Сергей Кузнецов. Учитель Дымов. — «Октябрь», 2017, № 5–6.
Опубликовано в журнале Урал, номер 10, 2017
Семейная сага — иначе и не скажешь. Сменяются поколения одного рода, утекают десятилетия… Используя исторический материал, сегодняшние писатели чаще всего обращаются к первой половине ХХ века — Сергей Кузнецов в романе «Учитель Дымов», вскользь упомянув о репрессиях 1930-х и Великой Отечественной войне, не спеша проведет своих персонажей через вторую половину ушедшего столетия и расстанется с ними только в 2014-м.
На позицию главного героя сперва заступает Володя — институтский преподаватель органической химии, затем эстафетная палочка переходит к его сыну Валере — физруку, ставшему гуру в области восточных практик, чтобы в дальнейшем очутиться у внука Андрея, променявшего журналистику на скромную должность педагога в обычной школе. Каждый из них — учитель Дымов. И учитель, судя по количеству преданных учеников, готовых идти за своим наставником хоть в огонь, хоть на плаху, хороший. Однако роман не о педагогике, несмотря на то, что общее педагогическое кредо сформулирует еще Володя в молодости: «Учу я — мыслить, потому что это единственное, чему можно научить».
Перед любым человеком не раз встает проблема выбора — решающего, определяющего судьбу. Куда повернет человек мыслящий, на чем и почему он остановится, не будет ли потом жалеть из-за возможной ошибки — именно такими вопросами раз за разом испытывает Кузнецов своих героев. Дед, сын и внук Дымовы постоянно оказываются на распутье — и от их выбора зависит в конечном счете, как бы пафосно это ни звучало, сама жизнь, продолжение рода. Каждому приходится идти на сделку с собственными принципами. Володя к роковому тридцать седьмому «имел все шансы сделать прекрасную карьеру и в двадцать лет сгинуть в мясорубке Большого Террора», но выбрал другой путь — ушел в науку, в преподавательскую деятельность и затерялся среди городов огромной страны. Валера, всегда стремившийся «жить не по лжи», скрывавшийся от советской «принудиловки», для своего спасения принимает покровительство матерого кгбшника. Андрей в лихие девяностые мог стать наркоманом, «вступить в НБП, затусовать в “Птюче” или заняться бизнесом, но он стал журналистом», а позже — отверг готовую ради него на все Зару ради Ани — первой любви, давно уехавшей в Америку и заведшей там семью.
О теме любви и женских образах романа стоит поговорить отдельно. Список центральных персонажей был бы неполон без двоюродных сестер Оли и Жени. Автор создает фигуры абсолютных антиподов: Оля — дочь чиновника средней руки, московская принцесса, которая росла в достатке и «умела быть счастливой», Женя — бедная сиротка, никогда не знавшая отца и в тринадцать лет потерявшая мать. Обе были влюблены в Володю, но Володя выбрал Олю. Женя превратилась в тень сестры: во всем помогала, растила сперва ее сына, потом — внука, запретив себе любые романтические поползновения в сторону любимого учителя Дымова, заглушив внутренний голос, на первых порах спрашивавший: «Почему Оленьке достается все? Почему Володя — такой красивый и умный — выбирает ее?»
Проблему выбора писатель предлагает всем героям, вводя для этих целей эпизодических персонажей. Персонаж эпизода, появляющийся не более двух-трех раз, служит у Кузнецова кем-то вроде змея-искусителя, предлагающего наливное яблочко — овеществленное счастье. Женя от яблочка откажется — откажется от Гриши, звавшего ее замуж. Валера спустя годы, напротив, сдастся страсти и закрутит роман с Ирой, которая, родив ребенка, как яркий актер-эпизодник, почти исчезнет со всех горизонтов. Андрей в истории с Зарой, попробовав яблочко и оценив его свежесть и сладость, повторит выбор Жени. На чьей стороне автор, какие ценности прозаику ближе, понятно из его отношения к героям. «Однолюбов» Кузнецов бережет, вытаскивая их из любых передряг. Тех, кто предает любовь, уходит на темную сторону, писатель раньше срока отправляет на тот свет. Однако прямых оценок выбора, который делают персонажи, автор не предлагает.
