Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 12, 2018
Родион Белецкий (1970) — поэт, драматург,
киносценарист. Родился в Москве. Окончил ВГИК (мастерская Н. Фигуровского). Пьесы поставлены во многих театрах России и
за рубежом. Постоянный автор журналов «Новый мир», «Знамя», «Дружба народов».
Лауреат премии «Евразия», премии журнала «Современная драматургия» и др.
***
Мир — большой, а ты — маленький
Вокруг тебя церкви да сталинки
Ивановы Петросяны Коганы
У каждого мощные слоганы
овальности
Без национальности.
***
Актриса с мокрыми руками
Читает прозу о судьбе:
«Мой друг, меняемся веками!
Век девятнадцатый — тебе.
Я забираю этот век.
Его позор и поздний снег…»
Весна!
1
Весна приходит судьбоносными путями,
Она воняет и толкается локтями.
Она зачем-то запрещается «Вестями»
И, словно в сказке, разрешается. Хоррей!
Она поет, как тетка в тесном караоке,
Ее красоты и мокры, и кособоки,
Мясное солнце поднимает на востоке.
Гулять не хочешь? Ну сиди себе хирей!
2
Встречай весну в «Авиапарке»!
Мы продаем карандаши,
Конину, прочие подарки
И веселимся от души!
Гостей встречает мертвый клоун
На финских, фирменных цепях.
Играет группа «Роллинг Стоун»
И люди веселяться, нах,
И покупают, покупают,
Жена от радости визжит,
И что купили, забывают,
И покупают, что лежит.
И столько радости и счастья
В «Авиапарке», будь здоров,
Что разорвал себя на части
И продал менеджер Петров.
Бух
Ругается: «Нет, не я!»
Но жизнь многоцветная
Заканчивается.
И значимость молодца,
Общественного лица
Накачивается.
И вот над Москвою, зырь,
Плывет дорогой пузырь,
Речами «друзей» набух.
Висит, заслоняя свет.
Привыкли, что солнца нет.
Взорвался. Бух.
Сценарист
Помирает сценарист молодой.
Ужас, некому сходить за водой.
Исписался сценарист, одинок,
Сам с собой теперь ведет диалог:
Я дедлайнов никогда не срывал,
Тайну личностей героев скрывал,
За продюсерами правил сюжет.
Так за что мне уходить на тот свет?
Отвечает сам себе сценарист:
Путь героя и тернист, и горист.
К сожалению, на данный момент
Сложно Первому продать хеппи-энд.
Значит, это неизбежный финал…
Умер, если бы не новый аврал.
Человек
Холодный зимний день. Холодный и короткий.
Дорога. На снегу не сосчитать полос.
Проснешься — борода на слабом подбородке.
Теперь ты Санта-Клаус, ну, или Дед Мороз.
Выходишь на крыльцо, как заяц. Мелкой дрожи,
похоже, не унять. Снег — молотая соль.
Тебе нехорошо. Хотя ну кто ты тоже
такой, чтобы простить тебе простую боль?
На небе ни следа. Стираются обиды.
И если жизнь одна, зачем же чистить снег?
Решаешь оценить заснеженные виды,
немножечко всплакнуть. Ну, ты же человек.
Иосиф
Камень в реку с размаху бросив,
Молча на воду смотрел Иосиф,
Тёплые воды чувствуя кожей.
С ним разговаривал Ангеле Божий.
Не осуждай и береги ея.
Матерью Бога станет Мария.
Сыну
И я был подростком. И мне было плохо.
Я думал, что все меня держат за лоха.
Гулял по бесцветной щетине станок.
Я был одинок. Как я был одинок!
Я шел наугад, не просчитывал риски,
Меня волновали лишь сиськи да письки,
Истерики на автомате,
Я днями валялся в кровати.
И я был прыщавым, и я был слащавым,
И чтоб от…лись, обещал, обещал им,
Я только о смерти и думал.
Шутил. Это странный был юмор.
Животных любил, ненавидел людей.
Учитель истории — главный злодей.
Я тоже пыхтел в общей ванной,
Пытаясь достичь… мм… нирваны.
Все твари. В душе суматоха.
Я вижу, когда тебе плохо.
(Счастливый подросток равно идиот.)
Чуть-чуть потерпи. Это точно пройдет.
Жи
Так проходит эта Жи
по законам.
Разжимается пружи
на со звоном,
в чьих движениях чита
ется сила.
Мой ребенок не чета
всем — верзила.
Есть кого взамен себя
здесь оставить.
Так как в Жи не посадил я
куста ведь.
В постоянном мандраже,
право слово,
ты сжимался с напряже
нием снова.
Чья-то Жи тебя лего
нько задела,
и пружина так легко
зазвенела.
Тель-Авив
1
Кипа упала у отца
В коляску сына,
А тот убрал её с лица —
Уже мужчина.
Такая в парке духота,
Застыли кроны.
На два ребенка три кота
И три вороны.
— Атá роцé фалафель? — Кен.
Пришла прохлада,
Но ненадолго. И с колен
Фалафель падал.
Ты на балконе будто бы,
Но в центре мира
Одновременно. От судьбы
Ушёл проныра.
На этом каменном котле
Рисунок странный.
Лежит фалафель на земле
Обетованной.
2
Хищные рыбки Мертвого моря.
Одну зовут Ада, другую — Штейн Боря.
Кусают за ноги олим ходашим,
Пока мы делишки свои вершим.
Пена для купания, не для бритья.
Здесь у Карамазовых есть братья.
Йоси разноцветный и Аарон,
С ним старший, выкрест, Саурон.
Веры здесь колеблется мой треножник.
Бросьте меня, де…ны, я — художник.
Шлем мотоциклетный, под ним кипа.
Случай — умный, Ахи, судьба — тупа.
Месть
Месть — это блюдо, которое подается тебе
из пресненской подворотни,
запаянное в трубе.
В глазах золотая молния,
надпись «Судьба», за ней
попадаешь в переполненное
царство теней.
Язык общения обитателей — скверный английский.
Каждый из них не смог пережить смерть близких.
Реки из водки,
корабли из черного кирпича.
А в самом центре поминальная, сука, свеча.
***
Гуляем с друзьями по Тушино.
У берега кромка откушена.
Такая прогулка — отдушина.
Густеет октябрьский свет.
Смеюсь, не могу успокоиться.
Шагает почти в ногу троица,
Три, как говорится, ковбойца.
Гляжу, никого рядом нет.