К 80-летию Владислава Крапивина
Опубликовано в журнале Урал, номер 10, 2018
Олег Мошников
(1964) — родился в Петрозаводске. Окончил Свердловское высшее военное
политическое танко-артиллерийское училище. Служил на
различных офицерских должностях, а затем в Государственной противопожарной
службе Карелии. В 1996 г. окончил Ивановское пожарно-техническое училище.
Подполковник внутренней службы в отставке. Автор трех сборников стихов и трех
книг прозы. Член Союза писателей России.
Надо же было
такому случиться, что судьба забросит меня на Урал, да еще в город, где живет
любимый детский писатель Владислав Крапивин… Четыре года учебы в Свердловском
военном училище пролетели незаметно. Увы, я так и не смог встретиться с автором
«Всадника со станции Роса» и «Бегства рогатых викингов», Командором
свердловского детского отряда «Каравелла»… Но, будучи уже сотрудником пожарной
охраны, я приехал навестить город студенческой юности и таки постучался в дверь
квартиры, где звенел и кружился на сказочном глобусе мир крапивинских
героев.
Глобус был
настоящим. Пестреющие на нем страны и океаны приоткрывали сюжеты будущих
повестей из цикла «В глубине Великого Кристалла», написанных в жанре фэнтези.
Вернее, крапивинской фэнтези — переплетения мечты и
реальности, где проявляются сказочная сила и несгибаемость простой ребячьей
дружбы. Стены рабочего кабинета украшали величественные картины с видами
Севастопольской бухты и бушующего Черного моря кисти Евгения Пинаева — друга
писателя. И тут же в одной большой раме были собраны черно-белые фотографии —
волнительные мгновенья детства. На книжных полках разместились диковинные
сувениры и настоящие музейные экспонаты, говорящие о морской, мушкетерской,
пионерской романтике хозяина кабинета. Пионерской — в первоначальном смысле
слова: быть первым, быть первооткрывателем. И книги на полках — одни из первых,
неповторимых: «Дети капитана Гранта» Жюля Верна, «Пионеры» Купера, «Остров
сокровищ» Стивенсона, «Мальчик со шпагой» Крапивина…
О многом успели
мы поговорить за три незабываемых вечера. Владислав Петрович хорошо отозвался о
моих первых стихотворных опытах, которые тогда, в начале девяностых, я еще
никому не показывал. «Это здорово — говорить о стихах и литературе, — делился
со мной Владислав Крапивин, — а не пресекать выходки сумасшедших, которые
врываются в мою квартиру с требованием телепортировать их на Альфу-Центавру»…
Герои одного фантастического цикла Крапивина — мальчики-пограничники — наделены
способностью прорываться сквозь звездные пространства в иные миры и времена. В
романах и повестях Владислава Петровича из «кристаллического» цикла «Голубятня
на желтой поляне», «Серебристое дерево с поющим котом», «Сказки о рыбаках и
рыбках», «Белый шарик матроса Вильсона» — отважные мальчишки, спешащие на
помощь сверстникам-землянам, могли возникнуть из капли воды, солнечного луча,
грани кристалла, как когда-то спустился на Землю Маленький принц Экзюпери. С
этими крапивинскими мальчишками не хотелось
расставаться, ведь их автор своими героическими историями, влюбленностью в
дружбу и справедливость оттягивает наше расставание с детской мечтой.
Вернувшись после
нашей встречи в Петрозаводск, я отправил Владиславу Петровичу письмо. Так
завязалась короткая переписка. Очень короткая. Письмо в год. А то и в два.
Известный детский писатель сразу предупредил о своей занятости и извинился — на
случай, если письмо останется без ответа. И все же я, вне условленного графика,
воспользовавшись юбилеем писателя, отправил ему поздравительную телеграмму в
стихах на красочном бланке с изображением парусной шхуны:
Вот Владиславу —
шестьдесят…
Но звонко поле
славы!
И я хочу солдатом
стать
Крапивинской
державы!
Однажды в письме
я описал свои детские воспоминания о пребывании в пионерском лагере санаторного
типа «Кивач» в поселке Кончезеро, что располагался на
берегу живописного карельского озера Пертозеро. Там
я, счастливый четвероклассник, лечил свои бронхи и учился всю четвертую
четверть. В лагере не было школьной заорганизованности, линеек и сборов. Не
было хулиганов и великовозрастных умников, которых я невольно сторонился в
городской школе. Все решали сами четвероклассники — старшие в смене. В «Киваче»
я впервые узнал, что такое дружба и взаимопонимание, когда все заодно, когда
учеба и дежурство по корпусу или в столовой доставляют радость. А большая
библиотека? А кружок барабанщиков? Я с гордостью поведал Владиславу Петровичу
об этом чудесном месте. Вот, мол, есть в Кончезеро
такой сосновый везучий «островок»!
