Уйти. Остаться. Жить: Антология литературных чтений «Они ушли. Они остались» (2012–2016)
Опубликовано в журнале Урал, номер 4, 2017
Уйти. Остаться. Жить: Антология
литературных чтений «Они ушли. Они остались» (2012–2016). — М.: ЛитГОСТ, 2016.
Пять лет назад в Москве прошел первый сезон литературных чтений «Они ушли. Они остались». Современные литераторы разных поколений вспоминали поэтов, ушедших в последние десятилетия в мир иной значительно раньше срока, чья жизнь вместо того, чтобы только начаться и заиграть новыми красками, внезапно оборвалась: кому-то было слегка за двадцать, кто-то только перешагнул тридцатилетний рубеж… Идейными вдохновителями и непосредственными организаторами чтений стали молодой поэт и критик Борис Кутенков и журналист Ирина Медведева — мама поэта Ильи Тюрина, покинувшего земной мир в девятнадцать лет.
Проект оказался важным и нужным: литературные чтения стали доброй традицией, список поэтов, имена и стихотворения которых зазвучали по-новому, начал постепенно расширяться. Расширялся он по двум причинам. Первая, к несчастью, грустная: совсем недавно от нас ушли Роман Файзуллин, Виктор Iванiв, Алексей Колчев… Вторая — светлая: участники чтений обратились к творческому наследию некоторых незаслуженно забытых стихотворцев, погибших в девяностых, пробудили интерес к их произведениям.
Антология «Уйти. Остаться. Жить», подготовленная к печати Борисом Кутенковым, Еленой Семеновой, Ириной Медведевой и Владимиром Коркуновым, явилась промежуточным итогом большого проекта. Средства на выпуск книги собирали всем миром с помощью краудфандинга — на предпоследней странице приведен немалый список оказавших поддержку хорошему делу. Деньги оказались потрачены не зря — издание было встречено чередой благожелательных отзывов, хотя встречались и единичные негативные комментарии: мол, заниматься эстетизацией смерти и устраивать «братские могилы» — дело пустое.
Забывать ушедших и стирать прошлое недопустимо, при этом один сложный — морально сложный — вопрос все равно остается. Смерть талантливого человека — бесспорная трагедия. Однако все поэты не могут быть одинаково талантливыми. Стихотворения одних, как говорит молодежь, «цепляют», вызывают восхищение. И к горлу подступает комок: с автором уже не поговоришь, не похвалишь, не поделишься сильными впечатлениями. Остается только сказать составителям книги запоздалые слова благодарности за то, что познакомили с необычайно одаренными людьми, обладавшими зачастую парадоксальным взглядом на мир. Впрочем, стихотворные подборки ряда поэтов, надо признать, таких чувств не вызывают. Все помнят древнее выражение: «о мертвых либо хорошо, либо ничего», но не все в курсе, что полностью это выражение звучит так: «о мертвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды». Тем более составители антологии признают: представить лучшее из лучших не было главной задачей. Елена Семенова объясняет: «Степень таланта и мастерства может разниться, однако организаторы изначально отказались от сравнительной иерархии — поэт может быть интересен либо стихами, либо харизмой, иногда — сочетанием того и другого» — и справедливо резюмирует: «Чье имя останется в литературе — об этом будет известно век спустя». Уместно вспомнить остроумный ответ Владимира Маяковского злопыхателю, бросившему в лицо поэту, что его стихи скоро забудут: «А вы зайдите через тысячу лет, там поговорим».
Книга разделена на три главы: в первой представлены поэты, ушедшие в возрасте до двадцати пяти лет, во второй — до тридцати, в третьей — до сорока. Объемы частей существенно разнятся — количество персоналий от главы к главе растет, что вполне поддается логике: единицы способны писать хорошие стихотворения в раннем возрасте — у большинства поэтические таланты раскрываются, обретают силы после двадцати пяти или тридцати лет. Подборки в антологии легко можно было бы сгруппировать и основываясь на других принципах. Например, по датам смерти. Должен признаться: большинство имен поэтов, умерших в XXI веке, я неплохо знал до литературных чтений и книги «Уйти. Остаться. Жить», однако благодаря антологии удалось познакомиться со стихотворениями тех, кто ушел из жизни в конце века минувшего. И думаю, я такой не один. Распределить поэтов получилось бы и по степени известности и творческим достижениям. Уровень литературного багажа за плечами ушедших очень разный: кто-то при жизни публиковался до обидного мало и лишь незадолго до смерти подготовил к печати маленький сборник лирики, кто-то мог похвастаться подборками в авторитетных «толстых» журналах и не одной книжкой. Биографии одних умещаются в скромный абзац, жизнеописанию других не хватает страницы.
