Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 1, 2017
Илья
Семененко-Басин — представитель современного русского авангарда. Автор нескольких
поэтических книг. Живет и работает в Москве.
est silentium
Есть молчание.
В мiре присутствует что-то, что молчит
молчанием простых вещей, камня дикого,
молчанием усмирённой воды.
Буквами алфавита,
знаками свободного языка
(ни единой буквы, похожей на другую)
были яблони в саду за площадью.
Градские места, в которых ребёнком
гуляла моя мама,
стали чем-то таким, что живёт
душой живою не от мiра.
Невидим плодоносный алфавит.
Белое светящее поле, в левой
его части, с краю,
жёлтое пятно. Жёлтая яркая точка
интенсивнее белого.
***
Тебе не избежать толпы холодной бормотанья,
неясного, как Сьюзи в озере ночном купанье.
Тебя не обойдёт трёхтыщиустная молва,
но берегись, коль вместо вязкого варенья
и щей из северного настроенья
взойдут на небеса полуночи орехи и халва!
Плыви, поэт, борись. В сих призрачных волнах
ты, может, гость заморский в девьих лёгких снах.
кофе по утрам
в одна тысяча девятьсот тридцать девятом году
мой прадед писал родным
«я с удовольствием теперь по утрам пью кофе
ведь в посылке была 1 банка сгущенного кофе»
письмо отправлено с девятьсот четвёртого километра
северных железных дорог
первый участок
четвёртого отделения Онеглага
станция «Воробьёвы горы»
Погляди, на красивом месте основана Маскава.
Улыбаются деревья сабельке своей реки.
Треугольники с трапециями сыплются из рукава,
самодвижущиеся ушастики и ноздряки.
«Пожги-раствори огнём крамолливую змею,
приими насущный “Бородинский” без масла.
Просто катись себе в поезде по-над жизнию
оранжевой и лиловой купающейся массы.
Прими это всё — рассказанное на языке,
теснящем-давящем твой старый русский собою.
На красивом месте, изогнутой сабле-реке,
здесь лежащей на случай драки-порубки-боя».
***
кореец сегодня прикалывается, а
его не замечают
(мы должны стареть, это тоже развитие)
русский вышел из банка и
плюнул (не к младенчеству
к старости)
прохожу от юга на северо-восток
везу тележку съестных
(медикаментозная заплатка должна)
белые супруги
входят в дом свой разными дверями
(должна быть прочнее, вспять
не повернёшь) мужчина — центральными
жена через левые двери
***
четверть века тому назад
Виталий писал мне на бумаге
карандашом
«не презирай мечты своей юности»
нынче
Виталий воспоминал былое — Липецк
говорил о голоде
как из страха сжигали фамильные портреты
говорил с любовью: Елец
Липецк, Орёл — мещанские города
не было пролетариата, базы большевизма
на Пикассо и Матиссе закончилась
живопись, обращённая к предмету
Кандинский
знаками делал среду
коренные липчане выбиты…
после войны сносили дома кварталами
юность моя прошла
я не презираю
***
подобная букве У структура
или же подобная коптскому кресту
просто перекрёсток улиц
давайте уберём тени
прохожих вечерних, бродягу, пристроившегося
помочиться у зелёной оградки
дом за углом
уберём неотпечатывающиеся тени
постоянству пустого перекрёстка
не панораме, чистому пространству влево
и вправо
я уподоблю глаза женщин моего поколения
сверстницы открываются со временем
спустя десятилетия
по пришествии дев, годящихся в дочери
годящихся в инопланетяне
это так… если коротко
***
…что прочно на земли?
Где постоянно жизни щастье?
Батюшков
Люблю табачный дым из каменного рта
громадной великанши.
Пускай остудит ей гортань
быть может пруд: поганый? патриарший?
И дыма нет. Над башнями твоей тоски
перо витает.
Глядя на птицы бренные куски,
смиреньем душу назидаю.
Минутны странники, мы ходим по гробам
укромных подземелий.
Я короб города отдам
за верность нескольких злащёных лилий.
Захлёбываясь светом красных глаз и толстою Луной,
расслышал трепетное губ дрожанье.
Стократ ты виновата предо мной,
пустая штука проживанья!
Над башнями тоски
прозрачный дым витает.
Пакгауз штурмом взял взъярённый скин?
Да нет, курильщица опять на стогнах зажигает.
***
вышел из ванной, подумал
искусству не надзирать за политикой
а политика не надзирает за искусством
без опеки
поэтому вот это стихотворение
мной и зубной щёткой
как политический жест —
оно сокрыто