Только вот путь
туда затерялся. Закрывались или меняли назначение ведомственные детские лагеря.
Где возникали дорогие пансионаты, где клиники для лечения наркомании. А то и
просто дорога утыкалась в забор частных владений. Под Петрозаводском еле сводят
концы с концами три детских оздоровительных лагеря. В Приладожье
— в живописной русской Швейцарии — из семи лагерей остался один. Каким-то
образом и детский санаторий отошел в «умелые» руки. Вот и в «Киваче»
толстосумы, изрядно пользуя марциальную воду и
целебные габозерские грязи, ограничивают себя в еде,
избавляясь от лишних килограммов. Об этом я рассказал Крапивину совсем недавно…
Сия картина не в новость Владиславу Петровичу. Имея обширную переписку, общаясь
с читателями, он знает, с каким нахальством и вседозволенностью новоявленные
бизнесмены отбирали у детей театры, кружки, Дома пионеров под офисы или казино.
Золотая пыль наживы, как осколки андерсеновского
зеркала, разлетелась по свету. Люди не замечают разоренных деревень и городских
трущоб, где не живут, а выживают дети, лишенные радости детства… И вдруг, без
намека на постыдное украшательство и заискивающее сюсюканье, по мановению
неутомимого пера Командора, прочитанные страницы наполняют нашу
действительность чувством светлой надежды. Путешествия во времени и
пространстве, романтика Дороги — эти новые образы крапивинской
прозы расширяют границы повествования, наделяя детей необыкновенными
способностями. Поднимаются нравственные проблемы современного общества, где
детство остается один на один с рациональным жестоким миром взрослых, забывших,
что они когда-то были детьми. И встают на заставах мальчики-пограничники. И не
думают сдаваться храбрые барабанщики. Разящий бластер или ручка взрывного
механизма приводятся в действие, чтобы доказать чудовищам в человечьем обличии
существование иной, грозной силы. Но можно ли победить зло?.. Об этом и
размышляет Владислав Крапивин в своей повести «Дагги-Тиц»,
опубликованной в журнале «Север» десять лет назад (№1–2, 2008). Эта значимая
для журнала публикация состоялась после моей беседы с главным редактором
журнала Еленой Пиетеляйнен о творчестве Крапивина и
ее звонка писателю… Основная мысль произведения вложена в уста мальчика Инки,
узнавшего о покушении на местного мафиози, которое совершил погибший на месте
тринадцатилетний подросток: «На фоне постоянных взрывов, пожаров, крушений и
стихийных бедствий что такое гибель одного мальчишки? Да и пострадавший
депутат, и бизнесмен Молочный мало кого волновали. Их, депутатов этих,
директоров банков, предпринимателей и политиков, стреляют, взрывают и сажают
чуть ли не каждый день. Люди этого сорта делят между собой имущество, деньги и
власть, а на фиг все это им, когда снаряд старой гаубицы превращает их в
клочки?.. А тонкий месяц и оранжевый закат над Лисьей горой светят по-прежнему,
потому что их нельзя поделить, продать, превратить в недвижимость…». «Дагги-Тиц» — увлекательное произведение: стоит прочесть
несколько фраз — и уже невозможно оторваться. Несмотря на то, что фон
происходящих с героем, четвероклассником Иннокентием (он же Инки, он же Смог),
событий довольно мрачен: ему сопутствуют одиночество, непонимание,
несправедливость, сложная современная социальная среда, — в повести много света
и воздуха, и в конечном итоге в бесчувственном, беспросветном мире властей
предержащих, благодаря честным и сильным героям, торжествуют справедливость и
любовь.
Именно
обостренное чувство справедливости и обретенная в борьбе дружба становятся выше
подростковой самости, они наполняют маленькие сердца гордостью за выбранную
Дорогу. В глубине Великого Кристалла жизни и творчества Владислава Петровича
произрастает вера в добро и справедливость нового поколения барабанщиков и
горнистов, в мужание характеров нынешних мальчишек и
девчонок. Не быть «слякотью», а, проходя через все сложные жизненные ситуации,
оставаться человеком. Об этом говорят книги Владислава Петровича и — множество
историй из отроческих времен вчерашних школьников и дворовых заводил…
Подхваченные единым временным порывом, и петрозаводские дворы ничем не
отличались от тюменских или свердловских. Мы смотрели те же самые фильмы,
мастерили пулечные пистолеты, катались на
подшипниковых тачках. В городской Березовой роще и парке около бывшего
краеведческого музея бились на вицах, как на пиратских или буденовских саблях.
Колючие кусты — вотчина братца Кролика — были и для нас родным домом.
