Анатолий Курчаткин. Минус 273 градуса по Цельсию. — «Знамя», 2017, № 4–5
Опубликовано в журнале Урал, номер 9, 2017
Анатолий Курчаткин.
Минус 273 градуса по Цельсию. — «Знамя», 2017, № 4–5.
Роман Анатолия Курчаткина «Минус 273 градуса по Цельсию» в анонсах и первых отзывах успели окрестить антиутопией на злобу дня сегодняшнего, хотя сам автор относит произведение к метафорическому реализму. Несмотря на антиутопические мотивы, в сюжетных коллизиях немало проявлений нашей действительности: в одном эпизоде узнаёшь отношение органов правопорядка к участникам несанкционированных митингов, в другом наблюдаешь, какими путями наживают свои многомиллионные капиталы успешные дельцы, в третьем прямо на глазах читателей разверзнется пропасть между «верхами» и «низами». Будущее у Курчаткина отражает настоящее, а порой и прошлое. Панорамы таинственного острова, окружённого непроходимыми болотами, куда на вертолётах привозят арестованных, — будто бы советская фотокарточка конца 1930-х годов из архивов НКВД. Картина роскошного пира во главе с мэром словно подсмотрена писателем в римской мифологии. Главный герой на этом пиру становится кем-то вроде бедного шута, приведённого на потеху мэру-цезарю и его окружению.
Как и в предыдущем романе Курчаткина «Чудо хождения по водам», центральный персонаж обозначен не именем, а одним инициалом — К. Прочих героев снова вместо имён и фамилий автор называет исключительно по должностям, прозвищам и характерным признакам: секретарь кафедры, привереда, друг-цирюльник, кощей, конопень… Снова не заслужили. А какая характерная сцена с намёком открывает роман: пока К. в кинотеатре досматривает финальные титры с именами создателей фильма, остальные зрители спешат поскорее уйти! И в этой сцене — один из ключей к пониманию произведения: почти все персонажи не хотят или боятся увидеть главное, они — конформисты, приспособленцы. В том числе и единственный герой, названный по фамилии. Косихин — влиятельный бизнесмен, большая шишка. Именно он решает, кто, как и на каких условиях будет работать в его отрасли. Человек-бренд, близкий к сильным мира сего, при этом полностью от них зависимый, играющий по установленным системой правилам.
Против правил, против системы идёт лишь главный герой. Сходство романа «Минус 273 градуса по Цельсию» с «Чудом хождения по водам» не только в отсутствии имён персонажей, но и в самой конструкции произведений. Сюжеты романов Курчаткина — точно добротные механизмы, проверенные временем: разгоняются медленно, со скрипом, но постепенно набирают такие обороты и выдают такую мощь, что захватывает дух и становится страшно: не знаешь, как разогнавшуюся махину остановить, остудить, чтобы она не полетела под откос. В «Чуде хождения по водам» внезапно обретёнными сверхспособностями героя с каждой главой хотят воспользоваться всё больше и больше людей, что полностью разрушает его привычную жизнь. В новом романе действие идет по схожему принципу снежного кома: сперва К. получает невинные «малявы» и «цидули», где говорится, что он находится под подозрением, далее его «пробивают по базе», заставляют попадать в «инциденты» и, наконец, после настоящей пыточной в совсем не сказочном «кощеевом царстве» ссылают на странный остров. В чём персонаж провинился, в чём должен «покаяться», он и сам не понимает. К. — обычный двадцатисемилетний парень, преподаватель философии в вузе, живёт с родителями, есть любимая девушка и лучший друг, чист перед законом.