В ситуации выбора всегда есть альтернатива. Ход сюжета в «Учителе Дымове» хронологический, линейный. Для показа альтернатив Кузнецов просто ненадолго возвращает эпизодника в кадр, дабы не нарушать хронологии. У постаревшего Гриши — жена и взрослые дети, Ира легко идет по жизни, меняя любовников, муж и ребенок появятся у остепенившейся Зары. Несмотря на общую линейность романного времени, автор регулярно позволяет себе забеги вперед. Надо признать, подобные перемещения в будущее убивают драматизм. Роман Кузнецова — спокойная судоходная река без стремнин и воронок. Опасных порогов нет — капитан справится, преодолеет. Раздолье любителям спойлеров. Читателю заранее сообщается, что, например, восемнадцатилетняя Женя проживет долгую жизнь и встретит свой восьмидесятый день рождения в Москве, а маленький Андрюша, который пока еще пешком под стол ходит, будет писать статьи для популярных журналов. Нервы читателю автор не щекочет — что бы ни приключилось, веришь: у Дымовых все будет нормально.
Генеалогическое древо рода легко вычерчивается, а по делам отца, сына и внука можно изучать новейшую историю страны: молодежь беззаботно гуляет по Красной площади, украшенной портретами Ленина и Сталина, мечтает поскорее получить отдельную квартиру, обсуждает знаковые публикации в толстых журналах и самиздате, слушает Цоя, Башлачева и Гребенщикова, обменивается видеокассетами, где после финальных титров записан «горячий» довесок, учится коммерции, идет на Болотную… И это молодежь разного времени. Три поколения априори не могут быть одинаковыми, при этом Кузнецов все-таки обнаруживает соответствия. Возьмем тему взаимоотношений человека с государством. И Володя, и Валера, и Андрей не хотели становиться диссидентами, однако предпочитали держаться подальше от системы, стараясь не стать ее жертвами. Дымовский урок «противостоять злу и не позволять собой манипулировать» радикальных форм не обретает — каждый, лавируя, сумел найти свое пространство в мире: «Главное — выгородить себе территорию, свое собственное место. Тогда ложь остается за его пределами, служит заслоном, защитой».
Роман о проблеме выбора не может обойтись без общих выводов, без морали. Оказавшись на распутье и повернув налево или направо, человек рано или поздно задумывается о прошлом: возможно, стоило поступить иначе, сделать другой выбор. В случае с героями Кузнецова все предельно однозначно. Соответствия в судьбах ведут к соответствиям в выводах. Андрей, несмотря на отсутствие рядом любимой женщины, обращаясь к Богу, скажет: «Вообще-то я счастлив в той жизни, которую Ты подарил мне и которую я стараюсь жить достойно». Ира тоже не откажется от сделанного когда-то выбора: «Я плохая мать, но, знаешь, я ни о чем не жалею. Я всегда жила свою жизнь так, как хотела». Обобщенным резюме, наверное, станут мысли Жени: «Вот этот совет, един в трех лицах: никогда не жалей о том, что уже нельзя изменить, никогда не думай о том, что больше не повторится, и, наконец, никогда не плачь о невозвратном». Кстати, именно на образе Жени вся конструкция романа и держится: с гибели ее матери «Учитель Дымов» начинается, Женя становится важной составляющей в судьбе всех персонажей, часто оставаясь в их тени, после ее смерти повествование сразу идет к заключительной точке.
Вспоминаются знаменитые дементьевские строки: «Никогда ни о чем не жалейте вдогонку…» Любое прошлое со временем становится именами на надгробных плитах. Стоит ли жалеть невозвратное? Обернуться точно стоит! Выбор сделан.