Воображаемые зеленые крепости таили в себе немало опасностей, переплетений
диковинных арок и тайных проходов, через которые рвались враги… Во многом мы
подражали взрослым, следуя сюжетам прочтенных книг и увиденных кинокартин, и,
несомненно, были героями уникальной крапивинской
прозы, где сражаются и побеждают мальчишки, объединенные «вертикальным
временем» Великого Кристалла.
Все мы родом из
детства. Только некоторые взрослые люди об этом забывают и совершают много
непоправимых ошибок, будучи важными чиновниками или просто ко всему
безучастными винтиками в государственном механизме. Чтобы оглянуться назад,
остановить тщету суетных дней, достаточно найти минутку для встречи со старыми
знакомыми: Сергеем Каховским или Севой Глущенко, совершить путешествие на
«Баркентине с именем Звезды» или «Ковре-самолете». А может, даже прорвать
кольцо безукоризненной системы, уничтожающей «лишних» людей, как это сделал
герой повести «Гуси-гуси, га-га-га», отдавший жизнь за свободу отправленных в
«душегубку» детей… И я, кадровый военный, ныне сотрудник МЧС, подписываюсь под
каждой строкой этой пронзительной повести, под дышащей отвагой и мужеством
авторской мыслью: «ничего не бойся, если у тебя за душой паруса…»
В 2007 году я еще
раз посетил писателя, приехав на юбилей родного училища, переименованного в
Екатеринбургское артиллерийское. Тогда я застал Владислава Петровича сидящим на
чемоданах. Из-за непонимания, недальновидности тогдашних городских властей
почетный гражданин Екатеринбурга вынужден был переезжать в Тюмень, город своего
детства. Мы опять говорили о стихах и книгах, о литературной премии имени
Владислава Крапивина, о моей пожарной стезе. Владислав Петрович частенько
поднимал эту тему в своих письмах, памятуя о моей огненной профессии и книге
«Космонавт. Рассказы пожарного», которая ему очень приглянулась. После, в
телефонных разговорах, как об очередной удаче говорил Крапивин и о моей книге
стихов «Солнечные письма», и о полновесной прозе «Живая и разная»…
А спустя 27 лет
после нашей первой встречи с Владиславом Петровичем я прибыл в город военной
юности уже на 50-летие «Свердловского, родного…». К великому сожалению от
альма-матер, выпустившей тысячи офицеров, осталось несколько бесхозных строений
и глухой забор, за который нас так и не пустили. В 2011 году министр обороны
России Сердюков за ненадобностью и ради высвобождения денежных средств закрыл
не только наше военное заведение… За торжественными построениями на площади
Советской Армии, хорошими и красивыми словами о военном училище, веселыми
воспоминаниями я с нетерпением ждал встречи с любимым писателем: почетный
гражданин Екатеринбурга вернулся из Тюмени в свой свердловский кабинет…
Владислав Петрович встретил меня, лежа в постели. Больные ноги не позволяют их
сердобольному хозяину выходить из подъезда своей многоэтажки. Да и дома дел непроворот. Много хлопот доставляет чтение книг, отобранных
и номинированных на получение Международной детской литературной премии
Владислава Крапивина. Теперь свои светлые добрые книги Крапивин пишет, не
вставая с дивана, по этой же причине ему трудно принимать гостей. Но Владислав
Петрович, как всегда, тепло и сердечно отозвался о подаренной ему стихотворной
подборке, о книгах карельских писателей Елены Пиетеляйнен
и Ирины Никитиной, которые я прихватил с собой на Урал.
Владиславу
Крапивину исполняется 80 лет… Но смешно желать келейного покоя и смирения
перед судьбой человеку, которому, согласно жизненному правилу, «всегда будет
двенадцать лет»! Владислав Петрович и сейчас полон замыслов новых удивительных
произведений. Детскость души и отважное сердце — непреходящие ценности
человечества! Рухнут дворцы, рассыплются государства, канут в Лету глянцевые
прожекты, служащие тем или иным политическим интересам. Но повести о детстве,
но искренняя готовность прийти на помощь маленькому человеку, но вера в добро —
будут востребованы, пока рождаются дети, пока они восприимчивы к чужой боли и
радости, пока они, вырываясь из сетевой паутины, выбирают дворовые баталии,
«казаков-разбойников», чердачные тайны, идущую за горизонт Дорогу, путь к
затерянному в Космосе астероиду по имени «Крапивин»…
У старой голубятни
Владиславу Крапивину
У старой
голубятни
в «купеческих»
домах
копаются
мальчишки
в чердачных
закромах:
Хранитель книг
старинных —
о странах и морях
—
скрипел о
бригантинах,
поющих якорях!
Навеяно мечтами?
Привиделось ли
мне? —
За гранями
Кристалла,
в туманной
глубине:
матросы
Командора,
отставив фонари,
берут в дорогу
книги
о будущем Земли.