Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 4, 2017
Евгений Стрелков — родился на Урале, окончил радиофизический
факультет университета в Нижнем Новгороде. Художник, литератор, редактор
альманаха «Дирижабль». Литературные публикации в журналах «Волга», «Волга-XXI
век», «Неприкосновенный запас», «Звезда» и др. Автор книги стихов «Молекулы»
(2015), книги эссе «Фигуры разума» (2015). Живёт в Нижнем Новгороде.
Новый Арион
Железный стержень корабля
с трудом нащупывает север.
Не для услад, дерзаний для
мы на корабль этот сели.
Мы миновали шторм и мели,
нас мало было у руля.
Нам ветер пел. Обозревал
я лоно волн, любуясь миром.
И берега косым пунктиром
я на листах отображал.
И тот пунктир (уже на суше)
я рассмотрел как невод нот,
как перечень высот, длиннот —
так что закладывает уши
от переклички берегов.
Широких волжских рукавов
я выжал в эти звуки влагу
и чуть подмокшую бумагу
сушу на северном ветру,
перебирая поутру.
Шиморское
1
Две баржи и буксир ржавеют на
стапелях шиморского судремзавода.
В параллельные нашему времена,
при ином
пространственно-временном
раскладе,
они, должно быть, плывут заодно
по невидимой глазу глади.
Их леера туги,
краска шлюпок свежа…
Морзянки иной круги
спугнули с баржи ужа.
2
Летучие голландцы шиморского
судремзавода — буксир да баржа при барже.
Приподнятые над Окой,
Они, скорее, в стихии уже
Воздушной, чем водяной.
Их палубы дребезжат
от дождя, не от шлепка волны.
Вдоль борта не зигзаги ужа —
разные летуны:
ласточки, трясогузки
вьют воздушную пряжу,
пролетят под килем,
будоража
лужи,
закладывают повороты, руля, виражи
ласточки, трясогузки, береговые стрижи…
***
Порыв ветра встряхнёт задремавшего на палубе.
Обрывки снов мигом склюют
парящие за кормой чайки.
Гроза на реке
Туча словно коровье вымя
иль перевернутый кегельбан.
Вот-вот разобьёт
её метко пущенный шар грома
переплетёт
струями тугими
струи дружно ударят в подставленный жбан
подвернувшегося водоёма.
Эпизод с циклопом
В шлюзе, гулком как таз или как щит героя
удобно укрыть корабль.
В бурлящей повсюду пене
как в пышной овечьей шерсти
спрятать своё сомненье.
Но пепельная луна
медленно встающая над горизонтом
всё шарит и шарит по водам
бдительным глазом циклопа.
***
Тучи в иллюминаторе — овечье руно,
позолоченное утренними лучами.
Счастливцем Ясоном плывёшь над таким богатством.
Сиренада1
I
1
Шансонетки, гризетки, падучие этуали,
пальмы, опалы, вуали,
газ… драпировки
стекали
(чешуя чулок)
волнами в ажуре пены.
Вспышка. Фотощелчок.
Сирены.
2
Мыльная опера fin de siecle.
Вспоминаются к случаю
прачки, тазы, мокрые стены,
испарина на фотостёклах…
Их рыбье беззвучье.
Сирены.
3
Волжские одалиски,
целлулоид немого кино —
и позы фильмовых кукол.
Они призывны… они так близки… но
хочется звука.
4
Взять пункции голоса via градации сажи
отметить тонкою риской
каждый бугор напудренный
иль напомаженный
каждый случайный волос
и оголённый голос
поймать на спирали Рисса.
5
Электронное эхо этих вокалов —
залог возрождения пения.
Ныне умолкнувших, рассеянных…
Таянье воска в ушных каналах
спутников Одиссея.
II
Спиралью кожуры
сочащиеся звуки
сокрыты до поры.
Порханьем мишуры
прелюдией разлуки
просодией игры.
Пружина задрожит в механике усилья
и птичка воспарит не оцарапав крылья.
Раздастся пение
раскрутится спираль
при возвращении
в пленительную даль…
И голос обрела судеб немая пряжа
и слухом полнится столетняя пропажа.
III
пентаграмма и квадраты
круг, триангл, две спирали
тонки, звонки, полосаты
звук неясный издавали
открывая этот звук
словно бабушкин сундук
чуть скрипуч
под стука ключ.
и структурой обнажён
на лице пентакль гримасы
(как вуаль из цифр кассы)
в звукоряд преображён.
IV
Кимвал бряцающий
иль некий символ плача?
Спирали канители…
рапсодия беды симфония удачи
октав сырых капели.
Гармония есть мысль, мерцая еле-еле
она течёт незримая в воде
травой придонной распуская трели
сиреною на плачущей свирели.
никто как одиссей и как орфей нигде.
1
Поэтический цикл по мотивам фотосерии Максима
Дмитриева «Шансонетки Нижегородской ярмарки».