Содержание Журнальный зал

Евгений СТРЕЛКОВ

Новый Арион

Стихи

Опубликовано в журнале Урал, номер 4, 2017

 

Евгений Стрелков — родился на Урале, окончил радиофизический факультет университета в Нижнем Новгороде. Художник, литератор, редактор альманаха «Дирижабль». Литературные публикации в журналах «Волга», «Волга-XXI век», «Неприкосновенный запас», «Звезда» и др. Автор книги стихов «Молекулы» (2015), книги эссе «Фигуры разума» (2015). Живёт в Нижнем Новгороде.

 

 

Новый Арион

 

Железный стержень корабля

с трудом нащупывает север.

Не для услад, дерзаний для

мы на корабль этот сели.

Мы миновали шторм и мели,

нас мало было у руля.

Нам ветер пел. Обозревал

я лоно волн, любуясь миром.

И берега косым пунктиром

я на листах отображал.

 

И тот пунктир (уже на суше)

я рассмотрел как невод нот,

как перечень высот, длиннот —

так что закладывает уши

от переклички берегов.

 

Широких волжских рукавов

я выжал в эти звуки влагу

и чуть подмокшую бумагу

сушу на северном ветру,

перебирая поутру.

 

 

Шиморское

 

1

 

Две баржи и буксир ржавеют на

стапелях шиморского судремзавода.

В параллельные нашему времена,

при ином

пространственно-временном

раскладе,

они, должно быть, плывут заодно

по невидимой глазу глади.

Их леера туги,

краска шлюпок свежа…

Морзянки иной круги

спугнули с баржи ужа.

 

2

 

Летучие голландцы шиморского

судремзавода — буксир да баржа при барже.

Приподнятые над Окой,

Они, скорее, в стихии уже

Воздушной, чем водяной.

Их палубы дребезжат

от дождя, не от шлепка волны.

Вдоль борта не зигзаги ужа —

разные летуны:

ласточки, трясогузки

вьют воздушную пряжу,

пролетят под килем,

будоража

лужи,

закладывают повороты, руля, виражи

ласточки, трясогузки, береговые стрижи…

 

 

***

 

Порыв ветра встряхнёт задремавшего на палубе.

Обрывки снов мигом склюют

парящие за кормой чайки.

 

 

Гроза на реке

 

Туча словно коровье вымя

иль перевернутый кегельбан.

Вот-вот разобьёт

её метко пущенный шар грома

переплетёт

струями тугими

струи дружно ударят в подставленный жбан

подвернувшегося водоёма.

 

 

Эпизод с циклопом

 

В шлюзе, гулком как таз или как щит героя

удобно укрыть корабль.

В бурлящей повсюду пене

как в пышной овечьей шерсти

спрятать своё сомненье.

 

 

 

Но пепельная луна

медленно встающая над горизонтом

всё шарит и шарит по водам

бдительным глазом циклопа.

 

 

***

 

Тучи в иллюминаторе — овечье руно,

позолоченное утренними лучами.

Счастливцем Ясоном плывёшь над таким богатством.

 

 

Сиренада1

 

I

 

1

 

Шансонетки, гризетки, падучие этуали,

пальмы, опалы, вуали,

газ… драпировки

стекали

(чешуя чулок)

волнами в ажуре пены.

Вспышка. Фотощелчок.

Сирены.

 

2

 

Мыльная опера fin de siecle.

Вспоминаются к случаю

прачки, тазы, мокрые стены,

испарина на фотостёклах

Их рыбье беззвучье.

Сирены.

 

3

 

Волжские одалиски,

целлулоид немого кино —

и позы фильмовых кукол.

Они призывны… они так близки… но

хочется звука.

 

4

 

Взять пункции голоса via градации сажи

отметить тонкою риской

каждый бугор напудренный

иль напомаженный

каждый случайный волос

и оголённый голос

поймать на спирали Рисса.

 

5

 

Электронное эхо этих вокалов —

залог возрождения пения.

Ныне умолкнувших, рассеянных…

Таянье воска в ушных каналах

спутников Одиссея.

 

 

II

 

Спиралью кожуры

сочащиеся звуки

сокрыты до поры.

Порханьем мишуры

прелюдией разлуки

просодией игры.

Пружина задрожит в механике усилья

и птичка воспарит не оцарапав крылья.

Раздастся пение

раскрутится спираль

при возвращении

в пленительную даль…

И голос обрела судеб немая пряжа

и слухом полнится столетняя пропажа.

 

 

III

 

пентаграмма и квадраты

круг, триангл, две спирали

тонки, звонки, полосаты

звук неясный издавали

открывая этот звук

словно бабушкин сундук

чуть скрипуч

под стука ключ.

и структурой обнажён

на лице пентакль гримасы

(как вуаль из цифр кассы)

в звукоряд преображён.

 

 

IV

 

Кимвал бряцающий

иль некий символ плача?

Спирали канители…

рапсодия беды симфония удачи

октав сырых капели.

Гармония есть мысль, мерцая еле-еле

она течёт незримая в воде

травой придонной распуская трели

сиреною на плачущей свирели.

никто как одиссей и как орфей нигде.

 

 

1 Поэтический цикл по мотивам фотосерии Максима Дмитриева «Шансонетки Нижегородской ярмарки».

 

Следующий материал

Решение прелата Иоакима

Рассказ