегу и молчат.
Живые — голодные, мертвые — сытые.
Старуха страна сеет сталь. Сталинград.
Свобода безвольным — автомат для безруких.
Исполинам и карликам — северный ад.
Свобода струится сильней из мясного костюма.
Больше свободы — быстрей на тот свет. Сталинград.
Новостройки
Мерил асфальт коридорами,
а потолок — километрами.
Не были, были мы новостройками-ветрами.
В кухне есть чайник и стол,
а еще картины бумажные.
Что хотел взять — все нашел.
А остальное не важно ли?
Важно, что эта ночь для таких же, как я, не закончится.
Говоря об одном, каждый врозь
разольется дождем, и не хочется
быть спокойным и тихим, ну а если подумать, то, впрочем,
нет здесь повода-выстрела. Стрелять себе в голову хочешь?
Мерил асфальт коридорами,
а потолок — километрами.
Не были, были мы новостройками-ветрами.
Измена
Вязкое утро. Все сделано.
Мне на вокзал, дождик — ласковый.
Я не ласков. Моральный урод в путь
собрался по разуму: носки, сигареточки.
Совесть сунул в карман, волос твой с запахом.
Скоро поезд. Серо курим на лавочке с господом,
на двоих, так вкусней, так по-честному.
***
Ходил по коридорам улиц,
плевал в заезжие плакаты.
Вещал собакой, блеял волком.
Смотрел презрительно на небо,
потом промок и простудился.
Ходил, ходил и вышел вон.
Грязь
Белыми, белыми.
Грязь, грязь.
Ноги красивые.
Пасть в масть.
Белыми, белыми
пальцами в рот,
любит любимого
и не уйдет.
Белыми, белыми.
Грязь, грязь.
Бодрая мразь.
Чистая грязь.
***
Светлане
Вы запретили мне злую свободу!
Так дайте мне кошечку или собачку,
чтобы я их закрючил, чтобы я их заплакал.
Христианский топор будет выброшен ночью.
Крестьянский топор все подпишет, все стерпит.
Ну что, все довольны? Поели пельменей?
Поплачьте теперь и в подушечку ночью,
а наутро убейте, наутро забудьте.
Все сильнее скрипят жернова Вавилона…
Вечность
В моей комнате мрак,
так завершается день.
Огоньки сигарет на окне.
Здесь мне не вечер,
а солнце пульсирует шаг.
Каждый взгляд — человечность.
Твои руки скользят по стеклу,
я, наверное, — вечность.
***
Открыл глаза, закрылся рот.
Во сне все можно говорить.
А тут весна, а тут пройдет,
а тут все будет дождик лить,
тысячу лет наоборот, вперед, за миг.
В глухонемом лесу я слышу крик.
***
Взвить веревкой слова, обернуть вокруг тела
и повиснуть над городом, лицами, смыслами.
Выстрелы. Слышу выстрелы.
***
Закопан словами и снегом.
Побегом путь выстроен.
Спят мысли лишние.
Бурые лица гудят — ждут всевышнего,
а я, как всегда, промолчал наугад.
***
Наоборот и вверх уходит время из-под ног.
Обрубленные пальцы тополей все так же раздирают небо.
В пустотах бытия сидит какой-то черный бог,
и звезды крошатся заиндевелым хлебом.
Наоборот и вверх уходит время из-под ног.