С биографических данных и фотографии начинается рассказ о каждом поэте, вошедшем в антологию. За ними следуют избранные стихотворения. А венчает их статья, посвященная жизни и творчеству поэта. К примеру, Павел Басинский пишет о Марине Георгадзе, Данила Давыдов — об Анне Горенко, Виктор Куллэ — о Денисе Новикове… Часть этих очерков уже печаталась в периодике или входила в состав предисловий к посмертным сборникам молодых стихотворцев, часть публикуется впервые. Авторы статей по-разному используют печатное пространство: первые делятся воспоминаниями и говорят добрые слова об ушедшем друге, вторые вычерчивают жизненный путь человека, с которым не были близко знакомы, но чья лирика сумела задеть душевные струны, третьи доказывают, что смерть забрала поэта с большим потенциалом, четвертые анализируют эволюцию стиля и особенности поэтики понравившегося стихотворца.
Не все ушедшие поэты упомянуты в книге: многие заметили, что, допустим, Роман Тягунов есть, а Бориса Рыжего нет. Нет и еще нескольких стихотворцев, из-за чего составители вновь вынуждены объясняться: где-то не удалось решить юридические вопросы с наследниками, где-то просто не успели. Но проект отнюдь не закрывается — Борис Кутенков уже анонсировал на грядущую осень очередной сезон литературных чтений «Они ушли. Они остались», посвященный поэтам, умершим в семидесятых и восьмидесятых, а значит, обязательно будут новые издания, где мы увидим имена и художественные тексты тех, о ком пока не было сказано…
Евгений Абдуллаев в материале о Владе Соколовском говорит: «Не мной замечено: стихи недавно ушедшего поэта — палимпсест; когда читаешь, начинает проступать второй, провидческий — в отношении своей судьбы — смысл». Действительно, в стихотворениях поэтов антологии слышны мотивы смерти, прощания. Возьмем первые строки трех стихотворений Алексея Ильичева: «До свиданья. Радоваться поздно…», «В пустом пространстве ты станешь напрасным шагом…», «Я потратил всю жизнь на шуршание, шелест и шорох…». У Анны Горенко находим строки куда страшнее: «юннат беспризорный могильщик / ты клеил серебряный гроб» или «просыпайся умерли ночью поэты все-все / в подвале больницы они занимают три полки большие». Лола Звонарева в докладе «Прения живота со смертью», предваряющем третью главу антологии, делится выводами своего исследования: слово «смерть» и его производные в стихах молодых поэтов, в том числе и ныне здравствующих, весьма частотны: «Что это? Мода? Спекуляция на чувствах читателей? Думаю, нет. Скорее, речь идет о трагедии поколения, о глобальном обесценивании человеческой жизни в России, о перенасыщенном неестественными смертями мире, в котором мы живем. Молодые поэты, как чуткие сейсмографы, улавливают опасность, о которой погруженный в бытовые заботы гражданин старается не думать».
Судьбы ушедших стихотворцев разительно отличаются: кто-то погиб в результате несчастного случая, кто-то решил добровольно уйти из жизни. Война, наркотики, болезни, мучения… Один из составителей сборника, поэт и критик Владимир Коркунов, образно и точно сравнив книгу с машиной времени, замечает: «Не уверен, что антология понравилась бы самим ее героям. Вряд ли бы они захотели оказаться “молодыми поэтами, ушедшими на таком-то рубеже”. Молодости свойственно ощущение бессмертия. А потому мы просим прощения у — не бессмертных, увы, — авторов поэтов антологии и создаем ровно то, что можем, — мемориал неравнодушия».
«Уйти. Остаться. Жить» — мемориал неравнодушия. Такие разные характеры. Такие разные степени таланта. Такой разный уровень лирики. Такие разные поэты, несправедливо рано покинувшие мир. Но их поэзия — жива.