Здесь и вступает в силу элемент антиутопии — в стране действует всесильная служба стерильности — государственный орган, контролирующий всё и вся. Вспомним прошлогоднюю антиутопию Игоря Сахновского «Свобода по умолчанию» — её герой до поры до времени трудился в Министерстве контроля за соблюдением национальных стандартов. И вновь перед нами конфликт человека и государства. В обеих антиутопиях государство, ограничивая человеческие свободы, решает, какое кино хорошее, а какое плохое, книги каких писателей и философов можно читать, кто прав, а кто виноват… В художественном мире Курчаткина свободным по умолчанию оказывается лишь К., остальные поддаются системе, дабы система их не сожрала, жертвуя при этом настоящими человеческими чувствами, меняя искреннюю дружбу и любовь на хороший общественный статус, твёрдо гарантирующий светлое будущее. Антиутопия как зеркало сегодняшнего дня: вряд ли писатель в качестве первоочередной задачи хотел показать силу государственной машины, перемалывающей людские судьбы. Скорее ему было интересно проанализировать поведение людей в жёстких условиях. Любая система держится на живых людях, стремящихся всеми способами в неё вписаться, если это сможет улучшить их существование. Уже не все ради дружбы способны успешно пройти испытания огнём, водой и медными трубами, а многие девушки XXI века не поедут за любимым ни в ссылку, ни на каторгу. Читаешь признание привереды, променявшей К. на статусного соперника, и становится грустно. Любовь спасёт мир? Не смешите! Миром правят деньги и власть: «Это удача, что он оказался рядом со мной. Ты хоть понимаешь, что со мной могло быть? Ты неизвестно где, а я… Он надо мной как спасительный зонтик раскрыл <…>. Я с ним чувствую себя в безопасности. Это мало? Это много. Это так много, что большего мне и не надо».
Сильные мира сего, как и во все времена, продолжают ставить себя выше других: «Так ты же из тех, кто аристократию отрицает <…>. Считаешь, что аристократия на особые права не имеет права. А она мерило стерильности!» Гиперболизированные описания шикарного мира больших чинов пробуждают в памяти сюжет книги Александра Терехова «Немцы», в которой реалистические и антиутопические мотивы скованы одной цепью. Образы карателей, терзающих невинную жертву и не способных просить прощения за содеянное, найдём в свежем романе Саши Филипенко «Красный Крест». Действия и образ мышления мучителей предельно похожи, однако Филипенко пишет о сталинской эпохе, Курчаткин же с опаской вглядывается в грядущее. В заглавии читается прямая отсылка к Рэю Брэдбери, но мы можем обратиться ещё к одной недавней книге, дабы провести параллели в названиях. Замёрзшие души героев, больных эгоизмом и равнодушием, встречаем в романе Андрея Геласимова «Холод». Мёртвый холод — минус 273 градуса по Цельсию — поразил души персонажей Анатолия Курчаткина, виной тому — страх, достигающий максимальных значений: зверски избитые посетители травмпункта оправдывают избивших их оперативников службы стерильности, боясь, что, если начнут возмущаться и бороться за свои права, станет только хуже. Даже главный герой, отпущенный на свободу, понимает: у него не идут ноги «из-за страха перед свободой. Он отвык от неё». Хотя свобода в генах К. — его «дед был яростным противником стерильности», и за это служба стерильности заживо сожгла деда с бабкой в их дачном домике. Спустимся на уровень вниз и обратим взор на некоторые проявления реальной жизни. Сколько же в ней страхов! Все ли решаются пожаловаться на буйного соседа в полицию? Все ли на предложение взяточников «договориться» отвечают решительным отказом? А эти трагикомические случаи, периодически доносящиеся из теленовостей: одного гражданина отдел ЗАГС из-за компьютерной ошибки признал умершим, на другого банк повесил кредитное бремя его полного тёзки, третьему пришло «письмо счастья» из ГИБДД — машина с номерами-«двойниками» пересекла двойную сплошную!.. ЗАГС, банк и ГИБДД ставят человека перед фактом — сам доказывай, как хочешь, что не верблюд. Метафорический реализм!
Персонаж Курчаткина понимает: человек — существо общественное: «Без мира ты лист, сорвавшийся с дерева, ни земных соков тебе от корней, ни хлорофилла из воздушного океана, ложись на землю, желтей и сгнивай». И всё же жить в мире несвободы у него не выходит. Финал романа получился многозначным: каждый читатель может интерпретировать его по-своему. Мир несвободы победил, однако К. нашёл в нём своих по духу. Может, они так и будут скитаться по стране — гонимые, отверженные, может, наберутся сил и, наконец, перевернут давно висящую вверх ногами картину и обратят антиутопию в утопию.
Людям, идущим против системы, всегда сложно найти своё место: приходится либо терпеть, подстраиваться, вынужденно играя в чужую игру, либо бороться, принимая во внимание все возможные риски. Во времена, когда большинство писателей смотрит в день вчерашний, опираясь в своих книгах на богатейший исторический материал, Анатолий Курчаткин смело смотрит в день завтрашний. А небезразличие к будущему — ценная черта в настоящем.